Ключ от его снов

— Или понимание между нами рушится, или ты это делаешь нарочно. — Я ничего не делаю, — довольно равнодушно отозвалась Илльмарэ из другого конца просторной комнаты, поглощенная своей дипломатической перепиской. — Посмотри-ка сюда — кто-то ломает все входы в наши сны, — позвал Трандуил, стоя перед огромной дорожной картой на стене своего кабинета, испещренной какими-то пометками, исправлениями и флажками. — Нас там давно нет, может они просто рушатся. — Только зеленые и золотые исчезают, а белые растут и запутываются. — Растут? — она наконец удивленно подняла голову. — Дороги? — Ну, или что-то прокладывает их. Бессмысленно. Не понимаю куда они ведут теперь, похоже, никуда. Он обернулся к ней, сложив руки на груди, готовый услышать другое мнение. Ему нужна власть. Больше власти, чтобы овладеть лесом. — Это может быть и кто-то, — предположила она. — Нарочно? Кто-то ломает их? Илль подошла взглянуть поближе, чтобы сделать ему приятное, но недовольная. Ну, может это мое раздражение ломает их. Я больше не могу туда попасть. Никогда бы не подумала, как мне будет недоставать этой связи. Может он прав, и узы между нами слабеют? Вот от этой мысли она испытала тревожное беспокойство. Поежилась. Ожерелье, ах, как бы оно теперь мне пригодилось. Правда, я уже не уверена, что смогу его носить. Эта мысль навела ее на другое давнее раздражение. Камни лежат отдельно. Гномы дали Трандуилу мифрил — не зная ради чего. Она не подталкивала его, и не торопила, но почему он сам потерял желание, прежде такое непреодолимое, их собрать? Что изменилось между нами? Прежде она заглянула бы в его сны и знала бы точно, но теперь она не могла в них попасть. Не так давно, по меркам их бесконечных жизней, но слишком долго, по её собственным меркам. — А может лес ломает их. Может быть, ему не нравится, что они все еще соединяют нас. А может. кольнуло где-то в груди, как будто почти остановилось сердце. Нет, ОНА бы не смогла, сказала себе Илль, это невозможно. Это просто большой кусок хрусталя, а не тень. Тем более, для неё. * Впрочем, у них была и другая важная тема для разговора. — Отослать его в Имладрис — это была очень умная затея. Почему ты передумал? — Я никогда и не думал отослать его. Не теперь, когда Аннатар прямо мне сказал, что хочет его получить. — Это не самое главное для него. — Нет, но это сильное искушение, и я не собираюсь его искушать. — Думаешь, в лесу он в такой уж безопасности? — Да! Нет ничего более безопасного для него, чем Лес, он не даст ему даже быть раненым. — Ты не прав, мой лорд. Его жизнь здесь в безопасности, но он сам… Ему нечего здесь делать, кроме как задавать вопросы. Что, если он найдет ответы?! — Кто ему расскажет? — Что, если он найдет их сам! — Ты преувеличиваешь. Что такого он может узнать? — Кто ты. — Я? Клевета, вражеская пропаганда. — Кто я. — А кто ты? Эллет, моя жена, не учавствовашая ни в одной войне. — Думаешь, никто и никогда меня не видел? — Из тех, кто может поделиться? Только нечисть, мы убьем их раньше, чем Леголас додумается задать им вопрос. — Не только нечисть. — она давно думала об этом. — Этот Раньяр, разве не он был с тобой, той ночью перед Дагорлад? Он заглянул в мою палатку, и видел мое лицо. Он помнит меня. Вот какую тайну он хотел от тебя спрятать, попросив свою награду. Не отвечать на твой вопрос. И сохранить жизнь. — Ортан тоже видел тебя, и что? — Он видел меня раньше, о, да, но не знает, что я воевала против вас. Так ли ты уверен, что их молчание надежно? — Уверен. Чего ты боишься, что если он узнает правду, это разобьет ему сердце? — А ты почему этого не боишься? Думаешь, он похож на тебя? Пожмет плечами и скажет — так интереснее? Он невинность, иначе и отец зла так не тянулся бы к нему. И хотя он невинен, но он дитя Тьмы… — Ты что, его боишься? Она помолчала в задумчивости. Нет, конечно. — Он чужой этому лесу. Нам чужой, не смотри, что он твой сын. Он должен уйти, это место не для него! — Что ты имеешь в виду? — допытывался он. — О, если бы я знала точно, я бы сказала тебе в ту же секунду, — почти простонала она в раздражении. Почему она не может уловить эту странность? Чувствует, знает, что что-то не так, но невозможно понять — что. А может этот безумный Раньяр их рушит, просто из вредности, не понимая, для чего они, лишь бы навредить. Почему ты называешь его безумным? Он самый осведомленный тут, кроме нас. Единственный. Забавно, да. И почему же он не прокричал эту свою ужасную правду с каждого угла? Наверное…да, наверное, решил, что ему никто не поверит. Королева — темная майар, генерал Мордора, ахаха, смешно. Его точно назовут безумцем. Я ведь могу сделать так, чтобы никто ему не поверил? задумалась она и кивнула себе. Может я могу сделать так, чтобы он сам себе перестал верить? Хихикнула. Вообще-то, я бы могла. * Леголас смотрел сквозь голые ветки деревьев на сиреневое небо, и Мордор. До него отсюда было очень и очень далеко, но почему-то казалось, что глаз дотягивается, и вот это медленно чернеющее небо — именно над ним. Он чувствовал страх, ужас, идущий оттуда и всё же этот ужас удивительно манил. Как заглядывать в бездну, без намерения прыгнуть. Он частенько сидел, особенно поздней осенью, без листвы, среди веток и глядел туда не отрываясь, потом будто спохватывался, встряхивался, сам себе удивляясь- что его так завораживало? Он дочитал записную книжку Элронда. Там была страница, о которой Элронд забыл, иначе вряд ли стал бы давать дневник «Мне не дают покоя эти слова. Конечно он бросил мне их вслепую, сгоряча.и все-таки они врезались в мою память и не выходят из головы. " Все, кто тебе дорог, сражаются на одной стороне.» Здесь была тайна. В груди стало так же гулко и холодно, как когда он засматривался на пики Мордора. И еще этот орк. Его имя легендарно для нас — уж наверное, они знали с кем сражались. И, да конечно, для орков он — сильное зло. Леголас нахмурился. Это не ТАК звучало. Не ненависть, а восхищение. Похвала. Так…кто был ему так дорог, но выбрал неправильную сторону? Могу ли я спросить хоть кого-то прямо? Вряд ли. Сразу начнется, вот, наслушался нолдорских басен в Ривенделле. Никто даже просто про войну с ним не говорил. Последний Альянс? Да, была такая война, конец истории. Спросить мать? Он однажды решился, в детстве, но она просто отмахнулась — не была ни на одной войне. А сейчас бы не решился. Он много думал на эту тему и однажды показалось, что нашел ответ. Есть сильван, который поговорит со мной о Последнем Альянсе. Для него все там изменилось, и отношение к моему отцу — тоже. Может ли быть, что он знает больше, чем говорит? Но Раньяр не оправдал его надежд. Когда Леголас намекнул, что знает о его ссоре с араном, тот только плечами пожал «Чуткие ушки, как всегда». Но Леголас был настойчив: — Что случилось на войне? — Война случилась, — Раньяр собирался уклоняться. — Ты понимаешь, о чем я спрашиваю, — упрекнул его Леголас, и кажется, все же заставил заколебаться. — Зачем тебе это? — Я хочу знать. О нём. О, Раньяр мог понять его любопытство, но не мог отвечать. Он будет кружить, а Леголаса это еще сильнее раздразнит. Может сказать ему хоть что-то? Унять зуд любопытства. Раньяр подумал и тяжело вздохнул. Попытка не пытка. — Он слишком многих там потерял, Леголас. Вот что случилось. — медленно и как мог многозначительно произнес он, глядя ему прямо в глаза. Пойми, что это не пустая отговорка, и что я не могу сказать больше. Леголас это понял. Ферен не может говорить, потому что ему мешают любовь к арану и преданность, Раньяр, потому что…у него есть причины. Но он ему подсказал, насколько мог. Так что, «тот, кто воевал на другой стороне» — умер там? В этом дело? Что это там, кажется ветки качаются, да и птицы расшумелись? * На юге еще были голые ветки и сырой туман, а здесь уже лежал снег. Огромные и хмурые, деревья мрачно нависли над белой тропой. Было так тихо, что кажется, можно было бы услышать как падает хвоинка. Тишина всегда сопровождала его ярость, поэтому она ему не нравилась. Трандуил стоял на тропе, чувствуя так будто на ближайшие сто миль вокруг остался один, и эта тишина давила. Волк возник неожиданно и бесшумно. Огромный зверь, если бы он поднялся на дыбы, то был бы одного с ним роста. Руки сами потянулись к клинкам, но он пока еще не трогал их. Надеялся понять, может, это мирная встреча. Словно в ответ на его мысль волк угрожающе заворчал. Утробное, глухое звериное рычание, Трандуил сразу отбросил мысль о том, что они просто разойдутся. Вроде бы стоял в той же позе, руки по прежнему не касались мечей, но все изменилось. Теперь это были два хищника, друг против друга. Странно, но волк тоже будто мысли его прочитал. Он скалился, рычал, но не шагал вперед. Какое- то время они так и стояли, замерев, и меряясь невидимой угрозой, но не нападая. Потом Трандуил от напряжения все же моргнул — и зверь исчез. Поколебавшись мгновение, Трандуил недоверчиво двинулся вперед. Да, на снегу остались отпечатки лап — вот он стоял, прямо здесь, а потом — словно испарился. Следующим мгновением, Трандуил услышал шум догоняющих его всадников, и подумал, вот почему он убрался. Но мысль не казалась верной. Странные они, эти снежные волки. Да и любые белые звери. Когда же они появились, он пропустил этот момент. Кажется, после войны? Но тогда это были мирные животные, олени в основном. Он даже думал тогда, что лес создал их для него. Некстати вспомнилось, что у деда был филга — белый волк. Да, те белые животные сначала показались им даже чем- то вроде помощников, ходили слухи, что они помогли кому-то найти дорогу, но потом стали ходить и другие — что они могли заманить на топь. А уж как они мстили, если кто-то, хотя бы случайно причинял им вред! Были сказки, что если привязаться к такому, потом он уведет тебя куда- то, откуда не