Тепло наших рук

      Варя была сама не своя. Фил следил за ней уже третий день, и не столько видел, сколько ощущал, как в ней что-то неуловимо изменилось. Она вела себя, как обычно. Исправно готовилась к урокам, одевалась с иголочки, ходила, словно коронованная особа. Вот только… Была другой. Знакомой, но чужой. Варварой Орловой, но не простой Варькой.       А когда в столовой Фил столкнулся с такими знакомыми удивительными аметистовыми глазами, то понял, в чём дело! Сияние в милом, насмешливо-пафосном взгляде, погасло. Варя сама словно бы потускнела и выцвела, как яркие футболки после первого занятия в спортзале.       Фил осознал теперь гораздо явственнее: что-то случилось. Притом случилось что-то из ряда вон выходящее, раз сумело выбить несгибаемую королевну из равновесия. Мозг вдруг заработал на полную, как новенький и ещё ничем не засоренный процессор мощного компа. В сознании стремительно происходил такой анализ, выстраивались такие алгоритмы, за которые ему по математике, наверняка, выставили бы «отлично», если бы, конечно, это учитывалось.       Фил сопоставлял всё, что ему известно о Варе, перечёркивал и пытался предположить её реакцию.       Отчитали на совете старшеклассников? Бессильная злоба, попытка исправиться, доказать, что лучшая. Не больше.       Поражение в олимпиаде? Мгновенная, однодневная, ну максимум, двухдневная печаль. И то, это если олимпиада регионального уровня. Но Варя никуда не отлучалась и учёбу не пропускала.       А на втором уроке, в раздевалке на физкультуре, как раз перед обществознанием, Фил поймал взгляд Арта. Он рассеянно вертел в руках напульсник и окидывал переодевающихся одноклассников тусклым и словно безжизненным взглядом. «Ещё и в Дотку мне вчера продул, — Фил впрыгнул в бежевые бриджи, за которые на него так отчаянно всегда ругались все физкультурники, — вот, что бабы с пацанами делают».       Что-то щёлкнуло. Мысль, вёрткая, стремительная, пронеслась перед ним и насмешливо щёлкнула по носу. Раздался звонок, разрушительным визгом разрывая вдребезги пространство и покой. Но Фил остался стоять. Завис, как его старый дачный ноут две тысячи седьмого года с «Героями меча и магии».       Короткие слова каруселью кружили в голове, никак не желая выстраиваться в состав.       Любовь. Кощей. Признанье. Варя. Отказ.       Признанье. Любовь. Отказ. Варя. Кощей.       Кощей. Признанье. Варя. Отказ. Любовь.       Варя. Признанье. Любовь. Кощей. Отказ.       Как раз в этот момент Вик отвесил Филу лёгкий подзатыльник, чтобы вывести из ступора. И поправил новые очки. У Фила всё сложилось: «Варя призналась в чувствах Кощею, а он, скотина, отшил её. Или не скотина? Ведь Варя теперь свободна. Но она ж не счастлива. Значит, ей хреново. Одиноко? Можно подкатить или ещё нет? А вдруг по морде треснет?»       Всю физкультуру Фил был обеспокоен исключительно этими вопросами, так что не заметил, как во время игры в волейбол мяч прилетел ровно ему в челюсть. Фил рухнул. Обнажённые предплечья больно царапнули крошки грязи на гладком полу спортзала. Фил открыл глаза. Над ним склонился Арт, встревоженно хмурясь и сканируя Фила взглядом. А потом протянул ладонь.       — Чего делать, Арт? — озвучил болезненный вопрос Фил, поднимаясь с пола с помощью друга и касаясь челюсти.       