Лепестки опавшей сакуры

      — Я сам тебя покормлю.       Чуя ошарашено уставился на господина, что совершенно невозмутимо тянул его на кухню тёмными коридорами. Все попытки сопротивления не увенчались успехом. Шатен был неумолим. Кажется, он сильно недоволен. Интересно, почему?       — Хватит сопротивляться, Чуя, — он вдруг остановился и резко обернулся к слуге, всё ещё держа его за запястье. — Я не хочу, чтобы ты падал в обмороки из-за голодания. Ясно? Ты и так слабый, хочешь превратиться в полностью обессиленного? Извини, но мне такие слуги не нужны. Поэтому ты сейчас же пойдёшь со мной на кухню. Откажешься есть — я в тебя эту еду запихаю.       Рыжеволосый обречённо смотрел на молодого мужчину и не понимал, зачем ему это вообще нужно. В конце концов, он же просто слуга. Зачем так утруждаться, пытаться выходить, откормить? Он действует в своих интересах, тут и думать не надо. Кажется, он сам говорил, что тело Чуи не пригодно для каких-то его личных целей. Видимо, это и есть причина, по которой он так заботится о нём. Если это можно назвать заботой.       Воспользовавшись замешательством парня, господин Дазай подался вперёд, бессовестно накрывая его губы своими. Чуя даже сопротивляться не смог. Просто беспомощно стоял, чувствуя, как граф мягко проводит языком по его нижней губе и трогает им зубы.       — Хоть бы рот открыл, — усмехнулся тот, словно издеваясь над Накахарой. — Но так и быть, я от тебя отстану. Не буду больше целовать. Так что расслабься и иди за мной.       Больше он ничего не сказал. Только упрямо шагал вперёд, а после свернул в какую-то невзрачную дверь, что вывела их прямо на кухню. И та оказалась огромных размеров. На кухне в своём особняке Чуя никогда не был, а потому даже не представлял себе, каким огромным может быть это королевство запахов и вкусов. Здесь всё ещё не выветрился запах ужина, и есть захотелось с удвоенной силой.       Господин куда-то пропал, а после появился перед ним с чем-то крайне аппетитно пахнущим, но всё ещё продолжал молчать. Без особых проблем он усадил слугу за стол и присел на самый его краешек, беря в руки две палочки. Чуя ими никогда не ел, так как в рудниковой деревне все ели только ложками из какого-то не особо приятного на вкус металла. А вот хозяин очень даже ловко обращался с данным столовым предметом, без проблем подхватывая ими небольшой кусочек мяса с тарелки. С него медленно капал сок, и рыжеволосый едва слюной не подавился. Он действительно очень хотел есть.       — Открывай рот, — безапелляционно приказал Дазай, беря его подбородок свободной рукой, и слегка надавил на челюсть вниз, буквально заставляя парня открыть рот, а затем бросил в него взятый палочками кусочек.       Столь вкусной еды Чуя никогда не пробовал. Двенадцать лет он питался только водяной кашей, невкусной, но сравнительно сытной. После неё есть не хотелось почти целый день. Но она ни в какое сравнение не шла с этим потрясающим вкусом, который теперь растворялся у него на языке. Еда уже поостыла, но это вовсе не портило удовольствия.       — Вкусно? — усмехнулся шатен, замечая, как Накахара начинает активно двигать челюстями, опустив голову. Довольный результатом, молодой господин вновь подхватил палочками ещё один кусочек и приподнял голову слуги вновь наверх.       Брови от увиденного резко взлетели вверх.       — Эй, малыш Чуя, ты чего это ревёшь?       Рыжеволосый поспешил отвернуться, пряча лицо. Но его повернули обратно, успокаивающе поглаживая по щеке, а после заставляя съесть то, что до сих пор было в руках мужчины, вновь открывая ему рот. Усмехнувшись над его милой реакцией, парень не сдержался и наклонился к его лицу, слизывая с губ оставшийся сок. Чуя отшатнулся, но его притянули обратно. Он едва успел проглотить, как рот вновь накрыл чужой, на этот раз требовательнее, чем в коридоре, глубже, заставляя слугу судорожно вздохнуть. Он всё ещё не видел в его поцелуях ничего привлекательного, но за сегодняшний день он поцеловал его по меньшей мере пять раз. Это могло означать только две вещи: или он издевается, или ему действительно нравится. Настолько нравится, что он делает это при каждом удобном случае.       — Не надо плакать, — всё ещё находясь слишком близко к его лицу, произнёс господин, продолжая гладить по щеке. — Или я такой неприятный, что ты плачешь?       Чуя замотал головой, показывая, что хозяин вовсе не неприятный. К сожалению, этот молодой человек совершенно не понимал, что для Накахары это всё чуждо, что он не привык к ласке или хорошему обращению, не привык к столь тесному общению, не привык к ласковым словам. Он не привык жить в хорошем доме, не привык почти бездельничать весь день, не привык есть хорошую еду, не умеет быть отзывчивым. Он — ужасно дикий, если сравнивать его с остальными слугами и даже рабами. Но господину этого не понять. Он думает о нём как о бывшем аристократе, как о человеке с «голубой» кровью. Но, к сожалению, он вовсе не такой, каким хозяин его представляет.       — Тебе тяжело находиться рядом со мной? — задал он очередной вопрос, на который рыжеволосый всё же неуверенно, но кивнул.       Дазай вздохнул, продолжая гладить его по щеке, задевая кончиками пальцев мягкие волосы.       — Ты привыкнешь. Наш новенький садовник много нового рассказал о тебе, раз уж ты сам говорить не хочешь. Он сказал, что в деревне тебя обходили стороной. Получается, что тебя очень мало касались. Ты отвык от этого.       Парню пришлось вновь кивнуть. Что ж, хоть в чём-то Энджи пригодился: хотя бы рассказал хозяину то, что сам Чуя рассказать не может.       — Видишь ли, в отличие от тебя я не могу без прикосновений, — молодой господин продолжал скользить пальцами по его лицу. — Я очень контактный. А тебя мне хочется касаться вдвойне. Ты такой замкнутый и молчаливый, что тебя невольно хочется растормошить. Я хочу, чтобы ты привык ко мне. Чтобы не отталкивал, а принял. Я теперь твой хозяин. Был бы ты до сих пор действующим графом, как в детстве, я бы и пальцем не посмел тронуть тебя без твоего согласия. Но сейчас я имею на это полное право.       Накахара почувствовал собственную беспомощность только сейчас, после этих слов. Верно, он всего лишь слуга. Какое право он имеет пререкаться с самим господином? С человеком, который дал ему работу? Тяжело только смириться с тем, что этот человек всячески пытается коснуться его. И не только.       — Давай-ка, открывай рот, — господин вновь взял с тарелки кусочек мяса и поднёс к слегка подрагивающим губам Чуи, заставляя открыть их и осторожно взять еду. — Вот так, молодец.       Вся оставшаяся трапеза прошла в молчании. Дазай без единого слова заставил слугу съесть всё, что было на тарелке, а после погладил по волосам, поднимаясь на ноги и беря парня за запястье, утягивая за собой в ту же самую дверь, ведя теми же самыми коридорами, выводя прямо к своей комнате. На немой вопрос, он лишь усмехнулся.       — Я же сказал, что хочу, чтобы ты помог мне переодеться, — нет, он точно издевается.       Судя по раскрасневшимся щекам бедного Чуи, он был не в восторге от перспективы раздевать господина. Ему абсолютно точно не нравилась эта идея.       Господин отличался поразительным спокойствием. Только заинтересованным взглядом наблюдал, как Накахара дрожащими руками расстёгивает не поддающуюся его пальцам рубашку, прикусив губу от усердия. Это действительно выглядело довольно умилительно.       — Чуя, не делай такое лицо, — попросил он, чувствуя, как ткань мягко соскальзывает с плеч. — Не так-то просто, как ты думаешь, держать себя в руках.       «Псих. И извращенец, — подумал рыжеволосый, однако стоило ему снять рубашку, как взору предстало красивое тело, ни в какое сравнение с хрупким, тонким и не особо привлекательным телом самого Чуи. — Извращенец с прекрасным телом. Давно я не испытывал зависти…».       