Лепестки опавшей сакуры

      Май медленно подходил к концу. Цвет уже полностью облетел с деревьев, оставляя о себе лишь воспоминания. Солнце с каждым днём светило всё ярче, на улице становилось невыносимо жарко.       Чуя не любил жару. В такие дни хотелось сесть в большом прохладном погребе на кухне и не вылезать оттуда как можно дольше. Но дела не ждали, поэтому приходилось мириться со своей участью и работать. Если быть совсем честными, то работал он последнее время на износ. Складывалось впечатление, что у господина Дазая резко появился миллион дел, которые надо было решить в срочном порядке. И как бы Накахара ни старался, сил у него на всё это почти не хватало.       — Господин Дазай! — замечая спящего в кресле за рабочим столом хозяина, рыжеволосый знатно разозлился.       Размахнувшись, он с громким стуком шлёпнул на деревянную поверхность кипу документов и упер руки в боки.       — У Вас работы — пруд пруди и мальков запускай! А Вы спите!       — Я устал, — пробормотал тот, даже не открывая глаз. — Разберись с ними за меня, а?       — Нужны Ваши подписи и личное рассмотрение, — слуга прищурился.       — Я тебе доверяю, — господин явно не собирался напрягаться сегодня.       Хотя последние две недели он работал как проклятый. В какой-то момент Накахаре даже стало его жаль. Сколько раз он заходил в кабинет и видел, как хозяин сидит за документами ранним утром? Наверное, практически каждый день. Его слуги просыпались позже, что уж говорить о брате и племяннике. Иногда с ним можно было застать господина Юу, который, склонившись над столом, помогал сыну разбираться с бумагами. Замечая Чую, он всегда приветливо улыбался, приглашая присоединиться. Парень ни черта не смыслил в юридических и экономических делах, поэтому мог выполнять только то, что ему прикажут, и приносить то, что попросят. В этом, собственно, и заключалась вся его работа. Но по прошествии некоторого количества времени он начал втягиваться в процесс. Какие-то вещи стали ему более понятны. Благодаря своей хорошей памяти и цепкому уму он быстро схватывал информацию, а потому ближе к концу мая уже мог разбираться в назначении документов. Кажется, у Дазая зрела мысль сделать его своим прямым помощником. Секретарём. Но пока Чуя мог выполнять лишь поручения типа «отнеси-принеси-уничтожь».       — Господин Дазай! Имейте совесть! — возмутился Чуя вновь, опираясь одной рукой на стол. — Я на Вас пожалуюсь!       — Кому? — поинтересовался шатен, продолжая тихо посапывать.       — Господину Юу! Он-то Вас на место поставит… и вообще! Стол — это не место для ночлега. Так что если хотите спать — топайте в комнату, — злость сходила на нет, уступая место жалости.       Господин был довольно ответственным человеком, а потому, скорее всего, он действительно устал. Он даже на его слова практически не реагировал.       — Господин Дазай! Скумбрия, чёрт тебя дери! Поднимайся и иди в кровать!       Порой, когда Накахара злился, он не мог сдержаться и начинал называть хозяина на «ты». Как правило, это сопровождалось всяческими нелестными кличками, типа «скумбрии», «рыбины» и прочих морепродуктов. Почему-то Дазай спускал ему это с рук. Чуя был уверен, если любой другой слуга позволил бы себе такое — он бы его взашей выгнал, а перед этим серьёзно наказал. Но рыжеволосый был на особом счету, хотя ему самому это мало нравилось.       — Только если ты пойдёшь со мной, — уголки губ Осаму слегка приподнялись. — Я уйду в комнату, только если ты пообещаешь посидеть со мной рядом.       — Вы что, маленький ребёнок? — поинтересовался он, постучав пальцами по столешнице. — С чего бы мне с Вами сидеть?       — Тогда не пойду, — с этими словами он выпрямился и с хрустом потянулся.       Этого человека можно было бы без труда сравнить с котом. Красивым, изящным котом, который любит свободу и никому не подчиняется. Не зря на гербе семьи Дазай, к которой когда-то принадлежала его мать, изображён лев. Наверное, он и вправду больше принадлежит клану матери, чем отца.       — Чего ты там принёс? Показывай.       Чуя смерил его недовольным взглядом, а следом убрал документы прямо у господина из-под носа, прижимая к груди.       — Вы себя в зеркало видели? — поинтересовался он, смахивая со лба непослушные прядки. — Сейчас Вы похожи на восставшего из мёртвых. Под глазами такие мешки, что в них, наверное, парочка таких, как я, поместится. Вам нужно поспать.       — Ты же принёс документы. Их нужно разобрать…       — Подождут эти документы. Их можно и завтра подписать. А сейчас идите спать. Вы сами на себя не похожи, — сказал он, чуть прищурив глаза.       За этот месяц, что Чуя провёл в особняке господина Дазая, они неплохо поладили. Может, на этом сказывалось происхождение Чуи: нельзя было сказать наверняка, какие тараканы сидят в голове хозяина. Но общение у них стало довольно свободным. Накахара мог запросто высказать своё недовольство, пожурить и даже поругать шатена. Наверное, всё дело в том, что между ними произошло на второй неделе пребывания Чуи в особняке. Дазай пытался завоевать доверие слуги обратно, а потому спускал ему с рук подобные выходки.       — А ты со мной пойдёшь? — Осаму хитро улыбнулся, глядя на парня одним глазом.       Обречённый вздох сорвался с губ Накахары.       — Хорошо. Только поспите, пожалуйста, — произнёс он, после чего развернулся и зашагал в сторону комнаты господина, причём не дожидаясь его самого.       Он точно знал, что мужчина пойдёт за ним.       Чуя уже не раз спал на этой кровати. Каждый раз, стоило ему заснуть на диване в кабинете хозяина, шатен приносил его сюда, а после укладывался спать рядом. По утрам Накахара просыпался от того, что ему в затылок мирно сопел Осаму, крепко прижимая бедного слугу к своей груди. Сначала парень жутко злился, но потом просто смирился, понимая, что спорить с этим человеком бесполезно.       Присев на край кровати, рыжеволосый жестом указал Дазаю на кровать и выжидающе уставился на него.       — Не-ет, не так, — с этими словами мужчина бесцеремонно подвинул его дальше к подушкам, заставляя полностью залезть на кровать, после чего упал рядом с ним и положил голову ему на колени. — Вот так удобнее.       — А мне нет, — тут же выдал Чуя, но следом осёкся, с удивлением замечая, что господин уснул.       Моментально. Словно выключили. Интересно, сколько он нормально не спал? Сутки? Трое суток? Неделю? Этого парень наверняка сказать не мог.       — Боже, это какое-то наказание.       Судя по всему, Дазаю было удобно использовать колени Чуи как подушку. Этим самым он лишал того возможности встать и уйти. Поэтому парню пришлось сдаться и опустить руки. Документы, которые Чуя принёс в комнату чисто случайно, оказались как раз кстати. Он уже давно хотел вникнуть хотя бы в небольшую их часть. А сейчас, когда никаких дел с этим непутёвым господином не было, можно немного их изучить.       Во многом парень не разбирался. Сравнивать их с господином уровень образования было бесполезно. Накахара совсем недавно вспомнил, что такое читать и писать. Дазай же рос с огромным количеством возможностей и учителей.       Однако сейчас рыжеволосого это не заботило. Он просто читал, что-то запоминал, что-то обдумывал. Большинство из бумаг были контрактами, а потому молодой человек, перечитывая их, думал над тем, как бы сам поступил, а именно согласился бы на такие условия или же нет.       Он тяжело дышал. Тело колотило от страха.       Очень больно.       — Мусор, — Мори презрительно сощурился.       Дазаю же не хватало сил даже голову поднять. По пояс обнажённый он стоял перед своим дедом на коленях, в полуобморочном состоянии, в нескольких местах пронзённый его способностью. По коже тонкими струйками стекала кровь. Но что бы этот человек с ним ни делал, он не проронил ни звука.       — Бесполезен.       — Даже если и так — что я могу? — поинтересовался Осаму, едва двигая губами. — Я таким родился. Уж простите, господин Мори, что разочаровал.       