Альбус Поттер и подвал Мерлина

Ноябрь принёс с собой не только холод и порывистый ветер. Напряжение в отношениях учеников различных факультетов друг к другу возрастало с каждым днём. В коридорах часто можно было увидеть старшекурсков, выясняющих отношения с помощью кулаков и волшебных палочек. Начинался сезон квиддича. Первый матч был запланирован на третьи выходные ноября, поэтому Альбус видел своего брата ещё реже, чем обычно. Им всегда было достаточно сложно встречаться, так как они учились теперь на разных факультетах, но когда к расписанию Джеймса добавились изнурительные тренировки, все, что им оставалось — изредка улыбаться друг другу в коридорах. Альбус, разумеется, собирался болеть за Слизерин, однако он был почти уверен, что их команда проиграет. Они с Моррисоном три раза подряд наблюдали за тренировкой слизеринской команды (его друг получал от этого несказанное удовольствие) и могли сделать только один вывод: команда их факультета была не очень хорошей. По сравнению с Джеймсом, все три охотника были просто ужасны, но даже им удавалось то и дело обходить вратаря, который, видимо, был ещё хуже, и забивать голы. Уроки Альбуса радовали: задания давались ему легче, чем в первые недели, а сами занятия стали ещё интереснее. Профессор Хэндит начал учить их импровизировать и самим составлять заклинания, используя для этого латинские корни. Показывая, как это делается, он заставил свечи летать по комнате с помощью заклинания «Мобиликандлус», а затем предложил ученикам поэкспериментировать. Альбусу удалось передвинуть стул заклинанием «Мобилисеатус» и даже сбросить пару книг со стола, произнеся «Мобилитекстис». Однако больше всего Альбус любил уроки Зельеварения. Профессор Дарви обладал удивительным умением делать любое занятие увлекательным и интересным, даже если приготовление зелий казалось, на первый взгляд, скучным и однообразным. На последних двух уроках первокурсникам удалось сварить зелья с завязанными глазами (это учило их лучше разбираться в ингредиентах, так как их нужно было нащупать, прежде чем добавить в котёл), а также поработать в паре (Альбус, как всегда, сидел рядом с Моррисоном), общаясь со своим партнером только с помощью знаков. Это задание оказалось особенно трудным, так как Моррисон никак не мог понять, почему Альбус так неистово размахивает руками, пока не увидел, что их котёл расплавился от того, что он имел неосторожность смешать лирный корень с сушёной репой. Последний четверг перед матчем по Квиддичу отнюдь не радовал учеников. По расписанию утром была Травология, а это значило, что им, как и на двух предыдущих уроках, предстояло битый час выкапывать ямки в земле и поливать их водой. Однако в начале урока Невилл Лонгботтом встретил их ещё на улице и без промедлений отвёл к теплице номер два. Первокурсники обменялись заинтересованными взглядами: теплица номер два предназначалась для растений, которые требовали много солнечного света. Они торопливо зашли внутрь, гадая, что приготовил для них профессор. Как только все собрались, Невилл начал говорить, потирая руки: «Я знаю, что вам всем нравится сажать новые растения...» — многие ученики удивленно посмотрели на него, кое-кто усмехнулся, — «... но сегодня я решил заняться кое-чем другим. Это будет нечто вроде годового проекта». Первокурсники переглянулись: всем было очень любопытно, что это будет за проект. «Мы с вами будем выращивать Ассирийские Бодросемена! А для того, чтобы их получить, нам нужно будет хорошенько позаботиться об Ассирийских Бодрорастениях, которые есть у нас в этой теплице. Кто может сказать мне, что вы знаете об этих растениях?» Разумеется, первой руку подняла Роза, за ней тут же последовала Мирра. Все, кто хотя бы иногда был с ними на одних