Видимо, он ненадолго завис. Из транса его вывел насмешливый голос господина:       — Кажется, тебе нравится моё тело, не так ли? А, Чуя? — парень вздрогнул, в очередной раз покраснев.       За сегодняшний день он сделал это столько раз, сколько не краснел за все свои двадцать два года. Этот молодой человек только и делает, что смущает его. Видимо, ещё одна его дурацкая идея достать нового слугу.       Самодовольный вид Дазая о многом говорил. Накахара был уверен — этот парень знает, что он красив. Он чертовски хорошо владеет собой, а также, как правило, выставляет себя в выгодном свете. Даже сейчас.       Чуя даже не понял, что произошло. Просто в следующий момент его бессовестно прижали к постели, а нависший сверху граф казался чем-то крайне довольным. С такого ракурса он казался ещё более устрашающим. Холодный огонь похоти полыхал где-то на дне зрачков. И рыжеволосый немало перепугался за себя. Если Дазай захочет, то он возьмёт его без особых проблем. Что ему стоит? Он уже прижал его к постели. Вот только Накахара на такое был явно не согласен.       Резко дёрнувшись, он попытался вырваться. Лента, связывающая волосы, развязалась. Волосы рассыпались по простыне, но господина это нисколько не огорчило. Напротив, такое яростное сопротивление приводило его в немой восторг. Казалось, он словно потерял голову, прижимая хрупкое тело к мягкой постели. Однако сам Чуя был от этого далеко не в экстазе.       — Боишься меня? — голос прозвучал где-то над ухом, заставляя слугу задохнуться и задрожать всем телом.       Наконец, попытки вырваться увенчались успехом, и он ужом выскользнул из-под крепкого тела мужчины, желая побыстрее сбежать из комнаты. Но его остановил властный голос, направленный прямо в спину.       — Разве я тебя отпускал? Кажется, такого приказа не было.       Накахара застыл буквально на пороге, держась за ручку двери. Волей-неволей пришлось развернуться. Ослушаться приказа равносильно потере работы. Как бы хозяин не был с ним развязан — терять эту работу и возвращаться в рудники ему не хотелось. Хотя иногда проскальзывали такие мысли.       Аристократ долго смотрел на него, сидя на кровати. Голый торс покрылся испариной. Однако взгляд карих глаз обдавал холодом арктических снегов. Он был абсолютно точно недоволен поведением своего слуги. В конце концов, он безмолвно поднялся на ноги и, прошествовав к нему, остановился рядом. А в следующий момент щёку Накахары обожгло звонкой пощёчиной.       — Ещё одна такая выходка — и я подыщу для тебя место поинтереснее той затхлой деревни, — ледяным голосом проговорил Дазай, глядя на него сверху вниз.       И Чуя никак не мог поверить, что этот человек, который несколькими минутами ранее с такой нежностью касался его губ своими, сейчас ударил его. Видимо, он всё же ошибся на его счёт. Ведь даже тигр может быть ласковой кошкой, если его не злить.       — Пошёл вон, — бросил он, а затем самолично вышвырнул слугу за дверь, захлопывая её с громким стуком.       Чуя понял, что его трясёт. Ноги стали ватными и не слушались, а щека до сих пор горела огнём. И куда ему теперь идти? Он не знал. Ведь никто не показал ему комнаты. Ночевать под дверью в комнату господина ему не хотелось. Чуя и так прогневал его. Оставалось только выйти в сад, уйти в самую его глубь, чтобы никто не видел.       Место нашлось само собой. Своеобразная живая беседка, сделанная из высоких розовых кустов, внутри которой находились две лавочки и стол, показалась Чуе лучшим местом для проведения остатка ночи. Время уже подходило к двум часам. Свет в окнах дома не горел, все слуги давно уснули. Благо, в живой беседке было безветренно и тепло. Правда, Чуя ещё не знал, что из окон спальни господина всё прекрасно видно.

