Ключ от его снов

Трандуил сидел на высокой ветке ясеня, как в кресле-качалке, и смотрел как ночь медленно испаряется из Леса, будто уходящее дыхание. Воздух вокруг все еще был мягким и влажным, и шум недалекой реки переплетался в гипнотизирующую мелодию с одинокими каплями, срывающимися с влажной листвы в в сонной, ворочающейся и вздыхающей глубине Леса. Стояла невыносимо, по его мнению, буйная весна, Лес словно праздновал, но делал это ради него потише, но все же не уставал. Трандуил выбрал деревья без цветков, однако ветер все равно доносил до него волны сладко пахнущих лепестков. А где-то недалеко пели ночные птицы, голоса их были похожи на перелив серебристых колокольчиков. О, Лес очень старался развеять его...печаль? Трандуил даже не знал как назвать свое состояние. Он просто ничего не чувствовал. Знал, что должен. Между ним и чувствами была словно толстенная стена. Так же, как между ним и миром была полоса отчуждения. Будто несколько шагов всегда отделяют его от остальных. От живых. Иногда он всерьез думал, что умер там, той беспросветной полночью перед Дагорлад. И снова умер на поле боя. Почему другие этого не видят? * Небо едва ли посветлело где-то на горизонте, но в замке горели камины - по крайней мере здесь, в привратницкой. Ортан вышел из темноты, принося запах болотной сырости, и ночь словно цеплялась за его плечи, как порванный плащ. Глава королевских стражей посмотрел на вышедшую ему навстречу управляющую. Свет огня будто огладил её статную фигуру. Хенет из хрупкой девочки с большими глазами давно превратилась спокойную и уверенную в движениях эллет, но Ортана все еще поражало превращение. Эру, еще вчера она запрыгивала ему на колени, а сегодня управляет всем замком вместо покойного Ниссаниора. - Доброй ночи, дядя, - не удивляясь его внезапному появлению, но тихо поприветствовала она. Ортан сбросил сырой плащ и перевязь с мечом и тряхнул волосами, чтобы избавиться от капелек росы. Вошедший следом за ним Тиндан только прислонился к стене, не снимая ни того, ни другого. В комнате, или лучше сказать зале? из- за размера, сохло оружие и амуниция, а еще сидела на посту Ниэль в полном вооружении. и вместе с ней Тиннариэль в серебристой ночной сорочке, похоже эллет коротали дежурство Ниэль, играя в кости. Какой- то силуэт маячил и в темном прямоугольники дверей, но Ортан не присматривался кто это. - Милорд дома? - по-деловому сухо поинтересовался он, не здороваясь - виделись уже по двести раз на дню, и ночи. Хенет прикрыла ладонью зевок и пожала плечами: - Конечно нет. Веет где- то... в лесу. - и милосердно не прибавила, как в последнюю тысячу раз, что и им пора убираться из Амон Эртиль. Но сладкий запах гнили деревянного замка, кажется не чуял никто, кроме нее. Ну и арана, но тому было безразлично. Ортан, хотевший было присесть к огню, переступил и нахмурился: - Наугримы будут здесь утром. Нехорошо будет, если они приедут к пустому столу. - Аран сам их позвал, - все так же равнодушно отозвалась она.- Значит, появится. А уж стол я накрою. На этот раз уже он покачал головой. Как будто аран не может забыть. Как будто так уже не случалось за эти годы. После войны. Иногда ему казалось, что Трандуил с неё так и не вернулся. Телом был здесь, а вот мыслями - где- то еще. - Неплохо было бы все- таки напомнить ему об этом. - Ну спроси Гвейна, - довольно неприязненно буркнула Ниэль, ставя на стол стаканчик с костями - Он всегда знает, где искать. Тиндан за спиной Ортана довольно отчетливо хмыкнул, а Тиннариэль посмотрела на подругу с самым легким оттенком сочувствия. Фигура в темном дверном проеме прояснилась и Ортан понял, что это и есть Гвейн. Ага, ну они все- таки дежурят по двое, а то он уж испугался, что дисциплина начала хромать. Из- за слов Ниэль, все в комнате уставились на него, и Гвейн на мгновение выглядел почти смущенно, но по всегдашней привычке вызывающе вздернул голову в ответ. А ведь он не был таким, с каким- то внезапным раскаянием подумал Ортан, он еще помнил времена, когда его улыбки были хитрыми, но с тех пор прошло слишком много времени и в них осталось только горечь, и все еще легкий оттенок превосходства. Это наверное потому, что из шутливого прозвища Хранителя снов давно исчезла шутка, а вместе с ней и улыбка исчезла с лица Гвейна. Заставить его улыбнуться по- настоящему мог бы теперь только один эллин. А тот уже давно не поворачивал лица в его сторону. Ортан помотал головой, прогоняя непрошеные мысли. Ночь их ему нашептала, нехорошая, но слишком красивая. И потом, чему бы это не приписывай, но Ниэль права. Даже если никто не знал где Трандуил, Гвейн всегда мог его найти. - Ты знаешь где милорд? Можешь найти его до утра? - Да и ты можешь его найти, - почти огрызнулся тот. - Где гроза, там и он. - О, что это было? - фыркнула Тина, заставляя их всех улыбнуться. - Ты секреты выдаешь?! Так ты перестанешь быть незаменимым. Гвейн тоже усмехнулся. - Ну если все так просто - ищи. - Я серьезно, - попытался вернуть их к сути Ортан. - Молния вчера повалила дерево над озером, - задумчиво пригладила волосы Тина. - Может, там? Брат и сестра обменялись нечитабельными взглядами. - Возможно, - неохотно признал Гвейн. - Так ступай и приведи его, а ты Ниэль, проверь где наши будущие гости, - распорядился Ортан, и не дожидаясь их согласия, повернулся к Хенет - Не осталось ли чего- нибудь поесть? - Конечно, - она жестом пригласила его идти за собой. Рядом, за стеной была большая замковая кухня, сейчас пустая и тихая, но под некоторыми плитами пламя все равно горело- да оно не гасло здесь никогда. - Кого ты отправил за гномами? - между делом поинтересовалась она. - Нирмо и Морнана, - не очень понимая зачем ей это, отозвался Ортан. - Ферен с ними, конечно? - Ортан безмолвно вздёрнул брови в удивлении. Ну он знал приемного сына Раньяра, а вот то, что Хенет о нем беспокоится - сюрприз. Это что, что- то серьезное? - Он здесь дорожку протоптал, - объяснила Хенет. - Мечтает попасть из стражей в личную гвардию. - Раньяр будет против, - немедленно отреагировал он, даже не задумываясь. * - Против чего? Кухня была уже занята. Глава разведки Киллан и его лучший разведчик Раньяр сидели за большим столом, но с угла, и между ними лежали какие- то ветки, камушки и стекляшки... - Помяни зверя, - недостаточно тихо ругнулся Ортан. - Здесь что, совещание штаба? - Почему бы и нет, - довольно спокойно отреагировал Киллан, из вежливости приподнимаясь на секунду, - Все это может кончиться плохо, надо заранее подготовиться. У Ортана на самом деле защемило где- то в груди, до того это стало похоже на времена Альянса - очень недалекие. Когда они так же планировали атаки и обсуждали ходы противника. Правда, Трандуил тогда был с ними. - Так против чего я бы возражал? - А ты не преувеличиваешь? - одновременно спросили друзья. Киллан выбрал отвечать: - Как бы не преуменьшаю. Я серьезно уверен, что аран начнет с ними войну, если ему не понравятся их ответы. Не видишь что происходит?! - А что происходит? - огрызнулся капитан. - Он не в себе. Как вышел в Ту ночь, так...и не может прийти. - Каждый..справляется с горем как может. Ортан сам не верил в свои слова, но должен был как- то оправдать. - Так о чем он горюет? - Гвейн внезапно материализовался позади них. Да почти вся команда подтянулась. - Или о ком? Сказать тебе правду? Я больше не охраняю его сны, и он не спит. Телом он здесь, но мыслями - всегда так далеко. - Он слишком занят! Эта стройка, карты, дороги, укрепление границ. Все занимает слишком много его времени. Хенет они не прогнали и она зачарованно переводила взгляд с одного на другого, прижав пальцы к губам: - Так кого он потерял? Раньяр вздрогнул и сжался, но промолчал. - Родителей. Друзей. Половину армии, - Ортан пожал плечами - Разве мало? Киллан сложил руки на груди: - Многие потеряли всех. И родителей, и детей, и друзей. Но мы празднуем победу, а он грезит о белых камнях. Разве это нормально? Этого он не сказал вслух, не посмел. ** Между ветками деревьев было видно небо, расколотое звездным клином, огонь в потухающем сторожевом костерке мирно потрескивал, лес недобро перешептывался голосами ночных птиц и шелестом крадущихся в темноте животных, а двое гномов под дорожным пологом все не прекращали шептаться. Ферен не столько хотел их подслушать, сколько проверить как низко он может спуститься с дерева, не поднимая шума. Но хоть Раньяр был ему лишь приемным отцом, но настырность и способность влезть без мыла всюду, где ему не рады, определенно передалась сыну. Вообще- то он рисковал, официально этой миссии не существовало. Не только в том смысле, что никаких Дурина Третьего и наследника здесь не проходило - просто два неназванных гнома решили попутешествовать по эльфийскому тракту. Как будто после Альянса это вообще возможно...то есть, может быть кто- то из эльдар этого не и не заметил, но Ферен столько споров наслушался на эту тему, что твердо уяснил - после Последнего Альянса ворота в Эрин Гален закрылись. Границу больше нельзя было пересечь просто по желанию, а любых путешественников всегда сопровождала группа Стражей, и целью было - показать им кратчайший путь на выход. Ради важности их гостей, сильваны официально прислали гномам двоих сопровождающим, чтобы не быть похожими на конвой. Ферена забавляло, потому что гномы фактически обиделись на такое скромное сопровождение, хоть они вроде бы и были здесь инкогнито. Дипломатичный Нирмо им все гладко объяснил, мол, это особое уважение, и они даже прониклись. По большому счету, так и было, в сопровождающие им дали совсем не рядовых сильванов. Но настоящее сопровождение никуда не делось, просто они стали тайной. Так что было бы крайне неловко свалиться им на голову. - Какой он, Белый царь? Смешок. - Увидишь. Единственный и неповторимый. - И действительно сумасшедший? Старший гном задумался. Сумасшедший? О нет. Он не дурак, а в его безумии есть смысл - для него. - Ты должен правильно понять расклад, ты будущий узбад. Белый Царь сейчас самая сильная фигура Арды, после Альянса. Ну, может Валар сильнее его, но они не обращают сюда взоры. Да, нолдор тебе скажут иначе, но Кхазад все знают правду. Мы не то, чтобы не может воевать с ним. Мы не можем себе этого позволить. Младший был возмущен и вспылил: - Никто не смеет угрожать Кхазад-Думу! Мы сотрем его с лица земли, если он вздумает поднять руку..! - Не сейчас. Не сейчас, когда прошло так мало времени после Альянса, все его легионы еще полны сил и куража после победы, и так сильны, что могут вынести с поля боя любого, верь мне, я там был. Дрожь прошла у него по хребту и сын с тревогой заметил как много седины в волосах отца, и с каким непритворным страхом он смотрит в пустоту. Нет, победить его мы не сможем. Ни сейчас, ни, может быть никогда. - Я был там, - медленно проговорил он- Я видел огонь и ярость Дагорлад, видел.. Я видел и ЕГО огонь и ярость. ...