возвращаются. Но белые волки, эти с самого начала были хищниками, злыми и опасными, не оставляющими следов. Они здесь были не просто с визитом. Здесь должна была быть одна из его дорог. То есть раньше она здесь и была. Сейчас он дважды прошел по ней, чтобы убедиться: она превратилась в петлю. Всадники догнали его, он заранее поднял руку и они сумели остановиться не затоптав следов. — Владыка! Он молча указал на след. Нирмо первый заметил тонкую кровавую цепочку рядом: — Кровь. След из капель довольно быстро привел их на опушку. Снег был здесь взрыт, явно была борьба. Как им сначала показалось эльда и двух волков. Раны на остывающем теле явно указывали на это, но потом Трандуил нагнулся и смел снег с шеи убитого. Там был тонкий, почти невидимый разрез, похожий на кровавую нитку. Да, вокруг была зима, но внезапно повеяло еще большим холодом. Это был эльфийский клинок. Невероятно. Непрощаемо. Такого в лесу еще не было. Где-то здесь бродил убийца. Случайные смерти, несчастные случаи, смерти от набегов и нечисти — это пожалуйста, но у сильванов никогда не были в заводе поединки. Сама мысль убивать своего собрата эльда не на войне — а войны не было уже целую вечность — не могла прийти им в голову. Резни нолдор были страшной старой сказкой, в которую уже и не верилось. По крайней мере, такого здесь не было при мне. * Недели три назад, когда снег еще не упал, они лежали в постели, отбросив все тряпки и ложный стыд, как будто он когда то у них был. Она приятной тяжестью давила ему на грудь и уговаривала заснуть. — Что? — смеялся он, хотя они уже были сытые от страсти — Зачем мне спать? — Затем, что я люблю смотреть как ты спишь, — капризно втолковывала она и пальчиком водила по его лицу, то обводя губы, то по векам, словно стараясь их закрыть. — давай, закрывай их и отправляйся в царство тени. Он больше думал при этом как ее грудь трется об его, но все- таки успел возразить — Собственная жена выгоняет из постели! — Ах так! — притворно рассердилась она, хотя едва сдержала смех. — Ну тогда я тебе помогу Она решительно схватила его голову обеими руками, чтобы прямо уставиться в глаза, и тут- то заставила их закрыть: — На меня это не действует! — Посмотрим! — азартно не согласилась она. Он схватил ее за запястья и поменял их местами — теперь его тяжесть мммм, о так приятно придавила ее к шелку простыней. Кажется он собирался достойно ответить, что-нибудь смешное и колкое, но их глаза встретились. и прошло мгновение, ещё, и они поменяли выражение и следом, как отражение — её. Его волосы скользнули по плечам, завесив их лица шатром, и губы нашли другое занятие. Через несколько минут они все-таки оторвались друг от друга, потому что были уж очень сытыми от страсти, и он вдруг спросил: — Ты не скучаешь, мелиссэ? Ты почти не выходишь из сферы. И чем дальше тем больше. Она и в те времена, когда невестилась появлялась много — раз в год, а теперь, живя в Сфере выходила еще реже. Почти все ее прогулки были ночью и чаще, чем нет, она надевала какую- нибудь вуаль на лицо. Он пытался ее уговаривать — сильванам все равно кто она такая, она в своем праве. она может ходить по лесу куда угодно и как угодно., но она просто отвечала — НЕТ, без всяких объяснений. А когда он пытался настаивать и искать аргументы, внезапно получил в ответ: — Ты, кажется, хочешь заставить меня делать что- то против воли? Ему пришлось замолчать. Если Трандуил принимал гостей, она никогда не показывалась. Да и далеко не каждую его домашнюю вечеринку соглашалась осветить своим присутствием. Это его смутно беспокоило. Впрочем, она была живой еще так недолго, чуть больше сотни зим, может быть, со временем, это пройдет. — Ты хочешь знать, достаточно ли у меня развлечений? — с капелькой язвительности в тоне спросила она, но он уже не поддался на провокацию — Нет, я…- он заглянул ей в лицо, снизу, как ластящийся кот, и нашел слова- Я хочу знать, что ты чувствуешь. Ты же можешь сказать мне правду, мелиссэ, ты можешь говорить со мною откровенно? Если бы он не смотрел так внимательно, то точно упустил бы это мимолетное выражение смущения на её лице. Но Илль тоже это заметила и сыграла с этой же карты, отведя глаза, притворяясь смущенной и вернувшей себе самообладание, только Трандуил уже знал, что это ложь. — У нас нет тайн друг от друга, мой лорд. Серьезных тайн., но если тебе нравится разгадывать меня как загадку, я поберегу свои небольшие секреты, хорошо? Небольшие? вот как… Неудержимо заклонило в сон. Он уже лежал, так что вытянулся и зевнул. Она посидела над ним и вправду какое-то время полюбовалась. Как это ты угадал, мой лорд? вообще-то она действительно до той секунды думала, что может сказать ему все, но вот он спросил, не скучает ли она, и ей на миг захотелось ответить правду — да, была одна вещь, по которой она смутно тосковала, и вдруг так же необъяснимо она поняла, что не может ему это сказать. Не потому что стыдилась. Не потому что это было такое большое дело, ей самой эта тоска казалось лишь любопытным феноменом, но…она вдруг поняла, что как бы она это не произнесла, это прозвучит — для него — плохо. Смерть. Она тосковала по смерти. Она встала и пошла в соседнюю комнату, где висели его клинки. О, вот по чему она тоскует — по их песням. Она отразилась во вспыхнувшей синим огнем стали. Провела ласкающим движения по обоим клинками, от рукояток вниз, едва касаясь. По луне, отражающейся в смертоносной стали, по теплым каплям крови, стекающим по ней…она провела одной ладонью по лезвию — и капли заскользили по металлу. Ей очень захотелось нагнуться и слизать эту кровавую полосу. — Что ты творишь? — В голосе Трандуила любопытство смешалось с самой легкой тенью тревоги. ну конечно, она и не думала что он заснет надолго. — Любуюсь, — отозвалась она, не обернувшись. Он оказался рядом, поднимая ее раненую руку. Кровь уже сворачивалась, но он все равно прижался губами к ране, будто останавливая ее. Беспокоится за царапину так, будто это действительно рана, подумала Илль и потеплело внутри. А потом он отнял ее ладонь от губ и… — О, ты специально это делаешь, мой лорд? Теперь его рот был красным от крови, таким манящим, что она не могла удержаться. Пачкая все еще кровавой ладонью его волосы, она потащила его на себя и буквально напилась поцелуем. * Леголас подхватился и побежал как порыв ветра, но успел только к окончанию схватки. Ничего особенного, просто стражи вычистили паучье гнездо, но он выскочил ровно в нужный момент, чтобы вонзить нож в почти упавшего из засады паука. Спасенный сильван обернулся и не успел даже сказать спасибо, как сверху на них прыгнули еще двое. Оба успели увернуться и прикончить тварей, но острый коготь задел Леголасу руку, распоров до крови. На этом короткий бой закончился. Стражи были, конечно, благодарны за нежданную помощь, но больше обеспокоены его раной: — Вам нужно с нами к лекарю, князь. Леголас отмахнулся. — Нет. Я лучше пробегу милю до Радагаста, будет ближе. Да я и все равно туда собирался. — К Радагасту на ночь глядя?! — ужаснулся их капитан. — А если он в своем безумном облике? Владыка меня убьет! Но Леголас переспорил, естественно. Радагаст оказался на удивление в интеллигентном состоянии. Такое случалось редко и Леголас сразу решил воспользоваться моментом. Для приличия пожаловался и на ранение. — Что случилось? — Царапина. Но чтобы успокоить стражей, я пообещал, что дам осмотреть рану. И побегу. — Ночью по лесу, один? — заворчал тот, очищая рану и подыскивая подходящую чистую тряпку для повязки. — Глупости, я леса не боюсь! — Это ты от своего отца унаследовал, это точно. Он единственный эльда, кто вообще никогда не чувствовал страха в Лесу, и лес его никогда не обидел. Даже сильваны не бывают так легкомысленны. Это непочтительно для леса. — бормоча все это как будто про себя, он ловко наложил повязку — Радагаст мог быть сумасшедшим, но пальцы у него были умные. И заявил, уже прямо обращаясь к Леголасу. — Владыке он прощает, а тебе лучше остаться здесь. На самом деле, этого приглашения Леголас и ждал. Посидеть тут у огня, и попытаться разговорить истари, который на самом деле знал такие вещи, которые не знал никто. Только редко бывал в настроении их рассказывать. Леголас вообще не задумывался, почему Радагаст бывает в двух противоположных состояниях, как вода и лед. То лесная страшилка — «запутает, не найдешь дорогу», то — как сейчас — строгий и мудрый книжник, травник и знахарь. * — Лес позволяет ему то, что не позволяет другим. Даже мне. На самом деле, твой отец очень почтителен к лесу, это я думал, что он молодой дурак. Трандуил изменился за те тысячи лет, с тех пор как пришел сюда…все меняется. Радагаст вообще любил поворчать на тему «раньше было не так», главное было не перебивать и не слишком подталкивать. Леголас жадно слушал, но делил на десять, потому что иногда было совсем не понятно, говорит он или заговаривается. С другой стороны, иногда самые нелепые его слова вдруг оказывались правдой. — В чем изменился? — Во всем. Раньше он выслушивал чужие мнения. — А теперь нет? — Он по-прежнему выслушивает их. Делает же он только то, что считает нужным. Мне показалось, что мнения майар он теперь не считает важными, хоть и не показывает этого. — Орофер и его подруга, которую он называл женой, они оба были отмечены кровавой меткой. Мне не понравилось, когда они сюда пришли, как домой. Но когда Трандуил сюда явился, я понял, что рано горевал. Горевать надо было, когда я его встретил. Сын кинслэеров, не знаю, знает ли он сам об этом? Над ними витал этот запах крови, над ними всеми. Как и над Золотой ведьмой*. Они избегали друг друга, потому что между ними было слишком много ээ…прошлого. Кинслэеры? Нет, это он точно бредит, такое невозможно. Леголас кашлянул. — Орофер давно умер, хир. — К его счастью. — он посмотрел на Леголаса исподлобья неприятным сверлящим взглядом. — Ты от плохого корня, князь. Зеленый листок от очень старого и гнилого дерева. Колдуны у тебя в роду… Тебе бы оторваться от него. Уйти отсюда. Н-да, точно, он попал в плохой день, стражи ведь предупреждали. А он-то думал, что-нибудь узнать. Ему стало неприятно от мысли, что ему здесь сидеть еще до утра и слушать все это. Но сам виноват, напросился. Леголас хмыкнул: — И почему тебя не любят при дворе? Ага, ведь каждому приятно, когда тебя ни с того ни с сего начинают поливать грязью, да еще так затейливо. — Это я не люблю там бывать, — буркнул в ответ Радагаст, становясь совсем уж угрюмым. — Танк Халлорим… Потому что лес стоит на белых камнях…и одном черном. Опять заговаривается? *Галадриэль. * Возвращаясь домой на рассвете, в утреннем лесном тумане Леголас столкнулся с Ференом. — Я сведу тебя с ума? — Или твой отец. Разве нельзя было послушаться стражей и вернуться в сферу? — Ничего же не случилось! — К моему счастью. Тебе уже пора сдать экзамен да и поступить к ним официально, все равно ты больше ничего не делаешь! — Ага, чтобы я был обязан выполнять твои приказы? — Леголас рассмеялся. — Нетушки. — Не мои. Ортана. Ему никто не может перечить, даже я.