***

      Кто-то сильно тряхнул его за плечо. От удивления Чуя распахнул глаза и резко сел. И следом же получил крепкую пощёчину. Затем его бесцеремонно схватили за волосы и оттянули голову назад. Парень едва что-то соображал спросонья. Только сейчас он понял, что перед ним стоит злая, как сто чертей, крупная женщина, затянутая в фартук. Наверняка, кухарка, как подумалось в первые мгновения парню. Вот только он понятия не имел, за что она на него взъерепенилась. Ударила, да ещё и за волосы оттаскала. Что за радушный приём?       — Ах ты маленький стервец! — загрохотала она, продолжая больно тянуть рыжего за волосы. — Да как ты посмел притронуться к запасам на кухне? Да кто позволил тебе вообще туда спускаться?! Мало того, самовольно на кухню зашёл, так ещё и посмел съесть то, что было приготовлено для господина!       Ошарашенный подобными обвинениями, Накахара несколько секунд судорожно соображал, что к чему. И только затем до него дошло, что речь кухарка ведёт сейчас о том самом ужине в первом часу ночи, которым господин Дазай кормил его собственными руками. Вот только ответить он ей ничего не мог. А потому просто зажмурился и терпеливо ждал окончания её тирады. А она была не на шутку разозлена подобным.       — И не отпирайся, что не ты! — продолжала вопить она. — Больше было некому! Тебя единственного на общем ужине не было! Паршивец! Наш господин принял тебя в семью, дал работу и хорошие условия! А ты воруешь!       Затем ему досталось ещё две пощёчины по разным щекам, и только после этого женщина грубо бросила его обратно на скамью. Несчастный Чуя, которому перепало, между прочим, по вине господина, больно ударился рукой о доски, зашипев сквозь зубы.       — И не шипи мне тут! Я всё на тебя доложу господину Акутагаве! Ишь, чего удумал! Воровать еду! Да гос… — голос её неожиданно дрогнул.       Чуя, всё это время потиравший ушибленное место и пытавшийся прийти в себя, поднял глаза и застыл.       — Господин…       Прямо перед кухаркой стоял никто иной, как Дазай собственной персоной. Вид у него был крайне недовольный, даже можно сказать злой. Маска равнодушия на лице только доказывала предположения Чуи насчёт его настроения. Интересно, чего это он такой злой? Неужели, до сих пор злится за вчерашнее? Нет, а чего он хотел? Чтобы Чуя в мановение ока стал шёлковым и легкодоступным для его желаний? Да, он испугался, чёрт возьми! К тому же, подобная близость была для него совершенно точно в новинку. Как тут оставаться спокойным?       — А если я скажу, что лично накормил его, то на меня тоже накричишь? — послышался его холодный голос, уже так хорошо знакомый Накахаре.       Щёки его горели от пощёчин, но удивление затмевало всю обиду. Хозяин что, защищает его?       — Господин… я…       — Ни в чём не разобравшись, ты начала кидаться обвинениями в человека, который даже ответить тебе ничего не может, — продолжал он гнуть своё с полным безразличием на лице. — Тебе самой-то не стыдно, а, Мари?       Женщина опустила взгляд. Что же ей теперь сказать? Раз хозяин сам накормил слугу, разве может она позволить себе возмутиться? Ей следует извиниться перед обиженным парнем, но у неё просто язык не поворачивался. Однако хозяин вдруг спас ситуацию. Решив, что с кухарки хватит и одного грозного взгляда, он без слов обошёл её и присел рядом с удивлённым Чуей, который отшатнулся от него, стоило ему только приблизиться. Но хозяин не проявлял агрессии, как ночью. Кажется, обида у него прошла, и теперь он вновь смотрел на своего нового слугу оттаявшим взглядом.       — Ты в порядке? — поинтересовался он, протянув руку и касаясь красной щеки слуги.       Перемены настроения Дазая вводили его в самый настоящий ступор. Пришлось медленно кивнуть, чтобы ответить ему, и ответом тот остался доволен.       — Почему ты спал здесь? Тебе не показали твою комнату?       