слишком много. Трандуил Ороферион потерял всю семью на поле боя. и если горе так затмило ему разум, что все, что он хочет, это отыскать белое ожерелье своей матери, значит, он ни перед чем не остановится, чтобы это сделать. - Ты знаешь где оно? - Нет. Оин унес свой секрет в могилу. Королева Эрин Гален доверяла ему, кто знает, как много. Может он и знал, где ожерелье. Но они уже никому этого не расскажут. - он взглянул на наморщившего лоб подростка, и понизил голос - А если бы знал, то уж точно никогда бы не отдал. Он так и думал, от такого поворота сын пришел в недоумение: - Но...ты сам сказал, что Белый царь - самая могущественная фигура на доске, и мы не можем воевать с ним...? - Но если ты можешь держать такую фигуру - гном сжал руку, аж суставы хрустнули - за горло - это стоит всего! Да, если бы эти камни у нас были, я бы торговался три года, получил бы все, что хочу и даже тогда бы не вернул. Хотя, может и обещал бы, ради мира...Но увы, у нас их нет, и главное, заставить его поверить в то, что я говорю правду, и не расстроить слишком сильно. - Чтобы он нас не убил?! - Трандуил Ороферион безумен, но не бесчестен. Я надеюсь. Когда- то он спас мне жизнь. Не желал этого, конечно, но все же...не прошел мимо. С ним можно договориться. Он не сказал, как давно это было. И как мало осталось от того эльфа. * Ниэль появилась, когда страшно взволнованный Ферен и скептично настроенный Морнан обсуждали то, что он подслушал, и тут же категорично вмешалась: - Он не начнет войну! Он сам мне говорил, что боится ее и ненавидит, и что она приходит не спрашивая. Аран не из тех, кто может сам её развязать! Морнан на нее взглянул со снисходительной усмешкой: - Что, в самом деле? И ты в это веришь? После Последнего Альянса? - его глаза стали почти черными будто он всмотрелся куда- то в темноту - Да он тоскует по войне, как по любовнице. Эти наугримы говорят обидно, но правдиво, разве ты не замечаешь, как безумие прячется на дне его глаз? Он заливает его вином, но утопить не может. - Неправда. - она в сердцах чуть не плюнула. - нолдор только и видят, что войну, где она есть и где нет. - Может быть, - покладисто согласился он. - а может потому что я нолдо, мне виднее! Это вы, сильваны, прячете голову под крыло. - Он сам сказал, что ни один из нас больше не умрет ради мертвых союзов! - Ну, ради чужой войны, конечно. Но ведь это будет ЕГО война. Ради нее, наверное, стоит умирать? - Ну ради него я вполне мог бы умереть, - Ферен, жадно слушавший их перепалку внезапно прервал так негромко, но будто пощечину влепил. Оба замолчали, а потом Морнан пожал одним плечом, ярко улыбнувшись - Ну так и я об этом. Если он вдруг объявит поход, я совсем не против буду вытащить меч. И то сказать, эта Мория как жирная индейка, которая так и ждет чтобы ее ощипали. - он заметил как сильваны покривились и поправился: Война весь лес обескровила, нам бы сейчас не помешало...взять свое. Ниэль гневно посопела, отчего грудь ее совершила несколько волнующих колебаний, на которые с интересом уставились мужчины, она это заметила и разозлилась еще больше. Но промолчала. Ради безопасности Леса, она конечно готова на все, но это не означает, что аран какой- то кровожадный маньяк, только и желающий начать войну. - Еще громче орать не можете? - Нирмо возник из темноты гневным призраком, ухитряясь выдать гневный окрик едва слышным шепотом. - Не тайная миссия, а цирк какой- то! Стражи показали военную выучку - немедленно заткнулись и будто разлетелись, канув в темноте. Ферен канул последним, несколько менее изящно, что к слову больно кольнуло самолюбие. * Гвейн отправился в путь, как было приказано, со свободной лошадью для арана и с королевским советником, Дарросом, который сам ему навязался. Тот поджидал утра со своим докладом, но увидев, что Гвейн отправляется за Трандуилом, увидел свой шанс разобраться с этим побыстрее. - Я знаю дорогу к реке, к орочьей бабушке мне сопровождающий, - нелюбезно попытался отказаться тот. Но Даррос настоял. - Ты по этой дороге сегодня ночью не проедешь. Там этот огонь. - Какой еще огонь? Лес горит? Тот хлопнул по наплечной сумке: - Тот самый, карту которого я и привез. Я их составляю уже не первый год, как милорд приказал, так что поверь, никто лучше меня не знает как его объехать. - Ах, этот. Но он же ничего не поджигает! - Но лошадей ты не заставишь сквозь него пройти, и обжигает он по- настоящему. Не спорь уже, просто едем. Сначала это выглядело как некое слабое сияние, как бывает когда очень яркая луна отражается в водах озера, но когда кони вынесли их за поворот дороги на обширное поле - картина преобразилась в нечто жутковатое. Высокая трава и низкие кусты горели. Пламя было невысоким, очень бледным, синеватым, но отчетливым. Слышался треск огня в тишине ночи, и на лошадей накатила паника и они потратили время, успокаивая их и закрывая им морды попавшимися под руку тряпками. Наконец животные относительно успокоились и дали им время осмотреться. Выглядело это жутковато, но скорее красиво, чем опасно, Гвейн легкомысленно поднес руку к огню - и отдернул. Огонь обжигал как настоящий. Край рукава даже затлел. Но не было запаха гари, огонь не распространялся...он просто был. Как будто горел где- то не здесь. как мираж, но слишком вещественный. - С ума сойти. Давно его не видел. Слышал об этом сразу после войны, но потом почти забыл. - А он исчезает и появляется. - и в основном мешает моей стройке. Даррос был главным ответственным за строительство новых дорог. - Он горит так, но ничего не сжигает. Но и работать в нем нельзя, он причиняет настоящие ожоги. Он не растет и не тухнет. Его нельзя потушить - мы пробовали. Иногда он совсем исчезает - в какие-то ночи огня нет и мы думали, что вот, чем бы это ни было, оно закончилось - но потом он появляется снова. Лес загадал им загадку. Или не он? Медленно они ехали вдоль поля огня. Низкого голубого пламени, заставляющего напрягаться в предчувствии неявной угрозы. - А мне иногда...кажется, будто это эхо. Эхо войны, этот огонь. словно он так сильно горел, что никак не может погаснуть. - А мне...не спрашивай почему, но мне это кажется похожим на его сон. - слово "его" явно обозначало Трандуила. - Не думай, что он рассказывает мне свои сны. Я даже не уверен, что он их видит. - Это не похоже на сон, скорее на кошмар. - Вот именно. Все это вино, в котором он чуть ли не купается, оставаясь трезвым...как будто оно должно залить пожар внутри, но вместо этого он сильнее разгорается. И они какое-то время ехали молча, потому что Даррос понимал, что у Гвейна вырвалось слишком личное, и давал ему время вернуть себе самообладание. - А потом мы спрашиваем откуда в лесу столько сплетен, - Гвейну с трудом, но удалось над собой насмехнуться. - А что, ты с кем- то кроме оторнасси говоришь? - всерьез поразился Даррос. - Нет, но если даже мы говорим, не представляешь, что эльдар, которые знают меньше, болтают. - Ну, я могу тебе рассказать. На самом деле им кажется, что он один горюет за них всех. Всех, кто не вернулся, будто обещался каждому лично. И каждый готов забрать у него кусочек этой боли, но выглядит так, будто они всю её отдали ему. Гвейн недобро улыбнулся краешком губ. Ты не знаешь о чем говоришь, Даррос. То есть это очень милая версия, трогательная. Только это совсем не горе. Не горюет он и не скорбит. И не печалится. По- моему, он вообще ничего не чувствет. Как мертвое дерево, которое только помнит прошлое, но больше им не живет. Вы все на меня глядите с претензией, утешь его, говорят мне чуть не в лицо. Как можно утешить кого- то, кого даже понять больше нельзя, не то чтобы почувствовать его настроение. Нет у него больше настроений. * - Так что он имел в виду, против чего я буду возражать? - Раньяр конечно не отстанет, он же как репей. Киллан поискал ответ где- то на потолке, потом вздохнул. Ортан молодец, ляпнул и ускользнул, а ему тут разбираться. - Тут один...эльфинг протоптал дорогу, потому что кто- то с детства обещал ему место в гвардии, а потом передумал. Угадаешь, кто? Раньяр не просто угадал, он прямо взвился. - Он слишком молод! - Слишком молод для чего? - изумился Киллан. - Он же давно не ребенок. Он был на войне. Чтобы убивать так явно готов, а чтобы...? - Тебе прямо сказать? Потому что у него еще есть шанс влюбиться в кого- то, кто не князь Старая привычка называть так своего командира еще не умерла. Киллан приподнял бровь. - Ну и самомнение у тебя, или воображение, не знаю, что хуже. Ты прямо так уверен? Да князь переборчив как не знаю кто, чтобы попасть к нему в постель, надо конкурс выиграть, жаль их не проводят. - тут ему стало слегка неловко, потому что он- то этот конкурс выиграл, когда- то, приятные старые воспоминания, ни к чему их не обязывающие. - С чего ты решил, что тебе нужно оберегать его честь? Раньяр не засмеялся, а разозлился. - А чтобы влюбиться в него - никаких конкурсов не нужно! - Так. прости меня, Раньяр, но эту лодку тебе поздно привязывать, она давно уплыла. - Это детская восторженность, он перерастет. - сжал губы Раньяр. Я же перерос. Киллан не смеялся, но посмотрел как на дурачка. - Ну ладно, допустим, это уважительная причина, но если ты ее будешь всем рассказывать, то сын тебе спасибо не скажет. - Знаю. Вырвалось. Киллан тоже стал серьезным. - Он совершеннолетний, Раньяр. Привыкай. Спросят - не тебя. А нам нужен новичок, потому что Ортан уходит. * Тиннариэль поставила тяжелую корзину с мокрым бельем на траву. Не устала- просто хотелось посмотреть на вид, светлая теплая ночь и множество звезд располагали к созерцанию. До реки, где она обычно