Of Dragons, Roses and a Second-Hand Match

Раздобыть доспехи оказалось самым трудным. Лианна была довольно высокой для шестнадцатилетней девочки, однако большинство рыцарей были сильнее ее, и более широкоплечими, в то время как она была стройной, пусть даже ее мышцы и были крепкими. Для начала она тайком пробралась в оружейную, безрезультатно порывшись в сложенных нагрудниках и шлемах. Все было слишком большим или тяжелым для нее. Тогда она решила прибегнуть к другим, более изощренным мерам. Завернувшись в свой плащ и подняв капюшон, она стала тайком пробираться в шатры в поисках частей доспехов, которые она могла бы совместить, чтобы полностью экипироваться. Несколько раз ее едва не заметили, и ускользнуть она смогла лишь потому что внимательно прислушивалась к шагам и голосам снаружи. Она раз за разом приносила найденное в свой шатер, и когда, наконец, она собрала все необходимое, она села на пол рядом со своей добычей. Все снаряжение было абсолютно разрозненное. Некоторые части доспехов были почти новые, ярко сияющие и без следов носки, они были изготовлены для младших сыновей лордов и рыцарей, но другие части были старые, местами проржавевшие и погнутые. Она одевала на себя гамбезон Бенджена, когда в ее шатер вошел Хоуленд Рид. Лианна замерла, она прислушивалась к тому, что происходит снаружи, однако болотный житель застал ее врасплох. — Вы напугали меня! — укоризненно сказала она, растерянно круча в руках один из украденных ей поножей. — Миледи, я не нарочно. Я просто заметил, как вы шли сюда со своим… добытым…и захотел увидеть его целиком, — он посмотрел опасливо на доспехи рядом с ней. — Вы уверены, что это будет мудрым решением? — О, разумеется, это глупо, — заявила Лианна. — Но это так невероятно забавно! Вы только представьте себе лица этих рыцарей, когда я скажу им свою речь! — она громко рассмеялась. — Научите своих сквайров хорошим манерам, вот что я скажу! Ха! Хоуленд Рид прошел вперед к шлему, который она стащила у юного сквайра одного из незначительных домов, и поднял его. Он был сделан из низкокачественной стали, тусклый и покрытый сколами. — Вы так уверенно говорите, миледи. — Конечно! Я тайком посмотрела сегодня утром первые бои и видела, что уровень бойцов довольно низок. И, кроме того, турнирные бои на три четверти зависят от навыка верховой езды и на одну четверть от меткости. Отец позволял мне практиковаться на кольцах последние два года, поэтому меткости мне не занимать, а управлять лошадью я могу получше моего братца Брандона, хотя он никогда с этим не согласится. — Но вас могут ранить… — Нет, — заявила Лианна. — Я уверена, что моя рука будет тверда, и что я полностью буду контролировать свою лошадь. И, кроме того, все это будет защищать меня. Она взмахнула широко взмахнула рукой, указывая на доспехи, разбросанные на земле вокруг нее. Лорд Рид явно засомневался в этом, когда увидел, как она попыталась собрать разномастные доспехи в единое целое. Но, когда она запуталась с несколькими застежками, он стал помогать ей. Вскоре она была полностью одета, и стояла перед ним, двигаясь в разные стороны. Это было странное ощущение, словно она была заперта в стальной клетке, и она не знала, почему ее старший брат так спокойно относился к этому, в то же время, понимая, почему Нед предпочитал бои на мечах рыцарским поединкам. — Прекрасно выглядите, миледи. Лианна усмехнулась, хотя и знала, что ее выражение лица невозможно увидеть из-за опущенного забрала шлема. — Вот так? — ее голос звучал ниже, чем обычно, благодаря шлему, и она улыбнулась про себя, и снова уже выкрикнула свои слова, в этот раз понизив голос так, как только смогла. — Вот так! — Очень впечатляюще, никто не узнает вас в этом обличье, — сказал Рид. — Даже ваши собственные братья. — Да, это проблематично. Мне придется обмануть моих братьев. Если Брандон обо всем узнает, то мне не поздоровится. Она повернулась и сделала несколько шагов назад, затем пару шагов вперед, поворачиваясь в каждом направлении. Доспехи делали каждое ее движение оглушительно громким, невозможно было что-то сделать тихо в подобном виде. — Вы сможете держать копье и сидеть на лошади во всем этом? — спросил болотный житель. — Надеюсь, — сказала Лианна. — В них довольно тяжело двигаться. — Но кое-чего все равно не хватает… — Не хватает? — удивилась она, а затем, внимательно осмотрев свое закованное в сталь тело, продолжила с сомнением. — Я не думаю, что я могу надеть еще что-то. Хоуленд Рид отошел, выйдя из поля обзора Лианны, но через некоторое время появился снова. — Как насчет вот этого? В