- хмыкнул тот.- Даже владыка его слушает, по крайней мере в том, что касается стражей. — И порой даже повинуюсь, — раздался насмешливый голос. Трандуил и свита уже выплывали из-за деревьев. Голова королевского оленя покачивалась под весом рогов. По их лицам посторонний ничего бы не прочел, лишь терпеливое внимание, но Леголас среди них вырос. — На севере что-то случилось? — Да, несчастный случай. — Трандуил как будто сразу положил конец не начавшимся дебатам. — Кажется, волки убили одного из эльдар. Тут он обвел глазами сына — возвращающегося из ночной вылазки, одинокой неохраняемой ночной вылазки, и чуть было не сказал ему быть осторожнее, но вовремя прикусил язык. В данный момент сказать Леголасу быть осторожнее, значило бы подорвать его на подвиги. Какими травками Элронд его там поил, или он так сильно заскучал в библиотеке, что теперь его так и тянет на подвиги? — Я могу что-то сделать?! — Ты точно можешь помочь. — Леголас было обрадовался, но продолжение было другим: — Если не станешь вмешиваться. Держись подальше как от границ, так и от этого расследования. Это приказ. От расследования чего, «несчастного случая»? Интересно, что за случай такой, в котором надо специально разобраться. Ах, милорд, отношение ко мне как к ребенку имеет и свои преимущества, например, мне только что недвусмысленно сообщили, что, может быть на севере и случилось несчастье, но в нем уж точно не было никакой случайности. * Он спрашивал потом других и казалось, они подтверждали его версию о тайном возлюбленном. Да, Трандуил был очень печален после Последнего Альянса, почти исчез. Но потом что- то произошло — в определении этого события разные собеседники расходились — и он ожил. Леголас помнил только, что это случилось примерно тогда, когда построили последнюю сферу, Ферен начал служить, а Раньяр ушел, и была свадьба. Свадьба, наверное, вернула его к жизни, что же еще. Но его волновало другое: В этом твой секрет? Ты любил того, кого не должен был? Кто это был, тот возлюбленный? Это он мне тогда приснился? Каково это, быть влюбленным, но так...неправильно. В того, кого любить нельзя? Он пришел в старую спальню, потому что здесь никого уже давно не бывало. Размышляя над этими сладко-запретными вопросами, он не заметил, как соскользнул в сон и ему приснилось странное. Он умирал. Там отец держал его на руках, а жизнь вытекала из него вместе с кровью, но он ощущал себя не умирающим, а счастливым. Я тебя защитил. в следующее мгновение он увидел над собой голубое небо и белые стены, кровь по- прежнему текла, но теперь он видел и лицо Трандуила, и ему даже показалось его губы произносят его имя — его, Леголаса имя, не того, кто должен был ему сниться. Между нами — реки крови, сказала вдруг черная фигура, нагибаясь над ним, и забрала его в никуда. Он очнулся в лесу, сладкий утренний ветерок обдувал его веки, он открыл их, сел и вдохнул полной грудью. И — проснулся. Как это ему удалось попасть в те сны? Давно уже не получалось. Был ли это сон настоящим, или это все воображение, раз он думал о мертвом возлюбленном, вот он ему и приснился. Но приснился я сам! Конечно, ты же не знаешь его лица. Во сне ты стал им. потому что не знал, кого себе представить. Но это казалось неправильным. Чувства были чужие, верный признак кошмара, а не просто сна. * Следующие несколько недель в сфере готовились к Мерретрива, а Трандуил выслушивал нерадостные доклады. Собственно Леголас тоже их выслушивал — втихую. То есть раньше он подслушивал, но однажды Трандуил сказал ему прямо: — Что ты стесняешься? Ты князь, это и твое дело тоже. Если хочешь слушать, не надо стоять под дверью. В целом, ему было позволено присутствовать, но говорить только с разрешения. Желтый свет ламп отражающийся в золотых обрезах корешков книг делал обстановку кабинета тревожно уютной, в контрасте с сообщаемыми новостями. Чувствовалась в нем какая-то усталость после насыщенного дня, как и в приглушенных голосах немногих присутствующих. Илльмарэ присутствовала лишь в виде едва уловимого аромата лилий, Ферен тихо, как мышь сидел в углу, а Леголас стоял, прислонившись к стене у выхода. Нирмо и Трандуил стояли возле карты на стене, сильван в полевой форме, еще казалось пахнущей лесом, а Трандуил в серебристо-серой пышной мантии, но выражения лиц у обоих было одинаково озабоченным. — Найдены еще три тела убитых. Все на старых белых дорогах или рядом, в заброшенных деревьях. — разведчик наколол на нужные места карты флажки. — Обстоятельства- те же. Следы волков рядом. Отметины — Нирмо бросил взгляд на Леголаса.- на шее. Трандуил провел рукой от первого до последнего флажка. Пальцы, унизанные кольцами, едва касаясь бумаги, описали заметный полукруг. — Похоже на полумесяц. Будто он идет с севера на юг таким полукругом оставляя в центре Танк Халлорим, следуя все время по белым дорогам, — задумчиво молвил он. — Лазутчик с севера, возможно. Диверсант Ангмара, где вот-вот разразится чужая война. Может, таким способом нас хотят в нее втянуть…в эльдар я бы не подозревал такое коварство, но я видел многое и скажу, что нет ничего невозможного. — Этого убийцу надо поймать! Это самое главное сейчас. — Почему ты думаешь, что это один убийца, а не волки охотятся? — удивился Леголас, отрываясь от стены и подходя ближе. Удивительно, но Трандуил ответил: — Слишком упорядоченно идут. Если бы это были волки, у них было бы логово и они в него возвращались. — Если по этой карте судить, — довольно дерзко предположил Леголас, — Их логово — Танк Халлорим. И Нирмо, и Трандуил покосились на него с равно снисходительным видом, и фраза повисла в воздухе, без ответа. * Леголас проводил каждую ночь в той спальне, и там словно открылся портал в сны. Они были каждую ночь, все разные и такие странные, что он перестал понимать — действительно ли это то, чего он хотел. Воспоминания или цветное безумие хаоса? Образов было слишком много, в довершение всех бед, утром они ускользали от него так же стремительно как он просыпался, он успевал ухватить один или два, даже стал записывать, чтобы удержать их в памяти. Лица, которые он не узнавал, слова, которые не понимал. Голова потом раскалывалась как от похмелья. Один был таким странным, что врезался в память: там был лес и Трандуил прижимал разрезанную ладонь к коре дерева. В этом сне Леголас поймал чужие чувства., но не понял, кому они принадлежали. Да, он поднес руку к ране в дереве и…будто у него выросли глаза на затылке. Как объяснить? Будто его стало сразу много. Или нет, будто к нему добавилось какое- то еще.огромное пространство, которое он тоже считал собой. Ему много снился Орофер, всегда недовольный, наверное из-за тех глупых слов Радагаста, он что-то запрещал ему или был на него зол. Может не на него, а на его отца? Были и другие на диво противные ощущения. Например какого-то ухающего ритма, одновременно тяжелого, но и гипнотизирующего. Но были и другие моменты, которые все искупали. Как нырять — очень глубоко, так что начинает шуметь в ушах, и не хватает дыхания, но все-таки находить в этой глубине редкие жемчужины. Однажды ему приснился ночной луг, переполненный цветами и музыка — такая красивая, что захотелось заплакать от счастья, что он её услышал. * Илльмарэ стояла утром рядом с этой спальней. Ох, как он вздрогнул. — Ты проводишь слишком много времени в этой комнате. У тебя не болит голова от сна здесь? Раньше болела. — Д-да, миледи, — запнулся он, не понимая, что говорит, просто слишком смущенный её присутствием. А она, казалось обрадовалась: — Ты плохо спишь? Я думала, это давно прошло. Давай, я спою тебе колыбельную, как в детстве. Все пройдет. По коридору прогулялся холодный сквознячок. — Н-нет, миледи, — поспешно исправился он. — Я хотел сказать, что хорошо сплю. Не стоит беспокоиться. — Тогда почему ты проводишь ночи здесь, а не у себя? — что- то жесткое прорезалось в её тоне. Он не знал, что ответить. — Это старая комната, заброшенная, здесь полно пыли и плохих воспоминаний. Не возвращайся сюда. — «мне это не нравится» слышал он. — Если тебе не нравится твоя спальня, я велю ее переделать, только скажи. Она была хрупкой эллет, ниже его и тоньше, но она пугала его сейчас до дрожи. — Нет, миледи, это совсем ни к чему. Мне нравятся мои комнаты. Я прошу прощения, если доставил неудобства. Он готов был сказать, что угодно, лишь бы она оставила его в покое. — Пойдем со мной, ниньо, я заплету тебе волосы… Утром Трандуил очень удивился, увидев их на завтраке. Илль не заплетала сыну волос наверное с самого детства. Леголас выглядел смущенным, но приятно. Правда