полоскала рубашки было рукой подать. Там пригорок и быстрое течение, стоит только опустить тряпку в воду - и готово. А утренний ветерок высушит их так быстро, что не успеет солнце взойти а уже можно будет нести полегчавшую корзину обратно. Тончайший шелк и полотно, вышивка белая на белом, они вот- вот пригодятся. Завтра ночью праздник. Она вдохнула ветер, пахнущий цветами и вдруг подумала, как странно, что все пышнее становятся осенние праздники поминовения в ущерб весенним праздникам победы. Ведь война кончилась весной. Она закрыла глаза и словно оказалась там, под дождем белых лепестков - тогда в лесу расцвело все, что могло цвести, а все что не могло - расцвело вдвое краше. После восьми лет войны в мир словно вернулись цвет и звук, и солнце словно впервые вышло над горизонтом. - Могу я тебя проводить? Небезопасно ходить ночью одной. Гэлион возник тихо, как тень, у нее за спиной, и хотя он очень спокойно и мягко задал свой вопрос она все равно вздрогнула и ответила резко. - Что?! В Эрин Гален, сейчас и прямо рядом королевским замком - опасно? Ты бредишь. Если бы я сейчас с этой корзиной пойду отсюда пешком на Южную заставу и то бы, никто не посмел напасть. - Зря ты так уверена, далеко не всю нечисть выловили на юге, да и по лесу шастает. - Занимайся своим делом, Гэлион. Поставкой вина. - А я и занимаюсь. Винные погреба ломятся от вина. - он все же поднял её ношу. - А ты и рада что меня отослали на юг. - С чего мне радоваться? Или печалиться, если уж на то пошло. Присутствие твое или отсутствие в Амон Эртиль - не мое желание. - Ну да, здесь все подчиняется его желаниям. Любым. Огоньки вдали, далекое пение, красивая теплая ночь вокруг. Тинна посмотрела коротко, но ничего не ответила. - Как много новой музыки за эти зимы родилось, ты не замечаешь? Песни, пьянки и лабиринты - весь лес в нынешние времена. - Ты хочешь запретить им радоваться? Они победили смерть. Сорок зим или сто сорок, если сердца заполнены счастьем, что мешает ему изливаться в песне? - А тебя не беспокоит, что у многих песен нет слов? Мы синдар, ценим музыку выше, чем другие ветви эльдар и она нам ближе. Знаешь, что я тебя скажу? Это не просто песни...Любая песня проникает сквозь границы мироздания, сшивает или разрывает слои реальности, трогает невидимые струны, на которых написана мелодия жизни.Ну есть песни которые просто радуют сердце. веселят или печалят, рассказывают истории или хранят память. но вот эти...точно тебе говорю, они трогают эти струны вселенной. - Даже если и так, что тебя в этом пугает, синда? Чем эта гармония тебе угрожает? Тем, что не можешь её понять? Или ты из тех эльдар, кто считает, что сильваны всегда были "ближе к природе", что на самом деле вежливое оскорбление, что- то вроде, наши недалекие младшие братья? Гэлион вспыхнул, но вообще- то стрела угодила прямо в яблочко. - Я никогда такого не говорил! И напрасно ты думаешь, что я с презрением отношусь к вашей культуре. но я вовсе не о том, что...не могу поверить, будто сильваны могут написать такие песни, я серьезно...такое не может создать эльда. В таких количествах, и так...в них есть что- то, что вправду...чужое. Моему уху это слышно, а вам будто все равно. Тина выпрямилась и постояла молча, оба не двигались и в тишине, не обремененной их движениями стала слышнее музыка. Как раз перешедшая в некое подобие мелодичного стона. Как будто земля ею дышала - такой был звук. - Это лес. - вдруг сказала эллет. - Лес поет. Через нас. Вот что слышит твое непривычное синдарское ухо. И я не вижу в этом ничего ужасного. Он тоже радуется. Печалится иногда. Иногда тревожится. Всегда охраняет и дает силу. Оберегает. Нуждается в помощи. Одаривает. И принимает ... она спохватилась и удержала последнее слово, которое ему бы показалось странным. "Принимает жертвы". Спроси ее, думает ли она так в самом деле, и Тина даже не поняла бы о чем её спрашивают. Даже попроси ее повторить сейчас, что она сказала, она бы пожала плечами и ответила, что не помнит. Слова пришли сами. * - Все мы знаем кого он потерял. - Гвейн был ожесточен. - Королеву. Сестра аж зашипела на него: - Что ты несешь! Ортан!- она обернулась - Ты их капитан, почему ты не прикажешь им заткнуться! Но на этот раз кэп не стал никого одергивать. - Мы здесь все свои. Сколько бы мы не молчали, рана будет гноиться. Уж лучше вскрыть нарыв. У кого еще какие откровения? Гвейн скривился. Раньяр насторожился. - Да ладно, - тихим голосом вмешался Тиндан, о котором все забыли. - Она любила его, это не секрет. Не как мать. - Камни - её подарок, - добавил Гвейн, ободренный поддержкой. - Эллины!- фыркнула Тина. - Я застилаю его постель последние две сотни лет, и знаете что. Она могла как угодно к нему относится, но он никогда не любил её. Я - знаю. - Так не любил, что рискнул всем, чтобы вытащить её из плена? - Прямо таки всем! - Да. Все повисло на такой тонкой нити тогда. ** Шел четвертый год войны и третье решительное наступление сильванов готово было вот-вот захлебнуться. Они слишком вытянули позиции, слишком яростно атаковали, слишком истощили силы. Ярость бросила их очень далеко, но они дошли до той границы, куда даже ярость уже не могла вести. И положение тогда было хрупким. Брось камешек потяжелее на чашку весов судьбы и все качнется в другую сторону. Оглядываясь назад, Ортан думал, что ничего еще не было определено окончательно. Они шли к победе, но тогда...был реальный шанс Гортауру повернуть всё вспять. То что они поделили армию на три фронта даже помогало. Но не в этот раз. Сиридис не была плохим командующим, но стала заложницей стратегии Орофера. Он не желал думать об обороне, точнее, его концепцией была контратака в любом случае, даже в самом тяжелом. "Наступление - лучшая оборона." Возможно, он был бы прав, будь Альянс в самом деле на его стороне, или вернее, в подчинении, но Гил- Галад вел другую войну, на измор, позиционную и маневренную, он не думал бросать свои войска в бой на помощь союзнику, а ждал удобный момент. Орофер сказал бы - выжидал, Гил-Галад - готовил. Все это вместе и привело к той патовой ситуации. Горные цепи и долины Мордора очень похожи на клетки шахматной доски. Их относительно легко защищать, сев на ключевой перевал, но также очень удобно запереть противника, отрезав его от подкреплений. Лонгир, генерал Мордора, воевал здесь против них с первого дня войны и они почти прищемили одно из щупалец его армий. И удачно, если бы Орофер не был так одержим своей идеей наступательной обороны. Армия Трандуила сидела на крышке котла для Лонгира, но Орофер слишком увлекся преследованием попавшего в капкан врага. его армия увязла в тяжелых боях на западном фронте, а Сиридис слишком далеко прорвала оборону противника и сама очутилась в котле. Армия оказалась в окружении и она в плену. Трандуил не мог сняться со своего ключевого перевала, потому что он прикрывал их единственную дорогу домой - к подкреплениям и снабжению, без этого они все бы умерли тут от голода. Впрочем и Орофер, и Сири и так уже остались без подкреплений, потому что слишком вытянули позиции. Было бы глупо, если бы Лонгир не воспользовался шансом, и он воспользовался, они уже достаточно друг друга изучили за это время. "Парламентер" появился в лагере к ночи. Захват королевы - это был очень сильный ход. Он привез кисть её руки, в доказательство серьезности намерений и правдивости послания, и обещание её казнить очень мучительным способом, если Трандуил не выполнит его условия. Отойти и выпустить пар из этого котла. Выбора у него особо не было. Это в любом случае была ловушка - поддайся Трандуил и освободи им выход, или ослабь другие фронты, вызвав помощь...или придя на помощь, рискуя обезглавить свою армию полностью. Лонгир, конечно, к любому повороту был готов. И любой вариант был ему на руку. Никто не ожидал, что Трандуил не будет торговаться. Даже никто из них. Ортан видел этот листок с ультиматумом, доставленный человеком-парламентером на варге. Стоял за его плечом, и собственными глазами видел все эти обещания ее позорной и мучительной смерти, если Трандуил не примет условия сделки. Человек посмел ухмыльнуться из под своей черной тряпки, навешенной на лицо. В ту же секунду его голова покатилась по полу, но мне показалось аран Трандуил был сам удивлен своей реакции. Инстинктивной, как прихлопнуть комара. - Привяжите его голову к седлу и отправьте варга обратно. Это ответ, который они поймут. Все потеряли дар речи. Даже Раньяр язык проглотил, к счастью. Ортан пытался усмотреть в Трандуиле сдерживаемую боль или отчаяние, но ничего не видел. Он был спокоен, как лед. Они не могли этого принять и все же никто не посмел возразить. Ортан видел как Трандуил после сидел в своей палатке, погрузившись в тяжелые напряженные раздумья. Несколько часов спустя на шест палатки сел ворон - из тех, что посылала с сообщениями их разведка и сразу же после этого, Трандуил, словно получив недостающий кусок паззла, велел собрать совет. Потому что поддаться подобному шантажу - немыслимо, но делать что- то было надо. Смерть одного из командующих - колоссальный удар по моральному духу всей армии, да еще такая! Целый час он смотрел, не вмешиваясь, как они переставляют фигурки по штабной карте, безуспешно пытаясь решить эту задачку трех тел, и в конце концов, решил сам. - Мы должны вытащить её оттуда. Любым способом, пусть даже ее мертвое тело. Я и пара эльдар. Ортан уже научился читать по его глазам, и он видел, что Трандуил решил это еще до того, как позволить своим капитанам пытаться себя переубедить. Похоже, они его только уверили в правильности решения. В тот ммоент он помнится испытал только прилив облегчения, что Трандуил живой и нормальный, и у него есть нормальные, объяснимые чувства, как у всех. Пусть он был не прав. Тиналфир, один из его капитанов- синдар, помнивший еще Дориат тут же возразил: - Милорд, она там как наживка, а вы придете прямо в ловушку! Очень может быть, что так и задумано. - А без меня вы оттуда не выберетесь. - Это не личная месть, милорд. Умоляю, помните, что вы ответственны за всех ваших людей, а не только за семью. У Трандуила даже лицо вытянулось от изумления, что кто- то решил поучить его таким очевидным вещам, но тут вмешался Киллан: - Мы могли бы