Сделай меня ещё хуже, моя любовь

      Как можно ждать рассвет, когда не видишь солнечного света? Вероятно, это очередная игра хозяина темной пещеры. Только вот, что нужно сделать, чтобы победить? И каков приз?       Сакура мечтала скорее посмотреть на небо. Ночью, днём или утром — не имеет значения, только бы увидеть его снова. В комнате была мертвая тишина, круглые сутки. Безмолвие нарушали только шаги незнакомца, когда тот приносил еду для пленницы. Осталась одна ночь (интересно, сколько она будет длиться?) и мучениям придёт конец. По крайней мере, куноичи хотелось в это верить. — «Надеюсь, он отпустит меня. Только бы не остаться здесь. Пусть лучше убьёт и сделает из моих волос амулет, чем будет держать на привязи». — мысли были категоричными, как бы не хотелось найти компромисс, при котором довольными оставались обе стороны, сделать этого не удавалось. Он не дурак и не сумасшедший (хотя, кому это известно?), чтобы отпустить её, поверив на слово. Остальные же варианты не устраивали Сакуру. Но кто позволит выбирать девочке, которая сидит на цепи? Её желания и капризы никому не интересны. Оставалось верить. И молиться богам, которые, может быть, будут к ней благосклонны. Руки попрежнему были скованы наручниками, куноичи лежала на спине, подняв ноги и облокотившись ими на стену. Привыкнув к постоянной темноте, пришлось отказаться от привычки разглядывать чудные узоры на предметах, когда было скучно. Девушка вспомнила пару любимых песен и напевала их каждый раз, когда её настигала скука или не хотел посещать сон. Иногда она просто насвистывала мелодию и чуть-чуть заметно покачивалась в ритм на мягком матраце (словом, развлекалась как могла). Носить ошейник было совсем не тяжело, он стал обычным аксессуаром, Сакура пыталась представить, что это её любимое ожерелье с огромным бриллиантом (получалось редко, но она не переставала развивать воображение таким образом). — «Хоть бы глаза развязал, гад». — про себя возмутилась пленница и услышала шаги.       Быстро перевернувшись на живот, чуть-чуть не запутавшись в цепи, розововолосая претворилась спящей. Для чего — она и сама не знала. Просто сделала так, как подсказали инстинкты. — Дрожащие губы тебя выдают. Поднимайся. — небрежно кинул мужчина. И снова этот взгляд сверху. Сакура чувствовала его силу каждой клеточкой своего тела. — «Какой внимательный. Видимо, опыта у него достаточно». — логика всегда была её сильной стороной, она всеми силами пыталась найти ответ на вопрос, вызывавший неподдельный интерес — кто же он такой, этот властный, полный тьмы шиноби? Времени построить логическую цепочку девушке не дали. Она почувствовала как натянулась цепь, хотя пленница не была готова идти. — Если не встанешь, я потащу тебя так. Нравится идея? — холоден и спокоен, как всегда. — Нет. — коротко буркнула Сакура себе под нос и поспешила подняться на ноги. — Другое дело. Нас ждёт увлекательная беседа. С ноющим от боли телом ты не сможешь разговаривать достаточно вдумчиво, а мне бы хотелось конструктивного диалога. — Чертов эгоист. — шепотом произнесла девушка, не поднимая головы и послушно следуя за незнакомцем. Услышав её недовольную реплику, мужчина остановился и резко прижал к стене куноичи, отводя руку назад, чтобы натянуть цепь сильнее. Его шершавый язык коснулся шеи розововолосой «куклы», затем обвёл узоры ушной раковины, переходя на контур и добрался до мочки, которую сжали мягкие губы загадочного ниндзя. — Не забывай, лечить тебя тут некому. — горячий шёпот пролился из его уст. Дыхание было тёплым. Страх перед мучителем смешался с лёгким возбуждением от его коротковременных ласк. Сознание отказывалось прерывать полет фантазии, но мужчина помог ему, дёрнув за поводок. Он отстранился так же молниеносно, как прильнул к юному телу Сакуры парой минут раньше, и уже продолжал свой путь через покои. — «Урод. Думает, что ему все можно» — сломать волю бывшей жительницы Конохи было не так просто. Пламя мятежа до сих пор теплилось внутри, она не хотела сдаваться. Огорчала только одна мысль — ему и правда можно всё. Через несколько шагов розововолосая куноичи почувствовала знакомый, но забытый за время проживания в пещере запах. Это был свежий воздух. Кажется, они стояли у выхода