и Леголас заметил, как взгляд Трандуила потемнел. Он был недоволен? Чем? Тем, что она заплетает волосы кому-то еще, кроме него? * День принес новые неутешительные доклады, которые Леголас тоже выслушал. Капитаны доложили Трандуилу о новых стычках на северном форпосте, переселение началось. Леголас слушал, но думал о глупостях. Что от Тиналфира, приехавшего с севера будто все еще веет холодом, а в волосах Бириона, вернувшегося с юга, не высохли капли дождя. — Беженцы опять здесь, милорд, на границе с Андуином. Принять? Трандуил кивнул. Тень упала теперь и на берег Лориена. Понятно. — Проверьте их как следует. Людей — по тракту и на выход, с эльдар чуть повежливее, но примерно так же. Но если кто-то из Лориена пожелает прийти на мой Зимний бал, для них приглашения в силе. Нирмо обрадовал — или встревожил, сообщением о том, что, кажется, они нашли свидетеля. Он скоро будет здесь. — Говорит, что видел убийцу в белом. После этого мы вернулись и спросили других — некоторые говорят, что видели кого-то похожего, на дороге. Некоторые вообще твердят, что он призрак, потому что он испарился у них из-под носа. — Похоже, нам нужно устроить охоту, милорд, — осторожно заметил Ферен. — На призрака? — непонятно почему мрачно отозвался аран. — Ладно, организуй эльдар, пусть присматривают друг за другом. Мне надо отлучиться в Гундабад. Слишком тревожные оттуда вести. — Адар, я с тобой! — выскочил было Леголас. — Нет. И на эту охоту тоже — не думай даже, — приложил Трандуил. — Убитые твои ровесники, если не заметил. Это приказ, ослушаешься — будешь наказан. На самом деле, Леголас ожидал отказа. Зато теперь, когда арана гарантированно не будет несколько дней у него были развязаны руки. * Но еще раньше, у него было одно дело. — Хенет, — спросил он, без особых предисловий, как о чем-то незначащем, только пришедшем в голову. — А почему вы не убираете старую спальню короля? Рис говорит, там накопилась пыль. — Какая спальня? — искренне удивилась управляющая сферой. Да ты смеешься надо мной, подумал Леголас, но ему пришлось признать, что он не прав. Они потратили кучу времени на непонимающие вопросы и пустые объяснения, но так ничего и не добились друг от друга. Больше того, он попробовал провести её туда и трижды прошел по ярусу мимо, не найдя нужной комнаты. Вначале заинтригованная, но в конце концов, разочарованная, Хенет пожала плечами и сказала, что у нее много работы, а он пусть позовет её, когда отыщет свою пыльную комнату. После чего Леголас прошел по ярусу еще раз, медленно, и все-таки отыскал спальню, поняв, что трижды проходил по другой лестнице. Но не побежал за Хенет, а задумался. Могу ли я видеть то, чего нет? Аран говорил, что я могу увидеть чужие воспоминания. Он так же говорил, что это пройдет с возрастом. Возраст пришел, а вот вещи, которых не существует никуда не делись. Это уже не сны. Вещи. Люди, комнаты. Лабиринты. Украденные поцелуи. Да? Это на самом деле, или всё только в моей голове? * Утром Ферен опоздал на завтрак и Хенет накрыла ему столик в углу кухни, где обычно ела сама — у управляющей не много времени, чтобы соблюдать обеденные церемонии. — Милорд уже уехал? — второпях поглощая завернутый в лепешку омлет, поинтересовался он. Хенет не ела, она сидела подперев голову руками и с умилением наблюдала, как ест он. — Да и давно, — откликнулась она. — И не только со свитой, Стражи тоже. Это все правда так серьезно? Дядя был мрачнее тучи. — Он всегда такой, — не удержался Ферен. — Я разбираюсь в оттенках его мрачности, поверь. Забавно немного…что раньше твой отец обожал арана, а дядя терпеть князя не мог. Я даже помню это. — Я, к сожалению, очень хорошо это знаю. Дома адар едва глядит мне в глаза — я почти предатель. — Да, прости. Что, интересно с ними случилось? Это всё Последний Альянс. Хотя никто не знает. — Я тоже. Что мне делать с Леголасом? Думаешь он усидит дома? — Конечно. Аран был серьезен. Аран-то да, а вот Леголас решил, что он умнее. * Леголас бросился к Раньяру — кто еще знает обо всем, что происходит в Лесу. А уж про такие вещи как убийства — совершенно определенно. Где нашли тела, какие слухи ходят об этом, кого подозревают и что делают, чтобы его найти. Удобно, разве только он не всегда склонен поделиться информацией. Но Леголас и не хотел выпытать все, ему достаточно было узнать, где точно находятся места, где нашли погибших. — Где эти Деревья? — Леголас! Ты принц, тебе невместно таким заниматься, — достаточно ханжески отказался тот. — А кто еще должен заниматься такими вещами, как не наследник короля?! Ведь Лес — наша ответственность. Или ты о том, что я мало что смогу сделать, сомневаешься в моих силах? Но я хочу помочь! Не хочешь говорить, так и быть, молчи. Но я все равно их отыщу. И пусть тебе будет стыдно, что из-за своей личной неприязни к моему отцу, ты отказываешься искать правду в таком важном деле. Раньяр вытаращился на него чуть не со злобой; надо так извратить его слова. Он понимал, что Леголас не всерьез давит на его совесть, и это звучало так по-детски, но против его воли, слова зацепили, и больно. Очень неохотно и сквозь зубы, он все же назвал ему то Дерево, где недавно нашли убитого, но выбрал все же ту, что подальше от границы и поближе к сфере. Хотя искушение послать его в более опасный район он испытал. Леголас ничуть не огорченный его хмурым видом, умчался, едва успев поблагодарить, а Раньяр все еще переживал, что сделал глупость. — Так-то я не служу королю. Похоже, его сын воспринимает меня королевской службой. Из дальнего угла комнаты, до сих пор невидимая, вышагнула Ниэль, и усмехнулась, подходя и присаживаясь рядом на порог: — Да тебя и отец так же воспринимает. Но что тебя расстраивает? Леголас хороший мальчик. Куда лучше своего отца. — Намного лучше. Может это меня и расстраивает? Однажды все изменится для него. Ниэль подумала. — Не должны ли мы донести Ферену о том, куда он понесся? Это его ответственность. Если подумать — он просто перегружен этой ответственностью. * Нужная ему дорога вела на юго-запад. Лес стоял вокруг влажный и прозрачный — листва уже вся облетела, но не вся почернела, и под ногами раскинулось буйство желтых и бронзовых красок. Старая и полу-заброшенная дорога, иногда она неожиданно разветвлялась, и ветви деревьев часто переплетались над ней, закрывая небо. Леголас был не уверен, всегда ли он сворачивал куда надо, но внутренний компас полсказывал, что он движется в целом в верном направлении, пока один такой поворот не привел его к буйно заросшему диким шиповником камню. Такой каменный зуб, торчащий посреди леса — типично для юга. Но что-то он раньше никогда этой скульптуры — а сквозь ветки проглянуло лицо, высоко, на три роста — не видел. Это же Эрин Гален, с другой стороны. Это ни о чем не говорит. Здесь можно пойти в одну сторону, а прийти в другую. Но ему стало не по себе. Тишина, туман, пустой лес, южная сторона, каменная статуя. Попытка его похитить. Хотя это место должно было быть очень далеко от того. Но…у него мурашки от этой скульптуры. Он пригляделся и увидел надпись на постаменте. Леголас расчистил её и удивился еще больше — черное наречие. Не орки же её сделали! Скорее, пытались осквернить. Хотя… Выцарапано глубоко и старательно. Жаль, он не умеет на нем читать. Леголас сел и внимательно вгляделся в письмена, стараясь запомнить все закорючки. Отвернулся, попробовал повторить запись на земле, повернулся снова, проверил. Ещё раз внимательно вгляделся. Ни хрустнула ветка, ни дыхание не обожгло его спину, просто что-то заставило его развернуться, хватаясь за нож. Орк. Спина мелькнула где-то среди листвы и сгинула. Кажется, он боялся, что его заметят. Леголас постоял, держа клинок наготове, но орк исчез. Хотя он был уверен, что ему не показалось. Случайная встреча, кивнул он себе, но надо быть начеку, и отправился куда шел. Он был умнее, чем три года назад. * Леголас пришел в искомое Дерево ближе к вечеру. Что спрашивать он не придумал, но быстро нашел место преступления — пустое дерево, стоящее посреди большой поляны, заросшей высокой сухой травой, и украшенное гирляндами траурных осенних цветов. — Что здесь случилось? — вырвалось у него. Какой-то сильван, которого он сначала не увидел, сидящий на ступенях деревянной лестницы, ведущей на второй ярус, так же легко и печально отозвался. — Почему принц интересуется? — Но без особого напора. Наверное, он и сидел здесь для этого, потому что это было естественно — приходить, задавать вопросы и сочувствовать. Леголас стушевался: — Как вы меня узнали? Эльда усмехнулся: — Не так уж много в этом лесу таких белых волос! Я знал только одну такую светлую голову — вашего отца. Ну и еще одной девушки… Когда-то она с братом пошла ему служить. Давно это было. Но запомнилось. — он повел рукой по волосам, но потом встряхнулся, и спустившись на землю, пригласил: — Не желаете зайти в дом, принц? Я Нуран, староста этого Дерева. Разделите с нами скорбь. Он имел в виду не этот дом, конечно, а свой. Вообще, здесь дома-деревья очень далеко друг от друга отстояли, ничего удивительного, подумал он, что никто не заметил убийцу. Леголас пошел из вежливости — и любопытства. Староста рассказал ему, наливая вина для поминовения: — Вот надо же, дважды у меня останавливались королевские особы. Когда-то князь у меня ночевал, тогда все девчонки в деревне возбудились — он протянул ему кубок, и против воли заулыбался воспоминаниям. — Хотя повод был таким же печальным, но кто сможет заставить девушку не кокетничать с красивым эльфом? Тем более — князем? Но выбрал он не девушку. Он вдруг спохватился, что сыну такого про отца лучше не знать. Но слово уже выпорхнуло. — Но это было очень давно, еще Орофер правил. Задолго до вашей матери. Был приглашен на королевскую свадьбу, как ни странно. Рис была волшебно