Чудные дни

— Ну давай, улыбнись нам хоть раз, царевна-несмеяна, — уродливые, перекошенные лица смеялись. — Сами себе улыбайтесь, — тихо произносил я, прикрывая глаза. Я уже привык к тому, что их грязные рты то и дело выблевывали неприятные, желчные насмешки, поэтому всегда старался пропускать подобное мимо ушей, ведь мне не должно быть дела до таких низших тварей, как они, а слова их не должны иметь для меня и малейшего значения. — Если ломается сука, — говорил один из уродов, прикрывая черный, гуталиновый глаз, сжимая кулак и прицеливаясь, — с ней ломается нос. Я смыкал веки, готовясь к удару. С тех пор, как я оказался тут, мне пришлось многое переосмыслить. Например, то, что не стоит особо ждать от кого-то помощи — что бы ты ни делал, тебя не услышат, тебе не помогут. Это просто никому не нужно, потому что все беспокоятся лишь за себя. Здесь ты не можешь полностью никому верить, ведь ложью пропитаны стены этого прогнившего дома. Здесь каждый боится каждого, а правда насаждается грубой силой, здесь представление о том, как должно быть и что правильно полностью разрушено, а способность разумно мыслить утрачивается с каждым днем все сильнее и сильнее. И хоть я смог привыкнуть ко всему этому, хоть научился выживать здесь, выучил, как нужно себя вести, я все-равно точно-точно не смог смириться с данным положением дел. Я знал, что рано или поздно все это прекратится, а всем обидчикам воздастся по заслугам, ибо все еще верил в… высшую справедливость? Да, в нечто вроде этого. Первое время приходилось действительно нелегко, но я смог справиться и привыкнуть к незнакомому, враждебно настроенному окружению, к их новым, тупым распорядкам.  — Нам приказано кормить тебя, поить, сказки, если потребуется, рассказывать, а ты вечно нос воротишь от всего: мало того, что ничего не жрешь, так теперь еще и от воды отказываешься. Да ты же ведь подохнешь так, не понимаешь что ли? А нам за это головы отвинтят, да так, что потом не привинтишь обратно. Так что, давай, открывай свой рот и не выебывайся. Один из придурков подносил к губам бутылку и насильно, буквально добела сдавливал кожу на щеках одной рукой, а второй вливал холодную, горькую воду в рот. Я упрямо сжимал губы, жидкость лилась по подбородку и шее, ушам, мочила волосы и рубашку, брюки, в итоге оказывалась прозрачной лужей на полу. — Безмозглый, — раздраженно произносил один из черноглазых и с силой отшвыривал пустое стекло в сторону, а после ударял по затылку. Я снова закрывал глаза. Свет ласковой луны струился по белым вуалям штор, проходя сквозь полуприкрытое окно, блестел в стеклах и освещал мрачную комнату прохладным, голубым свечением. Я лежал поперек на мягкой, скрипучей кровати, распластав руки в обе стороны и запрокинув голову назад, болтал ногами. Прохладный ветер нежно обдувал уставшее лицо. Задумчивый взгляд был устремлен в потолок. Можно было бы закрыть глаза и уснуть, сделать то, что делают все нормальные люди ночью, но в моем случае так поступать было бы, наверное, слишком глупо, ведь сейчас — наилучшее для меня время суток… с некоторых пор. Я понял совсем недавно, что теперь лишь ночью можно почувствовать себя действительно спокойно, ночью к тебе, наверняка, никто не придет и никак не обидит, ночью так тихо и хорошо. Пока за пределами этого дома медленно рушится мир и творит бесправие, я чувствую себя в безопасности… Но только поалеет небо, только оно посветлеет и станет совсем прозрачным, стоит начинать волноваться. Сейчас же — глупо, ведь маленькая стрелочка на часах только-только пересекла отметку «12»… Вдруг в полной тишине за стеною послышались громкие шаги — кто-то медленно брел по коридору. Я буквально чувствовал, как под тяжелыми ботинками прогибались пыльные, деревянные доски, слышал, как громким эхом раздавался их скрип по всему второму этажу. Дыхание моментально участилось, взволнованный, я приподнялся. Тяжелая дверь отворилась, в