Amoris vulnus sanat idem, qui facit (рану лечит тот, кто её наносит)

Любимая каюта создавала иллюзию, что ничего не случилось. В своей каюте Чехов чувствовал себя отрешенным от всего мира, зная, что эти стены хранят его истинные чувства. Черт. Павел долго думал о том, что он сделал. Также долго, как решался подойти к доктору, чтобы извиниться за этот выпад. Хотя был и третий вариант. Который еще ни разу в жизни ничего никому хорошего не приносил в подобных ситуациях. Просто сидеть и ждать. Только вот, чего?... *** Леонор долго и кропотливо сидела над отчетами, стараясь не думать о произошедшем. Но как бы не хотелось не прокручивать в памяти тот день, воспоминание никак не хотело уходить из головы. Павел признался ей в любви. Как же все нереально. Маккой казалось, что все это лишь сон. Приятный сон, все же надо сказать. Стоп. - Что за чушь?! - вслух выругалась доктор, - Не может быть такого. Выдох. - Мне нужно выпить сегодня вечером, - решила она. *** - Боунс! Какими судьбами? - Кирк с лёгкой улыбкой плюхнулся на соседний стул. Леонор вздохнула. Она была готова поделиться с Джимом чем угодно, любой историей из жизни, но... Сейчас ничего говорить не хотелось. - Ты подозрительно молчалива. Где твои выпады о том, что... Собрав волю в кулак, доктор на одном дыхании выпалила: - Не поверишь, но ты оказался прав. Чехов признался мне в любви. И тишина. - Джим?... На лице капитана расцвела хитрая улыбка. Ситуация начинала бесить. - Джим! Ему сем... Черт. Двадцать один! А мне и того больше! Да и... Кирк продолжал сохранять то же выражение лица. Маккой все больше ощущала в себе раздражение. - Черт, скажи что-нибудь, парень! - Во-первых, успокойся. Во-вторых, Боунс... - её собеседник выдержал театральную паузу, - Он уже давно перестал быть тем мальчишкой, который смутил тебя своим возрастом. Какой у тебя аргумент найдётся, кроме цифр в паспорте? Хватит прикрываться разницей. В-третьих... Скажи мне, ты почувствовала нечто, что могло бы заставить внутри тебя ощутить ответную нежность во время признания? Леонор была готова разразиться тирадой о морали, правилах приличия, сказать другу о том, что он несет какой-то бред, однако последняя фраза выбила её из колеи. Действительно. Она могла бы сказать, что что-то да было. (но Маккой даже не надеялась, что скажет это. Ни себе, ни кому-либо еще.) Черт. Нет. Нет. Нет. - Джим- Кирк перебил её: - Видишь, Боунс! Не имей ты хоть каких-либо чувств по отношению к парню, тогда бы все было по-другому. Его собеседница замолчала и, видимо, углубилась в какие-то мысли в голове. Он же продолжал: - Твое сознание могло само сделать выбор. В один прекрасный день ты просыпаешься и понимаешь, что у тебя непонятный трепет и нежная тоска по отношению к человеку, который был долгое время рядом?... Неужели ты не ощущаешь это теплое чувство привязанности на душе, когда стоишь с симпатичным тебе человеком?... - как-то тихо и горько заключил капитан. Маккой думала о вечерах, проведенных с Павлом. Долго думала. Никогда, никогда она не могла бы признаться, что этому веселому русскому пареньку удалось хоть что-то внутри всколыхнуть. Нет. Нет. - Прекрати думать об этим сводящих с ума цифр. Последнюю неделю ты только и делаешь, что усиленно рефлексируешь и отрицаешь чувства. Просто хотя бы раз признайся себе, Боунс. Признайся, что ты неравнодушна к Павлу. Джим вздохнул. Каюта вновь погрузилась в тишину. Пока доктор не нарушила её: - Я-... Да, так и есть... да. Черт... - бросив эту короткую фразу Леонор ощутила некоторую усталость на душе. Слова дались ей с большим трудом. Её собеседник слабо улыбнулся. Было что-то в этой улыбке усталое. - Видишь, это возможно. Это тяжело сказать, но стоит того, моя дорогая Боунс. Поверь мне. Взаимная любовь - такая редкость на этом корабле. Маккой разом вынырнула из своих мыслей и неверяще посмотрела на Джима: - Спок?.... - Нет, Боунс, нет... - покачал головой Джим. К признанию он не был готов. Не в этот вечер. *** Маккой судорожно вздохнула. О'кей, себе она смогла сказать это. Но стоило подождать и посмотреть, что из этого выйдет. Почему все так сложно?