прекрасна, я бы и песню тебе спел, кабы сейчас печаль так не омрачала мое сердце. Ваша мать, принц, прекраснее звезд на небе, это я помню очень хорошо. — Спасибо на добром слове, Нуран, — смущенно поблагодарил он. Сильван сбил его с мысли, расспрашивать об убийстве сейчас выглядело неуместным досужим любопытством. Их разговор так и вился, как ручеек около как будто безобидных тем, и только перед уходом Леголас вспомнил: — Ой, у вас тут орк бродит недалеко. Лазутчик. — Дать вам провожатых? И вы не испугались? И Леголас вдруг понял, что в самом деле — не испугался и даже забыл об этом. Как будто он был под могучей невидимой защитой — а почему он был так в ней уверен?! — Нет, мне не нужны провожатые, просто предупредите Стражей, что здесь бродит орк. Я пойду. * А куда идти? Он ничего не узнал. Впрочем. Если это был не человек, а животное и оно охотилось, значит у него есть логово и его можно выследить. Все животные ходят своими тропами и отец как- то показал ему как их найти. Поднять синюю нить. Леголас вернулся к поляне и пошел по широкой дуге вокруг дерева, принюхиваясь и прислушиваясь, больше к своим ощущениям, чем к обстановке. Зверь как-то пришел сюда, где-то ступали его лапы, бока раздвигали траву…и как- то ушел обратно. Запах крови должен был висеть над ним как шлейф. Это поразительно, но он ее увидел. Широкая бледно синяя полоса, похожая на полосу тени, уходила от деревни в лес. От нее веяло тревогой и холодком, Леголас побежал по ней. Никогда так быстро он не попадал в такие заросли. Тропа вилась по краям бурелома, болот и сухостоя и все же не заходила в них — всегда шла рядом. В какой- то момент Леголас ощутил холодный страх. Явственно повеяло зверем, взглядом со стороны. Он остановился, снял лук, и прикусив губу, отправился дальше — кроме страха, в его крови уже бурлил азарт. Он не такой уж хороший охотник, и если он упустит тень, то наверное потеряет след. Но он не спускал глаз с синей нити и она верно вела его. Скоро страх стал острым, ощутимым. Явно где-то близко. Снежный волк. Леголас выхватил стрелу. Каждый выстрел — как глазом моргнуть, но волк успевал переместиться за этот миг. Как будто Леголас вдруг потерял свое зрение, или целился туда, где волка уже не было. Три стрелы, и рычание раздалось уже за спиной. Волки охотятся стаей! Лук полетел в одну сторону, он — в другую, выхватывая ножи. Может, второго волка его маневр и обманул, но первый оказался с ним рядом. Прыжок — и Леголас опять не успел! Клыки щелкнули у его лица, потому что он успел прикрыться скрещенными клинками, но в следующее мгновение — просвистел нож и ударил зверя в горло. Осыпав Леголаса снежным смерчем, в котором волк исчез. На волосок от смерти. Но был еще второй. Леголас вскочил — его спаситель и второй волк катились по земле в такой же тесной схватке, как он сам минуту назад. Метнуть клинок он не рискнул, подхватить лук и выстрелить не успел. Все закончилось так же странно и очень быстро. Незнакомец перекатился на бок, и тем же движением в буквальном смысле отшвырнул зверя от себя. Тот перекувырнувшись, улетел в кусты, затормозил лапами, вскинулся, мотнул башкой, приходя в себя — и вместо того, чтобы снова броситься в бой, подобрался и убежал, как побитая собака. Леголас бы подумал, что это все галлюцинация — так стремительно и нелепо развернулись события, но незнакомец, попытавшись встать, застонал и не удержавшись на ногах, попытался отползти и прислониться к ближайшему дереву. Леголас мгновенно оказался рядом, чтобы помочь. Волк не дотянулся до горла, но успел располосовать плечо и грудь. Не задумываясь он взмахнул клинком и ловко разрезал кафтан, обнажив грудь. Рваная рана сначала показалось ему царапиной, но потом незнакомец вздохнул и кровь так и плеснулась наружу. Ни о чем не думая, Леголас прижал её ладонью. Кожу обожгло как огнем. Вероятно, он не заметил, что на ней была царапина, и кровь смешалась. Оттого что он крепко прижимал руку к чужой груди, Леголас отчетливо, всем телом «услышал» биение его сердца. Удар. Еще один. Между ними, казалось прошла вечность. Странное ощущение, наподобие того абстрактного сна- словно прикоснулся к чему-то бесконечному и смотришь глазами на затылке. Он очнулся, поняв, что его руку, давящую, сжимающую края раны, крепко держат за запястье, и что-то ему говорят. Время внезапно набрало ход. — Все хорошо, эй. Можешь отпустить, это просто царапина, — говорил ему незнакомец и выглядел при этом и правда бодро. Но он все еще не мог поверить, что ранение неопасно. Леголас уже прикидывал свои знания трав, но тут выяснилось, что староста все же послал следом Стражей, и они подоспели точно вовремя. Когда разборки были закончены, а раненых можно было отбуксировать на базу. * Леголас хотел, чтобы раненого доставили в Сферу, командир был по большому счету того же мнения, но тут раненый незнакомец уже не просто запротестовал, а сильно возмутился и отказался наотрез. Правда там, в лесу, когда он уговорил-таки Леголаса убрать руку — кровь уже не текла от выдоха, и можно было вправду подумать, что это не слишком глубокая царапина. Через пару часов приехал Ферен, допросить незнакомца, Легола пробовал было улизнуть, но ему не дали. Эльф представился как беженец из Лориена… Рана. И он странно посмотрел на Леголаса, только по разговору поняв, кто он. — Значит ты Леголас Трандуилён? Хорошо сражаешься. Явно тот, кто учил тебя держать ножи, знал свое дело. Леголас чуть покраснел. Вообще-то ножами он воспользовался не столько в бою, сколько разрезая на Ране одежду. Но он не заметил никакой насмешки.Староста наконец сказал что позаботится, читай — приглядит, о нем, и все разошлись мирно. Леголас сделал глупое лицо и сказал, что просто мимо проходил, а волки напали — случайно, конечно. Ферен потер ноющий висок и выразительно промолчал. Он мимоходом отметил что в складках плаща пришельца растаял снег — хоть и была осень, но снег еще не выпадал как следует. Но не задумался над этим, у него слишком о многом голова болела. * Леголас вернулся в сферу и его отец, к сожалению, уже был там. И не было никакой возможности улизнуть от ответа. — Я велел тебе держаться подальше. Разве нет? — Думаешь, я не могу о себе позаботиться? Трандуил вздохнул. Как с ним стало трудно. Я все больше сочувствую отцу, задним числом. Правда у Леголаса это не бунт против приказов, а желание доказать, как он хорош, чтобы мне понравиться- но результат один и тот же. Катастрофа. — И чего же ты добился? — Выследил двух снежных волков. Помнишь ты учил меня поднимать нити? Я поднял синюю. — И она привела тебя в засаду. — Не совсем. В их логово. Но, если бы не тот эльда, из Лориена, мне бы пришлось. Сложно. Мне жаль. — Леголас. — звучный голос был усталым. — Ты считаешь меня глупцом? — Милорд! — Или ты думаешь, что я отдаю приказы, потому что мне нравится тобой командовать? Леголас уже понял, куда он ведет. Уши потеплели. Он идиот, вот что. Как обычно, выставил себя самонадеянным дураком. Трандуил ждал ответа. — Нет, милорд, — почти шепнул он. — Можешь вспомнить мой приказ, который бы не был обоснован? Нет, это невыносимо. — Я просто… — Я не запрещаю тебе ничего в этом лесу. Не хочу тебя ограничивать. Ты можешь делать все, что тебе угодно. Но если я говорю — нет, значит — это важно. Не переходи черту. Мы поняли друг друга? — Да, милорд, конечно. Леголас не поднимал головы. — Тогда я приказываю — иди, и не вмешивайся в это дело. * Было неприятно, что и говорить. Но Леголас еще всю обратную дорогу до Танк Халлорим думал, кому задать свой вопрос. Киллан бы знал, но он обязательно доложит арану. Нирмо…может и не доложит, но занят расследованием и расскажет брату, так что без разницы — об этом узнают. В остальных он был не уверен, знают ли они письменность орков. Капитаны знают, но они обычно в Лесу, и поймать их так быстро в сфере трудно, а ему хотелось узнать быстрее. Гвейн сам собой попался на пути. — Ты можешь прочитать мне кое-что, написанное орком? Нашел на камне. Неудобно спрашивать, наверное, ругательство какое-то. Тот пожал плечами: — Ругательство может и прочту. А к чему такое любопытство? — Просто интересно, правильно ли я запомнил надпись. Очень кстати по пути подвернулась библиотека. Леголас затащил его туда, рассыпал по столу песок для чернил, и быстро начертал на нем запомненную фразу. Гвейн вглядывался, прищурясь. Долго. Дольше, чем требовалось, если он понимал слова. Наконец он все же заговорил. — Чуток странно для орков, слишком поэтично. Как будто кто-то баловался и написал на черном наречии специально. Леголас весь истомился от любопытства. Ну же! — Здесь написано «что ты знаешь о звездном свете». * Леголас не собирался больше ничего подслушивать, но ночью у него разнылась рука, та, что сначала оцарапал паук, а потом волк добавил. Он мог бы пойти к Милдиру, но была полночь, и не хотелось его вытаскивать из постели и устраивать суету. Хотя, вполне возможно, целитель и не спал, но идти и проверять не хотелось все равно. Он знал, что в кухне, вотчине Хенет, хранился запас всевозможных лекарственных настоек на все случаи жизни, и ему показалось очень удачной мыслью, сходить туда и промыть ноющую царапину, не устраивая из этого представления. И сходил. Ночная сфера место таинственное и успокаивающее, приглушенный свет, пустые переходы, журчание воды и иногда тихое пение. Он любил бродить по ней ночью. Леголас шел босиком, а потому бесшумно, но оказалось, ночная кухня была занята. Правда занята она была совсем противоположной от него стороны, но он все равно замер у входа, слушая как далеко на другом конце залы ссорятся голоса. Гэлион, судя по всему, опять пьяный. Леголас уже не помнил бы, когда видел его в другом состоянии. Впрочем, он все еще умел держать себя в руках на людях, и оставался на службе, но все же, Леголас слышал немало недоуменных вопросов по этому поводу. — Вы все равно слепые.