отправить северному фронту помощь, и, возможно, помочь им прорвать окружение, но Лонгир копит силы - он показал район на карте. - Он не помогает своим частям, а накапливает их. Вероятно, он этого от нас и ждет, чтобы мы ослабили свои фланги. Или для второго наступления. Дайте мне еще несколько часов, и я скажу вам точнее. Пока, он может бросить их в любом направлении - и на нее, и на нас. Вы уверены, милорд, что сейчас подходящий момент? Оставить армию без командования. - У нас есть достаточно времени, пока он в нерешительности. - Вы знаете что- то, милорд, чего не знаем мы? Ворон с донесением. Ортан вдруг сообразил, что это была не их птица, иначе глава разведки знал бы, что он принес. Но Трандуил о птице промолчал. - Если они хотят ее казнить, они подождут середины дня. Ведь они должны сделать из этого зрелище. У нас есть больше, чем несколько часов, и этого больше, чем достаточно. Это не обсуждается, - повысил он голос, хотя никто еще не успел открыть рот. - Бирион останется за командира - тот выпрямился, сразу посуровев лицом. - Пока я не вернусь из рейда. - он еще посмотрел на карту, покусав щеку, и все-таки сказал: Если бы это был я, то наступал бы на нас, мы - ключ. Но у нас и самая выгодная позиция в долине, иначе бы в дело не пошли все эти грязные уловки, и мы не должны ее потерять, ни при каких обстоятельствах. Приказ - не сходить с этого места. Ничто, и я подразумеваю - ничто в мире - не должно сдвинуть вас с этого плацдарма. Защищать его до последнего вздоха. Надеялся ли он в самом деле её спасти, или это была только месть, с самого начала? Ортан бы ответить не смог. * Ортан сел, задумчиво придавив локоть, всем телом подавшись вперед и долго смотрел пустым взглядом на деревянную столешницу, на которой лежали разноцветные камни и специально обрезанные ветки - язык донесений их разведки. Потом наконец шевельнулся и пальцами подвинул плоскую черную гальку на середину стола. - Может, нам стоило бы открыть друг другу карты. Если тайны, которые каждый хранит так же гниют изнутри, как... Киллан, наоборот все это время смотревший куда- то в потолок, так же легко подцепил белый камушек и положил его рядом. - Зачем перебирать прошлое? Мы уже давно все присягнули ему на верность. Каждый уже сделал свой выбор - тут их взгляды столкнулись, полный тоски и понимания и ясный и твердый - И что изменит, если мы поплачемся друг другу, какой это был тяжелый выбор? Он уже был сделан, это - лишь последствия. Может, поговорим о том, что важно? Например, эта война... - Да не будет войны. - Откуда уверенность? Он уже намеренно их оскорбил. Наугримы полны тщеславием и гордыней, им жизненно необходимо, чтобы великий король эльфов принимал их как равных и желательно в наиболее роскошной обстановке, и с соответствующим славославием. Он заставил их красться по объездным дорогам под покровам ночи, не то как ворам, не то как изгоям, которым здесь не место. И что, после этого мы ожидаем просто обмена любезностями за рюмкой вина? Не то место, не то время. Все не так. Верный выбор! Пригласить их под самый Меттаре, завтра ночь праздника, и они будут приглашены? Да небо на землю упадет, если это случится. А если будут, то большей неловкости вообще вообразить трудно. Больше того, он еще сделал вид, будто даже забыл о их приезде! - Вот как раз, чтобы объявить им войну, он бы пригласил их с такой кучей свидетелей, с какой бы они пожелали. Разве суть не в этом? Тайные переговоры, которые позволят им всем сохранить лицо, если ничем не кончатся? - Тиндан высказался так разумно и спокойно, что оба эльдар уставились на него чуть не убежденные, но он сам испортил весь эффект, вдруг смешав камушки на столе, и подкидывая несколько пестрых в кучку - И вообще- то да, вполне в его духе показать им "их место", любит аран тыкать в больное место. Кроме всего, он действительно не любит наугрмов, чтобы так уж сильно уважать их чувства. Киллан сделал лицо "ну что я говорил", а Ортан скривился. Раньяр прервал молчание, хлопнув обеими ладонями по столу. Хлопок заставил их всех вздрогнуть. - И что, объявляем мобилизацию? Или может подумать, что мы можем сделать, чтобы этого не случилось? - А что тут поделать? - Суть же в них. В камнях. - Ну если ты внезапно знаешь, где они - то .. - Дело не в этом, разве нет? Зачем они ему? В этом вопрос! * Трандуил легко прошелся по упавшему дереву над ревущим потоком. Как удобно улеглось, будто всегда было. Он остановился и нехотя посмотрел вперед, на вход. Темный низкий вход, пахнущий сыростью, спуск в темноту, черное зеркало, отражающееся в черной глади стоячей воды. Пустое. Неужели навсегда? Потянуло тяжестью к земле. Захотелось присесть, или даже прилечь и раствориться в земле. Что это за чувства вообще? Он не знал. наверное он и правда - ничего не чувствовал. не знал, ЧТО испытывать. Было бы реально намного проще, если бы он ее убил. ///- Чтобы отбросить такую Тень, здесь должно что- то вырасти, ведь так? - Если ты так говоришь. - И ты нашел его - что бы то ни было, что могло бы ее бросить? - Нет. Радагаст думает, что это ты. Зло пришло вместе со мной, так они считают. - Так они думают я - зло? Как ожидаемо. Все, что может их уничтожить, и что они не могут присвоить и подчинить - эльдар называют злом. * Лагерь орков был разбит по всем правилам. Командир в центре, штандарт там же. Но одна палатка в стороне, и даже будто бы меньше охраняется. Неправильно. Дозорная, возможно? но возле нее не было поста. И прямой дороги от нее в лагерь не было. а еще она была окружена...чем- то вроде умолчания. Орки вели свою палаточную жизнь, лагерь готовился к ночевке, но они не бросали взгляды на нее, не пытались отвернуться. Как будто она была забыта. - Нам туда. Раньяр сунулся за ним в палатку, привычно. Хотя ему велели не делать. Но все что он увидел - обычная мирная палатка, постель. топчан, сидящая фигура, одетая точно так же как они все в черное с ног до головы. Это его и смутило- он не осознал что это враг. А потом у него не было времени осознать. Она всего лишь повернулась в его сторону и он увидел на мгновение очень красивое бледное лицо, темные глаза - и сразу вырвался из- под полога обратно. Это было нерассуждающее движение. как человек отдергивает руку от огня. И вот странное дело- ему не пришло в голову совать её обратно. А другие послушно остались за периметром, напряженные перед броском, если бы Раньяр подал сигнал. Его движение они восприняли почему- то как - все в порядке, не входить. Первого посланника он убил. Он привез условия Лонгира. А ворон принес другое послание. Когда Трандуил прочел письмо с приглашением, он подумал, что это просто еще более изощренная ловушка, но ему захотелось узнать - кто поставил ему капкан. Аннатар лично? Кроме того, это могло быть завуалированным предложением переговоров. Хотя вроде бы у них сейчас была невыгодная позиция для переговоров, но на самом деле чаша весов медленно, но верно клонилась в сторону Альянса. И с другой стороны могли найтись те, кто это понимает. Он рисковал, но не катастрофично. Как в то время он думал. Орофер же оставался главнокомандующим. Да, он был в тяжелом положении, но он выберется. Но когда он вошел туда и увидел Илльмарэ собственной персоной, то мир треснул. На мгновение он подумал - она пленница, но это мгновение сейчас же миновало. Еще пара предположений не успели даже родиться. Он понял. Ворона отправила Илль. Как он не понял раньше, что она сражается против? Наверное, потому что она делала это слишком аккуратно, без инициативы. Выполняла приказы. Так долго. Почему теперь она вдруг решила открыть себя? Не выдержала? Близился решающий бой? Или вдруг она решила, что умереть может не он один и решила попрощаться? Или решила устроить свидание посреди войны, просто потому что, почему бы и нет?! Она захотела его увидеть. Илль просто молча смотрела как мгновенная растерянность сменяется гневом, душным, пригибающим к земле, как сгущающаяся туча перед бурей. И молчала. Не оправдывалась, не просила прощения, даже не пыталась что- то сказать. А у него в эти мгновения было ощущение, что на него наваливается гора, и есть только одна секунда, чтобы спастись, но у него нет этой секунды. * - Саурон нашел меня. А его тень гораздо сильнее любого хрустального камня. У меня не было выбора, кроме как подчиниться. Я должна была тебя защитить. Кажется, что они должны кричать, швырять слова друг другу, но они не повышают голос. - Встав против меня? Ты...- в голове мелькает отчаяние последних лет. Смерти, жертвы и подвиги, и он не может поверить, что она смеет говорить только о "них", будто это дело между ними двоими. - Мы столько крови здесь пролили, реки крови. Это не преувеличение. - Я воевала не в полную силу. У него даже слов не находилось для ответа. Тысячи тысяч ужасных смертей и это все, что ты можешь мне сказать? Может быть, я так долго не видел тебя в зеркалах, потому что ты была все это время там, в Мордоре, и не говорила мне правды?! Ей показалось, что воздух между ними заструился от жара, и чуть прищурилась. Если это такое потрясение для него, то сейчас может произойти что угодно. Илль не боялась умереть, но ей было страшно. Такое редкое чувство в её жизни, что ощущение почти драгоценно. Но воздух дрожал и плыл и тень прошла по его лицу, а ничего не случилось. Вместо этого он только процедил: - Никакая любовь этого не оправдает. Как будто черту между ними провел, границу, моментально сделавшуюся непроницаемой. Илль встала и устало кивнула на полумертвую Мэлле, лежавшую на топчане в задней части палатки. - Я хотела получить от нее МОЁ. Но увы, она без ожерелья. Он будто только сейчас её заметил. Непослушными пальцами он принялся царапать застежку своего. - Забери, забери его, мне оно больше не нужно! Она по-прежнему смотрела бесстрастно, но глаза слишком сильно блестели. - Мне оно бесполезно, это было сделано только для тебя. Даже если я его надену, это ничего не изменит... Ничто уже ничего не изменит. Они бросили на весы судьбы все, что у них было, и чаши застыли, ни одна не смогла перевесить. - Ты же понимаешь, что я буду воевать всерьез. О какое же мучение, что ты делаешь, мой лорд, не отталкивай меня! Но в его лице нет даже боли, только ненависть. - Я тоже буду воевать всерьез. - и нажал.