Щёку обожгло от больного удара. У дедушки тяжёлая рука, а потому удары его отдаются во всём теле. Но шатен по-прежнему молчал.       — Смеешь так говорить со мной, щенок?! — прорычал сквозь зубы Ичиро, едва не теряя самообладания. — Человек, который даже не носит фамилии нашего рода! Да как ты смеешь?!       — Мои глубочайшие извинения, — он был ранен.       Унижен. И всё равно не терял своей гордости. Осаму нашёл в себе силы поднять голову и заглянуть мужчине в глаза.       — Если я такой плохой, то в чём проблема? Может, стоит меня убить, дедушка? Я бесполезен. А в клане Мори не держат бесполезных людей, не так ли?       — Ах, ты…       — Достаточно! — этот властный голос Дазай узнает везде.       Он помнил его с самого детства и каждый раз хотел улыбаться, лишь заслышав его.       — Отойди от него, Ичиро.       — Он заслужил! — рыкнул тот, однако в следующий момент его способность исчезла.       Обессиленный Осаму рухнул на пол. Через секунду его кожи коснулась тёплая мягкая ладонь.       — И чем же, интересно? — голос её был жутко недовольный.       Она зла. Причём очень сильно.       — Неужели собрался прикончить собственного внука?!       — Он мне не внук, — с этими словами господин Мори покинул комнату, громко хлопая дверью, а шатену бережно помогли перевернуться.       — Сейчас всё будет в порядке, милый. Я залечу твои раны, — женщина рядом улыбалась.       Её всегда ухоженные руки легко касались повреждённых мест, деликатно залечивая и забирая боль.       — Бабушка, — он слабо улыбнулся. — Почему ты каждый раз это делаешь? Ведь тебе тоже больно. Я бы сам справился с такими пустяками. Не в первый раз.       — Замолчи, — она недовольно покачала головой. — Ты такой же упрямый, как и твой отец. Хорошо хоть Харуми довольно сговорчивая.       — Да уж, я явно пошёл не в маму, — Дазай тихо рассмеялся, чувствуя, как отдаются тупой болью ранения по всему телу. — Спасибо, бабушка. Если бы не ты, я бы давно был уже мёртв…       Глаза медленно открылись. За окном солнце уже пылало алым, окрашивая комнату в красивые оттенки заката. Сколько же он проспал? Не меньше пяти часов.       В волосах почувствовалось слабое шевеление. Приподнявшись на руках, Дазай взглянул на его причину и расслабленно улыбнулся. Чуя, сам того не осознавая, зарылся пальцами в его волосы, мирно посапывая, привалившись на изголовье кровати. В другой руке покоились недочитанные документы.       Дазай не сдержался, протягивая ладонь и касаясь ею слегка порозовевшей щеки Накахары. Во сне он выглядел очень милым, расслабленным. Такой Чуя был шатену по душе. Во время бодрствования он часто хмурился и одаривал своего господина недовольными взглядами. Сейчас же на его лице отображалось только полное умиротворение. Видимо, ему снится что-то хорошее.       Осаму устало потёр глаза, принимая сидячее положение. Голова начала слегка побаливать. Последнее время его то и дело беспокоили кошмары. Сколько суток он нормально не спал? Он и сам не знал. Пожалуй, уже больше недели. Стоило коснуться головой подушки, как его тут же одолевали кошмары. Это просто невыносимо.       Тяжело вздохнув, он повернулся к рыжеволосому, принимаясь рассматривать его лицо уже в который раз.       Он двенадцать лет желал заполучить его. Но даже сейчас, когда Чуя был в его подчинении, он не чувствовал удовлетворения. Напротив, молодой мужчина видел, что Чуя не принадлежит ему полностью. Душа его всё время рвётся ввысь, не позволяет себе попасться в опасные сети аристократа. Накахара слишком свободолюбив для такого человека, как Осаму. Он желает, чтобы и душа, и тело, и сердце были полностью отданы ему. Чуя же желает совершенно другого.       Наверное, они бы не встретились тогда, если бы не Акутагава, потребовавший от хозяина нового садовника. Мол, рук не хватает, а другой садовник уже слишком старый и ему нужна помощь. Дазай согласился съездить в одну из рабских деревень.       