***
Томас проснулся с острой головной болью, сопровождающаяся кашлем. Желания вставать вообще не было, поэтому он просто лег на подушку и закрыл лицо руками. Но снова холодная рука на своем лбу, немного испугала парня. Но открыв глаза, перед ним стоял никто иной, как Ларссон. Он немного улыбнулся и отошел. Как он смог так тихо зайти? Торд взял со стола, уже знакомый Тому, белый градусник и снова протянул его. Вздохнув, Том взял горячей рукой прибор и снова сунул его под майку. Торд же вернулся обратно к столу и стал перебирать небольшие картонные упаковки. Они были разных размеров и цветов. Он долго останавливался на каждой и что-то читал, или разглядывал. Позже он поставил их обратно и начал что-то писать. Том внимательно наблюдал за его действиями. Но пищащий градусник заставил прийти в себя. Торд повернул голову и протянул руку. Риджуэлл покорно отдал прибор в руку «друга» и отвернулся к стене. Норвежец взглянул на дисплей. Температура была та же, что и вчера. Не понижалась, ни повышалась. Это было не особо хорошо, поэтому рогатый стал искать среди всех лекарств, что он купил, жаропонижающее. Спустя минуту он все же отыскал нужную упаковку и достал из неё бутылек с оранжевой жижей. Черноглазый к этому моменту смог снова заснуть, но лекарство нужно было выпить, иначе температура не спадет. Другого варианта, как разбудит больного, Торд не увидел. — Том. Вставай, — Ларссон аккуратно потряс того за плечо, ведь он не особо умел будить людей. Но никакой реакции не последовало. Торд повторил это действие еще несколько раз, но Том все так отказывался просыпаться. Он ворочался, что-то бормотал. Решив, просто дать соседу поспать, Ларссон вернулся за стол. Ведь конспекты ему переписать нужно было. Тем временем Том все крутился и что-то тихо говорил, чем обеспокоил Торда. Но стоило Ларссону подойти к кровати, черноглазый с криком свалился с нее и закашлял. Он тяжело дышал, а по щеке скатывалась слеза. От таких действий рогатый впал в ступор. Он до сих пор не мог понять, что сейчас произошло. Но спустя несколько секунд, поспешил помочь другу встать. — Эй, тише, я здесь, — норвежец усадил больного на кровать. У того были холодные руки и сам он выглядел не важно, — Что случилось? Тебе плохо? На последний вопрос, Риджуэлл отрицательно помотал головой и снова закашлял. Теперь Торд понимал, что когда Том что-либо отрицает — он врет. И сейчас он тоже врал. Ему было плохо, но он не хотел этого говорить. — Не ври. Я вижу что тебе плохо, — Торд заметил как по щеке соседа скатилась слеза, Томас поспешил вытереть ее и продолжил сидеть на краю кровати, не поднимая головы. Ларссон слышал тихие всхлипы и ему нечего не оставалось сделать, как обнять русоволосого. От этого действия, со стороны рогатого, Риджуэлл пришел в шок. Он никогда бы не подумал что этот психопат, будет вот так обнимать его. Но Том знал, что поддержка в данный момент ему была нужна, как кислород. Но парень до сих пор не мог понять, почему тот, кто невзлюбил его с самого приезда, теперь нянчится с ним, как с ребенком. Разорвав объятие, Ларссон отошел от кровати, попутно слегка улыбнувшись. Черноглазый тоже, пусть даже и слегка, но улыбнулся. А после залился кашлем. Казалось будто он вот вот выплюнет свои легкие.***
На часах 14.52. Уже два часа, Торд пытается уговорить Тома выпить жаропонижающее. Но тот упирается и не в какую не хочет. Как будто маленький ребенок. Теперь же Ларссон сидя на коленях перед кроватью черноглазого, с ложкой наполненной оранжевой жижей, пытается в последний раз уговорить Риджуэлла, выпить это чертово лекарство. — Том, пожалуйста. Если ты не будешь пить лекарства, тот и до конца семестра не вылечишься, — норвежец свободной рукой потер переносицу и снова поднял глаза на Томаса. — Нет, я не буду его пить. Все и так нормально, — с непоколебимым лицом произнес больной, а после снова закашлял. На этот протест, Торд лишь закатил глаза. — Открой рот, — спокойно произнес рогатый, — Пожалуйста. — Но я могу выпить его и сам, — возразил англичанин. — Если бы я не следил за тобой, ты бы вылил его куда-нибудь в окно. Последний раз прошу, открой рот, — снова спокойно произнес норвежец. Такой Торд, Риджуэллу нравился больше. Который пытается помочь. Который спокойно разговаривает. А вспомнив что последний день, Торд возится с ним как с ребенком, Томас сдался и открыл рот. Неприятное лекарство проникло в горло и Том покривив лицо, проглотил его. — Видишь, не так уж и сложно, — Ларссон положил ложку на стол и стал что-то писать, — Мне нужно будет сходить в универ. Забрать так кое-какие конспекты, а когда я вернусь, можем посмотреть какой-нибудь фильм. Как тебе идея? Риджуэлл лишь довольно кивнул. Торд встал из-за стола, накинул поверх майки красную толстовку и вышел из комнату, попутно крикнув: «Не скучай!». Теперь черноглазый остался один. Во всех комнатах была тишина. Эдд и Мэтт уехали на три дня. Торд ушел в университет. Голова уже почти не болела, а значит Том мог встать и пройтись до ближайшего магазина. Или погулять в парке. Нет, он знал что Торд будет ругать его за это. Но ведь он не его мамочка, поэтому можно было не боятся.А что если не будет?
