Ключ от его снов

                    Какое-то время Трандуил предпочитал не замечать, как его не совсем добровольный спутник шарахается от него, словно нервное животное, но потом ему надоело. Особенно когда они добрались до переправы, где сильван чуть не утонул, потому что не захотел схватиться за протянутую руку. Трандуил подождал, пока он выберется на камень и выжмет волосы и заметил:       — Там, на берегу, я разозлился. Тебе бы лучше не злить меня, эллон.       Ортан поежился. Но уворачиваться от протянутой руки перестал. Там было не перебраться, не помогая друг другу, это было самое последнее место, где Андуин сворачивал с гор в долину, и напоследок сжимался в узкий и бурный поток, через который был натянут символический канатный мост. К которому надо было еще подобраться по скользким от воды камням.       Они были так сосредоточены на переходе, что перестали замечать окружающее, и только спрыгнув наконец на берег Трандуил заметил стоящую неподалеку на камне эллет. Замер. Она ничего не сделала, тоже смотрела в ответ, как завороженная. Что ж, разумно предположить, что коль сущестует мост, то им кто-то и пользуется. Девушка не походила ни на дозор, ни на одинокую путешественницу, у нее не было оружия и она стояла слишком беспечно, пусть и в отдалении, будто вышла просто полюбоваться рекой. А значит, где-то неподалеку ее сопровождающие?       Трандуил бросил взгляд искоса, не поворачивая головы и нарочно её смутил:       — Леди? Я вам кажусь завораживающим зрелищем?       Она вздрогнула и оступилась, выведенная из задумчивости. Как и Ортан, только с этими словами обративший на нее внимание.       — Нет! То есть да. Нет! Простите, — она запуталась, смущенная своим почти падением, но не стушевалась, только на высоких скулах проступили розовые пятна и она прикрыла лицо ладонью, но почти кокетливо. — Я не поэтому…       — А жаль, — по привычке пошутил Трандуил и вдруг ощутил слабый укол вины. А ведь он может шутить.       Девушка встала прямее, и похоже, обиделась на флирт.       — Простите, хир, я засмотрелась. За вами будто тень тянется. Похожая на злой и уродливый призрак.       Трандуил обернулся на несчастного Ортана.       — Да вряд ли, это просто сильван. Не так уж он и нехорош собой.       Она еще ярче покраснела, ужаснувшись тому, как её неверно поняли:       — Я вовсе… не о вашем спутнике, только о тени на камне, — пролепетала она.       Ортан сначала расстроился, а потом развеселился, понимая, что она не нарочно.       — Прошу прощения, если я вас смутил — вообще без всяких признаков раскаяния заявил Трандуил. — А могу я позволить себе спросить, что юная эллет делает одна так далеко от цивилизации?       — Я не одна, — она почти справилась со смущением, — здесь… мы…       — Что происходит?       Явившиеся двое избавили её от необходимости объясняться. Вот у них все было в порядке с оружием и подозрительностью, Трандуил был прав, но их серые плащи! Они были синдар. Насколько большой шанс посреди ненаселенного берега, путешествуя из нигде в нежеланное неизвестное встретить сородичей?       Беженцы, первое, что он подумал, но тут же одернул себя, ведь со времен падения Дориата прошло так много времени, что с тех пор они могли бы дважды обойти Арду вдоль и еще дважды поперек. И всё-таки не узнать этот настрой было нельзя. А потом ухо его уловило нолдорин, и удивление сразу сменилось настороженностью. Нолдор — это всегда плохие новости. Беженцы, но после последней войны, уничтоживший Эрегион, быстро сообразил он. Эту войну они с Илль благоразумно пропустили, насколько смогли, но нельзя было остаться в стороне и не узнать о Кольцах Власти.       Их было душ 30, не больше, но лагерь они разбили достаточно приличный. Глава отряда, самоназначенный, вероятно, представился довольно бодро:       — Гэлион из Дориата.       Трандуил пробормотал свое имя очень невнятно, и тот расслышал неправильно:       — Рана? Что ж, добро пожаловать к огню, странники*.       Трандуил не только не стал его поправлять, но и постарался свалить все светские разговоры на своего сильвана. Он был всё ещё слегка ошарашен от возможности увидеть соотечественников, а что, если кто-то из них знает его, или слышал о нем? Нет, конечно, этого не должно произойти, но лучше быть осторожнее.       Они первые спросили:       — Далеко ли до Пущи, не знаете?       Ортан оглянулся на спутника, но, поняв, что тот не желает участвовать в разговоре, решил все же отвечать:       — Неделя неспешного пути, но если не идти по берегу, то даже ближе.       — И ты знаешь это, потому что?..       — Я сильван, я там родился.       Восклицания и вопросы посыпались, как из дырявого мешка:       — О, нам повезло! И что тебя выгнало оттуда? Возвращаетесь ли вы назад? Вы могли бы пойти с нами, чтобы указать нам путь?       — А что вас ведет в Эрин Гален? — вмешался Трандуил. — Дориат пал века назад, не сказать, чтобы вы убегали.       — Да, наш путь был весьма извилист, — согласился Гэлион. — Мы слышали, что в Эрин Гален правят синдар, поэтому и направились туда. В городах нолдор нам мало рады. Рассказы о Зеленолесье больше радуют слух, если ты понимаешь о чем я.       — И что говорят об Пуще?       — Что есть королевство на востоке и правит им король синдар, наследующий славе короля Тингола.       — О, и слава Синголло такой манящий маяк в ночи? — несколько насмешливо удивился Трандуил. Синдар переглянулись немного растерянно и тут же выяснилось, что все они родились уже намного позже, для них Тингол был легендой, как и Дориат — сладким детским воспоминанием.       — А, вы, милорд, — резко поменял обращение Гэлион, угадывая больше, чем простого странника, — знали короля Элу Тингола?       На коленях у него сидел. Он держал надо мной венец на моей свадьбе… и он послал меня на смерть. Трандуил хотел молча пожать плечами, но посмотрел на блестящие в ожидании глаза вокруг и передумал:       — Не заставляй меня чувствовать себя старым. Это было слишком давно.       *Рана = Странник.                     *       Он чувствовал, что вызвал жгучее любопытство, но они старались не выдавать себя. До его чутких ушей донесся обрывок разговора:       — Думаешь, это правда? Он видел короля Элу Тингола?       — А выглядит молодо, моложе нас.       — Все эльдар выглядят молодо, очнись. Это может быть правдой, а может и нет, не стоит верить всему, что наболтал случайный попутчик.       — Да он и не болтал…       Они пошли дальше вместе, как хотели встречные. Да и этот — Ортан? — его сильван, наверное хотел, чтобы между ним и Трандуилом было побольше нораду. Сам Трандуил не определился, чего он хочет, но идея пройти некоторое время в команде, и посмотреть так ли уж сильно он отвык от эльдар за годы — тоже стоила внимания. И еще ему нужно было время для размышления.       Но Трандуил даже и не подумал бы, как сильно его утомит дневной свет. Ни люди, ни разговоры, ни пристальное внимание, ни чужой страх или любопытство. Дневной свет. У него начали болеть от него глаза, страшно заклонило в сон, да и голова разболелась. Когда бесконечный день наконец повернул к вечеру, он облегченно выдохнул, а заметив это, неприятно удивился. Так привык к тени, что свет не в радость? Просто привычка, вот и все, тут же одернул он себя, но мысли непослушно заскользили дальше. Ей он был так же ненавистен? Раньше он никогда не думал об этом, но ведь она провела в свете тысячу лет — ради него. Осколок зеркала за пазухой так и притягивал, хотелось достать и посмотреть в него, убедиться — в чем? В том, что Илль там, отражается, идет следом, как и обещала? А можно ли доверять её обещаниям теперь, разве не она говорила, чтобы он оставил свою подозрительность и перестал беспокоиться об этих пришельцах? Он перестал, и чем все закончилось? Трандуил много раз клал на осколок руку, но не доставал, не замечая, что это выглядит так, будто он без причин хватается за грудь. Или по причине — а, может, он болен? Кое — кто косился, но вопросов не задавал, эльдар очень не уважают такое любопытство.       С другой стороны — разве она сказала не правду? Он идет в Эрин Гален, как и хотел, а она — нет, потому что не может. И если очень пристально разобраться, она сама выбрала такой путь. Она хотела этого — расстаться? Ей не хватало духа, чтобы просто разойтись? В чем-чем, а в недостатке храбрости он её не мог бы обвинить.       Другая причина: майар. Они всегда хотят управлять тобой, верят, что выбирают судьбу, управляют миром. Не делают ничего, подобно прочим созданиям Эру, чтобы просто достичь своих целей, а знают какую-то свою, как им кажется, высшую правду, вплетают нить своей судьбы в общую канву. Он не знал, злит ли это его, или расстраивает. Или ему всё равно. Люди, например, терпеть не могут, когда ими кто — то управляет, норовят взбунтоваться, даже если их ведут к чему — то ценному. Поэтому им рассказывают сказки. Он подумал о ценности, потому что давно перестал делить мир на хорошее и плохое — эти категории весьма условны. Для тебя это хорошо, для другого — хуже нет. Так выбрала ли она этот путь сознательно, потому что предвидела в их будущем опасное или наоборот нечто ценное? А не сказала ему — потому что он сам просил её не поступать с ним, как с другими — то есть не говорить сладких выдумок, как для детей, потому что понять настоящую причину не в состоянии.       И он опять не знал, злиться ему или расстраиваться, за то ли, что она обращалась с ним как с ребенком, или считала достаточно взрослым — а значит, не нуждающимся в разъяснениях. Она его обманула, сказав, чтобы он отбросил подозрительность, но и не обманывала, потому что, возможно, считала, что волны судьбы прибьют их к нужному берегу, зачем еще переживать, пока плывешь?                     *       Благодаря сильвану, они получили возможность срезать путь. Ортан вёл их по едва видимым тропам или вовсе по бездорожью. Здесь, у берегов Андуина, стояла ранняя осень. Холмы, покрытые высокой травой, перемежались каменными оврагами и увенчивались перелесками, где под ногами пружинил ковер из листьев, зеленых и желтых, но деревья стояли пышно — зеленые, едва тронутые жаркими поцелуями Йаванны. Правда, по мере их продвижения деревьев становилось больше, а вода в лесных ручейках холоднее, обещая конец теплых времен.       