Говорят, не повезёт, если чёрный кот дорогу перейдёт...

Метаясь по комнате, Маринетт не знала, что ей делать. То, что произошло вчера, не выходило у девушки из головы. Почему Нуар ее прогнал?... Может, это касается цветка папоротника? Или у самого Нуара проблемы? Дюпен-чен вздыхает и садится на край незастеленной кровати. Этой ночью она так и не заснула. Все мысли крутились вокруг взволнованного Нуара и неизвестного голоса, не позволяя расслабиться.Что вообще происходит, думала брюнетка, смотря в окно, откуда уже начали виднеться лучи восходящего солнца. Может, все, что происходит — сон? В соседней комнате слышится недовольное ворчание Сабины, которая снова проснулась раньше времени. Да, всё-таки Дюпен-чен старшей действительно стало лучше после ночи Ивана Купалы. Маринетт не могла представить свою жизнь без самого родного человека. Маринетт улыбается, когда дверь в комнату тихо скрипит, и в дверном проёме появляется любимое лицо. Сабина немного сонно улыбается, делая шаг вперёд и оказываясь в комнате дочери. — Почему не спишь? — женщина медленно идёт к кровати, а когда достигает ее, присаживается рядом с Маринетт, обнимая за плечи. — Что-то случилось, солнце? Улыбка спадает с лица девушки, а голова произвольно опускается. — Я не хочу говорить об этом, мам,— Маринетт закусывает губу, смотря на Сабину из-под лобья. Женщина морщится, напрягая лоб, сводя брови к переносице, где образуется маленькая морщинка, в которую так и хочется тыкуть пальцем. Маринетт отдергивает себя от такой забавной мысли, когда сталкивается с недовольным взглядом матери. — Я никогда и ничего не скрывала от своей мамы,— говорит Дюпен-чен старшая, медленно вставая с кровати и направляясь к двери. — Завтрак на столе. Я ушла к соседям. Снова слышится недовольное ворчание, тихий скрип половиц, хлопок двери, а потом тишина. Маринетт не любила оставаться дома одна, с самого детства веря в домового, который хозяйничает в отсутствии домочадцев. Сейчас, конечно, кажется, что это всего лишь глупый страх пятилетней девочки. Тишина наполняет дом с пола до самого потолка, и становится даже немного страшно. Маринетт кажется, что ее погрузили в какой-то вакуум, где ничего не слышно, но она быстро отметает этот глупый страх и спешит на кухню. Стол и вправду был накрыт. Дюпен-чен улыбается, наскоро ест и, убрав со стола грязную посуду, спешит к Сезер. Нужно извиниться за вчерашнее, потому что получилось как-то неудобно. Аля не виновата в том, что ей так нравится подобный бред... То есть, подобная литература. Хотя, если бы там описывалось что-то правдоподобное, то Маринетт с радостью прочитала бы. Неспеша ступая по росистой травке, девушка всматривается в лес, который окружает деревню. Ещё мокрые от утренней росы, зелёные листья блестят на свету. Вот по ветке пробежала шустрая рыжая белка, махая пушистым хвостом и роняя с листьев капли воды. Маринетт проводила утреннюю гостью взглядом, пока та не скрылась за высокими соснами, растущими чуть позади лиственных, и было хотела оглядеть ещё спящую деревню, как вдруг её внимание привлекла птица, сидящая на массивной ветке. Окраска жёлто-чёрная, большие крылья, которыми птица изредка взмахивала, словно хотела взлететь и загнутый вниз клюв. Торчащие кверху перья на голове действительно напоминали уши. Маринетт улыбнулась, осматривая столь редкую для их леса птицу. Неудивительно, что той ночью она испугалась ее — вблизи филин выглядит ещё более устрашающее и больше. Птица, словно почувствов, что на неё смотрят, опустила свой янтарный взгляд вниз, заставляя Маринетт задрожать. Удивительный