комнату, еле волоча за собой ноги, ввалился Люцифер. На меня он не глядел. Оказавшись у кровати, он с грохотом упал на нее и больше не двигался. Лунный свет скользил по светлому затылку и алым отметинам на белесых руках. — Брат, — тихо позвал я его, но ответа не последовало, тогда я попробовал еще раз, но только уже немного громче, — Брат?.. Подсев несколько ближе к Люциферу, я легонько коснулся его плеча. Он зашевелился, выдохнул, а после тяжело перевернулся на спину. Лицо его казалось таким изможденным и уставшим, а струпья на висках и скулах, хоть и выглядели лучше, чем на руках, — они не кровили, раны покрывали лишь грубые, шершавые корки, — но все-равно вызывали у меня сильное беспокойство. Он пролежал так совсем немного, а потом резко приоткрыл веки и устремил свой затуманенный, будто опьяненный взгляд на меня. — Ты как? — прохрипел Люцифер. От удивления я не смог ему ничего ответить, лишь еле заметно пожал плечами. Брат долго оглядывал меня: смотрел на все, что мог увидеть с этого ракурса, взгляд его скользил по рукам и рубашке, плечам и шее, лицу. С тяжелым вздохом он приподнялся на локтях. — А это еще что? — строго спросил он, указывая левой рукой мне на лицо. Я нахмурился. Тогда Люцифер легонько махнул пальцами и дверь шкафа со скрипом отворилась, а зеркало, висевшее на нем, оказалось прямо напротив меня. Я приглядывался, но в полумраке было действительно нелегко что-то увидеть. Тогда рядом со мной, на прикроватной тумбе, вспыхнула крупная свеча, комнату заполнил теплый, рыжий свет. Теперь мое лицо в отражении казалось куда видимее. Приглядевшись, я вдруг понял о чем идет речь. На скуле темнело весьма заметное, но не слишком большое пятно, синяк, который, кажется, я получил сегодня утром. Да, наверняка это случилось именно тогда. Люцифер сел ровно, прикрыл болезненные, еще более красные в таком освещении глаза, с тяжелым вздохом потер их, а после подвинулся ко мне немного ближе, касаясь скулы кончиком пальца. — И откуда? Почувствовав себя глупо, я улыбнулся и легко проговорил: — Приложил кое-кто руку. Брат очень внимательно глядел из-под нахмуренных бровей, а затем выдохнув, коснулся ладонью моего лба. Я вмиг ощутил странный, непонятный прилив сил. Голова пошла кругом. — Кто? — Да не знаю! — еще веселее ответил я, — Они у тебя все на одну морду.  — Значит, и разбираться будем со всеми… — на мой согласный кивок Люцифер еле заметно улыбнулся, но спустя миг лицо брата сделалось вновь очень уставшим, — Ты совсем ничего не ешь, да?. — Не хочу ничего брать из их рук. Брат лениво махнул рукой и все на той же прикроватной тумбе, рядом со свечей, появились амфоры с напитками, блюда с хлебом, яблоками, какими-то другими фруктами. — А из моих? Довольно неловко я потянулся за первой подвернувшейся под руки миской и уселся поближе к Люциферу. Хотелось очень усмехнуться тому, что сейчас такой посудой никто не пользуется, но мне показалось, что это будет довольно неуместно, учитывая тот факт, что он пытается меня накормить, поэтому я предпочел взять в руки виноградную гроздь и просто начать быстро снимать с нее плоды, поглащая их. — Я знаю. Но, в свое оправдание хочу сказать, что я не сильно еще во всем этом разобрался, так что... — Люцифер заметил мой удивленный взгляд и развел руками: — Громко думаешь. — Хей, постарайся больше так не делать, ладно? А то это довольно неловко. Брат заулыбался. Минут за десять я успел проглотить буквально все, что было в тарелке. Есть хотелось безумно, а виноград казался таким сладким, боже. — Тебе нравится? По горлу разливался кисло-сладкий травянистый сок. — Очень. Оторвав новую виноградинку, я протянул ее брату, но он лишь поморщился и покачал головой. — Ну и зря, — выдыхал я, съедая ее. Люцифер вновь еле заметно усмехался, глядя на то, как я набиваю рот, а когда из посудины исчезла последняя виноградина и осталась лишь скелетообразная ветка, он взял у меня блюдо и куда-то