Когда они устроились на ночлег в одном из таких перелесков, Трандуил не стал принимать предложение поделить с кем-то палатку — а они основательно подготовились, что неудивительно — а просто сел под деревом, прислонившись к стволу и прикрыл глаза. И тут же открыл, потому что рядом остановилась та эллет, которую они встретили первой.       — Мне очень жаль, хир, что я сказала там, на переправе. Это наверное, показалось невежливым и неуместным, я иногда говорю такое, что и сама не знаю, как пришло мне в голову.       — Нет нужды в извинениях, — отрывисто сказал он, не желая вновь говорить о тенях. Бедная девушка, раздраженно подумал он, надеюсь, у нее есть здесь муж, брат или отец, а то её импульсивная откровенность граничит со слабоумием. Рассказывая встречным все, что думает, она может попасть в неприятности быстрее, чем произнесет: «Добрый вечер». Эллет еще какое-то время постояла рядом, чуть покачиваясь на носочках и теребя волосы, а потом все же ушла. Трандуил знал, чего она хочет, и знал, что невежлив до грубости. Она ждала, что он спросит её имя, по меньшей мере. А по большей — он все так же очень красивый мужчина, и если бы имел хоть каплю заинтересованности…       — Я заметила, что вы ничего не ели за ужином. Может быть, вы себя не очень хорошо чувствуете или слишком задумались? Не откажите разделить нашу скромную трапезу, я готовлю для всех, но это… — она стояла рядом и протягивала тарелку. Там было несколько видов ягод, какие-то побеги, связанные пучком, — для себя. Это легкая еда, она не утяжелит желудок и придаст сил.       Трандуил утомленно вздохнул.       — Как твое имя?       У нее были светлые волосы, отливающие рыжим в волнах и светлые серо-зеленые глаза, и острыми чертами лица она напоминала лисичку. И улыбка была такой же лисьей, хотя очень яркой:       — Гвайронди, милорд.       — Ты целительница, я вижу, Гвайронди.       — Почему вы так решили?       — Ты здесь одна из трех женщин и путешествуешь одна, у тебя цепкий взгляд, и ты подходишь без просьбы, чтобы позаботиться о том, кто тебе кажется больным.       Она даже побледнела слегка, потому что это звучало как выговор. Он протянул руку, взял несколько ягод с ее тарелки, и поблагодарил:       — Спасибо за доброту, но мне ничего не нужно. Кроме как побыть одному. Не стоит твоего беспокойства.       Она разочарованно поклонилась и ушла, а он остался, не понимая, зачем это сказал. Она свободная женщина, и уж точно не первая, и не сто двадцать первая, кто к нему подошел с таким предложением. Когда случилось так, что подобное перестало его волновать? Может, он правда болен?       Хотя у него и вправду болит голова. И, пожалуй, дело не только в свете. Старое забытое ощущение. Неужели где-то здесь есть драконы? Но и на их песни это походило мало.       Если он клал руку на землю, то ощущал почти неслышимый трепет. Странная дрожь, отзывающаяся во всем теле, чем-то похожая на слабую боль или уходящее наслаждение. С каждой ночью оно становилось все сильнее и отчетливее, словно он приближался к источнику. Что это такое? Эти вибрации будили в нем какие-то полузабытые ощущения — одновременно восхитительные, как предвкушение, и жуткие, как предчувствие неминуемой катастрофы.       Что это? Усталость, отголосок чувств? Если он мог иногда потрясти своей злостью даже небо, вызвав дождь из молний, то, может, эта злость все еще не успокоилась, и это её трепет он все еще ощущает? Такого не было раньше. Но раньше никто не вырывал Илль у него из рук. Это вообще было странно — ее отсутствие — будто его лишили какой-то части тела, причем весьма значительной. Как зрения, возможно. Или способности летать, если бы он был птицей. Неприятное чувство.       Гвайронди распутала шнурки плаща, и сама себе попеняла, что не осмелилась сказать этого вслух. Обычно она не была такой робкой.       Я и правда целительница, хир нин. И я вижу, когда у эльдар что-то болит. У тебя здорово тело, но душа ранена, я не знаю чем и как, но что ей нужен целитель, это точно.                     *       Синдар присматривались к ним, и это понятно. Они вместе шли уже давно, а Ортан и «Рана» были новичками, взявшимися из ниоткуда посреди необжитой долины. Трандуилу не пришлось делать вид, что он не замечает их любопытства — он был так занят, прислушиваясь к своим ощущениям, что действительно пропускал половину сигналов. Но кое-кто из синдар был прямолинеен. Калангар, например. Трандуил сначала решил, что он из нолдор, такие черные волосы и стать были бы даже для них редкостью. Но его твердый акцент ласкал ухо, и по голосу он бы сказал, что ни одного нолдо не было в роду Калангара на пять миль вокруг.       Тот всю дорогу глаз не сводил с его мечей, и на одном из привалов не выдержал:       — Глаз не отвести от их изгибов, милорд. Я раньше встречал такие линии. Не из Гондолина ли твои клинки? Я слышал, у них были мечи, которые светятся синим светом, если опасность близко.       Хорошо, что они были здесь только вдвоем, несколько в отдалении от прочих, отделенных от них ветками и кустами. Сгущались сумерки, Трандуил смерил его угрюмым взглядом, и ответил только:       — Нет.       Но тот не отставал:       — Жалость какая, всегда мечтал о таком мече. Но эти так хороши, кто их мастер?       — Зачем ты ими так очарован? — вместо ответа спросил Трандуил.       — Я видел похожие, — медленно проговорил Калангар, — в Битве Гнева.       Трандуил невольно коснулся пальцами щеки, и криво не улыбнулся даже — просто поднял уголок рта.       — Ты был в битве Гнева?       — В той битве не был только тот, кто тогда не родился, — хмыкнул Калангар. — Может быть, не прямо такие, но похожие, — он посмотрел в лицо Трандуилу. — Там однажды такой меч спас мне жизнь.       — Гондолин сделал немало клинков. И мои — не светятся синим.       — Все же, два клинка — это не очень обычно, — Калангар настаивал на своем, но осторожно.       — Ну-у-у… мой дед, например, носил два. Отец, я больше чем уверен, тоже мог бы сражаться с обеих рук. — Илль, например, могла. Он перекинул волосы с одного плеча на другое, внезапно придя в отличное настроение. — На самом деле я встречал немало двойных клинков. Даже не считая семьи.       Калангар изумился столь резкой переменой его настроения:       — Я разбираюсь в оружии, и эти — редкость. Значит, это семейное — он кивнул на ножны.       Трандуилу вдруг надоела эта настойчивость и он развернулся к нему, всерьез подобравшись и как-то нехорошо улыбаясь:       — Хочешь взглянуть на них поближе? Знакомься — он потянул клинок, и лезвие вышло из ножен с мягким шипением: — Аренгиль.       Утренняя звезда.       Еще шипение, и второй клинок явился на свет:       — Моргиль.       Вечерняя звезда.       Трандуил стоял сейчас прямо перед Калангаром, и клинки перекрещивались у его горла. Случайно или нет так оказалось, подумал Калангар, но стоило сделать одно неловкое движение… Трандуил взглянул в стальное перекрестье:       — Они не могут сиять, как мечи Гондолина, но могут кое-что…       И вдруг сделал неуловимо быстрое движение, но только секунду спустя Калангар осознал, что выпад был назад, за спину, а Трандуил уже повернулся, и Моргиль повернулся с ним, завершая удар. Прямо в горло орка, стоявшего сзади. Тот не успел ни вякнуть, ни поднять руку с зажатым в ней уродливым ножом, и начал оползать вниз, как груда камней. Калангар наконец схватился за меч, с все еще круглыми глазами. Он не видел Трандуила, но если бы видел, мог бы подумать, что тот тоже сильно удивлен.       — Другое, — несколько озадаченно закончил Трандуил, и отметил: — Орки не ходят в одиночку.       Это, наверное, разведчик.       — Тревога! — заорал Калангар и бросился в лагерь, от которого они, по счастью, отошли не так уж далеко.                     Отыскать двух его товарищей было несложно, впрочем, орки и не прятались, услышав крики, и были убиты быстро и весело — эльдар почти соскучились по бою. Однако, само их появление здесь никому не понравилось. И на какое-то время они застряли в спорах, решая, сняться ли отсюда побыстрее, раз их заметили, или остаться до утра, ведь орки уничтожены? Спор вызвал Трандуил неосторожным замечанием вслух, что эти разведчики могли быть частью бОльшего отряда. Он не ожидал, что это их так взволнует, он даже не считал это вероятным. Возможным — да, потому что возможно всё. Гэлион требовал сняться и уходить, потому что среди них были женщины и оставаться на месте как он считал — опасно.       — Даже если они разведчики, никто не будет посылать на их поиски кого-то ночью, — заворчал Калангар. — Спокойно можно доспать.       — Орки в темноте гораздо лучше ориентируются!       — Вот и еще одна причина, чтобы далеко не ходить, — буркнул под нос Трандуил.       Ортан на них всех смотрел, как на сумасшедших:       — Я не знаю, как заведено там, откуда вы пришли, но у нас здесь орки обычно так и разгуливают, по двое-трое. Там нет никакой армии, стоящей в ближайшей балке, и ждущей своих из разведки!       — Никто не говорит об армии, сильван, но после войны они часто бродяжничают большими стаями, это вошло у них в привычку.       — Поставим часового и снимемся на рассвете, — положил конец их дебатам Трандуил, недовольный тем, что ему не дают послушать ночь. Прозвучало это так неожиданно веско, что все, сами не понимая почему, послушались.                     У его мрачного настроения и желания послушать тишину были причины. Третий день они шли по этим холмам и головная боль Трандуила только усиливалась. Он нашел свое дерево на ночь, прислонился и достал зеркало. И улыбнулся сам себе, черное зеркало в темноте — кто там что-то разглядит? Ему не требовался свет, не потому, что он научился в видеть в темноте, хотя и это тоже, но отражение все равно появится, если должно. Зато и никто другой не увидит, чем он занимается. Ни к чему их любопытство, он и так достаточно его разогрел.       Оно не всегда её отражало. Порой да, он видел её профиль, Илль смотрела куда-то мимо и ветерок пошевеливал прядь у уха. Злой и уродливый призрак? Нет, не обижайся на ту девчонку. Повернись, ну же, мелиссэ. Она только поправила бы волосы, заложив за ухо упрямую прядь, но не повернулась.       Но гораздо чаще в осколке отражался только речной поток, просто бегущая вода, без ориентиров, без берегов. Как он её понимал, это означало, что они идут в правильном направлении, по течению. Сегодня он опять увидел воду, её течение сначала расслабило его, а потом и вовсе убаюкало. Темнота сгустилась… может быть он не заметил, как провалился в сон.       