Чую он никогда бы не заметил, но всё решила судьба. Только взглянув на хрупкую исхудавшую фигуру с тончайшими запястьями, граф не сдержался. Может, он и не забрал бы его с собой, но голубые глаза этого раба моментально поглотили остатки его души. Столь яркие, привлекательные, совершенно непохожие на обычные глаза «нулевых».       Человек, которого он желал двенадцать лет, сам попал к нему в руки.       Дазай вновь отвернулся, переводя взгляд на свои руки. Пальцы почему-то слегка тряслись. Наверное, всё дело в дикой усталости. Стоит больше отдыхать.       — Вы проснулись, господин Дазай? — послышался сонный голос за спиной. — Я, кажется, тоже заснул.       — Всё в порядке, — ответил он на полуулыбке. — Ты отдохнул?       — Я просто немного зачитался, — парень потёр глаза и, зажмурившись, с тихим стоном потянулся. — Надеюсь, Вы хотя бы немного пришли в себя.       — Да, спасибо, — Дазай лениво повернулся к слуге лицом, после чего бессовестно потянул за ногу, подминая под себя.       От неожиданности Чуя громко вскрикнул и ошарашено уставился на нависающего над ним графа.       — Если бы не ты, я бы не пошёл спать ещё пару суток.       — Я Вас сейчас ударю! — возмутился рыжеволосый, глядя ему прямо в глаза. — Я бы Вас отнёс в эту комнату, если бы Вы сами не пошли! В конце-то концов, сколько можно?! Вы изводите себя до состояния полумёртвой амёбы. Мне это не нравится!       — Ты заботишься обо мне? — на лице Осаму появилась лёгкая и чертовски искренняя улыбка.       При виде неё Накахара на несколько секунд впал в ступор.       — Я… просто пытаюсь следить за тем, чтобы Вы не умерли, — буркнул он, отводя взгляд.       Покрасневшие щёки слуги жутко умилили пребывающего в хорошем расположении духа графа.       — Правда что ли? — саркастично усмехнулся он, склоняясь к его шее, касаясь её губами, совершенно не обращая внимания на слабые попытки сопротивления. — Ты будешь жалеть, если я умру?       — У Вас какие-то странные суицидальные наклонности, господин Дазай! — прохрипел Чуя, всё ещё не оставляя попыток спихнуть мужчину с себя. — Судя по тому, как Вы себя изводите — Вы мечтаете о долгой и мучительной смерти. Знаете, я бы мог Вам помочь! Быстро и без лишней грязи.       — Спасибо за такую искреннюю заботу обо мне, Чуя, — усмехнулся он, бесстыдно скользнув ладонями под тонкую форму слуги, вызывая у того новую волну сопротивления.       Ещё яростнее, чем прежде.       — Но я не нуждаюсь в помощи в подобном деле.       — Отпустите меня! — прорычал тот, всё ещё барахтаясь в наглых объятиях аристократа. — Не смейте, господин Дазай! Даже не думайте! Я… вас сейчас ударю! Уберите от меня руки!       — Не кричи, — усмехнулся Дазай практически в самые губы слуги.       Тот удивлённо застыл, широко распахнутыми глазами глядя на хозяина.       — Я не сделаю тебе ничего плохого.       А в следующий момент нежно накрыл губы Накахары своими, проводя кончиком языка по нижней. Чуя не мог даже вдохнуть, боялся пошевелиться, чтобы не спровоцировать шатена к более решительным действиям. Но тот не стал делать ничего особенного, лишь крепче прижал рыжеволосого к себе, скользя ладонями по узкой спине.       Чуя не мог вспомнить, когда господин целовал его так. Его поцелуи всегда были довольно порывистыми, отчасти грубоватыми, хотя и не лишёнными чего-то особенно интимного. В этот раз поцелуй кардинально отличался от предыдущих.       — Что-то не так? — чувствуя, что слуга всё ещё пребывает в неком ступоре, Осаму отстранился, но не слишком далеко.       Лишь для того, чтобы заглянуть в голубые глаза.       — Всё не так, — в замешательстве пробормотал парень. — Вы сегодня какой-то странный. И… поцелуи у Вас сегодня совсем другие.       — Тебе нравится? — нет, аристократ не упустит возможности поиздеваться над своим слугой.        И эта хитрая усмешка на губах тому подтверждение.       Чуя густо покраснел и вновь отвёл взгляд, прикусывая губу. Господи, как же просто его смутить.       — Ну, это всяко лучше, чем в прошлые разы, — буркнул он, с трудом заставляя себя выговорить это.       — Тогда я запомню, — с этими словами господин быстро поднялся на ноги и оправил сбившуюся одежду.       Вид у него был довольно помятый после сна, но яркий блеск в глазах выдавал его хорошее настроение. Чуя фыркнул про себя: «Так вот как ты себе настроение поднимаешь, да?».       — У меня полно дел, а я сижу здесь и позволяю Вам распускать руки, — он соскочил с кровати на пол и поправил волосы.       В отличие от шатена, у него настроение было так себе.       — Обожаю тебя, Чуя, — рассмеялся Дазай, глядя на него. — Ты с такой лёгкостью посылаешь своего господина, что я даже завидую. Если бы я был слугой, я бы на такое просто не решился.       — Ага. Вы бы сами домогались до своего господина! — ответил тот без зазрения совести, после чего оправил одежду и, гордо задрав подбородок, прошествовал на выход, хлопая дверью.       За месяц пребывания в особняке Чуя понабрался смелости. Когда он только приехал сюда, граф показался ему опасным, хитрым и жестоким человеком. Но сейчас, когда парень узнал его чуточку лучше, он совершенно позабыл о своём первом впечатлении. Да, в нём всё ещё откликались отголоски той самой ночи, когда он увидел, каким может быть этот человек. Возможно, слуга и сам виноват отчасти, что разозлил его. Но ведь это Маюми полезла целоваться, а не он. Интересно, а что тогда было с ней? Он ведь так и не осмелился спросить.       За последнее время Чуя понял, что вести себя с аристократом стоит довольно твёрдо. Если начинаешь показывать перед ним свою слабость, то он пытается на тебя давить. Но сейчас, когда молодой человек научился разговаривать с ним в немного дерзкой манере, показывая, что и сам не лыком шит, Дазай перестал пытаться его съесть. Теперь он всё чаще считался с его мнением.       «Стоит перестать шарахаться от него каждый раз, как только он ко мне прикасается, — подумал Чуя, передвигаясь по коридорам особняка. — В конце концов, с того случая прошло уже довольно много времени, а граф так больше и не попытался ничего со мной сделать. Может, он и вправду сожалеет?.. Это было больно».       За этими размышлениями он и не заметил, как достиг кабинета Акутагавы, из которого доносились какие-то странно приглушённые звуки. Удивлённый, он прислонился ухом к деревянной поверхности и прислушался.       — И что мне с тобой… нх… только делать? — кажется, это голос самого Рю.       Чем он там занимается? И с кем?!       — Тебе не нравится? — да это же малолетний господин Накаджима.       Ну, надо же!        — Неужели неприятно?       — А если кто-нибудь зайдёт? — кажется, Акутагава задыхается.       У Чуи глаза на лоб полезли.       — Это же твой кабинет, Рю, — усмехнулся блондин.       Судя по звукам, он расстегнул ширинку. Только вот чью?       — Ага! А слуг в доме больше двадцати! И не все такие порядочные, как я!       — Кто бы говорил о порядочности! Кажется, ты перепутал её с порочностью.       Накахара зажал рот рукой, ошарашено слушая их диалог. Кажется, он стал свидетелем какой-то очень интимной сцены.       «Господи, Боже, неужели между ними действительно что-то есть?! — ошарашено подумал он, заслышав тихий, почти скулящий стон дворецкого. — Мать моя женщина! Это что, мы тут такие не одни что ли? Где я потерял свой успокоительный чай?».       Прислонившись спиной к стене, Чуя ещё пару минут слушал их пререкания. Честно сказать, надоело страшно.       Недовольно вздохнув, Накахара поудобнее перехватил кипу бумаг в руке и без зазрения совести и без стука распахнул дверь в кабинет местного дворецкого, застав молодых людей в довольно непристойном положении. Как оказалось, молодой господин Накаджима прижал того к проёму между окнами, блуждая ладонями под тонкой рубашкой покрасневшего, как рак, Рю. И когда дверь неожиданно распахнулась, оба ошарашено уставились на гостя.       Накахара смерил их равнодушным взглядом, после чего прошествовал к столу и со стуком уронил на него документы.       — У меня тут вопрос назрел, — произнёс он, делая вид, что ничего особенного в кабинете не происходит, что на самом деле всё здесь как обычно.       