И почему он такой участливый? Несколько часов назад он ударил его и выгнал, а сейчас вновь беспокоится, как о маленьком ребёнке. Со стороны очень заметно, что его отношение к Чуе и остальным слугам различается. Рыжеволосый находился здесь второй день, но господин обращал на него больше внимания, чем на других, и даже приблизил к себе. Что за чертовщина здесь творится?       — Идём, — сказал он, поднимаясь на ноги, — поможешь мне.       Ничего не оставалось сделать, кроме как подчиниться. Кухарка Мари ещё долго сверлила его злобным взглядом и, только когда они скрылись в дверях особняка, соизволила уйти.       Чуя не понимал одного: почему каждый в этом доме относится к нему так негативно? Что Акутагава, что Ватанабэ, что эта Мари. Все они бросали ему вслед испепеляющие взгляды, злились непонятно за что, огрызались, а кухарка даже ударила несколько раз, а ведь, по сути дела, он был ни в чём не виноват.       Тем временем господин Дазай вышагивал по коридору дальше. Он молчал. Накахара молчал тем более. Интересно, если он заговорит, то как себя после этого будет вести хозяин? Ведь, кажется, ему нравилась эта черта — молчаливость. Чуя не задавал вопросов, не ругался, не препирался, не болтал попусту. Идеальный слуга. Выполняет только то, что ему скажут и что должен. Никаких проблем. И не проболтается о том, что происходит в доме. Та же самая Ватанабэ болтает порой без умолку, раздражая тем самым самого Дазая. Может, поэтому он сделал рыжеволосого личным слугой? Потому что он не раздражает?       Слова аристократа о том, что он желает его подчинить полностью, надолго засели в голове Накахары. Он не был в восторге от этой перспективы. Но что он мог? Он всего лишь раб. Кем бы он ни был по крови — теперь он никто. Поэтому попасть в дом к такому человеку как Дазай Осаму, оказалось для него лучшим выходом. Он хоть и странный, но относится к нему хорошо, не позволяет остальным слугам до него докапываться, а ночью даже лично потащил кормить. Правда, потом рассвирепел от нежелания рыжеволосого отдаться ему, но это мелочи. В целом, отношение мужчины к своему слуге Чую вполне устраивало.       И всё же что-то его напрягало в этом человеке. Этот порой холодный взгляд и страшный голос, которым он разговаривал с Акутагавой, лукавые улыбки, странные речи о подчинении, желание завладеть телом и без того потрёпанного жизнью слуги…       — Чего замер? Заходи, — из мыслей его вновь выдернул голос.       Он привёл его прямо к своему кабинету и теперь ждал, когда парень зайдёт следом и закроет за ним дверь. Только после того, как Чуя оказался внутри, он продолжил разговор.       — Хочу, чтобы ты мне помог с бумагами. Тебе нужно будет только искать для меня нужные и подавать их мне на подпись. Ты ведь умеешь читать? — слуга кивнул, вспоминая, сколько книг за детство вычитал. — Отлично. Значит, проблем не будет. Просто помоги мне.       «Акутагава справился бы с этим лучше, почему я?» — подумал он, подходя к столу вместе с молодым мужчиной. Огромная рабочая поверхность была просто завалена различными бумагами. Видимо, Дазай владеет каким-то своим делом, раз настолько загружен подобным. Вчера Накахара застал его за работой, когда пришёл в его кабинет впервые. Именно там господин запугал его до смерти своей семьёй и самим собой, а после нагло отобрал первый в жизни поцелуй.       Трудно поверить, что всё это случилось только вчера. За прошедшие двадцать четыре часа случилось слишком много всего. У него никогда не было такого насыщенного дня.       — Чуя, не спи, — спокойно окликнул его Дазай, выводя из задумчивого состояния, и парень поспешил передать ему первую стопку документов, на которую ему указали.       Самым удивительным было то, что во время работы с документами, хозяин был на редкость серьёзным. Было видно, что ему это всё не очень нравится, но он исправно выполнял свою работу, чтобы не уронить свою честь в грязь лицом. Ведь, по сути, он — представитель очень влиятельного и богатого клана. Как он может позволить себе такую вольность, как отлынивание от дел семейных?       