занятиях, привыкли к этому: и Роза, и Мирра могли ответить на любой вопрос, который задавали учителя; интрига была только в том, кто первый поднимет руку. «Да, Роза?» — спросил профессор Лонгботтом, без сомнения, готовясь начислить баллы Гриффиндору. «Ассирийские Бодрорастения встречаются не только в Ассирии, но впервые были найдены именно там, чему и обязаны своим названием. При правильном уходе они могут расти в любой части земного шара. Бодрорастения очень свирепы и могут укусить с помощью мощных челюстей или поцарапать колючими стеблями, которые способны нанести человеку или животному достаточно серьезные раны. Однако они очень полезны...» — Альбус и другие Слизеринцы начали издавать возгласы недовольства: если Розу не остановить, она могла рассказать наизусть весь учебник, — «...их семена можно употреблять внутрь: они способны разбудить человека, даже если он погружён в глубокий сон, в том числе вызванный зельем Живой Смерти. Если проглотить их во время бодрствования, то можно обойтись без сна в течение достаточно долгого времени, в зависимости от степени зрелости семян, от двух до трёх суток». «Отлично, Роза! Двадцать баллов Гриффиндору». Роза удовлетворенно захихикала, когда ее подруги похлопали ее по спине. Альбус прикусил язык, стараясь промолчать и не сказать какую-нибудь грубость. «Ассирийские Бодрорастения встречаются довольно редко; нам очень повезло, что здесь, в Хогвартсе, у нас есть несколько прекрасных экземпляров. Я не собирался использовать их на уроках, но мисс Тюннелс...» — профессор кивнул в сторону Мирры, — «обратила на них внимание. У меня не было запланировано особенных уроков для первого курса, и я решил, что можно сделать годовой проект из того, что больше всего интересует моих учеников». Он с улыбкой направился в противоположный конец теплицы и принёс оттуда поднос, на котором стояли семь-восемь горшков с наиболее необычными растениями из всех, что Альбусу приходилось видеть до сих пор. Они были ярко-красного цвета, от ствола отходили гибкие колючие ветви, а наверху красовались жёлтые челюсти с внушительными зубами. Ствол и ветки почти не двигались, в то время как челюсти поворачивались из стороны в сторону и издавали пронзительные звуки; некоторые из них пытались откусить ветки соседних растений. «У нас не так много растений, поэтому нам придётся разделиться на группы по три человека в каждой. Внимательно выбирайте себе партнеров: вам придётся работать вместе в течение всего оставшегося учебного года. Мы будем срезать омертвевшие ветви, чтобы новые росли быстрее. Растения также нужно поливать и кормить: для этого я приготовил мертвых божьих коровок, каждому растению должно быть уделено достаточно внимания. На последующих уроках вы будете заботиться о своих растениях, и тогда в конце мая или начале июня у нас будет так много бодросемян, что мы все сможем бодрствовать на протяжении всего лета!» Несмотря на энтузиазм профессора Лонгботтома, на лицах большинства учеников было написано, что они скорее проспят все лето, чем будут нянчиться с растением, которое может легко задушить их и откусить несколько пальцев каждый раз, когда они попытаются его покормить. Альбус оказался в одной команде с Моррисоном и Денизой - девочкой, которая несколько недель назад показала им доску объявлений. Она была приятной в общении и готовой делать большую часть работы, однако, как Альбус вскоре заметил, такое рвение не было вызвано ее добротой: она активно принялась за работу только тогда, когда поняла, что и Альбус, и Моррисон понятия не имеют, как ухаживать за растением, тем более за таким, которое сопротивляется каждому твоему действию. Это было изнурительно, больно и очень раздражало. Дениза сказала, что кормить растение будет она, а Альбусу и