Ни смущённый до кончиков волос Акутагава, ни ошарашенный подобным поведением слуги Дазая Ацуши его совершенно не интересовали.       — Завтра господин Дазай должен съездить на завод, чтобы уладить несколько важных дел. Ты съездишь или мне стоит поехать?       — Если это так важно… кхм… я могу съездить, — поспешно оправляя одежду, произнёс Акутагава, старательно пытаясь прийти в себя.       В следующий момент он недовольно нахмурился и, уверенным шагом подойдя к рыжеволосому, решительно замахнулся для хорошего подзатыльника, но был без особых проблем остановлен всё ещё не обращающим на него внимание Накахарой. Удивлённый Рюноске застыл. И откуда, спрашивается, у этого похожего на девчонку слуги такая реакция. И его удивление было понятно даже самому Чуе.       «Не скажу же я тебе, что я — слуга и аристократ в одном лице, — фыркнул он про себя. — Естественно, у меня реакция лучше, чем у тебя. А уж с каждодневными тренировками с Дазаем, который только и делает, что руки распускает — так вообще без проблем».       — О, в таком случае я хотя бы немного посплю, — не глядя на дворецкого, проговорил рыжеволосый.       — Интересно, а чем же вы там занимаетесь, что ты не высыпаешься? — усмехнулся Ацуши, хитро сощурив глаза.       — Маленьким деткам такое лучше не знать, — всё так же невозмутимо ответил Чуя.       И нет, он не боялся так разговаривать с молодым господином.       — Эй! Да как ты смеешь?! — возмутился блондин, но тут же был осечён недовольно-саркастичным взглядом личного слуги господина.       — О! Прошу прощения! В таком случае, мне стоит подняться к господину Дазаю и доложить обо всём, что здесь происходило парой минут ранее? — произнёс он, приподнимая левую бровь.       Накаджима захлопнул рот.       — Думаю, ему будет интересно знать, что его драгоценный дворецкий спит с его собственным племянником. Ух, и новость будет! Разлетится по всему особняку, как пыль!       — Ты… — стиснув зубы, начал Акутагава, заливаясь краской не то от ярости, не то от дикого смущения. — Ты рыжая маленькая паскуда…       — Акутагава Рюноске!!! — прорычал Чуя, явно пребывая в плохом настроении после всего ранее увиденного. — Не зли меня ещё больше!       — Ты в этом особняке всего месяц! А я — шесть лет! — продолжал кипятиться дворецкий, испепеляя взглядом Накахару.       — И тем не менее, я сейчас здесь не такой уж и последний человек, — за последнее время Чуя значительно поднабрался смелости, понимая своё положение в особняке.       Можно сказать, что он и дворецкий занимали здесь самые высокие должности. Они были практически на равных. Это Чуя понял не особо давно. А всё началось с того, что каждый слуга дома, наконец, признал его не только, как простого человека, но и как самого приближенного к господину слугу. Даже Акутагава стал намного реже появляться в кабинете Дазая.       — Ладно. Извини. Ты всё ещё дворецкий этого дома. Так что я не стану с тобой ссориться. Но впредь — не бесите меня, ладно? Я страшен в гневе.       — Да ты и так не особенный красавец, — фыркнул Рюноске, прищурив глаза.       — Приму за комплимент, — ответил рыжий, отмахнувшись.       В этот же самый момент он почувствовал, как его плеча касается рука Ацуши. Восприняв этот жест, как простую попытку успокоить, Накахара сбросил его ладонь и быстрым шагом вышел из кабинета, оставляя ошарашенного Накаджиму смотреть ему вслед.       — Что такое? — видя его замешательство, поинтересовался Акутагава.       — Рю… — Ацуши внимательно посмотрел на свою руку.       — Что?       — На него не подействовала моя способность.

***

      Свет в комнате горел совсем тускло. Письмо на большом письменном столе из красного дерева было едва читаемо.       — Вот, значит, как, — холодная усмешка на губах мужчины заставила бы заледенеть любого, кто её увидел. — Значит, ты жив, молодой граф Чуя Накахара? Отлично! Моя жизнь определённо становится всё интереснее и интереснее.