Накахара наблюдал за ним внимательно, пытаясь понять, что же всё-таки творится в голове этого странного по всем параметрам человека. Когда он увидел его впервые, то посчитал благородным господином. Когда он пришёл к нему в кабинет, аристократ показался ему довольно жестоким человеком с ядовитым языком. Но буквально следом оказался в его комнате, где хозяин продемонстрировал ему свою весёлую и добрую сторону. Он не пытался его вновь запугать или сделать больно. Нет, он повёл его на экскурсию по дому, сделал всё, чтобы тот не чувствовал себя ущемлённым. Даже покормил его собственными руками, проявляя искреннюю заботу. Правда, потом прогнал прочь из-за того, что Чуя отказался ему отдаться. Может, всё это было только ради этого? А он воспротивился, и хозяин рассвирепел?       Как бы то ни было, сегодня молодой мужчина даже не пытался к нему притронуться. Он вновь демонстрировал своему новому слуге очередную сторону своего характера — ответственность — и практически всё время молчал. Только изредка просил что-то ему подать. Вскоре он вообще разрешил ему отдохнуть и присесть на диван.       — Можешь что-то почитать, если хочешь, — бросил он, даже не глядя на Накахару.       И как Чуя мог отказаться от этого?       На полках в кабинете Дазая хранилось довольно много редких изданий. Обложки были выполнены из качественного материала, будь то кожа или ткань. Здесь было где разгуляться любопытному уму. Много лет рыжеволосому приходилось усмирять его, так как шансов быть оцененным у него не было, да и толку? В деревне не было ни единого шанса учиться чему-то, хотя ему с детства это нравилось. Это вгоняло в затяжную депрессию, которая стала уже постоянным спутником.       Теперь же Чуе представилась уникальная возможность читать столько, сколько влезет… если ему, конечно, позволят. Ведь слуги, как правило, не имеют на это права. Так почему для него должны делать исключения?       Честно сказать, вновь привыкать к чтению было сложно. Он не брал книг в руки двенадцать лет, хотя маленьким читал запоем всё подряд. Однако старые навыки потихоньку возвращались. Наверное, писать для него сейчас будет куда сложнее, чем читать.       Пока господин Дазай решал свои дела с бумагами, Чуя присел в уголочке рядом со шкафом и читал первую попавшуюся на глаза книгу. Что-то из художественной литературы. Приятная обложка, потрясающий запах старых страниц… Когда хозяин, наконец, окликнул его, Чуя успел дочитать сотую страницу.       — Что ты читаешь? — поинтересовался мужчина, когда слуга подошёл к столу.       Увидев название, он широко улыбнулся и расслабленно откинулся в кресле.       — Я знаю эту книгу. Люблю её перечитывать иногда. В этом кабинете нет ни одной книги, которую я бы не прочитал.       Рыжеволосый опустил взгляд, дожидаясь очередного приказа. Но хозяин молчал, а потому парень решил первым задать вопрос. Осторожно выудив из стопки пустой лист бумаги, он взял в руки перо и неуклюже, совершенно отвыкнув от этого процесса, написал всего лишь одно предложение: «Могу ли я иногда посещать библиотеку?» — и протянул его заинтересованному господину.       — Глупый вопрос, — пожал тот плечами, только взглянув на листочек.       Чуя поник головой.       — Если у тебя будет свободное время, то можешь заглядывать сюда. Никто не посмеет тебя остановить.       Обрадованный Чуя раскрыл рот от удивления. Ему и вправду позволили?! Однако, на радостях, он упустил момент, когда господин резко поднялся со своего места и, перегнувшись через стол, накрыл приоткрытые губы своими, скользнув языком между ними.       От неожиданности он даже забыл сопротивляться. А Дазай этим нагло воспользовался. Схватив оторопевшего слугу за воротник, он заставил его обойти стол и бессовестно усадил к себе на колени, вызывая, наконец, волну сопротивления.       — Не сопротивляйся, я всё равно тебя не отпущу, — усмехнулся он, касаясь губами щеки. — Чего ты сопротивляешься? Жалеешь свою мужскую гордость, принцесса? Не стоит. Я не причиню тебе вреда. Я всего лишь хочу поцеловать тебя, — господин схватил слугу за подбородок и заставил взглянуть себе в глаза. — У тебя очень соблазнительные губы. Я заметил это ещё в рудниках. А сейчас я действительно хочу к ним прикоснуться. Не надо делать себе только хуже.       