Моррисону поручила более простое задание - отламывать высохшие ветки. Это оказалось гораздо сложнее, чем они думали: молодые ветви были полны жизни и энергии и так и норовили обернуться вокруг их рук. «Аррр! Убери это!» — услышал Альбус позади себя крик Моррисона. Он повернулся и увидел, что две лозы обернулись вокруг рук Моррисона и пытались притянуть его поближе к челюстям. Ученики вокруг кричали, а Моррисон отчаянно пытался освободиться. Альбус попытался вспомнить заклинание, которое могло бы помочь в этом случае. «Помогите!» — закричал Моррисон. Краем глаза Альбус увидел, что Невилл уже достаёт палочку, но он опередил профессора, направив свою палочку на ветки и прокричав: «Диффиндо!» Ветки перерезало пополам, и Моррисон смог освободиться, тяжело дыша. «Спасибо, дружище», — сказал он, облегченно улыбаясь. «Отлично, Альбус! Надо помогать друг другу. Десять баллов Слизерину», — с улыбкой произнёс Невилл. Остаток занятия прошёл без происшествий, и к звонку все уже очень хотели поскорее уйти из теплицы и отправиться на обед; руки учеников были красными и исцарапанными челюстями Бодрорастений. «Напомни мне поблагодарить эту Мирру, как только я ее увижу», — недовольно пробурчал Моррисон, направляясь к замку. — «Это была ее безумная идея — предложить Невиллу проводить уроки по этим штукам. И теперь нам придётся возиться с ними на каждом занятии Травологии!» «Да», — ответил Альбус, хотя он не слушал друга. По какой-то необъяснимой причине, он именно сейчас вспомнил, что так и не заглянул в комнату, о которой писал ему отец. «Я догоню тебя позже», — сказал он Моррисону. «Ты собираешься пропустить обед?» — спросил тот. «Да. Я не голоден», — соврал Альбус. Ему пока не хотелось никому рассказывать об этой комнате, даже друзьям. Войдя в Большой Зал, он повернул налево и стал подниматься наверх почти бегом. Только свернув на седьмой этаж, он почувствовал сильный удар и упал на ступеньки. Он опять с кем-то столкнулся. «Почему это все время случается со мной?» - подумал Альбус, понимая, что чьи-то руки помогают ему встать. Он оказался лицом к лицу со Скорпиусом Малфоем. «Ой... эмм... прости», — пробормотал Альбус. Они со Скорпиусом жили в одной комнате, но ни разу не разговаривал. Альбус попытался вспомнить, видел ли он, чтобы Скорпиус вообще с кем-либо говорил, и не смог. На секунду ему захотелось спросить, почему мальчик столь молчалив, или хотя бы узнать, что он делает здесь, в то время как все остальные обедают, но он не успел сказать ни слова, так как Скорпиус молча развернулся и поспешил по коридору. Решив, что не стоит сразу следовать за ним, Альбус пошёл в противоположном направлении, намереваясь вернуться через некоторое время. Через десять минут он был в коридоре, где висел гобелен с изображением Варнавы Вздрюченного. Вокруг никого не было. Все остальные были, скорее всего, на обеде, и он надеялся, что времени на эксперименты будет достаточно. Слегка нервничая, он закрыл глаза и начал ходить туда-сюда вдоль стены, думая: «Мне нужно место, чтобы побыть одному и подумать. Место, где я могу просто расслабиться и подумать о своём». Через несколько минут он открыл глаза и с удивлением уставился на стену. Вот она... просто голая стена. Он протер глаза и продолжил смотреть. Дверь не появлялась, хотя он был уверен, что внимательно прочёл письмо и выполнил все инструкции правильно. Он пробовал снова и снова. Он ходил мимо этой стены добрых двадцать минут, злясь с каждым разом все больше и больше. И наконец, он понял. Комнаты там больше не было. Отец учился в этой школе более двадцати лет назад, и многие части замка были полностью уничтожены во время битвы за Хонвартс. Комната, о которой ему рассказал отец, была, должно быть, разрушена или перенесена в другое