Вино в пальцах, пахнущих табаком.

Соня меланхолично расставляла высушенные цветы по вазам. Собранный ею месяц назад гербарий стал готов, и девушка воспользовалась возможностью отвлечь себя от гнетущих мыслей. Она казалась сама себе старше своего возраста на много лет, кроме состояния души, из-за частой подпитки графа кровью, юная Ван Хельсинг испытывала головокружение и слабость. Костель извинялся, галантно целовал ей внутреннюю сторону запястий, но Соня понимала – они оба сейчас стали пленниками замка, самих себя и того охотника, который шёл за вампиром. Девушка опустилась в кресло, перебирая хрупкие соцветия и то и дело сдувая с пальцев растительную пыль и труху, и сонно прикрыла веки. Усталость навалилась на неё. Сейчас она одевалась совсем просто, в те платья, которые нестрашно и необидно запачкать кровью, её кожа приобрела болезненную бледность, а под потускневшими голубыми глазами появились круги. Костель и сам выглядел не лучше, всё чаще его коса была растрёпана, он постоянно держал руку на груди, сжимая рубашку пальцами во время особенно сильных приступов боли. В такие минуты Соня, подавляя страх, сидела у ног мужчины, хотя он её об этом не просил. Её ужас перед созданием ночи никуда не пропал, но теперь девушка осознала, что, быть может, это – последние дни, когда они видятся. Осознала, но упрямо гнала от себя эту мысль, сворачиваясь на постели по ночам и тихо шепча в сложенные молитвенно ладони: «Пусть всё будет хорошо. О милосердный Господи, пусть всё будет хорошо». Соня зевнула, прикрыв рот рукой, и заставила себя выпрямиться, медленно открывая глаза, но тут ей на лоб легли прохладные пальцы. - Не стоит, моя милая леди. Вам нужно больше отдыхать. - Мне сложно спать, - тихо откликнулась Соня. – Я очень волнуюсь, граф. - Ты не волнуешься, - возразил мужчина, усаживаясь рядом и закидывая ногу на ногу. – Ты боишься, но не стоит, кто бы сюда не шёл – тебе не причинят вреда. - Перестаньте, пожалуйста, - взмолилась Соня. – Вы же понимаете, я боюсь не за себя. - Ты слишком привязалась к опасному и бессердечному вампиру, - всё тем же немного насмешливым голосом откликнулся Костель и вскрикнул, сложившись пополам. Соня бросилась было к нему, но мужчина остановил её пренебрежительным движением руки. Девушка опустила глаза на цветы на своём платье, слушая хриплое дыхание сбоку. Наконец, граф пришёл в себя и вновь непринуждённо откинулся на спинку софы, поигрывая хрупким сушёным листочком. - Моя милая леди, вы ведь правнучка Абрахама Ван Хельсинга, ярого ненавистника всех вампиров, - Костель лукаво улыбнулся бескровными губами. Соня непонимающе посмотрела на мужчину. – Вы просто не имеете права волновать за меня, да и неужто вы думали, что вечно будете в моём замке в качестве гостьи?.. Девушка покраснела от того, каким тоном это было сказано. Подобных разговоров у них ещё не было, сам Костель менял тему всякий раз, когда Соня пыталась заговорить об этом. Теперь же всё поменялось. Она понимала, что её положение у графа было шатким, порой девушка чувствовала себя всего лишь фарфоровой чашкой – невообразимо дорогой, которой хозяин пользуется с удовольствием, хоть и без особой осторожности. Однако ей хотелось, чтобы Костель, то безумно соблазнительный, то ласковый, как тёплые травы на ветру, то отстранённый и задумчивый, то мрачный, как лес за окнами, всё же дорожил ею чуть больше, чем частью своего богатства. - Граф… - девушке не дали договорить, даже не глядя закрыв рот рукой. Мужчина разглядывал листик в своих руках, а потом, не прилагая каких-либо усилий, стёр его в порошок двумя пальцами. - Видите ли, моя милая леди, вы так хрупки, так быстротечны и легки, - Соня замерла, как напуганный кролик перед охотником. Её глаза тщетно пытались углядеть ответ на лице графа, но Цепеш был абсолютно невозмутим. – Вы – моя прихоть. - Я – ваша драгоценность, - отстранившись от руки мужчины произнесла девушка, чувствуя, как сердце бьётся у самого горла. Костель медленно повернулся к ней, на его губах была недоумённая полуулыбка, однако Соня только нахмурилась, поражаясь своей храбрости, граничащей с отчаянием. – Вы не посмеете просто стереть меня, иначе почему вы просто не бросили меня и не скрылись? Почему вы до сих пор терпите боль и ждёте? - Я устал убегать, - откинул голову Костель, продолжая краем глаза наблюдать за зарумянившейся девушкой. Это было правдой, у него не было сил скрываться, вечно ограничивать себя в общении с собратьями ночи, а ещё ему не хотелось, в этом Соня была права, оставлять только найденную драгоценность. Это было бы плохим вложением капитала. Мужчина поднял руку, спокойно проводя согнутым пальцем по нежной щеке девушки. Юная Ван Хельсинг внимательно смотрела на него, не пытаясь отстраниться. Возможно, если бы Костика убил её, сам Костель был бы тоже весьма и весьма раздражён. Смешно сказать, он так скучал по брату, что садил табак возле каждого своего замка, отчаянно тянулся к нему, не мог поднять руку, бежал, лишь бы продолжать хранить воспоминания и собственную боль. Но оказалось, что тем, что задержит его и не даст более бежать, будет смертная девушка. Воистину, у дочерей человеческих на роду написано быть самым страшным ядом для детей ночи. * - эта и дальнейшие главы проверяются samuray iz elektrichki, благородно пришедшей мне на помощь. первая бета сейчас нашла себе работу и до компьютера добраться никак не может.