взгляд, думает девушка, отворачивая голову от любопытного птичьего взгляда. Казалось, что этот филин лучше любого человека понимает, что происходит с Дюпен-чен. Маринетт вздыхает, думая, что у неё началась паранойя, и снова поворачивает голову, чтобы убедить себя же в отсутствии у этой птицы понимания к ее проблеме. К счастью, филина уже нет на ветке. Наверное, улетел домой, думает Маринетт. И только сейчас она замечает, что стоит перед самым домом Али. Дверь в дом открыта, и Дюпен-чен спешит войти, чтобы побыстрее рассказать подруге о том, что с ней происходит. Мисс Сезер нет дома, и это неудивительно, ведь сейчас лето, и все женщины стремятся в лес на сборы грибов и ягод. Молодых к этому делу не приплетают, утверждая, что у них ещё нет такого умения. Быстро взобравшись по нескольким ступеням вниз, Маринетт тормозит около двери и прислушивается. Как-то раз Дюпен-чен ворвалась в комнату подруги без стука. Рыжеволосая тогда рассердилась, крича, что она читала что-то очень важное и утверждая, что могло произойти что-то очень нехорошее из-за того, что ее перебили (наверное, все догадались, что она читала.) Маринетт лишь пожала плечами и пообещала, что будет стучать, прежде, чем войти. — Это так утомительно,— послышался усталый голос Али из-за двери. Маринетт улыбнулась, потому что знала, что подруга снова провела ночь в компании своих книг(для тебя заклинание искала!!!). Маринетт было хотела войти в комнату, как вдруг раздался ещё один голос. Мужской. — Всё-таки тебе нужно отдохнуть перед ритуалом,— грубый баритон заставил Дюпен-чен вздрогнуть от неожиданности. У Али есть мужчина? — От сонной ведьмы никакого толка,— снова мужской. Маринетт попыталась аккуратно приоткрыть дверь, но сразу же передумала, когда послышались шаги. Половицы тихо заскрипели, а дверь медленно открылась. В проёме показалось сонное рыжеволосое недоразумение, которое с трудом держалось на ногах. — Мда, уставший видок,— Маринетт потрепала волосы на голове Сезер, заталкивая ее обратно в комнату. — Настолько сильно устала, что начала говорить сама с собой? Было видно, как Аля напрягалась и заволновалась. Дюпен-чен бегло оглядела комнату, наталкиваясь на идеально застеленную кровать. — Даже не ложилась, да? — вздохнула Маринетт, подходя к столу, на котором были разложены книги. Аля встрепенулась и быстро последовала за подругой, пытаясь отобрать письменность.— Я все равно ничего здесь не понимаю? Аля улыбнулась, складывая книги в стопку на соседнем столе. — Тебе всё равно это не интересно будет, Маринетт. Это же бред. — Извини, я не хотела, правда. Это даже очень интересно, — Дюпен-чен виновато улыбнулась. — Может, попьём чаю? Мама пирожки испекла. Аля, сложив всю свою макулатуру в одну большую кучу, обернулась. Очки снова сползли на нос, и девушка, вздохнув, поправила их знакомым жестом. — Хорошо, пойдём, — рыжеволосая двинулась в лестнице, но Маринетт остановила ее: — У меня есть одно условие: когда мы попьём чай, ты ляжешь спать, — брюнетка преградила дорогу подруге, скрещивая руки в привычном жесте.