Но Чуя не желал сдаваться. Уперевшись руками в его плечи, он отчаянно пытался отстраниться, но Дазай был не только сильнее, но и настойчивее. Он каким-то чудесным образом лишил его возможности двигаться, а после вновь припал к губам, положив ладонь на затылок слуги.       — Ты очень красивый, — неожиданно шепчет Осаму, проводя пальцами по пунцовым щекам Накахары. — Жаль только, что тело твоё непригодно для определённых целей. Ты слишком хрупкий. Чтобы эти цели осуществить, мне потребуется хорошенько тобой заняться.       Подобные заявления вогнали несчастного парня в ещё большую краску. Глаза его широко распахнулись, в них отчётливо отразилась паника. Однако хозяина это только насмешило, и он без особого труда прижал всё ещё сопротивляющегося слугу к своей груди.       — Вредный мальчик, — усмехнулся он, накручивая прядку рыжих волос себе на палец. — Ничего-ничего, вскоре ты сам этого захочешь.       Накахаре захотелось закричать. Это какое-то издевательство! Ну, он же не игрушка, в конце-то концов!       Однако господин сам отпустил его, всё ещё посмеиваясь над яркими щеками, и вновь расслабленно откинулся на спинку кресла. Кажется, такое поведение слуги его и вправду забавляло. А вот Чуе очень сильно хотелось ударить этого наглого графа по его смазливому личику. Он теперь так каждый раз будет его донимать или только первые несколько дней?       Он уже хотел послать господину возмущённый взгляд, как в дверь тихо постучали, а на пороге возник Акутагава. Вновь недовольный всем миром, он устало посмотрел на графа, одарил нового слугу испепеляющим взглядом, а затем заговорил:       — Вам письмо, господин Дазай, — он протянул шатену небольшой конвертик весёлого фиолетового цвета с красивой сургучовой печатью и, видя, как тот заинтересованно улыбнулся, немного расслабился.        Чуя же понятия не имел, почему до этого он был напряжён.       — О! Какая неожиданность! — радостно протянул кареглазый, наконец, прочитав совсем коротенькое, но содержательное письмо. — Представляете, у нас скоро будет гость. Приезжает мой драгоценный племянник.       — Разве у вас есть племянник, господин Дазай? — недоумённо спросил Рюноске, приподнимая бровь. — Господин Нэо ещё даже не женился…       — И не женится, — весело фыркнул Осаму, — потому что он — тупица редкостный. Но не о нём сейчас речь. Я говорю о другом брате. Он мне троюродный. У дедушки был брат. А у того была дочь, а у неё — сын. Мальчишка, которого я зову племянником, мне неродной. Его родители погибли несколько лет назад, и брат взял его на воспитание. В общем-то, мальчишка милый и забавный. И меня, не знаю, за что именно, любит. Но он давно не приезжал, поэтому ты его не знаешь. Я вас познакомлю.       — Спасибо за честь, господин, но не стоит, — попытался отвертеться недовольный Акутагава, но Дазай сделал вид, что ничего не слышал и не видел.       — Да брось! Он тебе понравится! — хихикнул он совсем по-ребячьи, весело глядя на дворецкого. — Всё, а теперь кыш отсюда оба. Хочу кое-что сделать… и да, дай Чуе запасной ключ от библиотеки.       — Зачем?! — удивился управляющий, во все глаза глядя на мужчину.       — Чтобы ты спросил! И не позднее сегодняшнего вечера. Всё понял? А теперь свободны, — на этом разговор был закончен.       Слуги коротко поклонились и поспешили покинуть кабинет. А Чуя и рад был сбежать, куда подальше. Этот парень за два дня уже настолько его достал, что словами не передать. Минутка отдыха ему просто необходима.       Акутагава больше ничего ему не сказал. Просто развернулся и ушёл, даже не взглянув на рыжеволосого. Тому оставалось лишь пожать плечами и зашагать дальше по коридору. Вариантов, чем заняться, у него было немного. Поэтому стратегическое решение спуститься в сад пришло само собой, однако неожиданный голос позади заставил застыть и обернуться.