место. И ее вряд ли удастся снова найти в таком огромном замке. Разочарованный, он стал спускаться вниз. Остальные ученики только что закончили обедать. «Куда ты ходил?» — спросил его Моррисон. «Никуда», — правдиво ответил Альбус. «Готов к ЗОТИ?» «Нет», — ответил он, слегка нахмурившись. — «Я проголодался». *** Этих выходных все ученики Хогвартса ждали гораздо больше, чем все предыдущие. Субботнее утро было не только холодным, но и дождливым. Альбус спустился на завтрак вместе с Моррисоным незадолго до полудня как раз в тот момент, когда слизеринский стол разразился аплодисментами, провожая свою команду на поле. Аттикус, ловец Слизерина, улыбался, идя впереди команды. В то же мгновение гриффиндорская команда встала из-за стола, и ее приветствовали аплодисментами, которые были в три раза громче, чем те, которых удостоились игроки змеиного факультета. Альбус не зразу понял, почему, но затем увидел, что и Рейвенкло, и Хаффлпафф присоединились к приветствиям. «Мило», — недовольно подумал Альбус. Они спустились на поле в полдень, кутаясь в свои плащи, чтобы не промокнуть: шёл ливень. Альбус сел в средних рядах вместе с Бартлби и Моррисоном. Друзья уговаривали его подняться на верхний ряд, но Альбус категорически отказался: его боязнь высоты требовала, чтобы он находился как можно ближе к земле. В конце концов, они достигли компромисса, сев все вместе в центральном ряду. Команда Слизерина вышла из раздевалок первой под громкие аплодисменты своего факультета. «Это моя сестра! Это моя сестра!» — закричал Бартлби, показывая на размытое серебристо-зеленое пятно, молниеносно передвигающееся вдоль поля. Команда Гриффиндора появилась следом под такие же громогласные аплодисменты, как и несколько минут назад в Большом Зале. Шум дождя и аплодисментов сумели заглушить даже громкие крики недовольства со стороны слизеринских трибун. Капитаны команд Купер и шестикурсник Слизерина, которого звали, кажется, Фредерик, встретились на середине поля для рукопожатия. Мистер Вуд, учитель полетов и судья, попросил их пожать друг другу руки. Несмотря на дождь, Альбус увидел, с какой ненавистью капитаны взглянули друг на друга, и как сильно каждый сжимал руку соперника, как будто намереваясь сломать ему пальцы. «Он играл в Пушках Педдль», — крикнул ему Моррисон, когда мистер Вуд выпустил снитч и подул в свисток. Мётлы взлетели в воздух и послышался комментарий. Судя по всему то, что говорил комментатор с Хаффлпаффа, должно было быть беспристрастным анализом событий игры, но Альбус очень сомневался в его незаинтересованности. Почему-то ему казалось, что слизеринцев обязательно выставят врагами вне зависимости от того, кто будет комментировать. «Итак, игра началось», — послышался усиленный магией голос. — «Гриффиндор сразу завладел квоффлом - сейчас они передают его друг другу - Загонщик Слизерина прицеливается, кажется, это д’Анджело - бладжер достиг своей цели - квоффл теперь у Слизерина - нет, подождите, его снова перехватили - кто это - это Поттер, новый охотник, и он стремителен!» Через десять секунд три четверти трибун разразились вплодисментами: Джеймс легко забил гол. «Гриффиндор лидирует, 10:0. Гол забил Джеймс Поттер, сын легендарного Гарри Поттера, и - что это? Квоффл опять у него! Он направляется в сторону слизеринского вратаря, Томпсона, и - да, ещё один гол!» Ещё больше аплодисментов от гриффиндорцев. Альбус вздохнул. Конечно, он был рад за брата, но прошла всего минута игры, а Слизерин уже проигрывал на двадцать очков. Альбус думал, что быстро привыкнет к громким крикам вокруг, но он ошибся. Гриффиндорцы забили ещё пять раз в течение следующих десяти минут, и автором трёх голов снова стал его брат. Слизеринцы попытались забросить квоффл лишь однажды, но Купер