Amoris vulnus sanat idem, qui facit (рану лечит тот, кто её наносит)

У Маккой появился постоянный посетитель в лазарете. Чехов. Забавный русский паренек... И он, надо заметить, заметно вырос, возмужал. Он более не тот энсин, перед которым доктор напрямую выразила недоверие к его компетентности из-за того, что последнему было на тот момент семнадцать. Черт, это было четыре года назад! - Погоди, парень. Сколько тебе лет? - недоверчиво интересуется Маккой. - Семнадцать, мэм, - задорно кивает головой Павел. - О, потрясающе. Ему семнадцать, - восклицает Леонор. - Доктор, Мистер Чехов прав, - Спок вмешивается в разговор, - Я подтверждаю данные его телеметрии... Сейчас Павлу двадцать один. И он блестящий навигатор, интересный собеседник, верный друг и хороший собутыльник... Также сейчас Чехов вовсю развлекается с девушками. Леонор и дела не было б, пусть себе проводит ночи в объятиях девиц, однако все его многочисленные партнерши были довольно экзотического вида. Что ни смена, то Чехов с проблемами личного характера. То инопланетный вирус, то аллергия в неположенном месте... Как тут, черт побери, остаться в неведении всего. Когда каждый раз в медотсек прибигает энсин с видом побитой собаки. К слову, не так должен выглядеть только что развлекшийся паренёк лет двадцати. Маккой казалось, что она начинает что-то упускать в поведении энсина. - Знаешь, у меня складывается впечатление, что Чехов тебя переплюнуть пытается, - как-то жалуется Маккой Кирку, на что тот пожимает плечами: - Что ж, у всех бывает. - Нет, Джим, не у всех. Не у каждого человека есть маниакальное желание как-то себе навредить. В данном случае, спать со всеми подряд, да еще и не предохраняться, а затем, (затем!), бегать ко мне в лазарет и предоставлять результат этих бурных ночей! Не то чтобы я против, кто я такая, но... Слишком часто это происходит. Скоро Чехов в лазарете будет чем-то обыденным. Кирк как-то подозрительно молчалив. То ли алкоголь, то ли еще что. Некоторое время друзья сидят в тишине. - А ты не подумала, что Чехов так внимание твое пытается привлечь? - чуть улыбаясь спрашивает Джим. - Что? - Леонор в глубочайшем замешательстве. Не может быть. Не то чтобы у Маккой была низкая самооценка, или Павел ей не нравился, однако осознать услышанное было трудно. Довольно таки. В помещении повисла тишина. Минуту доктор молчит, затем выдает: - Нет, он-... Нет, не может этого быть. Он же так молод и... А я... Мне уже за тридцать, черт возьми! На кой черт ему я?... - Боунс, просто поразмысли на счет этого всего. Подумай, понаблюдай и поймешь, о чем я. Чехов за тобой хвостом таскается. Нравишься ты ему, вот и все. Не знаю, правда, как давно. И самое главное, что я его понимаю, - подумал Джим. - Так, Кирк, тебе на сегодня хватит. - Серьёзно, Боунс. В следующий раз, когда Чехов появится в мед. отсеке посмотри на то, как он себя ведёт... В симпатию энсина верилось с трудом. Симпатичный двадцатилетний парень и она. Доктор, слегка за тридцать, есть штамп о разводе. Какого черта?... *** В очередной раз двери лазарета встретили энсина. - А, Павел, неужели? Как твоя аллергия? - не оглядывается Маккой, готовя препарат. Лёгкая улыбка вот-вот готова была расцвести на губах парня; он сдержал её. Даже при том количестве выпитого алкоголя. - Все в порядке, доктор. Я к Вам по личному делу, - неожиданно серьёзно отзывается энсин. Акцент было слышно намного сильнее, чем обычно. Голос чуть не дрожал, как бывало. Леонор оборачивается и с легким прищуром косится на Павла. - Да? Именно в этот момент ноги предательски перестают держать его. Боунс быстро минует расстояние между ними, но остановлена рукой Чехова: - Я буду в порядке, доктор... - успев опереться о стенку, сообщает он. - Черта с два, парень, - доктор подхватывает энсина, - Боже правый, Павел, сколько ты выпил? - Не знаю. Скотти и я не считали... Черт. Черт. Черт. - Доктор, а Вас такие красивые глаза... И голос такой волшебный... - Ничуть не красивее, чем у... а, впрочем, неважно. Слушай меня внимательно, сейчас ты присядешь на койку и я вколю в тебя отрезвляющее вещество. И мы забудем об этом инцидент, идет? Не стоит говорить вещей, о которых позже пожалеешь. - Вы думаете, что пожалею? Мне кажется, что я наоборот почувствую себя легче, вспомнив, что сказал вам то, что так долго мучает меня, - с горечью замечает Чехов. В этот момент Маккой не понимает, что происходит. С одной стороны, внезапно, она понимает, что слышать это от Павла нисколько не неприятно, однако с другой стороны... Это было слишком. Из-за пропасти, которая заключена в этих тринадцати лет разницы. Руки действуют на автомате: гипошприц молниеносно оказывается в руках доктора и через тридцать секунд энсин Чехов трезв. - Теперь скажи это на трезвую голову, парень. - Вы мне нравитесь, доктор. Нет, Леонор... Очень нравитесь. Я не жду от Вас ответа, просто... я устал держать это внутри, Леонор. Надеюсь, Вас эта информация... Да что тут сказать... сначала моя влюбленность казалось мне чем-то вроде наказания. Потом же я понял, что то был урок. Благодаря чувствам к Вам, мне удалось повзрослеть. Только и останется сказать спасибо Вам, - как-то неестественно усмехается парень. Леонор же молчит. Сохраняя непозволительную близость к Павлу. Все так... неожиданно. И горько. Джим был прав. Павел, ты идиот, идиот. И-д-и-о-т, - говорит себе Чехов, едва перед ним закрылись двери мед. отсека. *** Маккой пытается переварить сказанное энсином. Павел Чехов. Энсин. Двадцать один год. Признается в любви. И делает это на удивление спокойной. Ну, относительно спокойно. Действительно, вырос. Но как бы то ни было, Леонор нужно было время, чтобы все в голове встало на свои места, а жизнь стала прежней. Господи, помоги мне. Ничто не будет как прежде.