из логова кукловода (так Сакура теперь называла человека, державшего её взаперти. Хотелось бы, конечно, по имени, но обитатель темного убежища его умалчивал). — Чувствуешь? — Произнёс знакомый голос, когда заметил как грудь девушки колышется от безмерно глубокого дыхания. Она жадно вдыхала кислород, стоя у самого обрыва, а порывы ветра раздували её невероятного цвета волосы. Лицо мужчины расплылось в коварной ухмылке: — Запах свободы. Наслаждайся, пока я разрешаю. — Он хмыкнул и крепче сжал цепь, чтобы наверняка предотвратить попытки к бегству, если таковые будут. Это самое приятное ощущение, которое Сакура испытывала за последние две недели (или больше?). Она молча ощущала природу четырьмя чувствами, которые были ей доступны. То есть всеми, кроме зрения. Кукловод так и не снял с неё повязку. Может быть забыл, а может быть это было частью их совместной игры. Интересно, эта «прогулка» — бонус? Все же частички дневного света проникали через плотную ткань, пусть их было немного, но стало заметно ярче, чем обычно. Опьяненная свежим воздухом, она бы согласилась жить на цепи здесь, если бы коварный хозяин пещеры предложил такой вариант сию минуту. (К счастью, такой идеи ему в голову не пришло). — Нравится, куколка? — Незнакомец наслаждался контрастом — светлая бледнокожая куноичи на фоне тёмного леса. Сейчас она совсем не чувствовала его восхищенный взгляд. Парень определённо знал толк в искусстве. Розововолосая только плавно кивнула в ответ, но даже такая реакция устраивала кукловода. — Если бы мне дали холст и кисти, я бы запечатлел тебя на этом фоне. Но я, к твоему несчастью, не художник. — Ниндзя сильно потянул за поводок, сдавливая горло ошейником и перекрывая дыхание почти окрылённой пленницы. Послышался кашель, девушка не устояла на ногах и рухнула на холодные камни, дёргая скованными руками в попытках ослабить давление. Холодный металл поддался — она уже обрадовалась спасению. Но нет, просто этот чёртов ублюдок ослабил хватку. — Ненавижу — прохрипела девочка, волю к свободе которой отчаянно пытались подавить. — Я сделаю тебе одолжение за то эстетическое удовольствие, которое ты доставила мне, когда билась в конвульсиях. — низкий приятный голос не дрогнул, и кукловод бросил цепь на землю.       Ниндзя наклонился, отодвигая рукой мешающую ему мантию. Сакура почувствовала как сильные мужские руки обхватывают её и поднимают вверх. Пленница была крайне удивлена (и правда, чего это он?). Ладони были тёплыми, как и грудь, к которой прижалась девушка. Она положила голову на плечо того, кому желала смерти, и пряди розовых волос электризовались, прилипнув к чёрным одеждам молодого человека. Куноичи хотела обхватить его шею руками, но они, увы, были скованы. Тело расслабилось, утопая в объятиях человека, олицетворяющего саму тьму, пленница слишком устала. Устала бояться, бороться, злиться и играть в игры. Когда он уже убьёт её. Спина болела от неудачного падения, чувствовалась слабость и упадок сил. Спрятанные под повязкой глаза закрывались, розововолосой мерещилось, что она падает в бесконечную пропасть, и даже не оказывает сопротивления, проявляя волю к жизни. Летит, отдавшись потоку. Девушка была в полусне. Неспешные покачивания, которые непроизвольно получались, когда кукловод делал шаги, принесли спокойствие и тепло. — «Я не хочу, чтобы это заканчивалось» — отпечаталось в сознании. Но, к сожалению, право решать принадлежало не ей. Цепь волоклась по полу, нарушая безмолвие логова, на стенах ярко горели фонари. Несмотря на странный вкус хозяина покоев, свет был тёплым и, пожалуй, единственным предметом интерьера, создающим уют. Не отпуская свою игрушку, мужчина сел на трон из чёрного гранита. Сиденье и спинка были мягкими, их украшали алые бархатные подушки. Ткань была приятной на ощупь, ниндзя явно заботился о своём комфорте. Беззащитная и еле дышащая, замученная Сакура спала у него на руках. Она совсем не двигалась, замерла в одном положении — слегка согнув ноги в коленях и крепко держась одной рукой за край мантии незнакомого шиноби. Голова была почти полностью повёрнута к его груди. Сейчас девушка ничего не чувствовала, после бессонной ночи (а может быть и не одной) хозяин наконец подарил ей покой. Он приобнял