— А то похожа на ведьму, ей богу. Аля лишь кивнула головой в ответ, и Маринетт, улыбаясь, направилась вниз, чтобы накрыть стол. Сезер вздохнула, оглядываясь назад, где из шкафа, поднимая многовековую пыль, вылезал её фамильяр. Он прикрыл рукой нос, сдерживая рвущийся наружу чих. — Я итак ведьма, — Аля цокнула языком, направляясь к лестнице, но потом резко остановилась, обернулась и махнула рукой. — А ну-ка вон! Парень резко дёрнулся, подпрыгнул, превращаясь в воздухе. Из окна вылетел большой филин, который направился в лес, кого-то ища. Аля проводила его внимательным взглядом, и, стиснув зубы, направилась вниз. Главное — не выдать себя... Нуар вздохнул, стоя под окном Маринетт. В комнате ещё горел свет, поэтому было понятно, что девушку мучит бессонница. Оборотень мысленно перебрал сотни вариантов их предстоящего разговора. В итоге он решил попросту всё рассказать. На улице было ещё светло, а на востоке виднелись лучи садящегося солнца. На небе загорелись первые звезды. Нуар ещё раз вздохнул, успокаиваясь, и запрыгнул наверх, хватаясь за оконную раму. Окно оказалось открыто и в нём было видно, как Маринетт медленно расхаживает по комнате с расчёской в руках и что-то напевала себе под нос. Тёмные волосы свитали почти до бёдер, скрывая всю фигурку девушки. Нуар улыбнулся, вспомнив, как предмет он перенёс для привязки. Двинувшись вперёд, юноша полностью взабрался на подоконник. Маринетт, казалось, его вообще не замечала и продолжала расчесывать каждую прядку. Нуар улыбнулся, рассматривая хранительницу. Зря он выбрал именно ее. Она такая маленькая, хрупкая, и даже ещё не понимает, во что ее впутали. Если бы у Кота был шанс, то он бы не раздумывая отобрал у девушки цветок, и стал хранителем снова. Жаль, что так нельзя, думает он, садясь на подоконник и свешивая ноги вниз. Оконные рамы тихо заскрипели, заставив Дюпен-чен вздрогнуть и испуганно обернуться. — Тебя учили, что вваливаться в окно — неприлично,— недовольно проговорила она, откладывая расчёску в сторону и складывая руки на груди. — Мог бы и постучаться. Нуар улыбнулся. — Я— оборотень-кот, так что я просто обязан влезать в окно, — он попытался пошутить, но ситуация, из-за которой он здесь, имеет совсем не шуточное представление. — Нам нужно поговорить. Оборотень сполз с окна и подошёл к Маринетт. — Присядь. Девушка медленно села на кровать и внимательно посмотрела на юношу, ожидая чего-то. Было в видно, что сам Нуар тоже волновался. Он напряжённо сел на корточки перед брюнеткой и взял ее за руки. — Это очень важно, Маринетт. То, что ты стала новой хранительницей цветка, привлекло очень много проблем. Тебе нужна защита,— девушка нахмурилась, а Нуар лишь тихо простонал от безысходности над ситуацией. — Есть один злой маг, который хочет использовать цветок и его хранителя в плохих делах. То, что ты слышишь голоса, только начало. Дальше, возможно, тебя захотят поймать, поэтому тебе и нужна защита. — Но всё ещё ничего не понимаю, Нуар. Почему этот маг не охотился на тебя? — спросила Дюпен-чен. — Потому что я мог дать ему и его фамильяру отпор. Ты не сможешь, — Маринетт вздрогнула, когда услышала знакомое слово. — Разве фамильяр не служит ведьмам? Я как-то не замечала у себя каких-либо способностей к колдовству,— улыбнулась она, а Нуар оскалился от злости. Смешно ей, видите ли. Он ей помочь хочет, а она издевается! — Фамильяр можно привязать и к человеку, но на время, — оборотень медленно поднялся и уверенно посмотрел на девушку.— Поэтому я хочу стать твоим фамильяром. — Почему ты хочешь помочь мне?— Маринетт опустила голову и вздохнула. — Я же виновата. Нуар улыбнулся и склонялся над девушкой, приобнимая ее за плечи. — Мы виноваты оба. Я—дал, ты— взяла. Не переживай, Маринетт, мы справимся с тобой вместе, только позволь мне защищать тебя... *** Маринетт испуганно оглядывалась вокруг. Она не знала, что где-то в глубине леса есть старый дом. Большой, развалившийся, пугающий... Старые доски противно скрипели, раскачивымые ветром. Казалось, крыша вот-вот упадёт, потому что она съехала на бок. Маринетт вцепилась в руку Нуара, пряча в ней лицо. — Зачем нам