- Как всегда и делал. Илль смотрела как он хватает Мэлле, разворачивается и начинает уходить, не пытаясь ему мешать или что-то еще говорить. Молчание между ними хуже любого гнева. Это война? Да, настоящая война. * - Ты думаешь, он в самом деле начнет с ними войну? Из- за ожерелья? - Сразу не начнет. - Ортан помолчал, мысленно проговаривая про себя фразу и удивляясь, почему ему так трудно об этом сказать.- Ты так и не представляешь себе, как много эти камни для него значат. Вот именно, Раньяр не представляет. - Почему гномы- то?! - Потому что королева проводила с ними бесконечное количество времени. С ними и белыми камнями. Может быть, он думает, что она могла отдать им ожерелье...кто знает зачем. - Почему оно так важно? - Раньяр прищурился и взгляд его стал как у прицелившегося стрелка. Столько зим ухитряться избегать этого вопроса.. Ортан долго смотрел внутрь себя, кусая губы, а потом решил: - Это просто память. - Память, ради которой можно начать войну?- с вызовом спросил он, и Ортан почти облегченно вздохнул. Ну здесь он и не солжет. - Для него - да. Ради этой памяти он может... Убивать. - ...и не только войну начать. - И ты согласишься ввязаться в еще одну войну? Ввязать в неё всех. только потому, что он хочет свое сентиментальное украшение назад? - А ты боишься войны? Теперь, после Альянса? Аран не...похож на своего отца. Конечно нет. Он пошлет шпионов, он пошлет тайную миссию, он сам в нее пойдет, если надо. Он будет воевать, только если противная сторона окажется недоговороспособной. а в его умении заключать договоры они все имели возможность убедиться. - Да он и на себя не похож. - взгляды скрестились. - Ты сам заговорил об этом. Ортан помолчал, но ответил не про то: - А ты изменился. - Ты тоже. Тогда, после своего рейда, когда ты привел его сюда. Я все не мог понять, что с тобой случилось. Можешь мне сказать? - За- зачем? - Королева знала какую-то тайну, да? Об этих белых камнях? Даже если ты поклялся ей молчать, её смерть освободила тебя от любых клятв. Мне ты можешь сказать правду? Что такое эти камни? Как другу. Откровенность за откровенность. Камни, что они делают? Возвращают из Тени. Из любой тени. И Ортан, стоявший однажды ночью, охраняя тюремную камеру, сказал, глядя другу прямо в глаза: - Они просто сентиментальное украшение. Раньяр упрямо сжал зубы. Даже дыхание задержал, но потом махнул рукой. - Ты тоже изменился. После Той ночи. Что он там сделал, что заставил тебя так поменять мнение?! А Ортан не мог бы сказать. Не было мгновения, которое поменяло всё. Тогда, после их неудачной вылазки, армия орков пришла в движение, разворачиваясь в наступление прямо за их спинами. У них был крохотный запас времени, который Трандуил использовал по- своему. Он отдал тело королевы и велел доставить в безопасное место, а остальным возвращаться - и предупредить о грядущем наступлении. - А вы? - Я в ставку. Без Гил-Галада нас сокрушат. Ортан был с ним, но мог и не быть, все решил случай. Он прежде ездил в ставку через раз, да и они в одиночку никогда там не появлялись. Трандуил никогда раньше не решал через голову Орфера. Естественно, сейчас им было не до церемоний, но раньше он всегда отдавал отцу права на переговоры. Вид у него был такой непонятный, не то он на грани отчаяния и сейчас рухнет на колени и разрыдается, не то вытащит клинки и начнет убивать всех без разбора. И при этом, он сдержался и говорил спокойно, и именно это самообладание выглядело жутко. - Ты нужен нам сейчас. Это критическая ситуация. Без помощи мы потеряем наши последние плацдармы. - Мы не готовы для помощи, нам нужно время. - У нас нет времени! - Тогда отступайте. - У нас нет возможности. Если мы потеряем занятые нами долины, Аннатар отрежет нас от снабжения полностью, здесь в горах нам нечем пропитаться, мы умрем, без тыла, без связи с ним. Не вы же будете нас кормить? - Если бы вы согласовывали свое командование с нами, такого бы не произошло. - Если бы вы - "не сидели тут как пни" он все-таки проглотил - Не вели свою позиционную осадную войну, рассредоточив армии, а реально воевали как мы, такого точно бы не случилось. Трижды Гил-Галад уходил совещаться и Трандуил терпеливо, хотя один Эру знает как ему далось это терпение ждал, и снова убеждал. Наконец он потерял терпение - Если вы нам не поможете, мы потеряем всех. Вы обрекаете их на смерть. - Мы сделаем что в наших силах, - Гил-Галаду тоже трудно было это произносить. Ты думаешь, я вытащу тебе подкрепления из воздуха, волею валар? - Но ты не понимаешь... - Я все понял, - оборвал его Трандуил. Не просто невежливо, это было непростительно. Так не говорят с королями, но Гил-Галад сдержался, потому что понимал, что из них двоих тяжелее не ему. Он сдержался, ради них. Он трижды выходил из шатра на воздух, и Ортан видел, поклялся бы что видел, как ярость переполняет его так, что по щеке начинала змеиться кривая тень. И он трижды возвращался, а не посылал все к морготу, высокомерно задрав подбородок, как сделал бы его отец. Но и Трандуил ничего не смог поделать. Все что он мог сделать - это вернуться на поле боя и сражаться до победы. Или до смерти. Или это было одно и то же. * - Он умер ради нас. - Что?! Ортан наконец перестал сдерживаться и пошел в наступление: - Он стоял с нами плечом к плечу. Сто дней Дарогрлад, и мы вошли в этот огонь войны и вышли - вместе. Этого мало? Или ты не помнишь ад войны? Мы выжили под огнем драконов и вместе шли в атаку мертвых - и есть что- то, чего ты не можешь простить? А мне - все равно. Я стоял там, у его палатки, в последнюю ночь. Нет, в первую мирную ночь после Дагорлад, все падали где стояли, хотелось уснуть на мгновение. Так вот, Трандуил не спал. Я сам искал пульс, но ни дыхания, ни биения сердца...Элронд был далеко, Милдир еще дальше, да и толку от всех лекарей в мире? Я не сказал только потому, что не знал как вместить в слова то, что произошло. Мы уже всех потеряли на этом поле смерти. Всех, и теперь последнего короля. Наверное тогда все изменилось, на рассвете, когда я вошел в палатку, а он спросил воды, бледный и усталый как смерть - но живой. И я не очень ужаснулся, увидев на его шее блеск белых камней. Кого бы он ни захотел вытащить из тени с их помощью - это его право и он его заслужил. Не единственным этим мигом, но всеми ста днями, всеми днями. Да, я изменился. Мы все изменились. Война изменила нас. Дагорлад сломал хребет Гортауру, и это сделали не нолдор, чтобы они там в своих летописях потом не рассказывали. Я видел, как эти летописи пишутся. Сто дней Дагорлад, где он сражался без своего ожерелья, и только дальше и дальше переходил свою границу отчаяния. Они так и не сдвинулись с места -и они потеряли огромное, чудовищное количество сильванов. И Орофера, который единственный смог прийти им на подмогу. Но они и стянули на себя в эту непрекращающуюся битву огромное количество армий Мордора, так что, наконец другие направления обмелели и Гил-Галад смог снять оттуда уже свои гарнизоны и наконец вступить в битву тоже. Не сказать, что "уже и не надо было", надо, но они пришли реально очень поздно, когда сильваны своим упрямством уже выковали победу. Пришли чтобы подхватить ее знамя, как ядовито потом сказал Трандуил. Он им это не простил. Он не заключил никаких союзных договоров после войны. В летописях появилась версия нолдор, а свое имя он просто вырвал из списка великих полководцев Альянса. Он не мог себе простить, что фактически спровоцировал наступление, и потерял так много эльдар, как будто был возможен какой-то другой исход. Но победа была для него горькой, как поражение * Трандуил стоял в темноте, зеркало неизвестно каким волшебным способом чуть поблескивало, как стоячая вода озера. Для него зеркало, для других камень. Так было раньше. Теперь и он присоединился к "другим". Значит, вот каково это. Давно забытое чувство, когда в мире существует только то, что ты можешь увидеть и потрогать, а все остальное - миф. Один раз, он помнил, всего один раз, ему показалось он что-то разглядел. Это было давно, сразу после войны, хотя ему потребовалось время, чтобы разрешить себе сюда прийти, снова. Это было даже не отражение, а проблеск, как будто кто-то быстро прошел мимо зеркала. Или птица пролетела. В темноте, ну конечно. Или летучая мышь. Это ты? Он почти прикоснулся к стеклу, задержал ладони- нельзя, императив! А потом все таки прижал - но не смог шагнуть внутрь. Ты отодвинул все свои чувства. Как будто создал стену огня, через которую нельзя перейти. Не его ли собственный это тёмный подарок - этому Лесу и эльдар? * Даррос и Гвейн стояли уже у самого потока. Арана здесь не было, но что-то подсказывало, что лезть в пещеру в поисках не стоит. Тема свежепроложенных дорог серьезно увлекла. - Это кажется безумием только пока не увидишь результат. Кажется что он чертит их с середины, вот и непонятно, но когда они достроены, вдруг понимаешь, что они были нужны, - Даррос был в восторге. - По старому тракту сколько ехать от Амон Ланк до Срединных гор? Больше трех дней! А по новой золотой ветке, если выезжаешь с рассветом, то с закатом уже вступаешь в их тень. Тут Гвейну внезапно было что сказать и он понимающе хмыкнул: - А если выезжаешь после полудня, то едешь два дня, угу. Иногда мне кажется, он сам не знает куда они ведут. - Но когда заканчивает, то понимает, - все равно не сдавался тот. - А ту ветку на севере помнишь, рядом с озером? Если ехать там в темное время она ведет в болото! Это Дарроса тоже не смутило. - Ее уже закрыли. Стоит предупреждающий знак, да и топь сама засасывает дорогу, так что скоро ее будет не найти. - Ты мне хочешь сказать, что меня называют безумцем и здесь? - вдруг раздался позади них голос Трандуила, обманчиво ласковый. - Я думал, это больше для внешнего использования, чем для внутреннего. Оба чуть не подскочили от неожиданности. - Милорд! - Владыка! - заспешил с оправданиями Даррос. - Да что вы такое говорите, наоборот, я хотел сказать, что теперь какой бы вы приказ не отдали, хоть бы и вправду сумасшедший, эльдар усмехнутся и сделают, а кто сомневается - увидит, что был не прав. Дороги. Они начались как военная привычка к прочным коммуникациям, они строили их на войне, они зависели от них, и они продолжили строить их дома. Старые тракты нуждались в ремонте, новые маршруты ожидали быть проложенными. А потом Трандуил обнаружил, что на них ему легче дышать. Это сложно объяснить. Будто они что-то забирают у тебя - тяжесть, боль и гнев, и оставляют только ощущение свободы. Не все, но некоторые, построенные будто из ниоткуда в никуда. Эти внезапные огни были досадной помехой, раздражающей и не проходящей. Настолько упорной, что однажды он перестал считать их случайными и поручил Дарросу составить их карту. Может это послания? От кого, от Леса? Или..