ослабленное тело, в котором ещё теплилась жизнь, прижимая пленницу к себе, а второй рукой осторожно погладил её розовые волосы. Казалось, молодой человек сошёл с ума (или медленно сходил). Приступы нежности сменялись приступами гнева и проявлением садистских наклонностей; желание наслаждаться криками боли сменялось желанием слышать стоны удовольствия милой куноичи. Он ещё не решил какой куклой она станет и для чего будет ему служить. Слишком тяжёлое прошлое для обычного человека. — «Не о чем не жалею, я горд собою» — очередной раз внушал себе кукловод, погружаясь в глубины подсознания и активируя память. Тяжелый выдох.       Когда Сакура открыла глаза, она все так же чувствовала тепло человеческого тела, оно исходило от шиноби, на коленях которого она сидела в положении «полулёжа». Тишина. Он молчал. — «Затишье перед бурей?» — первая мысль появилась в сознании ещё не пробудившейся ото сна девушки. — «Интересно, сколько я спала?» — с каждой минутой вопросов становилось больше. В геометрической прогрессии возрастал и интерес к личности её напарника (или соперника?) по игре. Куноичи боялась пошевелиться. Одно неловкое движение могло вновь превратить её времяпрепровождение в калейдоскоп пыток. Синяки с их первой встречи ещё не успели зажить, но новых появилось достаточно. Все мысли свелись к одному — не оступиться, чтобы не получить свежую порцию боли и унижения. — Проснулась? — Не менее сонным голосом произнёс знакомый шёпот. — «Интересно, он тоже спал? Или очередной раз «слегка задумался», как это бывало ранее?» — слов в голове было столько, что набралось бы на целую поэму, но смелости хватило только на тихое «Да». Прохладная ладонь коснулась шеи. Видимо, лежала на холодном камне, которого Сакура коснулась босой ногой, вздрогнув от неожиданно начавшегося диалога. По телу пробежали мурашки. С нежностью ласкового кота, ниндзя провёл большим пальцем по ключицам, спустившись к линии груди. — Белая, как мрамор. — Он облизнулся, и полушепотом добавил: — Закажу тебе надгробие такого же цвета, когда наша игра закончится. — Аккуратный защип тонкой кожи. И ещё. Снова. По всему декольте виднелись маленькие кровоподтёки. Кукловод снова начал свою игру. Девушку словно ударило током. Страх вновь разьедал её изнутри, тепло мгновенно испарилось. Отвращение, леденящее душу, лезло под кожу и словно парализововало нервные окончания, лишая розововолосую жительницу Конохи возможности реагировать на ходы противника. Он достал кунай и медленно разрезал майку пленницы, оголяя плечо. — От-пус… ти меня — дрожащим голосом выдавила Сакура. Ответа не последовало, но она тут же почувствовала тупую боль чуть-чуть ниже шеи, на уже оголенной части тела. Это был укус. Ощущения совсем не пугали, пугало осознание того, что хозяин этого места — псих. От него можно ожидать чего угодно. Мгновенная смерть и правда была наилучшим исходом. — Зачем ты делаешь это? — смелость вернулась к куноичи, сменяя оцепенение. — У меня к тебе предложение. Раздели мою боль, милая кукла. — Не шёпот, шипение слышалось у самого уха. Сердце забилось сильнее, бросило в жар. Она не знала, какой ответ был верным. Тяжёлое молчание растянулось на несколько минут, которые ниндзя из тьмы использовал для манипуляций с юным телом. Он действовал изысканно, подобно аристократу, вкушающему деликатес. Наслаждение чувствовалось в каждом удовлетворённом выдохе кукловода. Молодой человек не наносил глубоких ран — только множественные укусы, уколы, царапины от куная и небольшие засосы от поцелуев. Следы от зубов и синеватые пятна, как следствие полопавшихся сосудиков под почти прозрачной кожей, завершали композицию. — Впрочем, можешь не отвечать, у тебя нет выбора. — Она не видела ухмылку своего мучителя, но чувствовала её каждым сантиметром кожи. — Мерзавец. — коротко высказалась куноичи. — Я не Мерзавец, я просто Учиха. — надменный и самодовольный смех всколыхнул воздух в комнате. Теперь дела обстояли ещё печальнее. — «Это было худшее, что могло со мной случиться» — Зажмурилась Сакура. — Сас-ке? — неуверенно протянула розововолосая. Повязка с глаз была сорвана. Девушка ошиблась. Перед ней сидел никто иной, как Итачи Учиха — один из членов группировки Акацуки, ниндзя-отступник и просто