легко спас ситуацию. «И квоффл снова у Купера, он передаёт Финнигану - тот уворачивается от бладжера - да! Ещё один гол! Отличная игра! Во всяком случае со стороны лучшей команды... Слизерин должен сдаться прямо сейчас». Эта фраза вызвала громкие крики недовольства со стороны слизеринских трибун, но шум быстро утих, так как все внимание публики сосредоточилось на игре: Аттикус начал быстро снижаться в углу поля. Он увидел снитч. «И Сандерс увидел снитч! Он быстро набирает скорость! Направьте в него бладжер - кто-нибудь - кто угодно!» Желание комментатора сбылось: бладжер от Роджера Верта ударил Аттикуса в плечо и сбил его с курса. Все слизеринцы, особенно Альбус, громко застонали. Его расстроила не только упущенная возможность победить: он хотел, чтобы игра поскорее закончилась. Его команду разбили в пух и прах, а он промок. Однако Альбус оказался не таким везучим, как комментатор: игра продолжалась ещё двадцать минут, Гриффиндор радовался, Слизерин изредка аплодировал, и гриффиндорский ловец, наконец, поймал снитч. Их команда была разбита со счетом триста двадцать - тридцать. Джеймс ушёл под громогласные аплодисменты: он забил одиннадцать раз. Глядя на это, Альбус почувствовал, как у него внутри все сжалось, но он не до конца понимал, почему. Слизеринцы вернулись в гостиную расстроенные и злые. Альбус свернулся клубочком в большом кресле у камина и смотрел, как Моррисон играет в шахматы с несколькими другими ребятами. Через несколько партий его веки потяжелели. Мокрая одежда высохла у огня, и ему было необычно тепло... Он снова был на поле, только на этот раз стоял в центре него, держа на плече метлу, а толпа вокруг кричала и аплодировала. Он сел на метлу и поднялся на несколько метров над землёй. Зрители неистовствовали, а он кружил над полем. Моррисон хлопал в ладоши, сидя наверху, рядом с ним — Роза и, по какой-то необъяснимой причине — Скорпиус Малфой. Они хлопали и свистели громче всех. Он услышал своё имя, но комментатором был не мальчик из Хаффлпаффа: комментировал знакомый голос. «Альбус Поттер! Капитан команды, выигравший кубок! Вы только посмотрите, как он летает!» — голос Джеймса доносился откуда-то с неба. «Альбус! Альбус! Альбус!» — теперь толпа скандировала его имя. «Альбус! Альбус, проснись!» «Что? Что случилось?» — услышал он свой заспанный голос. Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним стоит Моррисон, а Бартлби и Дениза усмехаются неподалёку. «Ты заснул, пока мы играли и стал махать руками! Чуть в глаз мне не дал!» — сказал Моррисон. «Я.. что?» «Мы собираемся пойти ужинать, ты с нами? «Как долго я спал?» — спросил он, все ещё не проснувшись и даже не поняв вопроса, который задал ему Моррисон. «Несколько часов. Но руками ты стал махать только недавно. Так ты идёшь ужинать?» «Эмм... нет. Я думаю, что пропущу ужин сегодня. Я очень устал. Я пойду лягу», — сказал он, протирая глаза. «Тебе что-нибудь принести?» — сказал Моррисон. «Нет, все в порядке», — ответил он, уже поднимаясь по лестнице. Он зашёл в спальню и растянулся на кровати. К чему это все? Он знал, почему ему приснились Роза и Скорпиус. Хотя он и не обращал на неё внимания, но все ещё в глубине души хотел дружить со своей кузиной, и он совсем недавно неловко столкнулся со Скорпиусом в коридоре. Но почему Джеймс скандировал его имя? Разве не должно быть наоборот? Он не завидовал, в этом он был уверен. Зачем ему столько внимания и популярности? Ему было плевать, что о нем думают остальные люди. «Ну, это не правда», — сказал он себе. — «Мне точно не наплевать, что обо мне думает Роза». Он накрылся одеялом и положил подушку на голову, мысли одолевали его, и сейчас как никогда хотелось, чтобы у него была секретная комната, где он мог бы подумать о своём в тишине.