его руках был деревянный щит, окрашенный в зеленый цвет, в его центральной передней части было изображено белое чардрево с красным лицом. — Это для вас, миледи. Знак моей признательности. Ошеломленная Лианна сняла свой шлем и взяла щит у Рида. Он был умело изготовлен, вырезан по размеру и весу, подходящих для ее руки. — Это чардрево, — сказала она, проводя пальцем по рисунку. — Смеющееся чардрево. Рид кивнул. — Я видел похожее на Острове Ликов во время зимы. Там множество чардрев с вырезанными на них лицами, но это дерево имело свое значение для меня. Каждый раз, когда я молился под ним, мои молитвы были услышаны. Лианна была заинтригована. Она никогда не придавала большого значения старым богам. Они всегда казались ей очень непостоянными, и хотя ее отец настаивал, что она должна относиться к ним с почтением, она часто задавалась вопросом, какой в этом смысл, если они не слушают людей. Не то, чтобы она считала Семерых лучше, просто ей всегда казалось, что человек сам определяет свою судьбу. Но, похоже, что для Хоуленда Рида, старые боги были столь же важны, как они были важны для Неда. — Вы посещали сердце-древо в Харренхолле? — спросила она. — Да, и я молился у его подножия богам, чтобы они даровали вам силу и меткость. И мы сможем увидеть утром, так ли великодушно сердце-древо Харренхолла к просящим, как было это древо, — он постучал пальцами по щиту и тепло улыбнулся Лианне. Она приподняла бровь, глядя на него. — Вы хотите сказать, что мне нужна помощь богов, если я намерена победить? — весело поинтересовалась она. Однако Хоуленд Рид не улыбнулся ей в ответ. Вместо этого он задумчиво посмотрел на нее своими зелеными глазами. — Я думаю, что ваша смелость очевидна для всех, — сказал он. — И возможно одного этого и будет достаточно, но я верю, что если сама судьба подает руку помощи, то принять ее не будет зазорным. Надеюсь, боги будут милостивы, и эти сквайры получат по заслугам, так или иначе. Лианна рассмеялась. — Если принять руку помощи означает надеть этот герб на завтрашнем турнире, то тогда я сделаю это с радостью, — она взмахнула щитом и встала в боевую стойку. — Я буду доблестно защищать вашу честь, милорд. — Спасибо вам, милостивый рыцарь, — сказал болотный житель. Следующее утро снова было ярким и солнечным. Такая прекрасная погода была лучшей за последнее время, и весь замок был наполнен разговорами о весне. Ласточки сновали в небе, ныряя и вновь поднимаясь в поисках насекомых, а в воздухе кружился пух одуванчиков, подгоняемый легким утренним ветром. Лианна встала рано и позавтракала еще до того, как проснулись остальные люди Старков. Она сильно нервничала и плохо спала ночью, не в силах отделаться от мыслей, кружащихся в голове, заставляющих ее сердце биться так часто, что она чувствовала пульсацию крови в ушах. Она немного отвлеклась накануне вечером, когда она и ее братья ужинали с Робертом Баратеоном. Это была именно та встреча, о которой Лианна думала с того самого момента, как ее лорд-отец сообщил ей новости об ее помолвке, но она обнаружила, что ее мысли были в этот раз заняты совершенно другим. Во время ужина, лорд Штормового Предела вел себя именно так галантно, как и это предсказывал Нед, опустившись на колено и взяв ее руку для приветственного поцелуя, когда она пришла. Лианна ожидала, что ее жених будет отвратителен, но, к ее изумлению, это оказалось не так. Ростом в шесть с половиной футов, он был широкоплеч и силен, как никто из ранее виденных ей мужчин. Его улыбающееся лицо было приятным, хотя в тяжелой линии челюсти чувствовалась упрямость. По его уверенному и властному поведению, Лианна предположила, что он привык, что все происходит так, как хочет он, и к тому времени, как ужин подошел к концу, она могла понять, почему так много женщин не смогли отказать ему. Итак, ей пришлось изображать из себя покорную девицу, когда он усадил ее рядом с собой во главе своего стола, следя за тем, чтобы ее кубок был всегда полон вином и предлагая самые лакомые блюда. Его восхищение ее красотой было искренним, но она не чувствовала ничего, когда смотрела в его голубые глаза. После того, как они поужинали, Брандон извинился, и, ничего не сказав о том, куда он уходит, оставив Неда, Лианну и Бенджена продолжать их беседу. Неду явно нравилась компания Роберта, и то, что тот затмевал его своей энергией и яркостью, как если бы Нед нашел укрытие в тени этого человека. Она подумала, что, наверное, именно такой и должна быть настоящая дружба, когда два человека дополняют друг друга. И пока они все смеялись и разговаривали, Лианна сидела