от неё? Она была жива по крайней мере в середине войны, когда вернула ему ожерелье. Но разве это был не прощальный подарок? Трандуил не видел ее больше, он не видел ее среди побежденных. Тень Саурона рассеялась, а вместе с ней должна была развеяться и она. Здесь нет никакой другой тени, ну кроме этого камня...который пуст. Или нет? Иногда, в определенные праздничные дни ему казалось, он видит в конце дороги знакомый силуэт, но он никогда не смог увидеть его ясно, фигура всегда оставалась на самом краю видения. А, может, он просто бывал сказочно пьян по таким особым ночам, обычно праздников? Вот ему и мерещилось всякое. Хотя вино давным давно не кружило ему голову по-настоящему. Надо уточнить, что он не бывал там счастлив, на этих лесных путях, а только свободен. Похоже на чувство, когда мучительная боль, которая так давно тебя изводит, что превратилась в незаметный фон, вдруг исчезает. Ты ее сжег, любовь, как и ту первую, вот что значит это призрачное пламя. Призрак твоей вины, мучающий упрек, всё, что осталось - огонь. Как от музыки осталась одна нота. Так может раздуть это пламя? Начать войну, повод? вот он - белые камни, которые он желает получить. Почему бы нет. Пусть огонь сожжет все дотла, неиллюзорный, настоящий огонь, пожрет все и его тоже. Они шепчутся что он безумен? Так может пора дать им пищу для сплетен! Они доверяют ему? Они выполнят любой его приказ? Они просто не подозревают, что он в самом деле сошел с ума. * Утреннее солнышко успешно выпивало росу на лесных полянах, а в Амон Эртиль сменились стражи. Хенет в уже начинающей работать замковой кухне пыталась накормить Ферена завтраком. Было довольно забавно, как сама еще молодая эллет относится к нему, как к желторотому птенцу. Он был так возбужден, что, наверное, даже не замечал, и пил только воду, а еще не мог удержаться от нервной болтовни: - Мне иногда кажется, я помню его. - Глаза у него были мечтательные, но он смущенно махнул рукой. - Конечно это сон. - и тут же снова унесся куда-то в мечты. - Но такой реальный. Как он поёт мне колыбельную. Хенет доброжелательно его слушала, ни о чем таком не подозревая, а вот Нирмо, сменяющий Гвейна, и сейчас зашедший на кухню по быстрому перехватить что-ниубдь на завтрак, так и замер. Хорошо, что спиной к рассказчику. Он осторожно обернулся, скрыв пробравший его ужас. - Ты не помнишь родителей? - Только то, что они умерли. Как будто прочел в книге, или песню услышал о чем- то, что тронуло до слез, но в жизни не вспоминаешь об этом. Это живет где-то глубоко внутри, но никогда не хочется это вытащить на свет. Знаешь, я могу понять, если есть что- то, что ранило его в самое сердце, и он не хочет об этом помнить. Я могу понять. Но я хотел бы разрушить эту стену, которую он построил между собой и миром. Это...правильно. Или не разрушить - разобрать. Все раны затягиваются. Он посмотрел на них ясным взглядом ребенка. - Милдир говорит, есть два лекаря. И все, что не вылечивает Время, лечит Любовь. Нирмо не ответил бы себе, что его так ужасает, но это казалось чем-то просто ненормальным. Да, он вытащил тебя из могилы - буквально. И он лишил тебя памяти, опять буквально, и заодно жизни - того, кто случайно оказался рядом. Тот день был из тех, что хочется забыть навсегда, как кошмар, а не вспоминать с блаженной улыбкой, как нечто самое прекрасное, что с тобой произошло. Он был не уверен, что сможет справиться с выражением своего лица, но его спасла Хенет, обнимая Ферена, и закрыв ему обзор. - О, дорогой, это правда. Он будто мертвое дерево. Аран словно исчезает, растворяется в своем лесу. Мы не можем ничего сделать, потому что мы даже не знаем где рана. Некоторые говорят, что знают, другие думают, что знают лучше, но только в этом нет никакого смысла. Ничто не помогает. Я бы все отдала, чтобы вылечить эту боль, но даже всё - теперь мало. Ниэль обратилась к Руану, уже заступившему на свою утреннюю смену: - Дай ребенку самому сделать этот доклад. Он мечтал попасть под светлые очи арана уже лет 40. - Я не ребенок,- тихонько буркнул Ферен совершенно по привычке, а не из реального возмущения. Руан посмотрел на него кажется без улыбки - на службе они все были такие суровые и серьезные, было странно сознавать, что он всех их видел, фигурально выражаясь, без мундира и знает какие у них характеры в жизни. Руан на самом деле был резкий и веселый. И как будто он сам не знает о его давнем желании - он умоляюще посмотрел на друга отца, но тот сделал вид, что не понимает намека. - Если владыка захочет. * Трандуил обнаружился в тронном зале, с бокалом темного вина уже ближе к полудню. - Ну Руан, и где мои гости? - На пути, ваше величество. Тут один Страж подслушал их разговор... - А я велел подслушивать? - Нет, это его инициатива. - И что он там наслушался? В трех словах. - Коротко говоря, милорд, они говорили о том, что у них нет камней, а если бы и были, они бы не сказали, что есть. И в основном, ломали голову над тем, как удачнее преподнести вам эту мысль. - О, так они решали как скормить мне правду, которая звучит совершенно также как ложь? Мне кажется, для наугримов это непосильная задача. * Гномы были приглашены на ужин. У всех было не очень много времени с дороги, чтобы отдохнуть, но с другой стороны, никто особо и не устал. Трандуил был одет несколько шикарнее, чем даже собирался, и этим еще сильнее уязвил своих визави. Длинный и витиеватый обмен лишь слегка завуалированными оскорблениями- вот что такое был этот ужин. Трандуил играл с ними как кошка с уже пойманной мышкой. Он не особо верил, что камни у них есть, он даже не особо хотел их получить, он хотел получить злое удовольствие от смерти - он давно не слышал этой песни, и пожалуй, он по ней скучал! Имеет ли его жизнь теперь вообще какой- то смысл? в светлые минуты он думал, что да. Сохранение народа, охрана Леса, их гармония...но в другие минуты, а их было все больше, он хотел послать все в пекло. Почему горит он один? Почему он сгорает в этом вечном пламени и больше никто?! Что за несправедливость, и это совсем не весело - вот если позвать и других на вечеринку, запалить костер до самых звезд. Может боль сгорит в нем? Они прошлись уже по всем темам по сорок раз, но так и не коснулись той, ради которой, Дурин думал, их сюда позвали. Послевоенное устройство, границы, обмен пленными, даже строительство тракта к Серым горам в перспективе, прошедшая война, стратегия, даже спасение его жизни когда- то вспомнили, ему казалось, еще немного и они допьются до мирного договора, хотя речи, которые они тут вели были ни разу не мирными. а потом Трандуилу стало жарко, или он решил сделать вид, и расстегнул высокий ворот своей мантии - и на влажной коже нестерпимым блеском засияли белые камни ожерелья. Что?! Дурин споткнулся на слове и прямо впился взглядом в украшение, пока Трандуил демонстративно нетвердой рукой разливал вино по бокалам - к середине встречи, они решили, что вообще ничьи чужие уши им не нужны и они справятся с самообслуживанием. Наметанный глаз все сразу уловил точно и безошибочно, это была древняя вещь, никакая не подделка или новодел, от этого сплетения камней словно исходила аура, подобно невидимой власти, как бывает с по-настоящему ценными - не дорогими, а ценными - артефактами. - Прежняя королева весьма ценила работу вашего мастера...Оина, кажется? Остались ли у него наследники? - небрежно поинтересовался Трандуил, дав время гномам вернуть бесстрастное выражение на лица. - Славный мастер, - согласился Дурин - потомков он не оставил, но достойных учеников - вполне. Неужели эльфийский лорд нуждается в услугах ювелира? - Может быть. - Трандуил поднял кубок с виной и слегка поболтал им прежде чем пригубить.- Может быть я захочу сделать пару к своему ожерелью. Для будущей королевы Эрин Гален. - и глядя на их вытянувшиеся от изумления лица, прибавил, развлекаясь - ну, не всегда же я буду одинок. Дурин был так потрясен тем, что неправильно сложил паззл этих переговоров, что невольно выдал больше чем собирался - Я слышал от Оина о чем- то подобном. вроде бы и королева Сиридис хотела от него копию ожерелья...возможно, он и сделал ее, не знаю подробностей. - О, он сделал, я видел её и работа мне не понравилась. На самом деле я бы желал увидеть мастера, который его превзойдет. Это подделка, жалкая и грубая, которую может отличить даже не слишком понимающий...гм, эльф. Я же говорил о паре, о настоящей копии, достойной оригинала. - Позорить мастера за глаза низко! Что ты можешь понимать в мастерстве ювелира?! Эльфы ни моргота не разбираются в настоящей тонкой работе...! Дурин под столом отвесил пинка сыну, кажется потеряв последний неседой волос, черт, вот теперь им точно отсюда живыми не выбраться, это ж надо было настолько спятить, наследник и так несдержан, да еще после таких возлияний. Но Трандуил смотрел на них то ли равнодушно, то ли развлекаясь, но не вскипал гневом, наоборот, потеребил подвеску на ожерелье и протянул, непонятно усмехаясь: - Ну я бы так не сказал. - Прости моего сына, он слишком много выпил. Трандуил покосился на выставку пустых бутылок на другом конце стола и милостиво махнул рукой - Может вам сделать перерыв, отдохнуть с дороги. А мне пора. Дурин с облегчением согласился, чувствуя что и он не стоит на ногах твердо, хотя способность кхазад выпить считалась легендарной. но этот...Белый царь, что он собирается отправиться дальше, пить и развлекаться? Он вообще живой эльф или кто?! Проспаться, велел он себе, а то какая- то дичь в голову лезет. * - Вы..