туда? — пропищала девушка и начала упираться ногами в землю. — Не хочу... Оборотень упрямо следовал вперёд, тащя за собой бледную, как смерть, девушку. Казалось, что она вот-вот упадёт в обморок. Порог под двумя телами заскрипел, заставив Дюпен-чен вздрогнуть и испуганно подскочить на месте. — Маринетт, не бойся. Я рядом. Аккуратно приоткрыв дверь, Нуар пошёл вперёд. Маринетт всхлипнула, ещё сильнее обвивая руку оборотня. Подобная обстановка безумно пугала девушку и заставляла сердце вырываться из груди. В комнате было темно, лишь на столе напротив горела одинокая свеча, освещая тёмный силуэт. Нуар улыбнулся и завёл девушку в комнату, держа за руку, чтобы та не сбежала. Он чувствовал, как хрупкое тело рядом дрожит, и приобнял девушку за плечи. — Не бойся, — прошептал он на ухо Маринетт. — Просто возьми это,— оборотень протягивает небольшое серебряное колечко девушке и улыбается. Странный тёмный силуэт движется, и Маринетт кажется, что она где-то видела этого человека. Неизвестный тихо шабуршит страницами книг и что-то бурчит себе под нос. Знакомый голос, думает Дюпен-чен, отпуская руку оборотня. Тот сначала смотрит на силуэт, наблюдая за каждым его движением, а когда свеча внезапно тухнет, Маринетт видит, как её спутник тянется к карману на штанах, доставая оттуда что-то продолговатое. В темноте слышится шорох ветра за окном, и Маринетт ежится, когда ей становится холодно. Неизвестный начинает что-то говорить на непонятном для Дюпен-чен языке. Нуар на ощупь находит ладонь Маринетт и сжимает. Кольцо в руке начинает светиться и больно жжёт кожу. Тело охватывает жар, потом начинает трясти, и Маринетт начинает плакать, не зная, что делать. Нуар продолжает крепко сжимать ее руку, и, кажется, тоже начинает трястить. Всё заканчивается неожиданно. Маринетт падает на пол, а Нуар хвастается за голову, чувствуя, как боль охватывает тело. Раздаётся щелчок, и свет в комнате снова загорается. Аля выглядит более чем встревоженной и подбегает к лежащей на полу подруге. — Что случилось? — Нуар присаживается рядом, смотря на окровавленную руку, в которой лежит его кольцо. Аля недовольно сопит, прижимая руку к груди Маринетт. — Сердце бьётся, значит всё хорошо, — рыжеволосая расслабленно выдахает.— К утру придёт в себя. Нуар кивает, опуская взгляд на свою руку, где лежит красная лента. Та лента, которую Маринетт потеряла в ночь Ивана Купалы. Повязав красную ткань на запястье, Нуар возвращается к девушке, которая лежит на полу. Аля встаёт с пола и идёт к столу, где лежит книга. Оборотень вздыхает и медленно поднимает Маринетт на руки. Девушка всё ещё смертельно бледна, что немного пугает Нуара. — С ней точно все в порядке? — встревоженно переспрашивает оборотень. Аля хмурится и вздыхает. — Да, всё отлично. Ей просто нужно отдохнуть,— на лице Али появляется милая улыбка. — Теперь ей бояться нечего. У неё есть ты. Нуар благодарно улыбается, направляясь к двери. Пол противно скрипит под ногами, но оборотень, кажется, не обращает на это внимание. Аля устало потирает переносицу, смотря Нуару вслед. Филин сидит на подоконнике, сверкая своими янтарными глазами. Сезер медленно оборачивается к своему фамильяру. — Проводи их,— говорит она, а филин словно говорит в ответ: «Ну, приехали. Кошак стал её фамильяром, а охранять приходится мне!». Птица плавно взмахивает крыльями, поднимая пыль с подоконника, и, угукнув, скрывается за высокими деревьями. Аля раздражённо выдыхает, возвращаясь к открытой книге. — Нужно призвать его для Маринетт,— говорит сама себе ведьма, рассматривая картинку ещё одного фамильяра. Рыжий лис...