не хотите видеть, что с ним что-то не так, и даже думать не желаете. — буянил голос Гэлиона. — Думаете, что знаете какие- то его секреты, да? и защищаете их…на самом деле, может он сам нуждается в спасении, но вы же не посмеете! Орофер ненавдел его — ни к селу ни к городу объявил вдруг он. — Ненавидел и боялся. Я знаю, вы понятия не имеете! И не хотел передавать ему трон. Он хотел чтобы Эрин Гален унаследовал Келеборн. А почему?! — Ты пьян. — это Хенет. — Я пьян, но не глуп. В отличие от вас! В той чертовой тюрьме, куда он меня бросил и он сам сидел. Люди исчезают — орал надравшийся Гэлион.- Лю- ди! Тинн.нариэль моя, где она? Как будто бы он не знает…как будто никто не знает, что творится в этом проклятом лесу…- он затих, видимо устав орать или забылся сном. Леголас почти сделал шаг внутрь, но теперь раздались другие голоса, и они приближались. — О чем он? — это Ферен. — Я о Келеборне. Никогда не слышал о таком. — Гэлион был в свите Орофера вообще- то, потому что из Дориата…мог знать такое. Но он вернулся с войны, раненый…в голову. Кстати, может быть он прав. Какая разница теперь? Все это просто древние сплетни. Леголас мысленно попрощался с лекарством и поспешил ускользнуть по коридору дальше, чтобы они не наткнулись на него, если вздумают выйти. Ладно, вторая попытка. Есть еще набор полезных лекарств в рабочем кабинете его отца. За полночь, Трандуил вряд ли принимает там гостей, можно попробовать. * Словно сглазил кто, но кабинет тоже был занят. Поняв это, Леголас развернулся было уйти, ведь ему недвусмысленно велели оставаться подальше, но услышал разговор- и не мог сдвинуться с места: — Что-то еще заставляет тебя бояться. Голос Трандуила. Когда он захочет, он может быть просто обворожительным, вот и сейчас его бархатные обертоны просто обласкали слух. — Да, милорд, вы правы. — тихий и усталый, совсем незнакомый ему голос. — Этот призрак был похож на вас. Не только фигура или цвет волос, но даже и лицо… — Только я в тот момент был в Серых горах. Почему ты усмехнулся? — Все мы знаем о вашей способности сокращать дороги. Молчание, молчание, молчание. Когда Трандуил снова начинает говорить, его тон успокаивающий, мирный и рассудительный. — Да, я понимаю твое замешательство. Кто-то создал призрака с моим лицом, расхаживающего по лесу и убивающего. Как же его поймать? Система оповещений не работает, ведь его видят только перед смертью…а его лицо наверняка так вас смутило, что вы не пытались его убить. В ответ тяжелый вздох. Пауза. — Мы пытались. Но вы правы, лицо очень нас смутило. В кабинете послышалась возня и шум, будто кто-то поднимался, задвигались стулья, зашуршали одежды. Леголас, в панике, что опять окажется в положении, где ему явно велели чего-то не делать, и он тотчас же бросился делать то, что ему запрещено, унесся оттуда, как вспугнутый олень, не дожидаясь окончания встречи. * Так что разговора между Илльмарэ и Трандуилом он уже не услышал. А именно они остались вдвоем, когда Нирмо увел разысканного свидетеля, видевшего убийцу. — Что скажем народу, их нужно предупредить? — не слишком всерьез предложила она, и он, конечно, сказал то, что она ожидала услышать: — Ничего не скажем. Слишком неоднозначная правда ничему не поможет, только вызовет подозрительность и все запутает. — Почему ты не скажешь Леголасу правду? Он бегает по лесу, ищет ответы. — Ему она ни к чему. — Он боится волков, но не боится того, кто носит эльфийский клинок. Это неправильно. Трандуил задумался. Она права, но он не хотел, чтобы Леголас хоть чего-нибудь боялся в Лесу. И подпитывать его желание вмешиваться в это дело — тоже. Илльмарэ, кажется и не ждала ответа: — А может Раньяр и вправду безумец. Может он так решил с тобой поступить. Кто еще может бродить тут ночью, закрыв лицо и не вызывая подозрений. Сколько уже он льет в уши другим эту сказку про исчезающих эльдар на твоих белых дорогах, может он решил перейти к делу и сделать эти сказки еще страшнее — и обвинить тебя? * Леголас вернулся к себе с тяжелой головой — что он только что подслушал? Не помещается в голову, даже о руке забыл… Хенет права, все это просто старые сплетни, забытые и бесполезные. Утром поищет лекарство, голова слишком болит, чтобы бродить еще. Выспаться и забыть. Посмотри на огонь, будто подталкивает что-то изнутри. Посмотри и спи. Перестань. Но так хочется спать и нет сил искать что-то еще… Фитилек, пламя, прозрачное, голубое, оранжевое, золотое… Осенний Лес, стоит глубокая давящая тишина. Под ногами полузасыпанный желтыми и багряными листьями каменный круг, он стоит прямо на плите. Или нет, не круг. Колодец. Он нагибается над водой — она стоит вровень с землей, прозрачная как воздух, и из воды на него смотрит девушка. Не утопленица, никакого отвращения, она прижимает палец к губам, а потом говорит — Вытащи меня. От звука ее голоса по воде идет мелкая рябь. Как он может ее услышать, если она говорит под водой? Красивая девушка, светловолосая, золотые нити в волосах. И она снова прижимает палец к губам. Он оборачивается — позади него стоит Трандуил, одетый как на тренировочном поле. Только корона на голове и на секунду кажется что это корона из ветвистых оленьих рогов. — Время зимней охоты, — улыбаясь, приглашающе говорит он. — Хочешь меня догнать? А потом он оказывается рядом, и короны нет, только рассыпавшиеся по голым плечам волосы и губы рядом, так что дыхание влажным облачком оседает на коже: — Или хочешь, чтобы я догнал тебя? Сердце начинает разгоняться неровными толчками. Ветер вокруг кажется высвистывает какую- то безумную мелодию, горячащую кровь. О как ему хочется побежать по лесу, понестись как ветер, преследуемый азартным охотником. За спиной в небо ударят сноп искр от костра, и золотые искорки пляшут в глазах Трандуила. Он уже весь горит, как тот костер. Безумно и весело. — А когда догонишь? — дразнит он и в ответ получает любящую улыбку, ту самую, которая освещает тебя как солнце: — Ты умрешь. Еще какую- то секунду Леголас так рад этому ответу, словно услышал «я тебя люблю», а потом до него доходит смысл. И его выбрасывает из сна. Я уже не могу видеть нормальных снов?! Эру драгоценный. * Утром Леголас сам разыскал Ферена. — Ферен, ты же веришь мне, что они были? Я выследил их, как настоящих зверей, они оставили следы. Они растаяли, как снег, но раны же оставили настоящие! Ты веришь, что мне не приснились эти звери? — Даже если они тебе приснились, твой сон ранил настоящего живого эльда. — Ферен увидел, что его ответ не оценили, и Леголас продолжает хмуриться. — Ха. Конечно, я тебе верю. — Только ты и делаешь. Мне кажется, после того случая с Халланом, все думают я фантазирую. — Кто все? — Ну…все. Аран говорил, у меня слишком чуткие уши. Я слышу, что говорят люди вокруг. О нем тоже. Может он снисходителен, потому что мой отец. И потом, он сам может ошибаться. — Аран не может ошибаться. — Но и ты можешь обманываться. Насчет него. — Хм, похоже, у нас тут и в самом деле — вопрос веры. Я верю Трандуилу, у меня есть причины. — Ладно, я пойду навестить Рану, и учти, никто не сможет мне запретить. — О, Эру всемогущий, что это сейчас было?! Ты сообщил мне о своих планах? Леголас лукаво улыбнулся: — Ну, я немного сэкономил тебе на твоих шпионах. — Тебе лучше взять с собой Милдира. Этот Рана ранен, возможно, серьезно. — Хочешь привязать меня к его юбке? — но на полный укоризны взгляд, вздохнул, покоряясь: — Хорошо, я его приглашу. Леголас отправился было к Милдиру, но путь его лежал мимо комнаты Гэлиона и ноги сами остановились. Тот спал тяжелым похмельным сном, дверь была открыта, рядом никого и вдруг будто кто-то толкнул Леголаса под руку. Всего два шага от двери. Он осторожно сделал эти два шага, и — медальон лежал открытый в его руке — в нем та, Тиннариэль, наверное, ночью он им размахивал. Любопытство непреодолимо. Он сделал еще один шажок и наклонился над спящим, заглядывая в украшение, и остолбенел. Там была девушка из его сна! * У Милдира в комнате был утешительный полумрак и приятный запах лекарственных трав. Леголас сидел за высоким столом, с закатанным рукавом — Милдир хотел взглянуть на злополучную царапину, но лечить там было нечего, она уже затянулась, потому и ныла так ночью. Леголас позабыл застегнуть рукав, погрузившись в мысли и глядя в пустоту. Сам целитель возился в стороне у стеллажей, намереваясь смешать для него какую-то успокаивающую зуд настойку. — Почему ты не пришел ночью? Это моя обязанность, князь. Не стоило терпеть до утра из вежливости. Но Леголас его не слушал, думая о другом. Тот портрет слишком сильно его потряс. — Ты помнишь, мне снились кошмары в детстве, от которых я не мог проснуться? Мне кажется, они снятся мне снова. Я вижу вещи…слишком реальные вещи. Которых не может быть. Милдир перестал бормотать, бросил все и уселся напротив, внимательный и обеспокоенный: — Сны? О чем ты говоришь? Какие вещи тебе снятся? Леголас в смущении потер лицо. Ну не мог же он сказать, мне снится отец и…как он…и его любовник. Только мне не снится его любовник, я сам в этом сне — его любовник. Проклятье. — Разные. Плохие. Чьи-то смерти. Люди, которых я никогда не знал. Места, в которых никогда не был, но которые на самом деле существовали. Не могу объяснить. Все это…как будто мертвое. Они высасывают из меня все силы. Он поднял голову. Милдир смотрел на него, пытливо и озабоченно, но все еще непонимающе. — Сны бывают и плохие, почему бы тебе просто не забыть о них? Что в них ужасного, ведь они ничего не могут тебе сделать? — Мне не снятся живые. И. мне снится аран. — он хотел было сказать «не как отец», но понял, что лишком двусмысленно звучит. — Как враг. Почти и не солгал, как враг он ему тоже снился. Даже чаще, чем любовник. — Кровь эта всюду и