Удар оказался смачным. Зубы ныли, но хотя бы были целы. Фил обхватил рукой челюсть и плавно пошевелил ею: цела, не выбита. «И на том спасибо», — вздохнул Фил и тут же съёжился под камнепадом криков физкультурника, мол, надо за мячом следить, а не ворон ловить. И вообще Филу бы неплохо ходить в спортзал не только чтобы девочек поклеить. И ещё повезло, что мяч (Фил подозревал, что отправлен он был сильной рукой вдруг осмелевшего Муромова и цели достиг) прилетел по челюсти, а не по голове. А то ещё физрук за сотрясение мозга мажорика не отвечал.       Фил стоял, засунув руки в карманы, и исподлобья оглядывал класс. Арт стоял неподвижно, скрестив руки на груди, и поочерёдно смотрел яростным взглядом то на физрука, то на Фила. Маша, закатив глаза, сидела на скамье освобождённых и баловалась со свистком. Варя сидела рядом с ней, спрятав ладони подмышки и чуть покачиваясь из стороны в сторону. Взгляд её был устремлён мимо этой ссоры.       Мир Фила сузился до Вари. Лента ВКонтакте не раз услужливо подбрасывала ему цитаты о любви и сочувствии. Некоторые, вроде, даже были выдраны из каких-то умных книг по психологии (или психиатрии — особой разницы Фил не видел). Благодаря этому, Фил точно помнил, что нужно настроиться на одну волну с человеком, повторить все его движения. Отзеркалить.       Поэтому Фил засунул руки подмышки и нахально повернулся спиной к физруку, впиваясь взглядом в окна спортзала.       А за окнами было небо. Лазурно-голубое, яркое-яркое, какое редко увидишь в Питере. Фил протяжно и тоскливо вздохнул. «Эх, сейчас бы погулять… Или поснимать прохождение игры на балконе. Фон обалденный будет… — физрук распалился ещё больше от вопиющей наглости. Фил фыркнул: — А не вот это всё!»       От неминуемой расправы Фила спас прозвучавший звонок. Табуном десятиклассники рванулись прочь из спортзала. Варя вышла последней — заметил Фил, прежде чем скрыться в мужской раздевалке.       — Ну ты даёшь… — выдохнул Арт, с размаху опуская ладонь на плечо друга. — Я думал, он тебя там заживо сожрёт.       — Подавится, — фыркнул Фил, пригладив волосы и аккуратно застёгивая бледно-голубую рубашку. — Вот скажи мне, Арт. Что делать?       — Смотря о чём ты… — Арт накинул бордовый жакет поверх рубашки с коротким рукавом и кивнул. — Валим? А то Кощей из нас Иванушек-дурачков разом сделает.       — О! — Фил накинул пиджак на одно плечо и подхватил рюкзак. — Вот об этом я и говорю.       Арт напрягся. Фил заметил, как заиграли его желваки. Но вместо того, чтобы поговорить начистоту, он решил закосить под того самого «Иванушку-дурачка»:       — Ты о дурачках?       — О Кощее, — выдохнул Фил.       Дверь раздевалки за их спинами с грохотом захлопнулась, парни влились в поток учеников, где говорить откровенно было уже не очень-то и страшно.       И Фил всё выдал. Как на духу — выдал. И про Варю, и про Кощея, и про мозг-процессор. И завершил всё уже надевшим вопросом:       — Что делать?       Арт замер. До кабинета Кощея оставалась пара метров, но Арт отошёл в другую сторону и взгромоздился на подоконник. Взгляд его, едва-едва разгоревшийся, вновь померк. Фил мысленно отвесил себе воспитательный подзатыльник. И ещё один. Чтоб наверняка.       На двух крайне небезразличных ему людей навалилась одна и та же напасть. Фил называл её пафосно и общепринято: разбитое сердце. И он, счастливо свободных от всяких чувств, должен был стать героем, который зажигает сердца, пробуждает в них счастье. Эта мысль воодушевляющим жаром разлилась по жилам. Но тут же остыла: «Так, а что делать-то?»       — Я не знаю, Фил… — честно пожал плечами друг. — Наверное, время. Или другая. Другой. Не знаю. Знаю, что это противно. И всё.       — Арт… — Фил потёр шею, глядя на друга самым умоляющим взглядом, на который только был способен. — Можно… Можно я сяду с Варей?       — Попытаешься вылечить сердце сердцем? — деланно небрежно усмехнулся Арт, но его голос резанул горечью.       — Спасибо, — Фил протянул руку Арту.       Арт усмехнулся и крепко его обнял, шепнув на ухо: «Я в тебя верю. Варе очень нужна помощь».       Фил понял, что Арт не шутил. На уроке обществознания Варя Орлова и вовсе куда-то испарилась. Даже не стала возмущаться по поводу того, что с ней сел Фил, а не Арт. Лишь попросила место у стенки. Подальше от Кощеева.       Зато Кирилл Владимирович вёл себя, как ни в чём не бывало. Зачитывал лекцию, отшучивался, рассказывал интересные истории, больше похожие на легенды и байки. А потом решил спросить домашнее задание.       Прокручивая ручку между пальцев, другой рукой Кирилл Владимирович шоркал колёсиком мышки, очевидно, выбирая сегодняшнюю жертву. Маша исправно тянула руку. Варя сидела ни жива ни мертва.       — Что, даже не хочешь отвечать? — Фил мысленно подкоротил себе язык без костей, но ехидный вопрос уже прозвучал.       Сзади под лопатку больно ткнулся остро наточенный кончик карандаша, и в голове смешались мысли: «Это же новая рубашка!» и «Так тебе и надо, идиот!»       Варя обернулась совершенно спокойно и одарила Фила до ужаса безразличным взглядом. Глаза больше не сверкали аметистами. А потом сказала тихо ненакрашенными потрескавшимися губами:       — Представляешь? Совсем.       — Варя Орлова, — Кирилл Владимирович улыбнулся, как ни в чём не бывало.       Варя дёрнулась, словно бы насквозь прошитая ударом электрошокера. А потом поднялась. Медленно, тяжело дыша (Фил не мог оторвать взгляда от её груди, то поднимающейся, то опускающейся). Она шла к доске, как Мария-Антуанетта на эшафот. Неохотно, неторопливо, но очень величественно.       Вышла. Встала. И замерла. Как экспонат в музее восковых фигур.       В груди Фила всколыхнулась ярость. Раньше он думал, что с Кощеевым у них всё ровно, оказалось — НЕТ. Фил вновь возненавидел его каждой клеточкой тела самой лютой яростью, на которую был способен. Рукам хотелось обхватить джойстик и яростно понажимать на все кнопки, кинуться в бой с десятком боссов.       Казалось, что сейчас он уделает всех.       Варя вернулась. Получила свою законную пять и вернулась. Не села — бухнулась на стул, обхватив себя за плечи. Её трясло мелкой дрожью. На щеках выступил нездоровый румянец.       Фил прилёг на парту и прошептал, осторожно и неуверенно касаясь Вариной кожи мизинцем:       — Варя… Варь. Ты как?       Она нервно передёрнула плечами и закусила губу. Фил схватил пиджак, перекинутый через спинку стула, и незамедлительно накрыл её плечи. Варя подняла на него взгляд. Впервые за день — живой.       Но Фил не был этому рад. Её глаза сверкали слезами и отчаянием. Она вцепилась в лацканы серебристого пиджака, как в спасательный круг. А потом губы её беззвучно очертили в воздухе:       — Он издевается. Ненавижу.       И Филу бы облегчённо выдохнуть, но не получалось. Лучше бы Варя витала в облаках, оставаясь его сильной Варькой, чем вдруг стала такой поломанной куклой. Фил потеребил умные часы на запястье, обводя взглядом класс, а потом озвучил шальную и, наверняка, бесперспективную идею:       — А погнали свалим с уроков? Там один из редких солнечных дней.       Варя кивнула.       Фил подумал, что этот день его просто-напросто убил.       Они с Варей свалили. Фил стырил ключи от раздевалок у Баквита, по-рыцарски выкрал свою и Варину куртки и провёл Варю через чёрный ход.       