молча, обдумывая то, что может с ней случиться на следующее утро. Мысленно она представляла себе турнирное поле, углы, расстояние, зоны удара, и затем, то, что ей придется сделать, если все пойдет не по плану. Она надеялась, что до этого не дойдет, но, тем не менее, считала нужным продумать и пути отхода. Она думала о том, чтобы сбежать, спрятаться или умолять ее братьев помочь ей, но в конце остановилась на мысли о том, что ей нужно будет просто исчезнуть, навсегда остаться тайной. Она сможет тайком вернуть доспехи их полноправным владельцам так, что они не заметят их исчезновения, и спрятать щит где-нибудь на просторах богорощи. Когда Нед непроизвольно зевнул несколько раз, она спросила, могут ли они уже уйти, на что тот извинился перед ней за то, что совершенно потерял счет времени. Когда они уходили, то Роберт поцеловал ее в щеку, обдав сильным запахом вина изо рта. — Милорд, я была рада познакомиться с вами, — сказала она на прощание, затем повернулась и ушла, крепко сжимая руку брата. Однако воспоминания о прошедшей ночи продолжали ее беспокоить. Ей нужно было успокоиться и начать трезво мыслить. Верховая езда всегда помогала ей в этом, так что она отправилась на конюшню, где приказала одному из конюших оседлать Бурана для нее. Ожидая, она стала рассматривать лошадей, определяя, какие из них принадлежат рыцарям, какие — Уэнтам, а какие — придворным, и кому именно из них. Ее взгляд привлек огромный гнедой скакун. Он был хорошо сложен, с крепкой спиной и ясными глазами. Она приблизилась, потрепав его по белой гриве, и конь тихо зафыркал ей в ответ. Ее позвал конюший, который сообщил, что Буран оседлан, и тогда она решила спросить у него, кому принадлежит этот конь. — Эту лошадь купил лорд Уэнт своему младшему сыну для турнирных боев после его возвращения из Риверрана, — ответил парень. — Но он не подошел для лорда Ройдена. Это жеребец, он не кастрирован и излишне норовист. Мне кажется, что лорд Уэнт намерен его перепродать. Лианна кивнула. Конь выглядел довольно породистым, а что-то в его взгляде подсказало Лианне, что он не испугается при виде приближающегося копья. — Он хорошо обучен? — спросила она. — О да, м’леди, его тренировал сам мастер над лошадьми Харренхолла. — Спасибо, — сказала она и отпустила конюшего. Она взяла поводья Бурана, села верхом, и, взглянув через плечо в последний раз на гнедого скакуна, выехала из конюшни. Она скакала около часа, пока не добралась до величественного сердце-древа в богороще Харренхолла. Его ствол был настолько широк, что если бы она попыталась обхватить его руками, то не смогла бы сделать это даже наполовину. Его белые ветви, словно многочисленные пальцы, устремлялись в небеса, а кроваво-красные листья дрожали на ветру. Но вовсе не его ширина, ветви или листья приковали ее внимание к себе, а ужасное лицо, вырезанное на стволе. Лианна видела множество чардрев в своей жизни, но это была самое пугающее. Она прищурилась, глядя на красные глаза и насмешливый рот. Ей казалось, словно это лицо смотрит на нее в ответ, живое и полное ненависти. Она задумалась, кто мог вырезать это ужасное изображение. Впрочем, кто бы ни сделал это, у него явно в сердце была лишь ненависть к этому миру. Лианна скользнула вниз со своей лошади и опустилась на колени перед деревом. Когда она делала это прежде, будучи в Винтерфелле, то у нее было ощущение, что она поступает так, потому что это была ее обязанность, потому что так ей сказал ее отец, а не потому что она сама хотела этого. Но сейчас она внезапно поняла, что когда она преклонила колени перед сердце-древом Харренхолла, то она это сделала, потому что она чувствовала благоговение перед ним. Она закрыла глаза и стала молиться. Она молилась за их отца, Брандона, Неда и Бенджена. Она молилась за свое будущее и за свое прошлое, за духов своей матери и своих предков. Она молилась за Винтерфелл и за Север. И затем она помолилась за себя. Она молила богов, чтобы ее рука была тверда и метка, что ее лошадь будет быстра, а смелость не оставит ее. Но более всего она молилась о том, чтобы выжить и увидеть завтрашний день. Когда она снова открыла глаза, то дерево продолжало словно наблюдать за ней своими красными глазами. Она подумала о том, что ей сказал Хоуленд Рид про чардрева на Острове Ликов и о том, которое он нарисовал на ее щите. Она надеялась, что ее молитва будет так же услышана, как была услышана его. Поднялся ветер, и листья зашуршали, когда она села верхом на своего коня и, в последний раз взглянув через плечо на сердце-древо Харренхолла, отправилась назад в замок.