***
После того, как слуга распахнул перед ним ворота замка, Томас Кромвель вошёл в холл и не увидел ни души. Но вскоре он чутко услышал разговоры сверху. По высоким нотам он догадался, что кто-то увлечённо спорил, и с волнением лорд-канцлер поднимался по лестнице вверх. Остановившись у раскрытой двери чьих-то покоев, он невольно заглянул внутрь и увидел Анну, сидящую спиной к нему, а рядом с ней сидела Мэри. — Глупая, бедная, маленькая сестричка! — сетовала Мария, смотря на уже округлый живот Анны. — Вот и ты встала на моё место. — Не смей нас сравнивать! — вспыхнула Анна. — Ты- леди Стаффорд, я же- королева Англии. Твои дети никогда не поднимутся выше звания придворных, а моя дочь станет величайшей правительницей, вот увидишь! — Теперь ты понимаешь меня, — продолжала она. — Генрих поигрался со мною и выбросил, оставив на мне своё клеймо. Так же поступил и твой дорогой Кромвель. Он использовал тебя, дурочка! Он узурпирует власть, вот увидишь! Пока ты носишь его ребенка, он отберет у тебя королевство и настроит против тебя дочь. Ты наивно полагаешь, что он любит тебя, а не Англию? — губы его милой Анны задрожали, и она отвернулась от сестры. Внутри него все трепетало от гнева. Это было очевидно, что ситуация играла именно ему на руку, а вообразить себе это проще простого: люди до сих пор не доверяли ему. Томас Кромвель дождался, пока Мария покинет покои с противоположной стороны и, лишь увидев блеск синей юбки, быстро зашел к Анне. Та же сидела, опустив голову и содрогаясь в рыданиях. Секретарь, чье сердце наполнилось жалостью и любовью к этой несчастной женщине, осторожно сел рядом и тихо позвал: — Анна, прошу тебя, не злись. Услышав знакомый голос, королева подняла искаженное от боли лицо к секретарю и выкрикнула: — Как ты смеешь? Как ты смеешь клясться мне в любви и строить заговоры? Как… Дальше Анна не смогла говорить, а лишь рыдала и билась в истерике. Кромвель же, рукой крепко взяв её за талию, другой ладонью гладил по черным волосам королевы и успокаивал. — Как ты могла в такое поверить? — шептал он. — Анна, я люблю тебя. Слышишь? Люблю… И никогда не займу твоё место. Это твой трон. И твоей дочери. Я лишь сохраняю его. Прошу, верь мне. Я никогда не желал зла тебе. Я люблю тебя, — вновь и вновь говорил Кромвель, чувствуя, как по его щекам льются слёзы. В горле у него пересохло, и он замолчал, невольно вздрагивая от мысли, что, не навести он Анну сегодня, она могла быть потеряна для него навсегда.***
— Как чувствует себя Елизавета? — спросила Анна, прогуливаясь с Томасом Кромвелем в садах Хивера, отпустив на время всех своих фрейлин. Тот почтительно опустил глаза и невольно заметил, что ладони королевы все время лежали на её животе. — Елизавета очень смышлёная и быстро растёт, — ответил Кромвель, не спрашивая, почему Анна не знает этого сама, ведь он писал ей об этом в письмах. — Жаль, что вы не можете видеть её сейчас! Она вырастет писаной красавицей, вот увидите. Анна подавила гордую улыбку и задумчиво посмотрела на лорда-канцлера. — А что с Марией? Эта испанка всё же покорилась? — Принцесса возвратилась ко двору на взаимовыгодных с императором условиях, — осторожно ответил Кромвель. — Думаю, Испания больше не несет нам угрозы. Завернув в укромный уголок, королева понизила голос до шёпота, смотря на лорда-канцлера своими большими чёрными глазами: — Монсеньор, Мари говорила, что вы не имели времени написать мне хоть одно письмо…хоть пару словечек…- Анна задрожала и всхлипнула. — Скажите мне, это правда? Вы действительно не думали обо мне? Ни разу? — Это неправда! — с горечью воскликнул он. — Ваша Милость, я писал вам письма, я отправлял их с гонцом, он уверял меня, что вы получили их, я сам был уверен в этом, но… Внезапно Кромвель осёкся, потому что услышал легкий шорох недалеко от себя. Повернувшись, он увидел Мэри в простом бежевом платье. Увидев их, она застыла, пойманная на подслушивании. — Подойди сюда, — со стальными нотками в голосе произнесла Анна, вытирая слёзы рукавом. Когда Мэри осторожно подошла, сделав реверанс, она в гневе посмотрела на неё. — Это правда, что ты получала письма от милорда Кромвеля, адресованные мне? Мэри качнула головой, прищурившись. — Ни одно. Через мгновение Анна с силой залепила пощечину сестре. У Мэри подкосились колени, и она рухнула на траву, держась за щёку. Сердце секретаря болезненно сжалось от ненавистному ему виду насилия. — Ты лжешь, — несмотря на спокойный тон королевы, её глаза горели ненавистью. — Где те письма? Томасу Кромвелю же стало не по себе, смотря на что способна Анна в гневе. — Я не видела их, — вновь повторила Мэри, но затем закашлялась. Подняв свои чистые голубые глаза, она пробормотала что-то невразумительное. — Я сожгла их. — Ступай прочь, — резко ответила Анна и быстро зашагала дальше. Кромвель поспешил за ней, находясь в смешанных чувствах. Королева шла торопливо, постоянно сменяя дорожки, но наконец выдохлась и остановилась, тяжело дыша. — Вам дурно? — обеспокоенно спросил лорд-канцлер. — Я в гневе, — коротко хохотнула Анна. — Вы можете себе представить: Мэри крала мои письма! За ней закрепилось много грехов и мерзких прозвищ, но, уверена, ещё никто не называл её Воровкой Мари! Ничего забавного Кромвель в этом не находил, однако ради приличия улыбнулся, взволнованно смотря на покрасневшее от злости лицо Анны. — Она всегда была слишком завистлива, и Господь карает её за это, — с чувством произнесла она. — При французском дворе ей казалось, что платья сидят элегантнее на мне. При дворе Генриха она с позором потеряла уважение и винила в этом меня. Где теперь Мэри, а где- я? Томасу Кромвелю отчетливо казалось, что он слышит не голос взрослой женщины, а голос молоденькой фрейлины, которая соперничает с сестрой и всячески задирает её. Кажется, вся родственная любовь Анны ушла на матушку и брата.