Варя шла, засунув руки в карманы и полной грудью вдыхая влажный сладковатый воздух солнечных дней и, наверное, свободы. Фил молча шёл рядом, изредка косясь на бескрайнее голубое небо и гадая, когда Варя что-нибудь скажет.       Варя молчала. И когда Фил уже решил, что вся эта прогулка была действительно бесперспективным занятием, Варя вдруг заговорила:       — Спасибо. Ты… Я не думала, что такой.       — Серьёзно? А какой?       — Обычно или сейчас?       — И то, и другое.       — Обычно придурочный, — Варя усмехнулась и, тряхнув волосами, посмотрела на Фила. — А сейчас… З-заб-ботливый, что ли.       — Просто… — Фил шумно выдохнул-выдохнул. Потом ещё раз. Выражать свои мысли оказалось крайне сложно, особенно с «тройкой» по русскому у Вась-Вась. Но Фил упрямо старался, подбирал слова: — Просто… Ты очень… Странная в последнее время. Ну не в смысле совсем того, а просто это… — Фил щёлкнул пальцами, призывая на помощь Вселенную. Она услужливо помогла. — Сама не своя. И я п-подумал. Подумал… Тебе помощь нужна?.       Последнее получилось не то вопросом, не то утверждением, но Варя вдруг вновь воспряла и даже улыбнулась.       — Нужна. Очень нужна, Фил. И… Просто это немного неожиданно. От тебя.       — Арту самому помощь нужна. Вы ж вдвоём утонете, а я тут.       — Ты только поэтому со мной? — потихоньку выпускала из-под кожи защитные шипы Варя. — Потому что Арт не может?       — Нет.       — А почему ты тогда не с ним?       — Арт мужик, он справится.       — А я баба, значит, слабая, да? — в голосе Варе прозвучала угроза истерии, и Фил сжал руки в кулаки.       — Я этого не говорил. Варя, я просто хочу… Помочь, — ладонь сама обхватила Варину руку. Варя вдруг стихла, закрыла свободной ладонью глаза и помотала головой:       — Глупо как. Я действительно сама не своя. Прости.       Фил промолчал, лишь осторожно, по миллиметру, притянул Варю к себе. Её голова опустилась на его плечо. Её волосы пахли вишней и чем-то ещё, поразительно дурманящим разум.       — Варька, ты классная. Да, со своими странностями, но у кого их нет, правда?       — Это сейчас был комплимент или как?       Варя подняла голову. Она была так близко к Филу, что ему стало жарко и трудно дышать. Он выстоял.       — Комплимент.       — Тогда спасибо, — Варя усмехнулась, перекинув длинную косу на грудь. — Мне давно… Никто такого не говорил.       — А зря, — Фил продолжал сжимать Варину руку и судорожно дышать. — Ты… Ты оч классная. Реали. И… Ты не думала начать с чистого листа, а? Дышать полной грудью. Отпускать сложно и больно, да, но оно того стоит. У тебя впереди столько всего — целая жизнь с приключениями, достижениями и победами. Подумаешь, один не оценил тебя. Найдутся другие. Надо только посмотреть.       — Ого… — Варя присвистнула, а потом запрокинула голову, подставляя бледное лицо желанным мягким лучам солнца. — Только на словах это звучит красиво. А по факту.       — Хочешь, я тебе помогу? — Фил сгрёб Варю в объятия, утыкаясь носом в её густые шелковистые волосы.       — Спасибо, не стоит, — Варя мягко отстранилась и коснулась щеки Фила. Он поморщился: с Вариными чувствами он совсем забыл про физру. — Я сама справлюсь. Мы пришли.       А потом её губы, сухие, горячие, коснулись больного места мягко, невесомо. И всё как будто бы прошло. Фил провожал Варю чуть затуманенным взглядом, любовно глядя на её воистину королевскую осанку. В груди поднималось чувство гордости и мешалось с чем-то ещё, волнующим всего Фила.       Он не знал, не догадывался — чувствовал. Теперь всё будет иначе.       Варя его поймёт.