И в обнявшей темноте вдруг явственно ощутил, как она садится рядом, и кладет голову ему на грудь, так что запах её волос защекотал ноздри.       Это было и здесь, и в прошлом, одновременно.       — Почему ты тогда так удивилась, когда я назвал тебя Илльмарэ? Это правда твоё имя?       Краем глаза он ловил её хитрую улыбку, пока ее смеющиеся губы уворачивались от поцелуя.       — Может быть, — пятна лунного света на полу, шорох шелка. — А может быть, владычица Ильмарэ так пристально смотрелась в зеркало, что, когда оно разбилось, одно из отражений ускользнуло в Арду.                     Он раскрыл глаза, будто его толкнули. Зачем ему это вспомнилось? Что она хотела ему сказать?       Трандуил вдруг осознал свою мысль и откинулся назад, ударившись затылком о дерево, закрывая лицо одной рукой. О, ну конечно, это должна быть подсказка, не так ли!       Они так долго делили сны, что он перестал воспринимать свою память, как личное. Ты хочешь всех отгадок сразу. Прямо как и она. Ты не думаешь, что это была просто память?       Твоя память. Просто один личный момент, который ты вспомнил, потому что? — Почему? — в ее голосе звучало радостное любопытство. — Скучаешь по мне, мой лорд?       Ты говоришь ее голосом или просто слышишь ее голос? Он и чувства свои, кажется, перестал воспринимать, как личное.       И вообще, что с ним происходит? Ты что, не можешь больше ничего делать сам, только ищешь подсказки?       Хотя зеркало не давало подсказок.       Это его воображение искало их там.       Он открыл глаза и побоялся закрывать их снова. Какое-то время он просто сидел и слушал окружающее. Их лагерь спал лишь наполовину, эльдар не надо много сна и они останавливались лишь потому, что шараханье по пересеченной местности в темноте — неумно. Рядом в темноте нарисовался Ортан — а, возможно, он тут уже давно сидел.       — Ты заснул на мгновение, милорд, — и о чудо, в его голосе звучало сочувствие. — Ты всё же тоскуешь по ней… — его горло сначало что-то сжало, и только потом он догадался, что это рука. Трандуил двигался, как тень.       — Её имени не произноси, сильван. Никогда, — рука еще сильнее сжала его горло. — Она вообще не тема для разговоров.       И, отпустив его, он встал и пошел прочь. Ортан невольно повторил его движение, потому что был слишком ошарашен. На мгновение, он увидел в этом убийце живого эллона, и вот — награда. Забудь ты все, что видел. И про сочувствие тоже забудь. Нашел к кому его проявлять.                     — Твой друг или безмерно тщеславен, или страшно неуверен, — шаги Гэлиона украли пружинящие листья и Ортан споткнулся от неожиданности. Такими темпами он может не возвращаться в охрану, если его могут напугать какие-то неуклюжие пришельцы синдар. Впрочем, сейчас его бывало пугал и падающий лист — его очарование от виденного на берегу еще не прошло.       — Он смотрит в зеркало, едва у него есть свободная минута.       — Он мне не друг, — буркнул Ортан. — Мы попутчики.       Гэлион удивился. А мне показалось…       — И как получилось, что вам по пути?       — Мелькор наворожил, не иначе, — он оглянулся на синда, и его светлый взгляд из-под шапки темно — рыжих волос ему не понравился, слишком пристальный. — Случайно, хир нин, так же, как и с вами. Жизнь полна случайностей и совпадений. Счастливых и не очень.       — Может быть, мне это кажется — не отставал тот, — но ты выглядишь так, будто недавно наскочил на дракона в горах, и пытаешься забыть о встрече.       Ортан даже засмеялся от внезапного предположения. Ну, вообще-то да, я встретил дракона в горах, и хочу забыть о нем.       — Лучше думай о дороге, а не о всякой ерунде. Граница Леса уже близко, — он втянул воздух, словно искал подтверждения своим словам, — и не всех там встретят приветливо, поверь. Аран не любит нолдор, а у тебя их половина отряда.       Гэлион нахмурился и озадачился, но — как и хотел Ортан — отстал, занятый этими новыми мыслями. Вот и прекрасно, пусть пойдет подумает, с друзьями посоветуется, нечего ходить за мной по пятам и выспрашивать о том, чего я сам не знаю.       Ортан снова покосился на князя. Он не видел в нем горя, или злости. Он не отдавал себе отчета в том, что ищет их, и тревожится, что не видит. Но чем дольше они шли, тем сильнее его это раздражало, — Трандуил казался спокойным, разве что немного озабоченным своим видом. Сколько можно смотреться в зеркало?! То есть даже не зеркало, просто черный осколок стекла подобной формы — в нем ничего нельзя увидеть. Зачем он туда смотрит? Как может быть таким спокойным после всего? После того, как убил шестерых. Эльдар. Это же немыслимо. Ортан мотнул головой, так резко, что волосы больно хлестнули по глазам. Не смей про это думать. Что сказала тебе королева? Ничего не будет, если ты приведешь его живым. Никто не узнает.       Трандуил прошагал по ковру из листьев между палаток и отдыхающих к центральному костру. Обычно спало все-таки больше народу, эти орки заставили их держаться настороже. Многие синдар не имели палаток, а спали, завернувшись в плащ. Опустившись рядом с огнем, вокруг которого сидела основная смена, он вполголоса спросил:       — Я, может быть, не всех вас выучил за эти несколько дней. Успокойте меня — это ваш спутник сидит там, в ветках, как в засаде — неявный кивок головой на дерево, на краю освещенного пространства.       В искусстве скрываться они были не сильны, тотчас же завертели головами, а кто-то даже вскочил:       — Где? Где? Я ничего не вижу? Там никого нет!       Трандуил поднял мелкий камушек и несильно, но точно кинул в темноту, откуда раздалось вынужденное: «Ай!»       Вот теперь они повскакали все и вытащили оружие, и сидящий на дереве понял, что их лучше не провоцировать, потому что мгновение спустя он шумно обрушился с дерева. И шагнул в свет:       — Эй, эй, успокойтесь. Я лесной страж!       — Пограничник, — вмешался Ортан. — Раньяр! Это мой друг, мы знаем друг друга — быстро объяснил он уже готовым к бою синдар, но сам, казалось, был изрядно удивлен. — Просто Лес уже совсем рядом.       — Я ничего плохого не хотел, просто… но как он меня увидел? — молодой эллон с почти щенячьим восторгом уставился на Трандуила — Никто не мог меня там разглядеть! Вы видите в темноте?       Если бы. Только и делаю, что натыкаюсь на сюрпризы.       С трудом, но совладав с чувствами, синдар убрали оружие, и Раньяр остался. Хотя Трандуилу его объяснение по поводу патрулирования границ не очень понравилось. Зигзагом он, что ли, ходит по этой границе? В одиночку, к тому же. Больше было похоже, что он целенаправленно что-то искал, а наткнулся на них. А это имеет большое значение, спросил он сам себя, или, мой лорд, ты слишком нервничаешь по пустякам? Он махнул рукой и вернулся к своему месту рядом с деревом.       — Ортан, дружище. Я тебя нашел!       — И каким образом? Что ты здесь делаешь вообще? Как ты узнал…       — Где искать? Хенет о тебе волновалась, я ходил в замок несколько раз, но мне всегда говорили, что тебя нет, в конце концов я не мог это выдержать. Но королева, видя мое беспокойство, взяла с меня клятву…       — О, неужели. И с тебя.       Раньяр удивленно поднял бровь — такой ожесточенный тон у Ортана по отношению к рис — это новость.       — Да, она сказала, что отправила тебя с секретной миссией, и что ты вернешься с северных границ. Так что я бродил тут последние два месяца.       — А Стража тебя отпустила?       — Ну, в общем, я теперь не страж. Королева взяла меня на службу. Как мы и хотели, теперь я тоже буду в замке.       Рис не теряла времени даром. Раньяр об этом говорил с таким восторгом, что Ортана замутило. Да, друг всегда мечтал об этом, охрана, жизнь в Амон Ланк, но теперь, после всего, что было, Ортан не стал бы радоваться этому.       — Она сказала, зачем посылала меня на север?       — Нет, а ты скажешь? Или это секрет?       Сам уже не знаю.       — Наверное нет, если ты теперь тоже охранник королевы, но всем остальным об этом знать не надо. Я… — Ортан вдруг понял, что не знает как и с какого места объяснить то, что с ним произошло. — Хотя нет, узнаешь в свое время.       Раньяр заныл, изнывая от любопытства, но все же признавая за ним право не рассказывать, да и слишком рад был его видеть, чтобы всерьез изводить расспросами.       — А ты один? Кто с тобой?       — Трандуил, первый сын короля Орофера.       — Да ну?! Кто… это он меня увидел? Ничего себе новость.       — Думаю, еще до вечера это перестанет быть новостью.       — Ты прав, провалиться мне на месте.       — Но он себя не называет, так что не проболтайся.       — Почему?       — Раньяр, у меня от тебя голова кругом. Просто… не делай, ладно? Если он захочет, сам об этом скажет.       — Твоя миссия — это было найти его? Как тебе вообще это удалось?       Ортан прямо застонал. Друг Раньяр был хороший, но до чего же въедливый, как репей.                     *       Утром Трандуил отошел к ручью умыться — и засмотрелся в воду. Отражение колебалось от течения, словно каждую секунду уносилось — и все же стояло на месте. Река похожа на время. Каждую секунду оно уносит одно твое лицо, и хоть вид остается неизменным, ты в следующую секунду уже совсем не тот, что был прежде.       Вода все текла и текла, словно то отражение в зеркале, которое он видел, когда она не показывалась. И вдруг в одно пронизывающе холодное утреннее мгновение он понял: этот холод и вкус ветра — так пахнет свобода. Вообще-то, никто не приговаривал его к этому походу, и Эрин Гален, откровенно сказать, мог бы пережить его отсутствие. Если он не чувствует себя обязанным кому или чему-либо. А он не чувствует.       Я должен ли ей хоть что-то? Если она провела его через темную сторону мира, как дорогого гостя. Но это не была легкая прогулка, и разве за это он должен ей? Ты ей обязан жизнью, напомнил внутренний голос. Но моя жизнь ей не принадлежит.       Это восхитительное чувство, как кажется, когда твоя жизнь принадлежит только тебе. Подумай, чего ты хочешь, ты сам, не майэ, которая говорит куда тебе идти. Тород освободил его, он волен идти на все четыре стороны. Или все же нет?       Он наклонился над ручьем, и в воде отразился блеск камней и ожерелье будто потяжелело на шее. Не только потяжелело, стало вдруг колючим и неудобным, больно дернуло за волосы.       Трандуил поднял глаза и встретился с другим горящим взглядом. Орк на противоположном берегу, наверное пришел к ручью с какой — то целью, но сейчас у него задергалась кожа на лице, от волнения. Добыча — вот она.       — Убирайся, — прошипел Трандуил на черном наречии. Рисковал, вдруг кто услышит, но эта тварь прервала его мысли и он был зол за это. Орк замер, глазки горели злобой и непониманием. Этот эльф, он что, с ним, говорил? — Сгинь в тьму, исчадье.       Еще мгновение тварь колебалась, а потом будто какое-то прозрение мелькнуло в маленьких глазках — огоньках, орк вскочил и метнулся прочь.       — Князь! — окликнул его молодой голос. Это Раньяр, он так и ходил за ним восторженным хвостом и заглядывал в рот, настолько его поразила их встреча. Он заметил орка? — Мы собрались, милорд, только вас ожидают.       — Сейчас, подожди.                     Трандуил поднялся по берегу ручья, все еще наслаждаясь этим ощущением внезапного одиночества — и свободы. Отсюда был уже виден темно-зеленый горизонт — можно было почувствовать дыхание Эрин Гален, и взглядом уже можно было дотянуться до его верхушек, и вдруг он понял, что это был за трепет, не дававший ему покоя каждую ночь. Это была не дрожь, не тепло, не усталость, печаль или воображение. Это была музыка.       Невероятно. Давно не слышал этих мелодий так ясно. После Синголло, после клинков Дайона, после драконов… это было вечность назад. Нет, не так. Мелодий было много, звучать могло разное. Человек, вещь, намерение, иногда даже смерть могла петь. Но это же ЛЕС. Не вещь, не персона, не действие. ТАК ничто в мире не звучало, и возможно, и не должно звучать.       Она не поворачивалась в зеркале, только отводила прядь — так может, она приглашала его прислушаться? Его звук… Песня Леса. Тревожащая, манящая, запутанная, волшебная. Прекрасная — но это слово слишком блекло, чтобы её описать. Мелодия? Нет, мелодия — это вышивка на платье, а песня была как звездный путь, такая же огромная, далекая, сложная и завораживающая.       Так есть ли у него выбор? Повернуть сейчас назад, когда перед ним лежит такой подарок? Лес поманил, очень сильно, буквально потянул к себе.       И в то же время так же сильно потянуло от него уйти. Это чувство, в противоположность радостному предвкушению, было таким черным и глухим, и невыносимо тяжелым. Я не хочу туда. Это ловушка.       Нельзя было не прислушаться к такому предупреждению.       Но и такое приглашение нельзя было проигнорировать.                     *       У границы леса их остановил патруль. Этого следовало ожидать. Трандуил остановился еще раньше, чем Стража проявила себя, Ортан тоже — потому что знал, что так будет, а вот синдар остановила посланная под ноги стрела. Тут же, словно по волшебству, нарисовались и сами лучники, держащие их под прицелом.       — Стойте и назовитесь! Кто вы и куда следуете?       Гэлион и его спутники назвались, Трандуил промолчал, включив себя в их окружение.       — А нолдор среди вас есть? — довольно мрачный капитан стражи в темно зеленой форме и с темными же волосами был прямолинеен до грубости. — Король Орофер запретил им вход. Для нолдор есть другой берег Андуина. Желаете, могу и направление показать, а спорить бессмысленно, для нас слово короля — закон.       — Почему? Что они сделали королю, впервые вступая под эти лесные своды? В чем их вина?!       — Мне дела нет, есть на них вина или они чисты, как горный источник — есть приказ. Их отряд заволновался, и, вопреки тому, что сказал капитан, начались ссоры и споры.       Трандуил отступил в сторону, на минуту перестав их слушать — Лес был так близко. Вокруг. Его уже можно было вдохнуть, к нему можно было прикоснуться, и от этого по всему телу пробегал необъяснимый трепет, будто перед свиданием.       Ортан стоял рядом и не вмешивался, и заодно не давал вмешиваться Раньяру, который уже кипел от нетерпения. Трандуил силой оторвал себя от музыки и вернулся в реальность, и даже усмехнулся, ради чистого спора:       — Разве королева Сиридис сама не нолдо? Откуда такое предубеждение? — хотя полагал, что источник ненависти Орофера ему достаточно известен. Ортан в первое мгновение чуть не удивился, потому что большинство народа считало, что королева из синдар, как и ее супруг, а потом спохватился: конечно он знает, он её сын!       — Не королева раздает приказы.       — И это тоже на него похоже. Как и инстинктивное высокомерие.       — Вам не нравится ваш отец, милорд, — наконец поразился сильван. Ты поэтому не хотел сюда идти? Он удержался, чтобы выдать это гениальное умозаключение вслух, но не удержался от другого. — Простите. Но мне сдается, Вы больше схожи, чем кажется с первого взгляда.       — Твое простодушие, сильван, — посмотрел на него Трандуил, сощурившись, — опасно граничит с оскорблением.       Раньяр на их перепалку смотрел, открыв глаза и чуть не рот — что происходит?!       Ортан в ответ задрал подбородок повыше, а потом вспомнил Торода, который делал так же, и смешался.       — Я не хотел вас оскорбить, милорд. Это была ненамеренная игра слов.       Трандуил оглянулся — споры со стражей грозили затянуться до темноты, а Лес ждал.       — А королева, отправляя тебя с твоей тайной миссией, не озаботилась дать какую — нибудь охранную грамоту, чтобы эти суровые пограничники, — он махнул рукой вокруг, — уже могли впустить нас? Без расспросов и проволочек?       — Нас? А как же Гэлион и его люди? Мы бросим их так? — Ортан искренне возмутился, Трандуил приподнял бровь:       — Мы даже не с ними, забыл? Они поделились с нами горячей водой и местом для ночлега, без чего, по правде сказать, мы могли обойтись. Ты серьезно считаешь, что обязан им? Ладно, если ты не можешь или не хочешь решить этот вопрос, его решу я.       И он заявился к доказывающим, что снег белый, спорщикам и олицетворению служебного рвения в лице капитана.       — Зачем вам непременно нужен левый берег Андуина? — обратился Трандуил к его уже почти бывшим спутникам и так их озадачил, что все замолчали. — Я знаю короля Орофера: у него тяжелый и одновременно вспыльчивый характер, вам не понравилось бы при его дворе, в любом случае, будь вы хоть нолдор, хоть синдар, хоть сами валар. Даже предстань вы перед его очами, умоляя судить по справедливости, переубедить его вам не удастся — нолдор когда-то убили мать и сестру короля, и с тех пор он поклялся, что по его воле пути его с нолдор не пересекутся. Так что бессмысленно и бесполезно рассказывать о том, как сильно вы хотите, чтобы Эрин Гален стал вашей новой родиной. Пожалейте наши уши, — взмах рукой в сторону капитана, — и этого подневольного эльда. За вас уже все решено. Правый берег и хозяин Лориэна вас ждут — и лорд Келеборн, насколько я помню, гораздо более… гм… мягок в общении. Не имел чести знать его в деле управления. Но полагаю, таланта его супруги достаточно для них двоих.       Пока он произносил эту фамильярную речь, на него пораженно уставились не только беженцы, но и стражи — никто понятия не имел об истории взаимоотношений их короля с нолдор и подобные откровения их шокировали. По долгу службы капитан вынужден был собраться и отреагировать:       — Эм. Не имею чести, милорд…       — Верно! Забыл представиться, — должно было звучать игриво, но прозвучало жёстко: Я его сын. Старший сын, — он в упор посмотрел на капитана, и не прозвучавшее «наследник» повисло в воздухе.       В Трандуиле все мгновенно переменилось. Минуту назад можно было сомневаться и задавать вопросы, но сейчас один взгляд на него — и не было сомнений, что это королевская кровь. И более того, те, кто знал короля лично, увидели едва ли не дословное сходство, а ему показалось, что в них что-то отозвалось, когда он произнес «старший сын». Как музыка когда-то отражалась в еще не готовых клинках, и Трандуил уловил это, и этот бестелесный шепоток заставил его напрячься: никто никогда не думал, что у Орофера могут быть еще дети…       — Милорд! — капитан пораженно поклонился, и его жест повторили — в разной степени удивления — и другие.       — Так вот, капитан, давайте вы организуете нам проводников, для синдар и нолдор отдельно, и какой-нибудь транспорт. И разойдемся уже, достаточно мы тут времени потеряли.       — Я сам буду вас сопровождать, — приговорил наконец капитан после всех разделений и прощаний, — и да, они вынуждены были разделиться. — Мое имя Динтур. И сейчас у нас война с орками, двигаться по Лесу без проводника опасно. По нему и без орков не все дорогу найдут. Надо быть осторожнее.       Синдар такое заявление взбодрило, что стало понятно по одобрительному шуму и шуткам. Знакомое чувство, будто в семью вернулся. Эльдар, которые рады повоевать и довольны, что у них будет такая возможность. Им дали лошадей, это были здесь королевские служебные животные, эльдар попроще обходились лосями. Но лошади были красавцы, пегие, белые или серые в яблоках. Трандуил оценил. А еще, подумал он, так присматривать за ними было легче. На чужом транспорте в незнакомой местности — было бы трудновато уехать здесь куда-либо без проводника, и никто не сбежит. К тому же животные, верно, знали дорогу.       Впрочем, у Трандуила был другой вопрос:       — Война с орками? Они напали на вас?       — Нет, скорее, мы на них. Аран Орофер организовал поход на южные границы, которые орки давно облюбовали для своих набегов. Хотел избавиться от них раз и навсегда.       Ему показалось, Динтур будет неразговорчив, но тот вдруг пустился в объяснения:       — В основном мы согласны, хотя и были некоторые, кто высказался против. Война — это всегда тяжело. Но аран их гм… переубедил.       — Заставил.       — Он же король. — это прозвучало с гордостью.       Трандуил заинтересовался, а синдар прислушались.       — И какой он король?       — Неистовый. С его приходом все здесь изменилось. Мы изменились.       Узнаю папин темперамент.       — Я слышал, он был ранен?       Динтур глянул на него с испугом и подозрением.       — Он не раз бывал ранен, это же война. Но сейчас все хорошо.       Трандуил поджал губы и перестал задавать вопросы. Ортан покосился на него, но тоже промолчал. Да и что он мог сказать? Что это не секрет? Очевидно, это было не так. По крайней мере для капитана стражи.                     Пока они собирались и седлали коней, солнце уже совсем низко опустилось и Лес стоял — золотой и розовый в закатной дымке. Трандуил был уже в седле, и его лошадь вдруг сама засеменила изящной иноходью и вынесла его к началу дорог. Стоя на развилке, он оказался перед ними один и они, так получилось, были пусты. Мгновение — и розово — золотой свет напомнил ему Регион, — до того сильно, что в глазах раздвоилось, показалось, будто под копытами его лошади мелькают цветные ленты Пояса Мелиан.       — Пора ехать, лорд странник — тихонько окликнул его Динтур, думая, что синда не знает куда двигаться.       — Не называй меня так, ты неправильно расслышал, — он сделал паузу, и, приподнявшись на стременах, сказал погромче: — Моё имя — Трандуил.       Будто представился, но не эльфу, а лесу. Лес проглотил его имя и притих, только в вышине шептались кроны деревьев, будто передавали друг другу имя. А потом затихли и они, и сначала по дороге навстречу Трандуилу подул теплый ветерок, словно приоткрыли двери. А потом из глубин леса пришел другой поток, словно вздох, таким задувают свечи — и над средней — их будущей дорогой пошел дождь из листьев, из алых, желтых, оранжевых, темно-розовых, зеленых, тронутых по краю цветной каймой — медленно и затейливо кружа, они опускались с неба, и неслышимая никому мелодия стала громче, просочилась в кровь, заскользила холодком вдоль позвоночника, перехватила дыхание.       Его лошадь выступила вперед, а листья продолжали кружиться, украшая дорогу перед ним.       Он приветствует тебя.       Синдар едва ли обратили внимание, но если и заметили, то красоту и символизм, а вот сильваны — все трое — стояли со сложными выражениями лиц. Лес, он не делает таких вещей просто так.                     *       Лес.       Эрин Гален, место, похожее на сон. Чем дальше они ехали, тем больше Трандуилу казалось, что он спит. Зеркало перестало отражать хоть что-то, иногда он пальцами касался ожерелья, чтобы напомнить себе, что это реальность — и камни холодили кончики пальцев, но уверенности не прибавляли. На закате никто даже не заикнулся про ночлег или остановку, Динтур просто раздал им фонари, и велел держаться цепью — поначалу здесь шла вполне проезжая дорога. Лесная, конечно, но все же пара всадников на ней могла бы разъехаться без труда.       Трандуил так и не зажег своего фонаря, потому что на него слетелся рой светлячков, а по земле расстилалась лунная дорожка, как по воде. Куда бы он ни повернул голову, деревья стояли прекрасные и манящие, как костры в темноте. Другие видели это? Или только он один?       Они не останавливались, просто меняли лошадей на специальных станциях вдоль дороги, пересаживаясь из седла в седло, и даже привычных ко всему путешественников это начало утомлять. Они делали и остановки, чтобы поесть и дать лошадям отдых, но было понятно, что Динтур очень спешит. А путешествие занимало очень много времени, как их проводник сказал им — может занять и несколько недель. Зачем отец построил столицу так далеко?       Динтур наблюдал за синдар, как они с каждым часом поездки становились все мрачнее и даже подавленнее — такое гнетущее впечатление на них производил дикий и совершенно бесконечный Лес. Им он вовсе не казался бесконечной сказкой, наоборот, он подавлял, становился все более темным и хвойным, дорога была все уже и зарастала травой и мхом, дни казались короткими, а ночи слишком длинными — когда они все равно двигались, их проводник торопился. Им было сложно ориентироваться, их душил этот зеленый поток, и Динтур это подмечал с легким злорадством, как сильван, он сильно гордился своим Лесом, и тем какое впечатление он производит. Но вот этот Трандуил… Он, кажется, не был напуган, совсем наоборот. Этот синда вел себя так, будто родился здесь, и знает все уголки Леса наизусть.       На одном из привалов, Динтур только сказал, что принесет воды, как Трандуил махнул ему рукой, сам, мол, возьму, и правда принес. А ведь без подсказки этот ключ было не найти. А самое удивительное, что когда Динтур пошел следом за ним к ключу снова, то понял, что Трандуил открыл новый, не тот, к которому привыкли здесь ходить. И вода там была нежнее и слаще.       Сильван поражало, как свободно Трандуил чувствует себя в лесу, причем Динтура — неприятно, Раньяр относился к этому восхищенно, а Ортан — с тревогой. Трандуил часто ехал не с ними, не спрашивая дороги, обгоняя проводников, и, кажется, вообще не заботясь о направлении. Иногда задумчиво сам себе улыбался, а если в каком-то из лесных коридоров начинался листопад, запросто мог оказаться с целой охапкой красивейших золотых листьев на голове, будто в короне. Если дорога где-то раздваивалась или пропадала, он всегда выбирал правильную развилку, и даже если ехал не тем путем, все равно оказывался на нужном месте. Ортан не слишком разбирался в лесных дорогах, а вот у Стражей уже холодок по позвоночнику начинал пробегать. Это было слишком странно для эльдар, всю жизнь проживших в лесу. Как кто-то раз за разом, впервые видя, может выбирать верный путь? Динтур даже какое-то время подозрительно оглядывался вокруг — Радагаст чудит? Может, сумасшедшему волшебнику этот князь так приглянулся. Однажды он неосторожно сказал это вслух, и Раньяр, как знающий все суеверия стражей, фыркнул в ответ.       — Брось, капитан. Вот если бы он по кругу ездил, можно было бы валить на Радагаста. С какой стати тот бы указывал верный путь!       — А тебе не кажется это странным? Погода еще такая стоит.       Погода стояла такая сухая и мягкая, что казалось, они едут по комнатам дворца. Ну, может быть, синдар так не казалось, а вот сильваны были удивлены.С Лесом творилось странное. С каждым днем он открывал все более гладкие дороги, там, где Динтур их не припоминал, и украшал их вязью из солнечных бликов, хотя солнце никогда раньше не достигало здесь травы. Лес прихорашивался, словно невеста перед женихом, другого сравнения и не подобрать.       — Бывают же и хорошие совпадения, — беспечно отозвался тот. — Ну и что, что дождь вторую неделю не идет, осень еще ранняя. Успеет испортиться. Ойэ, милорд! Нет!       Трандуил ехал впереди них, подставлял руку и рвал ягоды вдоль дороги, а потом бросал их в рот. Мало того, что они ложились ему в ладонь, и ему не приходилось даже наклоняться, так он еще и ел их, не заботясь! Даже Ортан, который поклялся себе рта не открывать, и если что-то случится с этим странным лордом по дороге, сделать вид, что так и было, вскрикнул:       — Нет! Они ядовитые.       — Ничего подобного, — Трандуил на их выкрики оглянулся совершенно спокойно.       — Если мало съел, то может и не умрешь, но голова поболит и начнется бред и галлюцинации, — сурово отчеканил Динтур.       — Да вы просто едите их неспелыми, — отмахнулся тот. — Видишь, белые — это зрелые, а те черно-красные — как раз и нельзя есть, они не поспели. А вы думаете — все наоборот.       — Князь, я в этом лесу всю жизнь прожил, — начал закипать Динтур.       А ума не нажил, рассердился Ортан. Вот зачем злить его такой отповедью? Помучается от глюков, сам поймет.       Трандуил устал от мрачности своего сопровождающего. Сколько можно дуться?       — Не обижайся, сильван, просто попробуй, — и протянул руку, снова сорвав белых ягод, целую гроздь.       Раньяр смотрел на князя влюбленными глазами и не успел Ортан его остановить, как тот попробовал.       — Хм. Вкусно.       Оба сильвана уставились на него с ужасом, с любопытством поглядели оказавшиеся поблизости синдар.       — Что? — Раньяр подмигнул. — Живой же. Князь прав, вкус отличается.       — Так что, их действительно можно есть? — Гэлион тоже отщипнул ягодку от куста, заоодно поцарапав руку об острые шипы. — Ай. Но правда — неплохо.                     *       Однажды днем, Трандуил поднял глаза, улыбаясь вершинам деревьев, и вдруг понял, что прошло уже недели две, как он не смотрел в зеркало.       И еще — он был счастлив все это время.       Он свободен не решать головоломки своих снов. Он может забыть их навсегда.       И оставить её в темноте?       Ей там лучше. Он связал их, необдуманно, невольно, но он сможет этот узел развязать, прямо сейчас. Проще, чем кажется — просто не делать то, на что он кажется, обречен. Никогда не смотреться в зеркала.       И вдруг на него без предупреждения навалилась такая черная тоска, что казалось, он сейчас умрет, какое-то беспросветное одиночество и ощущение бесконечной заброшенности. Свобода — это когда тебя никто не ждет. А никто во всей Арде на самом деле не ждет его нигде, ни эльда, ни человек, ни, Моргот его возьми, даже волк. Закололо под ребрами, и так ощутимо, что он взялся рукой за грудь — и понял, что это реальная боль.       Зеркало — оно раскололось. Конечно, стекло, сделанное молнией, было нестойким, но почему сейчас? Он даже не задел его. С недоумением и обидой он вытащил два обломка из-за пазухи, но прямо в его руке они развалились в пыль.       Зачем ты так со мной?!       Ветер сдул осколки песчаного стекла с его ладони, и какой-то мелкий невидимый осколок порезал его — не до крови, но больно. А почему бы и нет? Она его оставила, как он захотел.       Эй, я еще даже не пожелал этого!       Еще как пожелал, даже голова закружилась от волнения. Илль, порождение ты тьмы, ты не можешь мне такую боль причинять! Не можешь, не имеешь права, ты сама говорила, что пойдешь за мной след в след на край света — и что, опять солгала? Просто одна неосторожная мысль, и всё, приговор?! Ты мне и в тысячу раз худшее прощала! Я найду это проклятое ожерелье — и мы поговорим. Не думай, что вот так всё и закончится!                     *       Сны были пустыми, как темные комнаты. Когда он закрывал глаза, он ощущал ее рядом, будто такую же часть мрака, и по его ощущениям она сидела, отвернувшись, и сколько он ни просил — так и не повернулась. Она была похожа на зеркало, отвернутое лицом к стене; возможно, она его даже и не слышала.       Почему ты так со мной? Что я сделал?       Это ты повернул ее лицом к стене.       Но он не знал, как развернуть зеркало обратно. Его мимолетное, как ему казалось, желание запечатало вход в сон наглухо.       Может, она опечалилась так сильно? Трандуил вдруг подумал, что никогда не видел её слез, может быть, она даже не умеет их проливать., но печаль бывает и без слез. И разве это чувство — не твое? Это ты опечален до слез, потому что она не поворачивается к тебе. Это тебе тяжело на душе и пусто без ее присутствия, не приписывай эти чувства ей. А разве он может так расстроиться? Разве это так важно, чтобы она была рядом? Он воображал ее, ее голос и улыбки, ответы и советы, но понимал, что обманывает себя — и говорит сам с собой. Илль замолчала, превратилась в тень в темноте, безмолвную и равнодушную.                     