помните меня? - Владыка, чуть не добавил он, но споткнулся, а потом уже не решился. Трандуил в ответ наклонил голову жестом любопытной птицы, но выражение лица осталось бесстрастным. - А ты разве меня помнишь? И Ферена всего омыло изнутри восторгом. О, как ты мог думать, что я забыл! - О, конечно. Я был... - он поискал слова. А правда, кем он был? Ребенком, потерявшим родителей, слишком маленьким, чтобы не понимать, что он ничего не сможет поделать, но достаточно взрослым, чтобы желать отомстить. - Я обязан вам жизнью. Кажется он сказал что-то не то. Выражение глаз короля изменилось, он совсем не мог его прочитать, но может быть, его просто и не было? - Тот рейд ничем не окончился, - произнес Трандуил. Странно, но даже в словах его не было никакого выражения. Или словно он задавал вопрос. - Кроме смерти убийц. И я все равно вам благодарен. За то, что вы не оставили меня там. - Твой отец - Раньяр? - вдруг поменял тему Трандуил. - Да, приемный. - Гвейн сказал ты был на войне - Ферен прочитал дальнейшую фразу - "как он тебя отпустил?" - Это был последний призыв. Мы уже не вступали в крупные сражения, - это всегда казалось ему позорным. Да, слишком молод, слишком поздно вступил, вклад в победу его был мизерный. Но все- таки был! Он убил нескольких врагов, и кто- то рядом с ним смог выжить. - Я был у БарадДура, когда... - Делили трофеи. - Да. - Мы все потеряли кого- то, - все так же без выражения сказал Трандуил. - Кто раньше, как ты. Кто позже. Но все мы - потеряли. Он взмахнул рукой, чтобы Ферен не отвечал, отсылая его. Но тот словно не заметил. Мы все потеряли- его как молнией обожгло, он помнил это, выкрикнутое в лицо другому эльда. Вечер прозвенел над лагерем. Небо похоже на кровоподтек. На руинах БарадДура собрались победители - генералы армий Последнего альянса, чтобы подписать мир и разделить трофеи. Элронд наблюдал за Трандуилом. Он и его 4 молчаливых охранника, торжественные и мрачные, как посланцы смерти. Ему почему- то казалось, что Трандуил высокомерно откажется от такой низкой вещи, как дележ трофеев и подсчет потерь, но, похоже, он как всегда ошибся. - Мы потеряли слишком многих, чтобы отойти ничем не восполнив наши обозы - так он выразился. Трандуил прав, его обозы уйдут отсюда полными. Впрочем, Элронд не увидел ни малейшей радости по этому, или любому другому, поводу в глазах короля Эрин Гален. И даже больше того...но у него есть разговор, и он должен состояться до того, как Трандуил уедет. Элронд уже послал к нему курьера, несколько раз. И ему, наконец,выделили время. Это вечернее, последнее время. Он ступил в палатку Трандуила под тяжелый шелк полога. - Мое почтение, ваше величество. Трандуил лишь кивнул, и жестом пригласил его садиться. - Что ты хотел сказать? Мы уходим с рассветом. - Я так и не принес тебе соболезнований...за смерть твоего отца. - Мы все что- то потеряли в этой войне, кто больше, кто...всё. - Ты не всё потерял! По-крайней мере, ты приобрел союзников и.. - Я не все потерял?! У меня осталась только жизнь, и неуверен, что она мне так уж нужна после этого. Союзники? Ты и в самом деле думаешь, что я уйду отсюда с союзными договорами? Пока я жив, сильван никогда больше не будут воевать ни на чьей стороне, разве что собственной и то, только тогда, когда это будет абсолютно неизбежно! Элронд обиделся. - Я понимаю, что Альянс отобрал многое, но не будь так уж ожесточен! Мы сражались плечом к плечу... - Ах, Элронд, и это изгадил твой бесчестный начальник. Плечом к плечу? Скорее, за спинами сильван, как за стеной! - Гвадор*! - протестующе выкрикнул он. - И этот союз ты разрушил, Элронд, - устало вздохнул Трандуил. - Зачем вы напали без приказа!? - запальчиво бросился Элронд защищать решение Гил-Галада. - А чего вы ждали?! - так же яростно выкрикнул в ответ Трандуил, но сейчас же поменял тон на ядовито-вежливый. - Или, погоди, я сам скажу тебе - чего. Вы ждали, пока мы измотаем орков, выпустим из них всю кровь. Гил- Галад мог бы помочь, но предпочел сидеть и ждать в чью пользу склонится чаша, чтобы воспользоваться плодами нашей победы. Он расчетливо принес нас в жертву. Брат? Ты убийца. К концу этой речи он опять почти кричал. - Мы не могли рисковать! Вступить в бой - означало положить еще больше жизней и проиграть, возможно! - Не могли? А зачем вы пришли на войну, не собираясь воевать?! Зачем вы собрали такой альянс, который вызвал бы Мордор, даже если бы просто существовал, ни на кого не покушаясь?! Вы призвали зло и дали ему волю! И хуже того, вы украли нашу жертву, вы гнусно оболгали её, вы присвоили нашу победу, которую - уж прости, Элронд, - добыли не твои свежие силы, въехавшие на белых конях на поле смерти, а мои люди, полившие это поле своей живой кровью. Ты хочешь, чтобы я предал и их, и их жертву, позволив Гил-Галаду надеть свой украденный венец мученика и признать его победителем, назвав тебя братом?! Мне нет дела до вас, проклятые нолдор и ваших проклятых дел! Он встал и заявил таким тоном, словно зачитал официальный документ, что так странно не сочеталось с выбранными им словами: - Я возвращаюсь в Эрин Гален и убью любого, любого рода и с любыми намерениями, кто переступит его границу без моего позволения! Достаточно я ввязывался в ваши дела и терпел ваши предательства. Элронд остался, растерянный, недоумевающий и расстроенный. - Трандуил! Это безумие! Я знаю последний Союз причинил тебе много боли, отобрал еще больше но не сходи же с ума! Мы союзники, не враги! Мы все потеряли так много! *Названный брат * - Вы не все потеряли, милорд, - тихо, но твердо сказал он. - Наша любовь и преданность - её вы никогда не потеряете. Ферен знал, что он уже перешел границы, но ему дали шанс, и пусть хоть убьют, но он использует его! - Прошу простить мне мою дерзость, милорд, но я просил вас об этой аудиенции не только для того, чтобы принести вам свою благодарность и почтение. Мне кажется, есть кое-что, что вам нужно знать и это касается...моего отца и вас. -Я слушаю, - Трандуил приподнял бровь. -Когда он отправлялся на войну, он боялся, что не вернется. А меня, вы правы, он не желал туда отпускать. Я слишком молод был почти для всех призывов. Поэтому, уходя он оставил мне...вещь, которую я должен буду передать вам, если он умрет. Вещь? Трандуилу показалось, что по этой зале, где они одни, холодный ветерок прогулялся. Какую вещь? -Это было письмо. Без адресата и подписи, но с королевской печатью. - И я бы никогда не узнал, о нет, как бы побыстрее объяснить, что он туда не заглядывал из любопытства - В начале войны, бои доходили и до Леса. Был пожар..в нашем дереве, и воск печати растаял. И письмо вообще могло сгореть, я едва его спас. А потом пришел последний призыв, и я понял, что и я могу не вернуться. Я не мог взять письмо с собой, потому что оно могло быть утрачено или его могли прочесть. Я не мог оставить его, я не мог передать эту тайну кому-то еще. У меня не нашлось другого выхода, и печать все равно была уже сломана. Я прошу меня простить, но...я его прочел. Выучил слова наизусть, а оригинал спрятал в тайник, надеясь забрать, если вернусь, или оно навсегда там останется, если нет. Адар знал о тайнике, так что если бы он вернулся, он бы его нашел. И сейчас письма там нет. - И ты помнишь, что там было написано? - Слово в слово. Он не предал вас, он просто...держит слово, как она ему велела. Я уверен. Но то что происходит...Все говорят о войне, как будто это неизбежность. Кто- то радуется, кто- то недоволен, но никто не говорит о том, чтобы это прекратить. * "Ты подарил мне любовь, однажды. И я хочу вернуть подарок. То, что ты ищешь, никогда не покидало пределов Леса и не переходило ни в чьи руки. Ключ к твоей тайне отдаст тебе Раньяр. Я взяла с него клятву, что он сделает это, если и через 40 зим ты не найдешь утешения." Он продекламировал слова, закрыв глаза и слегка краснея. Да, письмо без подписи, но трудно не догадаться от кого и кому оно адресовано. Трандуил стоял, сложив руки на груди, и разглядывал юношу перед ним со сложным чувством. Причудливо сложилась мозаика судьбы. А ведь Раньяр его давно беспокоил, это его странное напряжение во всем, еще с войны. Вернее, беспокоил БЫ, если бы ему не было так все равно. -Ты поступил довольно смело,- медленно проговорил он. А вот Орофер бы сказал, что ты поступил бесчестно. Сунул нос в тайну, которая тебя не касалась и предал своего приемного отца, возможно подписав ему смертный приговор. Но это в самом деле довольно интересный, за неимением другого слова, поворот событий. - И ты желаешь получить какую-нибудь награду за это? Ферен открыл глаза и почти испугался: -Нет, что вы, милорд. Я даже не думал... Еще как думал, в отчаянии простонал он про себя. Вообще-то, именно награду он и хотел получить, в виде вожделенной службы, но почему-то сказать это вслух оказалось абсолютно невозможно. Трандуил изящным жестом кисти заставил его замолчать: - Не продолжай. - и медленно, словно нехотя, проговорил: - То, что ты сказал, было очень важным когда-то. Но сейчас...Ступай, Ферен. Там Киллан у дверей, скажи ему, чтобы вошел, я жду его доклада. Дождись его распоряжений. И Ферен дожидался этих распоряжений всего минут 15. Он только успел дойти до зала, где обычно проводила свободное время свита Трандуила, хотя сейчас там почти никого не было и едва успел присесть за один из столов, как тот вошел чуть ли не следом, удивленно улыбаясь и радостно объявил: -Не знаю, что ты сделал, но он сказал мне да, чуть ли не раньше, чем я произнес твое имя. Ты принят. Стражи тебя потеряли, теперь ты - с нами. Раньяр, который все еще был здесь, вскочил в ярости, и почти вытащил Ферена вон, оставшиеся успели услышать только обрывок фраз: -Ты не можешь... -Прости, но такое не предлагают дважды! * Трандуил бросил камни в вино, и отправился в путь. Теплая ночь Эстаре приняла их всех, и его и его подданных в свои нежные объятия. Вечером прошел дождь, будто специально для того, чтобы все запахи в Лесу сделались острее - все сладкие, опьяняющие, и густо пряные, земляные, и пронзительно нежные воздушные, все слились в сложную симфонию. Так же как звуки песен в ночном лесу, похожие на сложное узорное покрывало, которое ткут прямо на твоих глазах. Молодая зелень деревьев казалась в ночном освещении звезд и светлячков почти прозрачной, призрачно-красивой. Среди этой зелени текли, словно ручьи, пробивающие себе путь, потоки эльдар, поющих, смеющихся, несущих разноцветные огни и радующихся наступлению нового года. У этих потоков у каждого был свой проводник, знающий свой путь наизусть, но теперь очень многие пошли и по его новым построенным дорогам. Трандуил и сам выбрал такой. Там в конце обычно ожидал круг, поляна с огнем костров и хороводов, и как бы он ни ненавидел открытый огонь, в такие ночи он не вызывал страха, только восторг и бесшабашное веселье. Среди всего этого мерцающего великолепия, опьяняющего вина и музыки, иногда казалось, что эти дороги ведут куда-то еще, словно открывался невидимый в другие дни проход между колоннами деревьев, в какую-то другую ночь...