его дел. Я как-то даже и не успел проследить. Облизывая липкие пальцы, я радостно глядел на него и улыбался впервые за долгое время по-настоящему, искренне. — Кстати, ты знаешь, я хотел тебе кое-что сказать. — Я весь во внимании. — Мне тебя, — как бы это сказать? — не хватает, что ли. Да. Вроде того. Очень. Я соскучился, — я склонил голову вниз, странно переплетая ноги, — Ты ничего такого не подумай, ладно? Я знаю, что это, может быть, немного глупо, но мне хотелось бы просто видеть тебя чаще. Да, понимаю, что у тебя могут быть какие-то более важные дела, но… — Я осознавал, что ему это может не понравится, но все-равно продолжал, надеясь все же услышать ответ на вопрос, который мучает меня так долго, — Я правда не понимаю, почему ты не можешь решать их, находясь здесь. Брат раздраженно надул губы и прикрыл глаза. — Сколько раз мне нужно сказать, что это небезопасно, чтобы ты наконец это понял? — Один. Ну просто… Я долго думал об этом. Ты бы мог… — Нет, — резко обрубил меня на полуслове брат, поморщившись, —…не мог бы. Прекрати. Меня это начинает уже раздражать. Каждый раз одна и та же песня. — Подожди. Смотри: если бы мы были здесь вдвоем, — затароторил я, — окей, пусть были бы и все лишние: демоны, ангелы, кто там у тебя вообще еще есть, не знаю, подпевалы твои, короче говоря, не сильно важно, на самом деле, тебе самому было бы намного проще. Ты бы не разрывался постоянно, не пропадал бы непонятно где. Все бы было всегда под твоим контролем и… И… В общем, вот, да. Ты бы мог лучше все контролировать. Ад жил без тебя раньше — проживет нормально и сейчас. А здесь… Тут все не слишком хорошо. Думаю, пока все окончательно не вышло из-под контроля, этим нужно бы заняться. А пока ты решаешь дела здесь, ты бы мог провести со мной времени больше… Да. — Если бы мы проводили времени вместе больше, то давно были бы уже мертвы, — Люцифер дернулся, — и, пожалуйста, хватит. Прекрати все это. Злит уже. — Ты не хочешь даже попробовать? Почему? — Потому что ты говоришь бред. Если мы могли, мы бы уже давно что-то со всем этим сделали. Но мы еще не можем, ясно? Все это легко звучит только на словах. На деле же, если я буду здесь, все станет намного хуже. Я вдруг почувствовал себя безумно глупо и вздохнул, все еще не поднимая головы. Люцифер подвинулся ко мне ближе и приобнял за плечи: — Ладно, я не должен говорить с тобой так резко, на самом деле. В последнее время я все чаще срываюсь, потому что очень устал… Но… Скоро все обязательно разрешится. Я обещаю. Просто прояви немного терпения. Когда все это закончится, мы сможем проводить бесконечное количество времени вместе. Веришь? Я пожал плечами, разглядывая собственные пальцы. — С трудом. — Ладно. Завтра утром у меня важная встреча, да и сегодняшний день выдался не самым простым, так что, давай просто немного отдохнем. Брат скинул тяжелые ботинки с ног и улегся на мою кровать. — Да, конечно, располагайся, — сощурив глаза, натянул улыбку я. Он хохотнул и откинул в сторону лежащую ближе ко мне руку, шепча: — Иди ко мне. Глупо было бы упускать возможность провести с Люцифером время так, как мы проводили его когда-то — просто лежать рядом друг с другом и не думать ни о чем. — Как только все решится, ты же скажешь, да? По-правде говоря, я не слишком много понимаю. — Конечно. Обязательно. Брат приобнял меня за плечи, а я уткнулся носом в его медленно вздымающуюся грудь и подумал о том, что на самом-то деле только рядом с ним мои волнение и страх исчезали. Только рядом с ним я чувствовал себя настолько комфортно, что мог просто расслабиться и закрыть глаза. Только он успокаивал душу и согревал надеждой. Я жался к нему как можно ближе, ведь грудь мою переполняло какое-то непонятное, странное счастье. Впервые за долгое время ко мне пришло облегчение. — Вообще-то, мне тебя тоже не хватает, — Люцифер наклонил голову и коснулся своими губами моих волос, — очень сильно, на самом деле.