Мэлиссэ, ты должна послушать меня. Послушать Лес — ты разве не чувствуешь это, как и я?       Издалека песня казалась то ясной, то просто головной болью, но чем ближе он оказывался к Лесу, тем огромнее она становилась и будто растворяла его в себе. Чтобы её услышать здесь, надо было напрячься, всем телом, слушать не ушами, а чем-то… внутри. Но даже расслабляясь, он переставал слышать её целиком, зато отчетливо слышал отдельные мелодии. Ветра в листве например. Солнечных бликов. Запаха трав и мха. Корней деревьев. Всё, любая коряга и листок в Лесу имело свою мелодию, стоило только остановить свой взгляд. У него даже голова закружилась от их обилия. Перестань, невольно взмолился он — и сразу наступила тишина. Нет, не так тихо! Он прислушался — и мелодия сразу же явилась снова. Эру создатель, что это такое?       Одной пустой ночью ему вдруг пришла в голову неуютная мысль: этот его новый слух — он не может быть связан с тем, что Илль исчезла из его снов? Она пропала — зато песни появились. Зеркала больше нет и она нигде не отражается, и даже во сне не поворачивается к нему. Хотя, если захотеть, он может услышать и ее мелодию. Только очень далеко и негромко, будто не наяву, а на память.       Что с ним происходит? Что вокруг него происходит? Может быть, это просто шум Леса? Сложные потоки воздуха, запутанные между ветвей и листьев, тайные токи воды в подземных ключах, шум камней в невидимых подземных осыпях, шум всей той растущей, пробивающейся к свету и умирающей массы зеленых побегов? Да, и это было там. Но не только это. Этот лес как шкатулка с драгоценностями, открытая только для него. Если бы не спутники, он бы остановился, и принялся их перебирать. Изучил бы все это.       Мелодии говорили ему, что в лесу опасно, а что нет, куда идти, где искать воду, какие травы срывать, чтобы утихла головная боль, всё это было таким ярким и острым ощущением, никогда прежде не испытанным, словно весь мир стал стеклянным, и он видит насквозь, до самой сути вещей. Точнее, не видит, а слышит.       Этот Лес — ровесник Арды, сама собой пришла благоговейная мысль. Не пришла, будто всплыла из глубины. Это был не её голос, но мысль была словно и не его тоже. Лес создан дыханием айнур, и не менялся с тех пор. Он весь — песня, застывшая, но и живая, песня созидания и борьбы, если уж на то пошло, вся Арда — песня. Но почему теперь она начинает звучать? Или она всегда звучала, просто нужен был его дар, чтобы её расслышать? Пожалуй, Илльмарэ была права. Эти эльдар преподнесли ему подарок, невиданной ценности.       И ты за него заплатил.       Нет, он найдет ожерелье, она не отвернулась навсегда. А это важно? Он хочет, чтобы она повернулась? Чего он хочет — рассказать ей радостную весть о том, как трудные дороги привели их в это волшебное место? Оно бы ей понравилось. Нет, не так. Только она способна была бы его оценить. По достоинству. Если бы он вдруг вздумал поделиться своими ощущениями с кем угодно еще, как бы это прозвучало — я слышу песни Леса, и что? Они бы не поняли. Ни тот бездонный восторг, ни тот сладкий ужас, который его сейчас заливал до краев с каждым шагом под этими зелеными сводами. Возможно, это чувство и называют любовью? Хотя — не жестоко ли было бы сказать ей, что он влюбился? Но не в женщину же! Эру всемогущий, но как же ему хотелось остаться с ним наедине, этот бесконечный путь и его спутники, от которых нельзя надолго избавиться. Скорей бы уж он подошел к концу.                     *       Дорога вывела их к странному древесному городу. Будто чертеж будущего замка из корней и стволов, но еще не законченный. Величественно и дико все это смотрелось, как мираж, но Динтур вдруг ожил и прокомментировал:       — Амон Эртиль. Проект королевы. В Амон Ланк становится неспокойно, ведь он на самой границе.       Трандуил моргнул — так это и правда, все эти уходящие в небо деревья, похожие на контур замка — существуют? Не греза?       — Амон Ланк — столица? — спросил он, просто чтобы услышать свой голос. И тихо добавил, для себя: — Гора, наверное.       — Как ты угадал?       — Не считая названия? — фыркнул Трандуил. — Отец всегда ищет гору повыше, а мать камней побольше.                     *       Амон Ланк встретил их мрачной торжественностью. В холодном и синем, как вымытое стекло, небе слегка колыхались зеленые с серебром стяги. Вид белокаменной крепости с цветными куполами, задевающими редкие облака, производил сильное впечатление, Трандуил ожидал чего-то более скромного. Город вокруг крепости, хоть и деревянный, тоже впечатлял. Дорога вилась по холму, и вскоре копыта их лошадей зацокали по каменной мостовой. Само собой, жители не стали сидеть по домам, а валили на улицу, полюбопытствовать, кто это понаехал.       Ортан с неловкой усмешкой подумал, что это не похоже на возвращение тайной миссии — больше на прибытие важной персоны со своей свитой. И он даже не заметил, как это произошло, будто само собой получилось. Правду сказать, Трандуил выглядел истинно королем, Ортан мог раздражаться, но не признать этого не мог. Тот вроде бы и ничего не делал, не изменился, никак особо не вел себя, и все же выглядел так, будто всё вокруг принадлежит ему. Раньяр бездумно наслаждался своим положением, мало того, что получил свою должность и место в замке, так еще и оказался прямо в центре событий, на которые раньше только мечтал бы посмотреть издалека. Если он и замечал раздражение друга, то не понимал, с чего тот злится. Динтур, с другой стороны, был напряжен и мрачен, в конце концов, это же была его ответственность — привезти в столицу неизвестного эльда, называющего себя королевским наследником.       Их приветствовали комендант крепости Ниссаниор и целитель Милдир, потому что слухи, как и боялся Ортан, их обогнали.       Чтобы они не задавали ему сложных вопросов, откуда он взялся, и не слишком увлекались долгими приветствиями, Трандуил с порога задал им неприятный вопрос, ответ на который уже знал:       — Почему нас встречает не аран Орофер, а его свита?       Как он и ожидал, встреча тут же свернулась и из торжественной перешла в приватную.       — Эмм. Простите нашу нелюбезность, милорд, — еще раз поклонившись, извинился Милдир. — Но могли бы вы последовать за мной?       Трандуил соизволил.       — Мне бесконечно жаль, — начал Милдир, когда они остались относительно наедине, то есть втроем. — Вы вероятно поняли, что…       — Мой отец хотя бы жив? — это на самом деле только сейчас пришло ему в голову, уж очень печальным выглядел этот целитель.       — Да, слава Эру, но… слишком нездоров, чтобы встречать гостей.       — Могу я увидеть его?       — Я… спрошу позволения у королевы.       Трандуил не очень любезно улыбнулся. Он понимал их тревогу и опасения, но и держать его на пороге — ему это не понравилось. Кстати, они и в буквальном смысле остановились на пороге — в коридоре замка. Пол был выложен деревом, как и ребра стен, похожие на колонны или стволы деревьев.       Королева уже спешила по этому коридору им навстречу.       — Трандуил, йоннин.       Она выглядела неподдельно радостной, отводя руку от сердца приветственным жестом.       Трандуил посмотрел на неё с хладнокровным любопытством. Его новооткрытая способность слышать всё, что угодно, работает только в Лесу, или теперь он услышит и её тоже? У него зрачки расширились, оттого что он расфокусировал взгляд, сосредоточившись на музыке. Но ничего не услышал. Так значит, звучит только Лес. Кажется, и в интонации у него мелькнуло что-то разочарованное.       — Миледи.       На самом деле это прозвучало холодно и свысока, Трандуил этого не отразил, зато оба сильвана уловили и очень сильно удивились. Да, объятия и поцелуи не в заводе у эльдар, но и не такой вообразили бы они встречу матери и сына после долгой разлуки.       — Счастлива, что слухи о твоей смерти оказались слухами — почти прошептала она.       — Могу я наконец увидеть отца? — довольно сухо вернул их к теме Трандуил.       — Да, — выдохнула Сиридис, — я сама провожу.       — На мгновение, — он жестом придержал её и обернулся к коменданту. — Там два сильвана со мной пришли, не отпускай их никуда. Один капитан Стражи, Динтур, второй называет себя Ортан, — и не дожидаясь ответа, снова обернулся к королеве, молчаливо показывая, что готов следовать за ней.       Ниссаниор несколько обалдело кивнул — без слов.                     *       Орофер лежал в спальне — глаза закрыты, да и выглядел он крайне бледно. Ковер на полу — белый с ярким растительным узором — сделал их приход бесшумным. Милдир последовал за семьей.       — Он получил тяжелое ранение, — принялся объяснять Милдир. — Стрела пробила череп, наконечник остался внутри и извлечь его невозможно, что бы я ни делал.       — А что вы делали? — потребовал шокированный Трандуил. — Вы лечите его?! Он же умирает!       — Но мы никогда не сталкивались с таким… такие раны приводят к смерти. Это чудо, что он так долго… — Милдир даже перестал договаривать фразы, от растерянности.       — Да вы… — Эй, этот сильван не был на каждой войне за последние две тысячи лет, и уж точно не был на каждой ранен. Какой у него тут может быть опыт? Так что он закончил довольно спокойно: — Этот осколок нужно извлечь. Я не удивлюсь, если его мозг уже превратился в гниющую кашу, пока вы тут прикладываете подорожник! Где инструменты?       — Вы имеете в виду…       — Да, я именно к этому и веду. Вскрыть череп, достать железо.       Милдир, пораженный до полной потери речи, воззрился на него, королева тоже.       — Я и сама целительница, ты же знаешь, — не очень-то уверенно вмешалась Сиридис. — Но никогда не слышала о таком способе.       — Это не удивительно. Вы вообще вылезали из этого медвежьего угла, — он вдруг покосился на стены и криво мимолетно улыбнулся, — мои извинения, последние тысячу лет? Нет? Я так и думал. Давайте-ка немедленно приступим, у нас не очень много времени.       — Я не могу этого допустить, — внезапно набравшись храбрости, запротестовал Милдир. Зато королева, поглядев на Трандуила очень внимательно, так же резко переменила своё мнение:       — Он знает, что делает. Делайте всё, как он скажет.       Выглядела она при этом крайне бледной и почти на грани обморока, что входило в очень сильное противоречие с её уверенными словами. Милдир был где-то посередине между возмущением и крайним изумлением:       — Даже я не знаю, что тут поделать, откуда он может знать, что делать! Князь умеет лечить такие раны, может, он целитель?!       — Доверьтесь ему, — твердо сказала Сиридис. — Потому что я ему доверяю.                     Первым делом, Трандуил приказал им всем убраться, и оставить его наедине с телом (и не возвращаться без его специального разрешения). А оставшись наконец один, выдохнул сквозь сжатые зубы. Нет, он понятия не имел, как делать такие вещи. Илльмарэ умела, и он мог бы даже вспомнить, как она это делала — но вряд ли бы это сильно помогло. Если бы она еще где-то отражалась, он бы попросил у них зеркало, и рискнул повторить за её отражением. Но он и этого не собирался делать.       Великий Намо, адар, ну и громко же звучит твоя смерть. Первая мелодия, которую он услышал здесь — не в Лесу. Конечно, песня смерти, они всегда звучат очень ясно. Может быть, Орофер был уже на половине пути в Залы Мандоса. А дорога эта не больно-то гладкая.       Он протянул руку к голове лежащего, и, легко коснувшись пальцами, заставил повязку сползти с раны. Я мог бы проводить тебя на другой конец этого моста, адар, я был там, и не один раз. Тебе не будет так больно, как мне.       Он стоял какое-то время, всё еще почти касаясь пальцами виска, погрузившись в воспоминания о боли. А потом пришли и другие, о руках, расчесывающих ему волосы, и почти неслышной песни, которую она мурлыкала.       Я дам тебе воды, мой лорд, и расчешу волосы — и боль пройдет.       Ожерелье стало очень холодным и будто потяжелело.       — Помнишь тот год, когда ты хотела научить меня управлять своим даром, но я не мог ничего, кроме как выгонять ростки из мертвых семян?       Трандуил не знал, сказал ли он это вслух или громко подумал. Пальцы шевельнулись у виска, будто поглаживая воздух.       И это был не один год.       Да, не один, он мимолетно поморщился, но тут же сосредоточился на другом.       — Знаешь почему я это сейчас вспомнил?       Рана похожа на маленькую вселенную, все эти волоконца жизни, по которым течет кровь, энергия, импульсы жизни. Если можно вырастить что-то из мертвого семечка…       — Ты его достал! — он был уверен по голосу, что она улыбается, хотя был так напряжен, что пот защипал глаза и не мог обернуться. Да он его достал — крохотный осколок металла выскользнул из своего кровавого плена, который немедленно принялся сращиваться. Срастаться, заштопывать прореху в жизни. Он думал, что выдумал её слова, но они прозвучали так явственно, что он абсурдно порадовался, что никого нет рядом и их никто не слышит.       — Тебе нужно велеть этому лекарю принести тебе инструмент и побольше чистой воды.       — Зачем? — удивился он, ведь все уже и так закончилось. Лишняя суета.       — Потому что сильваны относятся к колдовству получше, чем синдар, мой лорд, но ведь речь идет о твоем отце.       Ах, да. Как же он забыл. Орофер, у которого при слове «колдовство» с лица исчезают краски, и глаза становятся пустыми, как у палача. Ты права, конечно.       — С тех пор, как я ступил в Эрин Гален, я только и делаю, что всех удивляю и пугаю. Лишь бы это не стало традицией.       Несколько часов затем Милдир провел у палат короля, меняя воду, полотенца и гигиенические травяные настои, Трандуил так и не пустил его внутрь.       Однако вечер и ночь спустя он вышел оттуда — бледный, усталый, но решительный, и велел:       — Кто-то должен с ним побыть… только один кто-то! Вот вы, хотя бы, Милдир, верно? Следите, чтобы не началась лихорадка. Думаю, он вскоре придет в себя.       Его ждали. Чуть поодаль стоял Ортан, и, заметив его взгляд, подошел сам. Нет, это было не странно, Трандуил оценил предусмотрительность королевы. Ортан лишь подтвердил его мысли, мрачно кивнув:       — Ее величество сказала, что теперь я в вашем распоряжении, милорд.       — Динтур здесь?       — Отправился проследить за отправкой наших лошадей, — он хотел добавить, что если нужно его позвать, то он вызовет, но Трандуил его не дослушал.       — Тогда — обзорный тур по замку, и хорошо бы, чтобы меня в конце ждала ванна.       Ортан сначала нахмурился, потом осознал и не удержался от капли яда:       — Вы не устали, милорд?       — Очень, — вздохнул тот, и даже позволил усталости просочиться в голос: — Поэтому тур должен быть кратким, а ванна — горячей.       — Она уже готова, ее величество велела вам передать.       — Тогда вперед. И не води меня кругами.       — Я бы не посмел, — угрюмо, но достаточно слышно буркнул Ортан. Он этого не заметил, но Трандуил улыбнулся краешком губ — что-что, а характер у этого сильвана был.                     *       За то время, пока они не виделись, отдохнуть ему все равно толком не дали. Сначала на Ортане повисла малышка Хенет, а едва он успел переодеться и выслушать все новости за последние месяцы, его пожелала видеть королева. Сиридис и раньше всегда была бледной, но теперь ему показалось, у нее даже синева появилась на висках и под глазами. Он рассказал ей о том, что случилось, как смог — то есть скупо и сухо, не зная, как объяснить, что он видел и не желая вдаваться в мотивы всех сторон. Королева задавала вопросы, отвернувшись и взяв себя за локти, будто спасаясь от холода.       — Расскажи мне о той женщине. Она красива?       Интересно, и что отвечать на такой вопрос? Если быть честным, женщина князя была опьяняюще…       — …Прекрасна.       — Ах, вот как.       О, то есть это был неправильный ответ.       — На самом деле, она не показалась мне красивой.       — Почему же? — Сиридис к нему развернулась, и посмотрела с некоторым вызовом — ну, давай, оправдайся.       — В ней было что-то… жестокое. Она казалось обманом, не человеком или эльфом, лживой оберткой.       Ортан искал, но не находил слова, а королева не подсказывала. Она и не уточняла. Вместо этого спросила другое:       — Она умерла?       — Растворилась в воздухе, — какой вопрос, такой ответ, и опять никаких уточнений. Хоть бы спросила, как это возможно, или как произошло. Нет, у неё была своя повестка, и теперь она прижала руки к груди, и даже решилась на него прямо взглянуть:       — А он… горевал о ней? — она помедлила и спросила ещё прямее: — Плакал?       Ортан тоже посмотрел на нее прямо. Вот что тебя больше всего интересует? Он хотел, чтобы это звучало даже жестче, чем было на самом деле.       — Нет, ни слезинки. Мне даже не показалось, что он расстроен. Зол, возможно.       И вот диво — он её не расстроил, а, кажется, успокоил. Она перестала стискивать руки, лицо разгладилось, и взгляд стал почти мечтательным.       — Хм. Это хорошо, — что она такое говорит, для кого хорошо? Сиридис махнула рукой, поскорее отсылая его. — Ну, ступай, — а потом снова обернулась, не успел он и шага сделать, и прибавила: — Ты все еще несешь ответственность за его жизнь.       Позаботься о нем.       Ортан молча поклонился и вышел. Королева явно о своем сыне ничего не знает, охранять его жизнь — затеи нелепее не придумать.                     *       Спустя всего пару часов, Трандуил, уже умытый и целеустремленный, занимал место отца в зале, где висели карты Леса и планы их военной операции. По замку уже прошел слух и о его вмешательстве, и о том, что королю кажется вот-вот станет лучше. Или хуже, опять-таки, кто знает. Все были сбиты с толку, Трандуил явился слишком внезапно, слишком решительно принялся наводить порядок. Кто-то пытался возражать, но кто-то воспринял его явление, как долгожданное избавление от неопределенности.       — Так что здесь происходит?       Карта с нанесенными на нее стрелками наступлений и обходных маневров, была расстелена на каменном столе. Ниссаниор взял слово, похоже, несмотря на свой пост, он был и военным советником также.       — Перед тем как случилось несчастье, мы неплохо начали. Нам удалось стянуть разрозненные силы орков в один котел, но именно при его уничтожении аран Орофер был ранен. Мы держались еще неделю, но без командования нападение посыпалось, и орки прорвались, — он показывал на карте, где это происходило. — Они атаковали, мы защищались на протяжении этих месяцев. Сейчас они снова сорганизовались, и идут одной общей массой на Амон Ланк.       — Вы мне хотите сказать, что сейчас этот замок превратится в осажденную крепость?       — Не в это мгновение, но… да. Мы не смогли их остановить.       — Но вы готовы к обороне?       — Наши силы истощены… мы… нам не хватает смолы и камней. Гарнизон у нас есть. Оружия у нас мало. А война на пороге. Орки шли по дуге, выжигая все на своем пути, мы потратили много сил, чтобы предотвратить пожары и сдержать их, так что… и гарнизон сейчас не укомплектован. Несколько рассеян.       — Восхитительно. — безо всякого выражения заметил Трандуил. — Помощь прибудет?       — Мы послали гонцов в Лориен. Так же, как и в Ривенделл за целителем Элрондом. Возможно, лорд Келеборн успеет до начала… За ним давно посылали, но он отсутствовал.       Трандуил едва не фыркнул. Келеборн?! Здесь! Сейчас?       — Так где находятся эти орки прямо сейчас?       Вперед выступил другой эльф; этот, похоже был главой разведки:       — В Лесу. Здесь, — короткая деревянная палочка, которой они пользовались, как указкой, почти вонзилась в карту. — Разведчики следят за ними.       — И вы сидите и… — он опять проглотил готовое вырваться оскорбление. Не надо так, они же вроде как стараются. — Так. Я думаю, самое время нам всем отправиться на охоту.       И вызвал удивленно-возмущенный ропот:       — Вы не отдаете себе отчета в их количестве, милорд!       — Я отдаю себе отчет в их поведении. Орки ненавидят лес и его замкнутое пространство, и они легко обращаются в бегство, если у них нет цели. Они вообще не в состоянии долго быть мотивированными достичь цели. Лучший шанс раскидать всю эту толпу — пока она не вышла из леса. Так что трубите сбор. Мы выступаем. План я вам сейчас нарисую.       Трандуил удивился, насколько несложно было упасть в этот модус командира, это ведь было так просто и знакомо — война. Это было то, что он любил и умел делать, и так немало наделал.       Казалось, прошло пять минут, и вдруг он обнаруживает себя объясняющим партизанскую тактику вновь собранным капитанам, одним из которых, кстати, оказался Раньяр. Он же обиженно заявил:       — Мы так и хотели биться, но они, — он мотнул головой в сторону Ниссаниора — запрещают.       — Ну, я разрешаю. Тактика единственно выигрышная. Вперед, поджарим им пятки.       