шиноби, убивший весь свой клан. Кровь в венах застыла. Могильный холод окутал гостью убежища, принадлежавшего старшему Учиха. Видимо, теперь его собственностью была и она сама. — Удивлена? — все, что она разглядела за апатичным тоном голоса — глаза, полные боли и гнева. На секунду девушке стало жаль нового знакомого. Но два пальца, впившиеся в обе щеки и повернувшие лицо в сторону Итачи, отрезвили новоиспечённую куклу. Она дёрнула головой, пытаясь освободиться от хватки, но кукловод убрал руку только тогда, когда добился взгляда глаза в глаза. Было больно. Что-то подкатывало к горлу. — Мой братик от тебя отвязался, и ты решила приползти ко мне? — Учиха будто насмехался над ней. — Бред. — Девушка сжала зубы, глаза налились огнём ярости. — Да что ты. — Снова усмешка. — Это тебя не касается. — Воля огня, воспитанная деревней листа, пробуждалась от долгого сна. — Теперь меня касается все, связанное с тобой. Ты моя находка, моя вещь, моя любимая кукла. — Властный и самоуверенный, как и младший Учиха. (Почему она сразу не догадалась?) — Тебя настолько возненавидели все дружки, что собеседников приходится удерживать силой? — Вылепила Сакура, осознав, что сейчас, возможно, поплатится за дерзость. — Что ты сказала, дрянь? — Глаза Итачи тут же покраснели. Что-то живое, кроющееся в самой глубине души, было задето. — Что слышал. Думаешь, сможешь заставить меня жить здесь? Принудишь всю жизнь быть холстом для твоих необычных «рисунков»? Да я перестану есть и скоропостижно сдохну. — Ненависть окутала стержень, с самого детства присутствующий в характере девушки, она больше не могла терпеть. Молчать — значит принять судьбу его игрушки. До самой смерти быть предметом интерьера. Пламя горело в глазах и в самой груди, теперь девушка пойдёт до конца. — Не молчи! Давай, ударь меня снова! Подчини своей воле. — Казалось, она была готова разорвать одного из сильнейших шиноби в эту же секунду. Пыл Итачи утих, молодой человек остыл и хладнокровно, в своём духе, столкнул вопящую девицу с колен. Сакура который раз оказалась на полу, у его ног. Она поднялась, выпрямившись в полный рост, и отчаянно закричала, впадая в истерику. Воздух попрежнему был пропитан ледяной чакрой, тьма оплетала сердце девушки колючими ветвями, ей овладела ненависть. Испуганный взгляд уже давно сменился глазами, наполненными злобой и отчаянием. Розововолосая куноичи желала ему смерти, хотела разорвать мучителя на мелкие кусочки. Её пульс зашкаливал, а на правом виске пульсировала набухшая вена. Не владея собой, Сакура оттолкнулась от каменного пола, едва не подскользнувшись, но завершив манёвр — она бросилась на Итачи. За пеленой, застилавшей её глаза во время нанесения ударов, девушка не заметила безмятежность кукловода. Она била его скованными руками, сжатыми в кулаки, по лицу, наотмашь, вкладывая все имеющиеся силы в каждое движение. Ниндзя из Акацуки только насмешливо улыбался, подставляя щёки разъярённой пленнице. Тяжёлое дыхание выдавало нехватку сил, но вспышки ненависти все ещё тревожили и без того окутанное тьмой сознание. Собрав всю волю для последней атаки, она с жутким воплем нанесла яростный удар, целясь в область груди.       И попала. Сакура готовилась вздохнуть с облегчением, но отступник, сидящей перед ней, рассеялся. Руки прошли сквозь него, а фигура разделилась на сотню воронов, которые немедленно разлетелись в стороны. Столкнувшись лбом с холодной ручкой каменного трона, девушка почувствовала бессилие, переплетённое с крайней степенью ненависти. — Ублюдок… — затихающим голосом произнесла розововолосая кукла, поняв, что попала в гендзюцу.       Этого и добивался старший Учиха. Третий пункт его плана был выполнен, тьма прочно укрепилась в сердце Сакуры, очернив душу милой куноичи. Закинув потерявшую сознание девушку на плечо, он отнёс её в одну из спален, ей больше не придётся возвращаться в грязный угол с мягким матрацем и есть из железной миски. Наручники были расстёгнуты, ошейник с цепью отправился на крючок в комнату для инструментов и прочего хлама. Мужская рука с ногтями, накрашенными чёрным лаком, мягко легла на лоб спящей пленницы, на лице кукловода появилась все та же ухмылка: — Теперь все будет по-другому, моя дорогая незваная гостья.