Виктын (Сборник драбблов по Виктор х Алтын)

[Она рассмеялась — получилось очень хорошо, с хрипотцой. Надо полагать, из-за папиросы. Чтобы не сильно заносился, сказала загадочно: — Встреча с тобой — не более чем прелюдия к иной Встрече. Ты меня понимаешь?]* — Конечно. Пару ночей хорошего секса, я больше и не планировал. — Вот и славно. Витя, ты душка. Я приготовлю нам яичницу. Алла выбралась из постели и, светя округлой упругой попой принялась собирать свою одежду. Так его еще не бросали. Его, Виктора Никифорова, за которым всегда — всегда — гоняются толпы фанатов обоих полов в надежде хотя бы коснуться знаменитости. А для Аллочки он оказался не мечтой всей ее жизни, а так, вариантик для случайного перепиха. Было больно, особенно после такого тяжелого расставания с Юри. *** Настроение было препаршивое. Он вроде бы шел от Аллы домой, но ноги почему-то сами привели его к спорткомплексу. На катке было не протолкнуться. Юные дарования Фельцмана с разной степенью профессиональности сновали туда-сюда по льду. А вот и Плисецкий, Мила, Гоша... А это кто рядом? Кажется, казах, которого несколько раз он видел на международных соревнованиях. Как бишь его зовут? — Привет. — Никифоров дружески помахал, подъезжая. — Старикан приперся, — "поприветствовал" его Юра. — Ты совсем не старый, Вить, — любезно заметила Мила. — Спасибо, дорогая. Рад слышать не только от себя, что есть еще порох в пороховницах. — Ты хотел сказать "прах"? — не унимался Юра. — Прах, который с тебя сыплется. — Перестань, — казах легко коснулся руки Плисецкого. Юра метнул на него сердитый взгляд, но промолчал. — Нас, кажется, не представили. Казах кивнул. — Отабек Алтын. — Он протянул руку. — Вы в представлении не нуждаетесь. Конечно же, я вас знаю. — Лестно слышать. — Ему в самом деле польстило. Приятный моментик после утреннего диалога. Они пожали друг другу руки. "Сильные руки", — отметил про себя Никифоров. *** Каждый день Виктор приходил снимать стресс на каток, и каждый раз видел катающего подле Юры Алтына, гостящего у последнего. — Всегда вами восхищался, — сказал как-то Отабек Никифорову, когда они вместе зашли в раздевалку. Виктор невольно просиял. Именно с такими людьми он и привык общаться, а не такими, как Алла. Алтын ему нравился, мускулистый, складный парень азиатской наружности, а к азиатам он давно испытывал страсть. — Вот что, Отабек Алтын, давай-ка выпьем с тобой сейчас кофе. Как ты на это смотришь? — решил он действовать. — Виктор Васильевич, я с радостью. — Можно просто Витя и на ты. *** Виктор попивал свой латте с шоколадным сиропом, Отабек — обычный эспрессо. Суров парень. — Так говоришь, всегда мною восхищался? — С самого детства. Ты тогда еще с длинными волосами был. Очень красиво. — Да, на девчонку был похож, — хохотнул Никифоров. — Все равно тебе шло. — Знавал я одного парня, который так же мною восхищался, а потом оказалось, что он в меня влюблен. Неизвестно почему, но Отабек зарделся. — Твой бывший молодой человек? — Да, фигурист Кацуки. Ничего у нас так и не вышло. — Очень жаль. Вы были красивой парой. — Ты следил за нашими отношениями? Алтын пожал плечами. — Они были у всех на виду. Никифоров хохотнул снова. — И правда, были. Но я больше не допущу такую ошибку. Со следующими отношениями — никакой публики. — Я правильно понял, ты сейчас свободен? Виктор внимательно посмотрел на Отабека. Тот спрятался за своим стаканчиком. — Пока да. А что? — Так, просто спросил. "Решительнее надо быть, Отабек Алтын". Они вышли на улицу, где уже завывал осенний пронизывающий ветер. — Мне в ту сторону. — Мне к Юре. Это в противоположную, если я правильно понимаю. Виктор кивнул. — Верно. Ну, бывай. Они пожали друг другу руки и Никифоров уже было пошел прочь, но вдруг остановился и вернулся. — Постой, Отабек. — Да? — Хочу кое-что сделать, — произнес Виктор и, боясь получить по морде, резко склонился и поцеловал Отабека в губы. По морде он не получил. Алтын смотрел на него спокойным взглядом, а щеки его слегка покраснели. — Ты не возражаешь? — на всякий случай уточнил Никифоров. — Скорее нет, чем да. Но лучше бы на улице так не делать, в России опасно. Виктор улыбнулся. — Хорошо, на улице — никогда. Продолжим в более уютном месте.