Что если, он вообще не узнает?
Такой расклад Тому был по душе. Ведь он часто сбегал из дома и возвращался незамеченным. И сейчас он всего лишь прогуляется и вернется через пол часа. Ведь Торд не сможет так быстро вернутся.***
Уже на подходе в парк, Том вспомнил о том что забыл свой телефон на тумбе. Но возвращаться за ним было лень, Риджуэлл лишь хмыкнул и устремился в глубь парка. Вообще здесь было довольно красиво. Зеленые деревья и кусты. Уже небольшая травка на газонах. В воздухе свежий запах листвы, или кофе из ближайшей кофейни. По плиточным дорожкам гуляют мамочки с колясками. Родители со своими детьми. Подростки. Пенсионеры с палочками, или же с собаками. Все они проходят мимо парня в синей худи, устремляя взгляд на глаза. Этими линзами он скрывает свой настоящий цвет глаз — голубой* С самого детства Тому не нравился его цвет глаз. Может в каких-нибудь ситуациях он и казался привлекательным, но только не сейчас. Поступив в старшую школу в своем городе, он купил черные линзы. Школа была маленькая, да и друзей там особо не было, никто не задавал никаких вопросов. Теперь Том, каждые три месяца, заказывает себе новые линзы. Они очень ему полюбились. В его родном городе, так же осталась его гитара, на которой парень мог играть днями. ОН даже дал ей имя — Сьюзан. Басс-гитара в шахматном принте, была его лучшим другом. Или подругой? Но позже, он стал все реже и реже играть на ней. И интерес со временем пропал. Сейчас Томас почувствовал слабину в ногах. А голова начала немного кружится. Эта прогулка, была плохой идеей. Черноглазый понемногу стал кашлять. Посмотрев на электронные, наручные часы, Том нервно сглотнул. В парке он провел уже больше часа. Он развернулся и зашагал на выход, слегка пошатываясь.***
16.29. Голова нереально болела и кружилась. Будто покатался на карусели в парке. От этого головокружения хотелось блевать. Но Томас, шатаясь дошел до своего этажа. Ему стало ужасно холодно. Из-за чего становилось еще хуже. Кое-как доковыляв до двери он открыл ее и ввалился, оперевшись о кухонный стол. Возле окна стоял Торд и курил сигару. Но услышав что дверь открылась, повернулся. Он сразу кинул курение на задний план и подбежал к Риджуэллу. Тот до сих пор держался одной рукой за голову, стоял возле стола. — Где ты был?! Ты с ума сошел?! — переходить на крик было бесполезно, даже плохо. Ведь он нечего не добьется, а только сделает хуже. Ларссон перекинул одну руку больного через плечо и повел его в комнату. Там он быстро стянул с него толстовку и джинсы. От чего парень остался лишь в длинной майке и боксерах. Парень весь дрожал и кашлял. Быстро уложив его и накрыв, Ларссон полез за градусником.***
Температура была прежней. Возможно если бы Том, не отправился гулять, будучи больным, расклад был бы лучше. Сейчас сосед тихо сопел, иногда покашливая, лежа на своей койке. Ларссон сидел рядом, иногда поглаживая того по голове, перебирая русые волосы. Как не странно ему нравилось заботится о «друге». Казалось бы, что такой черствый и злой норвежец, может испытывать теплые чувства к человеку, которого знает от силы четыре дня. Но что-то тянуло к Тому. Он был словно котенок. Такой маленький и беззащитный. Которому всегда нужна помощь. От этих мыслей рогатый невольно улыбнулся и последний раз, проведя по голове соседа, встал и произнес: «God natt, Tommy**»