всегда, рядом с ним. Не могу объяснить. Смерть рядом с ним, ощущение страха. Между нами — реки крови. — Но вы оба живы, — попытался успокоить его целитель. — Вот это меня и пугает. Что если это — не прошлое, а будущее? На самом деле его пугало не это, просто слова ему не повиновались. Его пугало то, что они слишком реальные, эти сны. В них можно запутаться. Заблудиться. Начать видеть наяву то, чего нет. — Тебя пугает твой сон, или твой отец во сне? — вдруг спросил Милдир, и это был неожиданный вопрос. Леголас честно напрягся, пытаясь вызвать ощущение сна. Отчего исходит страх? От того, что он неправильный, или все же от того, что в нем происходит. Но он так и не понял. — Я не знаю. — Давай, я сделаю тебе снотворного? — предложил тот. — Будешь засыпать без снов. Я знаю несколько сильных рецептов, для ребенка это было бы чересчур, но сейчас…может сработать. Идите пока, князь, я вас догоню. Когда-то королева просила Милдира доверять Трандуилу. Ему и тогда было это сложно делать. И сейчас сложно. Что между ними происходит? Он старался не думать, и оправдывал себя тем, что не всегда надо смотреть на поверхность. * Но вместо него, Леголаса догнал Гвейн. — Князь, можно вас на два слова? Я случайно услышал ваш разговор. — Что? Подслушивал? — Это моя работа. Я вас хочу предупредить. Вам снятся эти сны…вы поверьте в них. И не задавайте таких вопросов вслух. Может плохо кончиться. — Для меня? — Кто знает, может и для вас. А может для тех, кому вы их задаете. — Ты не можешь бросить мне такое просто так, без доказательств и уйти! — Я особо ничего не знаю. Вот разве что, вы не заметили, что в том крыле где покои арана никто не ночует? Раньше было не так, но люди постепенно все переехали оттуда. потому что кошмары там снятся всем, не только вам. И никто не станет вам об этом рассказывать. Никто не расскажет? Но я хочу знать! Это даже не пугает, а будоражит, пробегает морозцем по венам. * * Поездка по лесу поначалу обещала быть приятной. — К вечеру, если повезет будем на месте, ведь мы едем по дорогам, а не бежим через лес напрямик, да и я не Трандуил, который в любой конец леса может попасть за час. Зря смеешься Леголас, сам-то ты как будто не унаследовал от него этой способности? Честно скажи, за сколько ты вчера был в этой деревне? Но уже привычное бурчание прервал подозрительный шум. — Здесь вчера бродил орк, и может, он был не один! Леголас рвался в бой. Милдир вздохнул, от судьбы не уйдешь. На этот раз это была не 40-секундная схватка, и орки были умелые. Но Леголас включился очень вовремя, или не вовремя, как сказать, и в результате убиты были все чужаки. Капитан стражей скрипнул зубами с досады: — Нам нужен был пленный, чтобы его допросить. Но спасибо, принц, конечно. Радость Леголаса поблекла, а тот не унимался: — И почему вы бродите тут без охраны? Милдир тут же поставил его на место: — Сыну короля Трандуила не требуется охрана в Лесу. Или ты думаешь, что найдется безумец, который посмеет на него напасть? — Не все знают, чей он сын, — огрызнулся кэп. — Ты бы сорвал свои нашивки неприкасаемых Капитан, — втянулся в перепалку Милдир. Капитан зарычал от возмущения: — Как ты смеешь меня оскорблять! Я служу королю! Но кончилось все мирно, пошипели и разошлись. И тут-то выяснилось, что Милдир слегка ранен. — Почему вы не сказали! — Не перед этим идиотом. Ничего страшного, мне нужен спокойный уголок и час, чтобы травки подействовали. И здесь есть такой. Придется задержаться, князь. — Нашивки неприкасаемых? — напомнил Леголас ему, когда они уже устроились на этот импровизированный отдых. — Этот Капитан — человек Раньяра? — Конечно нет. — Милдир вздохнул раздраженно, то ли от боли, то ли от постановки вопроса. — Да и нет у него никаких людей, это просто присказка. — Слово есть, а людей нет? Как это? Леголас даже и не думал, что ему ответят, но целитель вдруг взялся объяснять. — Ну…эльдар быстро обнаружили, что если ты закрыл лицо и пришил нашивку на рукав, тебе, скорее всего, не пустят стрелу в лоб, и сделают вид, что не видели. Если ты, конечно, никого не убиваешь, а этого даже Раньяр не делает. А так…мало ли кому и куда надо ночью, так чтобы об этом никто не знал? Не удивлюсь, если аран сам порой эти нашивки носит. — Значит это не…не протест? Почему Раньяр не хочет служить? И есть другие? — Ты бы хотел, чтобы арана все любили? Даже король не золотой слиток, чтобы всем нравиться. Трандуил мягок с ним, хотя этот Раньяр всем нам оскорбление. Тьфу. За какие такие заслуги — и что вообще за надменность?! Моя награда — тебе не служить? Орофер бы за такое ему голову отрубил, и весь разговор. Что-то Милдир разворчался, почти хихикнул Леголас. Может травки подействовали, и язык развязался? — Вы сами-то верите в это? Казни, убийства? — он вдруг вспомнил возмутительные слова Радагаста. — Радагаст говорил, что Орофер был в Резне. Милдир задумался. — Я бы не удивился, если бы узнал, что он там был. Твой дед ромашкой не был. Чуть что не по его воле, никого не щадил. Это твой отец…умеет управлять собой. А Орофер в гневе бывал страшен. — Милдир поморщился. И гневался он много. Леголас вдруг вспоминает ночной разговор. — И на… Трандуила — тоже? Милдир вздрогнул: — Кто тебе сказал? Понял, что проговорился и помолчал, подбирая слова, чтобы сгладить промах. — Орофер не мог терпеть, если ему не подчинялись беспрекословно. Он хотел хорошего, по большей части. Трандуил…что ж, очевидно князь родился не для того, чтобы слепо подчиняться, кому бы то ни было, даже своему отцу. В тебе это тоже есть! — Чему он не подчинялся? — Это было очень давно Леголас, очень задолго до твоего рождения и это больше неважно, и это были их личные споры. Не мне тебе рассказывать. Если хочешь…посмотреть, как выглядит гнев твоего отца, можешь его об этом спросить. — Он только посмеется, — безрадостно усмехнулся Леголас. — И это возможно. * В Дереве они нашли Рану во дворе дома старосты, он размахивал мечом, разминался. И, обрадовался им: — А, Трандуилён. Мэй гованнион, спаситель. — Это ты меня спас, — но Леголас смутился от удовольствия. — Это Милдир, королевский лекарь. На него Рана взглянул гораздо прохладнее: — Я польщен, но в этом нет необходимости. — Я рад, если моя помощь тебе не требуется, — Милдир тоже умел быть настойчивым. — Позволь мне только в этом убедиться. Леголасу показалось, что Рана очень сильно против, но не хочет говорить прямо. И все же он позволил Милдиру себя осмотреть. — Теперь дадут мне уйти? Мои вещи остались в лесу, я беспокоюсь за них. — Скажи где, их принесут, — к их компании присоединился Нуран. — Мне трудно показать вам направление, это не мой Лориен. Но я сам нашел бы их без труда. — Позволь помочь? — Леголас предложил почти робко, думая, что тот, конечно, откажет, но Рана вдруг легко согласился, к явному неудовольствию остальных. — Мне не нужна помощь, но я не могу запретить вам идти куда угодно в своем собственном Лесу. — Ты говоришь как аран, — фыркнул Леголас. — Как.кто? — Как Трандуил. Он тоже считает, что я капризный ребенок, который все равно будет делать то, что захочет. — Это прозвучало немного грустно. — Своеволие — привилегия молодых, — улыбнулся Рана, словно ничего не заметив. — Не вижу в этом ничего плохого. * Они быстренько собрались и ускользнули от попыток навязать им еще каких-нибудь провожатых — во всяком случае, это было желание Леголаса, но, наверное, оно совпадало с желанием Раны поскорее убраться. Тот не удержался от любопытства: — Ты всегда его так называешь? «Аран» — король, а не «адар» (отец)? Или оговорился? Леголас пожал плечами. Не в первый раз эта оговорка портит ему жизнь, но он так и не привык называть Трандуила фамильярно. — Все его так называют. — и сменил тему. — Почему ты ушел из Лориена? Там стало опасно? Ты идешь на Запад? — Хм. В Лориене определенно стало опаснее, но я вовсе не сбежал оттуда. И куда идти я пока не решил. Просто двинулся в путь. Мирквуд — интересное место. — Хм? Рана не понял к чему это относилось и решил пояснить: — Да, так ваш лес у нас называют, повторяя за людьми. Прости, если обидел. — Да ладно, я его уже слышал. Интересное название…они считают это место таким мрачным?! Осторожнее! — он обрубил лиану, на которую хотел опереться Рана, и виновато пояснил: — Она ядовитая. Сначала рука распухнет и голова закружится, а если ты этого не заметишь, то к вечеру жар — и смерть. — И тут же с возмущением вернулся к вопросу: — Почему они думают, что Лес — опасен?! Рана посмотрел на него с неприкрытым удивлением. Даже подчеркнутым. — А ты считаешь иначе? Леголас вообще не заметил двусмысленности. — Конечно нет, это самое прекрасное место в мире! — И во многих местах мира ты побывал? — Нигде, кроме Имладриса. Ну, и немного Лориена, я иногда переплываю Андуин, когда Халдир подстраховывает. Летом, когда вода спокойнее. Но я читал в книгах. Хотелось бы посмотреть, конечно, своими глазами. Вещи — худая котомка и плащ, прикрытая ветками, оказались именно там, где, как говорил Рана, их оставил, но Леголас удивился, что в складках свернутого плаща, лежал снег. Вроде, не выпадал еще снег. Рана тоже заметил его и нахмурился. — Побудь поосторожнее. Мне кажется эти звери могут быть рядом. Будто в ответ, мелькнула белая морда среди веток, и Леголас выхватил лук. Рана резко перехватил его руку: — Не стреляй! — и на удивленный взгляд, оправдался: — Я слышал, что в вашем лесу убивать белое животное — не к добру. — Но не волков же. Но уже поздно, морда исчезла. — Благодарю, что проводил, — попрощался Рана. — Но ты не можешь остаться посреди леса! — Я не люблю быть среди других. — Хорошо, но…здесь полно брошенных Деревьев. — Я заметил. — Ах нет, так мы называем дома. Позволь, провожу тебя в заброшенное Дерево? Там хоть безопаснее. Как кстати он вспомнил, что здесь недалеко есть одно. Ему казалось, Рана пошел с ним неохотно, словно лишь бы не обидеть. Солнце катилось к закату, заросшая тропа виляла из стороны в сторону и эльда рядом с ним все реже и неохотнее отвечал на его болтовню. Зато Леголаса просто понесло, сам на себя удивлялся, будто неделю не разговаривал и торопился наверстать упущенное. * Когда они добрались до этой деревушки, солнце уже едва едва цеплялось багровым краем за горизонт. По правде, деревня была еще более запущенной, чем он себе представлял, уж проще было на земле в лесу переночевать. Еще сильнее возбудившись от смущения и болтая в два раза быстрее, Леголас стал обходить останки домов, пытаясь найти хоть что-то подходящее для ночлега — желательно с дверью. Рана наконец разлепил губы, первый раз за последние полчаса: — И таких Деревьев много? Но почему? Вид запустения на самом деле поражал, и Леголас отчасти был рад вопросу, потому что ему здесь было не по себе, но он не подавал вида, так что хорошо знать, что не по себе не ему одному. — Многие не вернулись из Последнего Альянса. Слишком многие. И вдруг его озарило: а ведь такая заброшенная деревня — идеальное место для логова.