А в следующий момент уже слушал ветерок, пошевеливающий ветки на лесной поляне, где они устроили засаду.       — Почему засада?       — А почему «орда»? — вместо ответа спросил Трандуил.       Киллан, тот самый разведчик, что докладывал ему о её нахождении, замялся, не зная, как объяснить то, к чему они давно привыкли. Красивый эллон, к слову, стройный и легкий, серо-зеленые глаза, пепельно-русые волосы, и все в какой-то гармонии с лесом, будто маскировочный костюм. Киллан чуть повел плечом и попытался, и голос у него такой же, как он, легкий, но серьезный и сосредоточенный:       — А как их назвать? Командиров у них нет, регулярных соединений тоже, они больше похожи на толпу, которую ведут сиюминутные лидеры. Убьешь такого, могут разбежаться.       — Потому и засада, что орки — не армия. Если они увидят идущий на них организованный отряд, разбегутся еще быстрее. Нам же не бегать за ними по всему лесу надо, а вышибить отсюда. А на слабую добычу они всегда готовы напасть, это инстинкт. То, что вы ухитрились сбить их в стадо, на самом деле довольно большая победа.                     И — снова работа, работа и работа. Атака-защита, бей, коли, руби. Как бойцы сильваны ему понравились. Может тактика не их сильная сторона, зато отвага и упорство — точно про них. Никогда не сдаются, хотя стрелки лучше, чем мечники. И отдав приказ, можно быть уверенным, что на самом деле довольно удивительно, что будут умирать, но выполнят его. К тому же, они азартные бойцы, что было и хорошо, и плохо. Потому что, если бы он позволил им увлечься, то всё локальной стычкой бы и ограничилось. Тогда Трандуил удержал готовых добить последних убегающих:       — Не сейчас. Не мешайте панике разгореться. А мы — сюда, на другой конец орды.       У них ушло несколько дней на эту кампанию. Трандуил удивился бы, что так мало, но похоже, здесь обитали не очень-то пуганые орки, такое ощущение, что лихорадка войны, обжигавшей Эрегион, до этих мест так и не добралась. Встретив серьезно спланированное сопротивление, они просто растерялись и запаниковали. Будь они опытнее и закаленнее в боях, все бы затянулось.                     *       — А может, есть и другая причина, — Калангар потер руки и снова подставил их поближе к огню. Над их лагерем постепенно сгущалась темнота, и тепло и свет костров притягивали все больше.       — Какая? — у Раньяра глаза кажется светились в темноте, так ему все это нравилось. И всегда жадного любопытства поход ему ничуть не убавил. Вокруг их огня толпились в основном знакомые лица, часть синдар, пришедших с Трандуилом, Бирион — новый капитан, назначенный им уже здесь, Раньяр, Ортан, Киллан.       Калангар обернулся туда, где сквозь сгущающиеся сумерки еще было видно, как какой-то молодой сильван учит Трандуила взлетать на дерево по специальным веревкам — у них было слишком мало ездовых животных, лошадей недостаточно, лосей не заставишь участвовать в бою, поэтому молодежь придумала свой способ быстрее оказаться в нужном месте Леса.       — Я плохо разбираю орочье наречие, но мне так показалось, у здешних есть какое-то название для двух клинков.       — Ты понимаешь их язык? — изумился Раньяр, Киллан заинтересованно прищурился.       — Нет. У них слишком много диалектов, но некоторые слова разбираю. Особенно, из тех, что слышал раньше.       — Например, в Битве Гнева? — негромко предложил свой вариант Ортан и удостоился за это понимающего взгляда, и ложно равнодушного пожатия плеч.       — Ну, хотя бы.       — Что ты хочешь этим сказать? — заныл было Раньяр, опять не уловивший многозначительности, но Киллан его оборвал, мягко улыбнувшись:       — Хочет сказать, что два клинка их напугали, потому что они суеверны или их орочьи бабки рассказывали им, что такая встреча — к смерти.       Стоящие вокруг костра зафыркали в кулак.       Бирион вдруг кашлянул, прерывая их веселье: — Что такого смешного? По правде, мы сейчас оказались ближе к победе над ними, чем за все предыдущие пять лет. Другие капитаны хотели преследовать их до победы. Вам трудно понять, как много эльдар мы уже потеряли в этой войне?       — Он не сказал, чтобы мы их отпустили! — Раньяр тут же бросился на защиту. — Он просто не хочет, чтобы мы теряли врямя, гоняясь за ними поодиночке, как за собственным хвостом.       Еще точнее, он сказал: «Выгоняем и добиваем. Те, кто сбежал, не наша проблема», — но они сами всё слышали. Бирион оглянулся вокруг на помрачневшие лица и поправился:       — Я-то князя понял, но знаю тех, кто не очень.                     *       — Динтур.       Ночь была уже такой глубокой, что погасли даже все костры, кроме дозорных. Сидящий в таком одиночном дозоре, охотник не вздрогнул, но подумал, что Трандуил ходит бесшумно, как рысь. И видит, наверное, в темноте, раз даже ветку ни одну не задел.       — Здесь достаточно света, — как ему показалось, ни с того, ни с сего заявил князь.       — Я, что, спрашивал об этом?       — Да, спросил. Я вижу выражение твоего лица, — и непонятно, печально вздохнул: — Это просто привычка, думаю, она пройдет со временем.       — Чего вы хотите, милорд?       — Вообще или в данный момент? — Трандуил был в хорошем настроении и бывший капитан стражей опять удивился — не помнил его таким за все путешествие.       — Зачем вы велели мне остаться в замке и потом идти сюда? Я не вернусь на границу, так я понял. Что вам с этого?       Князь молчал. Динтур теперь и сам пригляделся — и впрямь, ночь была лунной и давала возможность разглядеть лицо, когда стоят так близко — Трандуил, кажется, думал сейчас о другом, выражение лица было отрешенным. А потом он встрепенулся, будто его озарило:       — Здесь должно быть сердце леса…место, где растут его патриархи. Ты ведь знаешь его?       Динтур устал уже удивляться.       — Ты чародей, лорд? Откуда знаешь?       — Чародей? Глупость какая, — раздраженно фыркнул он. — Послушай, лесной страж. Я не могу так больше. Этот Лес оказывает мне такое гостеприимство, что невыносимо не отвечать ему. Я должен попасть в то место, и даже не прошу меня отвести, просто не поднимай шума, когда меня хватятся.       — Вы не можете бродить по лесу в одиночку. Никто не может, даже сильваны.       — А в остальном ты мне поверил? — Трандуил улыбнулся немного зло.       — Не знаю, что сказать… Я следил за вами всеми, пока мы шли. Синдар были поражены и подавлены, как бывает, когда впервые выплываешь на глубину. А в вас я страха не увидел, хотя смотрел внимательно. Простите. Вы, синдар, сильный народ, но это наш лес, мы родились с шумом веток в сердце. — Динтур помялся, испытывая и подозрение и уважение, и наконец, решился: — Я вас отведу.       — Не нужно, я сам найду дорогу.       — Не будьте высокомерным, милорд. К тому же, это место далеко отсюда, и даже зная дорогу, его не всегда можно найти. Лес должен согласиться его показать.       — Мне он не откажет.       Динтуру не понравилась такая самоуверенность, но возразить было трудно — сколько он помнил, Лес и правда ни в чем пока не отказывал Трандуилу.       — Нельзя к нему так.       Как ни странно, тот его понял:       — Ты думаешь, я пренебрежителен? Ты не понимаешь. Мне тяжело заставлять его ждать. А он — ждёт. Ты спросил, зачем я тебя оставил. Для этого. Будь моим проводником, Динтур.       — Нужно несколько дней, чтобы туда попасть, и это в хорошем случае. Вы хотите их всех — он мотнул головой в сторону лагеря — тут бросить и идти прямо сейчас?       Если бы это от моего желания зависело — да, конечно! Но им нужно вернуться в Амон Ланк, убедиться, что нападение не состоялось. Выяснить, как там дела. На какой конец моста перешел Орофер, например.       — Не сегодня, — вынужден был согласиться Трандуил. — Но скоро. Как можно скорее.       — Хорошо. Не сегодня, но скоро.       — Ханнад.* *Ханнад — спасибо.                     *       День, когда они вернулись, был таким пронзительно солнечным, холодным и ветреным, что глаза слезились от этого солнца и холодного ветра. Конечно, именно от них, сказала себе Сиридис, стоя у окна башни и наблюдая очень свысока, как колонна эльдар поднимается по каменной дороге к замку, и их часто заслоняли от её взгляда развевающиеся на ветру флаги крепости. Белые стены, золотые отблески куполов, вид из окна — сердце у нее так стиснуло, что она боялась вздохнуть.       Было кое-что еще, что не мешало ей разглядеть ни солнце, ни волнение. Несколько дней назад уходили разрозненные команды, а возвращалась — армия. Со своим командиром. Это было в чем-то очень сильно заметно, в том как они держались и даже головы поворачивали — она же не могла слышать их так издалека, но язык их тела изменился.       Трандуил каким-то образом оказался впереди, и на коне — хотя уходил безлошадным и в составе одной из команд.       Я была права, что позвала его. Была права.       И она так судорожно сжала в руках накинутую на плечи шаль, что чуть не порвала её. Или я призвала бурю?       — Ваше величество, — Милдир все так же входил к ней без доклада. Она обернулась.       — Аран так хорошо себя чувствует, что будет принимать сегодня гостей. Он просил позвать вас.       Как странно, думал целитель, что она выглядит не радостной, а грустной от этого известия.       Может быть, она тревожится, как Орофер встретит сына?       — Я приду, — она снова отвернулась к окну и почувствовала, как слезы задрожали уже на ресницах.       — Миледи!       Он вдруг порывисто шагнул вперед, и опустился на одно колено.       — Я должен просить у вас прощения, — и в голосе было столько отчаяния, что от удивления у неё даже слезы высохли. — Я не должен был оспаривать ваши приказы. Если бы не князь… мы бы не увидели короля живым, и это моя вина. Я не хотел вас слушать, был так слеп и высокомерен!..       — Перестаньте, — она обернулась и даже потянулась помочь ему подняться, что он тотчас же — испуганно — ей позволил. — Перестаньте себя винить, Милдир. Там не было никаких верных ответов. Вы целитель, это была ваша ответственность, я не считаю вас хоть в чем-то виноватым, вы лишь хотели оберегать его жизнь.       — Да, но это его чуть не убило! — он все еще выглядел сокрушенным. — Я должен был доверять вам и…простите меня, моя королева, простите. Я никогда больше не буду сомневаться в ваших словах.       Она слабо ему улыбнулась. Я бы сама себе больше не доверяла, Милдир. Но сказала, конечно же, другое:       — Доверяйте князю. Как мне. Это всё, чего я прошу.