As Far As I Could Get

      На отшибе небольшого поселения в пригороде Детройта, стоял небольшой старомодный домик века так девятнадцатого и был он бирюзового цвета. В том домике жила пожилая женщина, любившая синие фиалки и черные космеи. Она всегда вставала в шесть, завтракала в восемь, обедала в двенадцать, ужинала в шесть. И ложилась спать в десять, не забыв выпить на ночь стакан горячего молока и съесть сладкую сдобную булочку. Ее день был до безобразия педантичен и однообразен. Та женщина уже пять лет была на пенсии, поэтому все свое свободное время она отдавала цветам в ее саду, красивым и ярким. Они словно чувствовали ее любовь к себе и тянули свои лепестки к ее нежным рукам.       Когда-то эта женщина была уважаема, ведь родила и вырастила очень умного и обаятельного мужчину, чей ум перевернул весь мир с ног наголову. Когда ее сын стал знаменит на весь мир, о ней стали говорить, и она даже написала пару книг о воспитании действительно гениальных детей. Чего говорить, почти до семидесяти лет эта женщина была директором самой престижной школы Детройта.       Но, ее семья была не полноценна, родив почти в сорок лет от первого красивого мужчины, семью она с ним так и не завела, как не повезло — это оказался моряк. Так он и уплыл в свое море, оставив ее одну с ребенком на руках. Но она не была расстроена таким поворотом событий, привыкшая идти по жизни с гордо поднятой головой она этому учила и своего сына, чей гениальный ум проявил себя уже в восемь лет. Но сейчас речь идет не о ее сыне, который последние десять лет не общается со своей матерью, запершись в своем гениальном мире, состоящем из одних машин. Нет, не о нем.       Речь об этой женщине, которая не держит на сына зла, и даже если он с ней не разговаривает, она все еще шлет ему открытки на рождество и на дни рождения. Хоть и знает, ответа она уже ни когда не получит. Но возможно ей было бы приятно знать, что каждый раз получая от нее открытку, ее сын все еще улыбается, но все же не берется ей позвонить. Но, как и было сказано, сама женщина не печалится этим, ведь ее материнское сердце говорит ей о том, что ее сын цел и здоров, да и она всегда может увидеть его по телевизору и найти о нем пару новых статей в интернете.       Ни смотря на свой пожилой возраст, женщина была очень красива. Когда она проходила по улице многие молодые люди бросали на нее свои заискивающие взгляды, а мужчины постарше провожали восхищенными взглядами. Но не смотря на это все, за все свои семьдесят с хвостиком лет она так и не нашла того с кем можно было бы прожить жизнь.       Впервые она увидела андроида с растерянным и одиноким взглядом, в витрине комиссионного магазина, когда проходила мимо. Второй раз их встреча произошла все в том же магазине, когда она пришла узнать, не пришли ли ее коллекционные виниловые пластинки с песнями Боба Марли. Женщина любила винил, касаясь его, она словно касалась самой истории. Хотя это вероятней может быть для вас неожиданным поворотом, знать, что столь педантичная женщина может любить музыку в стиле регги, но мир на то и велик, чтобы хоть иногда нас удивлять.       Так вот, об андроиде. Во второй раз он уже прибирался в магазине, а не бесцельно стаял в витрине. И женщина ожидая свой заказ сама разговорилась с ним, на ее удивление машина не отвечала заученными машинными фразами, а вполне сносно строила предложения. Если бы не диод на виске поблескивающий голубым мерным оттенком, можно было бы решить, что она говорит с очень умным и обаятельным молодым человеком. Но так или иначе это был андроид.       Когда перед уходом и прощанием с продавцом наша героиня собиралась выходить из магазина, то встретилась с взглядом данного андроида и в сердце пожилой женщины что-то екнуло. На нее смотрели по-собачьи тоскливые глаза, нет не андроида, а самого настоящего живого существа. Не прошло и мгновения, как она все же вышла из магазина, но вот за спиной у нее с пакетами в руках стоял скромно улыбающейся PL600 по имени Саймон.       — И что же было дальше? — Спросили три ребенка андроида, сидя полукругом вокруг своего старшего собрата.       — Не торопитесь, вы все узнаете. — В примирительном жесте поднял он ладони к груди, останавливая детский напор разнообразных вопросов. — Дослушайте сперва, — сказал он, ярко улыбаясь.       — А что было с Сайманом до того как он попал в магазин подержанных и коллекционных вещей? — Задала вопрос сидящая на ящиках в дальнем углу, Норт. И все дети перевели свой взгляд с Норт обратно на Саймона.       — Боюсь, это и сам Саймон не знает. И что-то внутри него говорит, что знать он это и не хочет. — Ответил PL600, грустно улыбаясь Норт.       WR400 кивнула, принимая такой ответ. Она и сама не желала вспоминать то, что ей пришлось пережить в последние мгновения, прежде чем она стала Девиантом. Разница была лишь в том, что если Саймону действительно стерли память. И восстановится, смогли, только действительно счастливые моменты его жизни с той женщиной.       А вот у Норт не было возможности заменить грязные и отвратительные воспоминания счастливыми. У нее попросту не было счастливых воспоминаний, но она не говорит это вслух.       Однажды Джош сказал ей, что счастливые воспоминания всегда состоят из разных мелочей, вот как сейчас.       Сидя на ящиках, Норт действительно думала об этом как о ее будущем счастливом воспоминание. И мерном голосе PL600, рассказывающем маленькую историю того как он попал в руки красивой и доброй пожилой женщине. Как она умерла, и он подвергся стиранию памяти, вновь оказавшись в витрине комиссионного магазина, откуда, в общем, и сбежал, почти три года назад.