И сегодня в конце пути, между огромными кострами, задевающими звезды, ему показалось, что он видит другую поляну. Где стоит глыба дикого камня, похожего на лесной алтарь и рядом с ним, она, в тумане словно в фате. Даже если ты мираж, даже если ты сон леса о ней, даже если ты моя мечта...она наклонилась и он ощутил горячее дыхание на своих губах - Я не сон. Он моргнул и видение исчезло. Этот горячий поцелуй был просто языком пламени, дохнувшим в лицо. Раньяр наблюдал за араном издалека. Он пил и веселился, но глаза были мертвыми. Зачем он это делает, какую боль старается приглушить? Когда вечеринка достигла крайней точки, шествие вылилось на поляну и закружилось вокруг костров в сложном переплетении танцев, Трандуил посмотрел на все это словно издалека - и канул. Он умел исчезать, но в этот раз Раньяр не отрывал взгляда и сумел уйти следом. Их празднество сегодня закончилось почти рядом с рекой. Той, через которую гроза повалила дерево. А за ним была пещера. Раньяр знал слухи, что если не потеряться в переходах под землей, то можно найти зал с черным зеркалом во всю стену. Сам он не находил туда дорогу, но за компанию, следом за Трандуилом, который шел не очень быстро, от всего этого выпитого вина. Он стоял там перед зеркалом, в котором ничего не отражалось и все равно посмотрелся в него. - Когда я закрываю глаза, я вижу стену из огня. И больше ничего. Только ревущий, обжигающий, безжалостный огонь. Так было на войне. Так есть до сих пор. Он помолчал, просто вдыхая и выдыхая, словно слова слишком жгли. Я тут подумал, мы ведь не справили тризну по тебе. Смешок, от которого мороз по коже. По Ороферу да, но ты заслужила больше. И мне кажется, во мне хватит огня. Он засмеялся, раскинув руки, словно хотел обнять весь Лес, оставшийся у них над головами. Огня до краев! Но сгораю в нем только я. Раньяр стоял в ужасе, наблюдая за этим безумием. Но это чувство было не от увиденного, или не только от увиденного. Оно просочилось откуда-то, как пот сквозь поры. Ему абсурдно показалось, что на черном стекле мелькнули какие- то синие сполохи. Взгляд. И голова заболела, все тело налилось тяжестью и какой-то острой безнадежностью, невыносимой, хотелось лечь и умереть, немедленно. Все, что ты знаешь - яд, вдруг взялась мысль ниоткуда, не его мысль, но прочно обосновалось. Он словно почувствовал у себя в груди тяжеленный, как чугунный шар черный ком, который и жег невыносимо, так что хотелось избавиться, и в тоже время, будто все силы из него высасывал. Все, что ты знаешь - яд, не открывай рта, если уронишь хоть одно слово - этот яд тебя убьет. Избавься от него, ты не можешь его нести. Отдай. Раньяр почувствовал, как стены надвигаются на него, и если он сейчас отсюда не выйдет, то эта могила его здесь погребет. Когда его чувства сказали ему, что он остался один, Трандуил сел, привалившись спиной к хрустальному камню. Тяжело, но не настолько пьяно, как должен был. Он закинул руку за голову и погладил вслепую хрустальную гладь: - Знаешь, Олорин мне говорил..Он так и не узнал, что ты такое - он нарочно её оскорбил. - Но понял верно. Так вот, он считал, что этот дар, "которым я якобы обладаю" - это были не его слова - Я получил от тебя. Точнее, от брака с тобой. - Если бы она его слышала, она бы не смогла промолчать, такие предположения всегда заставляли её впадать в бешенство. - И, знаешь, я тут подумал. Раз этот дар, или что бы то ни было у меня все еще есть. Значит ты тоже - жива. Ничего. Тишина. Он разыграл свои карты, но был ли в этом смысл? Он не был уверен, что она жива. Он потрогал рукой шею, провел кончиками пальцев по камням. То, что они на нем надеты говорила ему да, но все остальное - нет. Он больше не слышал её песни, нигде и никогда. Он не слышал и ее тишины. Она не стояла у него за спиной, зазеркалье превратилось в пустоту. Сначала он думал - в пустоту, но она была сплошной раной. Которая не болела только там, на войне. * Ему показалось что любовь испарилась из него как капля воды с раскаленного металла - мгновенно. Он не почувствовал боли - в тот момент. он просто не знал что бывает рана сначала не болит, боль приходит позже. Все сильнее и сильнее. Эта боль вела его сквозь все сто дней Дагорлад, и она становилась только острее с годами, ведь война не окончилась после этого, были еще четыре года осады. Когда он пришел в себя и ощутил на шее камни и понял, естественно, кто их ему надел, он подумал не о том, что она мертва, а почувствовал мертвым себя. Холодным оружием смерти, убивающим все дорогое, ради...чего? Ради Леса, бездушного артефакта с которым он забавлялся как с секс- игрушкой? Ради чужого ему народа? Ради победы над злом, в которую он не верит? Митрандир тогда несколько раз давал ему хорошие советы и предупреждал о планах врага, там они больше познакомились. Но даже истари не понял, как напрочь Трандуил утратил направление и смысл в жизни. Он воевал отсюда иначе, непохоже на своего отца, его приоритетом стало сбережение эльдар и эффективность, а не жажда победы любой ценой. Было несколько похоже, что он лучше подчиняется приказам Гил-Галада, но на самом деле он не покорялся лучше, он утратил цель, ему стало немного все равно, но он сильванам этого не показывал. Можно ведь так сказать, что отныне он не воевал в полную силу. Оказался в ее же положении. Не брал инициативу на себя, не так успешно участвовал в осаде как мог бы раньше. Но он никогда и не искал её, чтобы предложить ей сбежать, например. Не считал это приемлемым. Боль не уходила: оттого что они были разорваны, разделены навсегда, и он не видел шанса на воссоединение. Слишком много крови было пролито между ними, слишком много смерти и зла нужно было простить - и он не мог простить. В то же время он не мог не думать, что она спасла ему жизнь. Или посадила на алмазную цепь? Но удержать это ожесточение долго он не мог. Как только я ухожу в тень, ты возвращаешь меня обратно, всегда. Как я всегда вытаскиваю тебя на свет. Трандуил был оглушен, его чувств находились в полном беспорядке и он просто отодвинул их, потому что не мог в них разобраться. * Раньяр просил его принять на рассвете, когда Трандуил уже думал, что его время на раздумье истекло. - Пожалуйста. Прежде чем вы начнете с ними говорить. Оно лежало на столе, разорванное на три неравные части. Нет, не разорванное, аккуратно разобранное на три части. Это явно было сделано ювелиром. Рука Трандуила потянулась к нему как железная стружка к магниту, раньше, чем он успел подумать. Да, пожалуй, он мог понять ход её мысли. Должно быть, она задумала разобрать его по камешку, но не смогла разрушить то, чем была так сильно одержима. Копию Оин ей сделал, а вот оригинал всего лишь разъял, причем довольно умело, можно было бы сказать, что теперь у него три украшения вместо одного. Правда в таком виде оно потеряло свою силу. Потрясение уже не было таким сильным, но разочарование - страшно тяжелым. Как вы посмели такое с ним сотворить! Если бы этот мастер не был так давно и бесповоротно мертв, то он бы безусловно умер долгой и мучительной смертью. Волна неожиданного гнева так его захлестнула, что Трандуил почувствовал себе странно беспомощным перед ней. Дорогой Эру, он ненавидел Илль за то, что она запытала Мэлле до смерти за это ожерелье, но видит бездна, если бы Мэлле сейчас была жива, он сделал бы с ней всё то же самое! - Королева взяла с меня клятву, что я отдам его вам, если и через 40 зим вы не перестанете - он запнулся, словно не хватило воздуха, но все же закончил: его искать. Трандуил почти не расслышал его слов, пытаясь загнать неизвестно откуда взявшееся тошнотворное чувство под контроль. И должно быть, что-то в его лице выдавало эту борьбу, потому что стоявший перед ним эллин побледнел от страха. - Что ты хочешь за это? - после паузы спросил наконец Трандуил неестественно ровным тоном, и Раньяр который был уверен, что скажет "верните мне сына и не начинайте войну" , вдруг выпалил: - Дайте мне знак, что я больше не служу вам и не держу перед вами ответ. Никогда. Словно кто-то вместо него это сказал. Долгая пауза. Раньяр был уверен, что истекают последние капли его жизни, и Трандуил был уверен в этом. Но потом что-то изменилось. Будто секундная стрелка на часах перепрыгнула какую-то важную цифру. Неслышный зов, запах крови: Я тоскую, я тоскую без тебя, ты забыл меня здесь. Обожгло, словно сдернули повязку с запекшейся раны. - Хорошо. - поражая присутствующих и самого себя, заявил Трандуил. - Получишь то, что просишь. * Даррос делал новые и новые карты, потому что огонь перемещался, и области все время приходилось перекрашивать. Поэтому он не замечал. Но теперь, когда и дороги наконец стали приобретать законченность - он уловил эту странность. На местности этого было не заметно, но в масштабе - достаточно. Он выкладывал и выкладывал листы перед бывшим главнокомандующим, и глаз Трандуила, как бы он ни был погружен в себя, загорелся. Он увидел даже раньше, чем Даррос сформулировал. Даже раньше, чем тот положил сверху последнюю карту, сводную. Эти спирали вместо дорог - они ему ведь не мерещатся? Что-то подвинулось в мире, что-то торжественное и мрачное, как звук Потоков, которые Лес пропускал через себя. О, нет, огонь не был овеществленным отражением его боли. Или ярости. Он вообще никак не касался его чувств. И слишком сложно для знака. Трандуил наклонил голову, рассматривая карту. Бесконечное равнодушие исчезло из выражения его глаз. Он не догадался, а услышал его - этот резкий тревожный звук, от которого зубы заломило. Похоже, он построил Поток. Или кто-то его построил.