того убийцы. Он даже додумать её не успел, тем более не решил, не поделиться бы, как дверь найденного почти целого дома распахнулась — и на полу лежало тело. Эллет. Он вскрикнул от ужаса и неожиданности. Рана посмотрел удивленно. Что, ребенок, не боящийся орков, спокойно ходящий по трясине и радостно называющий Мирквуд мирным местом и вдруг — так потрясен смертью? Она лежала навзничь, словно устала и упала на кровать, только устала навсегда. Волосы разметались по полу, одна рука прижата к груди, другая откинута в сторону. Глаза Леголаса упорно избегали ее лица и шеи. Но он понимал, что там увидит, только не мог заставить себя посмотреть. — Что она тут вообще делала? — изумился Рана, но рассыпанная по полу земляника ответила на его вопрос. — Позвать стражей. — заметался Леголас. — Он наверное рядом! Надо найти. Рана его остановил. — Надо зажечь огонь, пока еще видно где очаг. Ночь наступает, нас только двое. Мы не знаем ни сколько убийц, ни кто они, ни где. Не очень умно блуждать тут впотьмах с оружием, неизвестно чего разыскивая. Давай найдем укрытие. — Здесь. — Леголас указал на тело. — Может, он вернется. Может ты прав, и тут логово. Давай подождем. Они зажгли огонь и заперли дверь, как смогли и ночь потянулась бесконечно. Ему было здесь не по себе, и чем дальше, тем больше. Может быть от мертвого тела. Леголас нашел какую-то скатерть и прикрыл ей лицо, сложил руки на груди. Но ему не хотелось предаться скорби или спеть над нею поминальную. Он то вставал, то садился на лавку у стены, как можно дальше от тела, и не выпускал из руки ножа. Обрывочный разговор между ними давно иссяк, Рана сидел на такой же лавке напротив, сложив руки на груди, и время от времени Леголас ловил на себе его очень странный взгляд. Пустой. В сущности, он не знает этого Рану, они вчера познакомились. Они посреди леса вдвоем, где-то за стенами бродит убийца, и может не один. Но его присутствие в доме пугало едва не больше. У него нервы натянулись, а еще ему казалось, он слышит в легком шуме ночи еще более легкие шаги. Мерещится? Не выдержав, Леголас тихо подкрался к двери и прислушался. Она была из толстых досок, но сейчас они казались ему слишком тонкой преградой между ним и неизвестностью. А потом он очень явственно расслышал за этой дверью рычание. Тихое, но злое. Утробное звериное рычание, от которого дрожь проходит по позвоночнику. Волк. Только это рычание раздавалось слишком высоко. Как будто зверь за дверью стоял на задних лапах. Или человек бы, одного с ним роста встал и зарычал. Волк мог бы встать на задние лапы, но он бы почувствовал, увидел и услышал, как лапы бы уперлись в доски. Ничего подобного не было. А рычание было. Леголас оглянулся и чуть не подпрыгнул оттого как близко оказался Рана, подошел бесшумно и встал за спиной. С таким же пустым, обращенным внутрь себя взглядом. В руке у него был зажат клинок. Леголас выхватил второй нож, отшатнувшись в сторону. * Трандуил и свита возвращались в Танк Халлорим из поездки за очередным телом, и допросами свидетелей. Солнце клонилось к закату, но они были уверены, что до полуночи будут дома. И вдруг на Трандуила повеяло холодом, резко и внезапно, в спину. Как попасть в холодное течение, когда точно знаешь откуда и куда оно течет. И — крик. Долгий как крик совы, пронзительный, с переливами…как песня, только ужасно печальная. Впрочем, печаль это слишком мягко. В ней звучало отчаяние и бесконечная безнадежность. Он никогда в жизни такого не слышал. Резко остановив лошадь, он развернулся и буквально увидел эту мелодию, она как весенний ручей пробивала дорогу ему навстречу в толще леса. Ну и звук! Невыносимо, нестерпимо, от неё сжимается сердце, словно весь мир рушится или оплакивает что-то безвозвратно утраченное. Погребальная песня. Оторнасси, разумеется, тоже, остановились, хоть и мгновением спустя. У Трандуила был такой вид, словно он увидел того самого призрака. Солнце почти закатилось, и в лесу наступили сумерки, самое время достать припасенные факелы. Пока они возились, Трандуил замер, всё еще не веря своим ушам и глазам. — Нирмо, — позвал он. — Ты видишь кровь? И указал рукой на землю под самым близким деревом. Тот холодный извивающийся ручей сначала был тонкой струйкой, но теперь становился все шире. И хотя было так темно, что нельзя было рассмотреть цвет, Трандуил видел его — темно-красный. — Нет. Они осветили всю землю вокруг, ветки, хвою и листья, но не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего кровь. Трандуил не стал больше медлить, поднял руку — все сразу бросили осматриваться — и скомандовал: — За мной. И полетел, прямо за этим следом, как за лентой вьющейся в воздухе, кроваво-красной и безнадежно тоскливой. * И внезапно за дверью раздался шум, а потом она словно взорвалась, выбитая сразу несколькими одновременными ударами. И Леголас и Рана так же синхронно встали в защитные стойки, и на пороге стояли Тиндан и Руан, а за ними — Трандуил. Вместе с грохотом рухнувшей двери на них обрушились и остальные звуки — стук копыт, крики и шум, свет факелов, о, самые прекрасные в мире. У Леголаса от облегчения ноги подкосились, и он, не помня как, присел на свою лавку у стены. В ушах все еще шумело и он еще не разбирал, что говорит отец, только тон голоса, повелительный и резкий, от которого проклятый ком липкого страха внутри растаял как снежок на костре. Он уже сумел расслышать, как Рана представляется сам, поскольку от Леголаса толку не было и вопрос, как они здесь оказались, он уже тоже вполне расслышал. Как и подозрение и гнев в нем. — О, это я его сюда привел, — вмешался Леголас. — Не хотел, чтобы Рана ночевал в лесу. Но мы наткнулись на… Оторнасси уже бережно уносили тело. Трандуил повернулся к Ране и, как будто слегка с трудом совладав с голосом, пригласил: — Ты спас моего сына, раздели со мной вечер в честь Зимы. Но приглашение все равно прозвучало как приказ. * * Переодетый в черное и с нашивкой в Дерево к Раньяру приходит эльда. Называет подслушанный пароль, и когда Раньяр впускает его, некоторое время слушает доклады о пропавших и странных происшествиях. Когда дело доходит до него, они уже наедине, и незнакомец снимает капюшон. — Хорошая у тебя разведка, отступник. Теперь расскажи мне об этих исчезновениях. Трандуил. Раньяр роняет чашку, взятую, чтобы налить воды. — Почему сейчас? Что заставило вас… — Например, снежные волки, которых нельзя убить. — Они пришли уже сотню зим как. — Но тогда они только угрожали, а теперь начали убивать. И с ними кто- то еще. Кто-то носящий эльфийский клинок. Некоторое время Раньяр борется с собой, молчат напряженно, наконец Трандуил не выдерживает, и о-очень мягко, вкрадчиво интересуется: — Раньяр, ты действительно думаешь, что я крадусь в ночи по собственному лесу, чтобы убивать своих подданных? А теперь пришел сюда, чтобы узнать, что тебе известно? Может и тебя убить? Серьезно? — Я от вас, аран, не знаю чего ждать. И попросил этот знак не просто так. — А я его у тебя не отнимаю. Давай просто отложим наши тайны в сторону. В лесу что- то происходит- и я хочу знать — что. — Разве вы не знаете, что происходит в вашем лесу?! * Трандуил встал и походил по комнате, не раздражаясь, а размышляя как ответить. — Не так, как вы думаете. Я не смотрю тысячью невидимых глаз, я связан с ним тысячами невидимых нитей. Иногда нитку дергают. Лес говорит мне о том, о чем беспокоится. Или чем гордится, неважно. Если я спрошу прямо — мне ответят, но чтобы задать вопрос, мне надо знать о чем спрашивать. звери эти, духи белые его не беспокоят, это просто фауна, живет в нем, проходит сквозь него и на него не влияет. Ты же не думаешь о том, как дышишь? Нет, пока не начинаешь задыхаться. Он еще не задохнулся. — Разве вы не чувствуете эльдар, живущих в нем? Не чувствуете, что с ними происходит? — Всех? Да. Каждого — нет. Когда дракон сжег Дерево на склоне Серединных гор — я чувствовал это, как рану. Когда девушки весной собирают первые цветы на полянах — я не чувствую их, хотя они и срывают мою…его красоту. Если «что- то» с неясными намерениями пересекает мои границы леса…я чувствую нарушение. Только вот что я хочу тебе сказать, Раньяр, в этот раз я не чувствую ничего! Ничто не нарушало моих границ…если не считать того, что кто- то пытается их разрушить. Но — пока я их ощущаю, и ничто их не пересекло. Поэтому я пришел сюда, чтобы выслушать все, что ты можешь мне сказать. Чтобы узнать за какую нить мне надо потянуть. Раньяра пробрал мороз по коже. МОИ границы леса. Он сам заметил, что сказал? Он ощущает лес — собой? — А кто сплетает эти нити? — Это хороший вопрос, Раньяр, прямо в корень. Я плету их, как умею. Но умею не я один.