***
Накахара не сразу понял, где находится. Голова казалась ужасно тяжёлой и мутной. Лишь спустя пару мгновений он понял, что находится в покоях Осаму. «Интересно, и как я тут оказался? — подумал он, рассматривая небольшую бутылочку розового масла на тумбочке. А в следующий момент, стоило ему слегка пошевелиться, поясницу пронзила боль. Несильная, но ощутимая. — Что за?..» Осознание приходило медленно. С каждой новой крупицей воспоминаний глаза рыжеволосого расширялись всё больше и больше. В конечном итоге, гримаса ужаса отобразилась на его лице во всей своей красе. «Боже… мой… Быть того не может! — в панике подумал он. — Я не мог этого сделать!.. Не мог же, правда? — с этими мыслями Чуя приподнял мягкое одеяло, но мгновенно опустил обратно. — ЧЁРТ!». Он боялся пошевелиться. За спиной чувствовалось присутствие другого человека. Значит, он всё ещё спит рядом. Какой позор… Слуга вспоминал события прошедшей ночи довольно быстро. Всё всплывало в памяти мгновенно, и от этого становилось ещё больше стыдно. — Прогнись, — скомандовал Дазай, упираясь пальцами в поясницу любовника, и тот послушно выгнулся, чуть подаваясь назад, кусая губы и прикрывая глаза. — Вот так, умница, Чуя… Накахара стиснул зубы, прижимая ладонь ко рту. Этого просто не может быть… — Дазай… — стонет он, бессовестно опускаясь на него сверху, хватаясь за плечи, скользя по ним к шее и крепко обнимая за неё. Руки господина смыкаются на его талии, опуская слугу до самого основания, вызывая громкий стон. — Тебе нравится? — мурлычет тот в шею, оставляя на ней мокрые поцелуи. — Нх… да, — хрипло произносит Чуя, автоматически двигая бёдрами навстречу, чувствуя, как чужие прохладные пальцы скользят по позвоночнику вниз… Нет же… нет. Просто невозможно! — Ты не спишь, — слышится голос за спиной, а в следующий момент обнажённого плеча касается тёплая ладонь. Чуя вздрагивает всем телом и в ужасе оборачивается, глядя на всё ещё сонного, но какого-то слишком довольного господина. — Доброе утро, Чуя. — Какое… нахрен… доброе?! — прохрипел он, замечая, что голос сел и отказывается нормально функционировать. — Ответь мне, Дазай, мы что… и вправду переспали?! — Ты сам ко мне пришёл, — пожал плечами тот, с улыбкой на лице рассматривая перепуганное лицо слуги. — Ты очень красивый с утра. — Ты воспользовался положением, ублюдок! — не выдержал парень, после чего ощутимо ударил шатена подушкой. —Я был пьян! А ты, бессовестная скотина, этим воспользовался! Чёрт, лучше бы я ничего не помнил! Неожиданный порыв со стороны Дазая заставил его сдавленно вскрикнуть и ошарашенно уставиться на нависающего над ним мужчину. Тот смерил его слегка высокомерным взглядом и склонился ближе к лицу. — Это было твоё наказание, — прошептал он приятным соблазнительным голосом. — За выпитую тобой и Акутагавой бутылку коллекционного вина. Как наказать Рю я ещё подумаю. — Не надо! Не наказывай его! Он стащил её ради меня, — понимая, что самостоятельно сдал своего собутыльника, попросил он, следом же поймав хитрую усмешку. — В таком случае, тебе придётся меня поцеловать, чтобы я этого не делал, — и Чуя проклял его три раза подряд. Чёртов подонок! — Да пошёл ты! — рыжеволосый был зол. Желания церемониться с этим человеком не было. — Другое наказание может придумаешь? — Чуя, — рассмеялся тот своим приятным бархатистым смехом. — Мы переспали, а ты до сих пор не можешь просто взять и поцеловать меня. Ты такой смешной, — он склонился ещё ближе, заставляя слугу застыть и почти не дышать. — Ну же, поцелуешь — и я никому ничего не сделаю. Обещаю. — Вот же… — цыкнул парень, стискивая зубы от досады. А ведь и правда. Они переспали. И хуже всего не то, что Накахара всё помнил, а то, что… ему понравилось. Да, он был вообще не в состоянии нормально мыслить, да, он был пьян в стельку, но это чувство вожделения, чувство желания, похоти, восторга… чёрт возьми, Накахара помнил всё. Да как такое вообще возможно? Подставлять Акутагаву не хотелось, а потому пришлось сдаться и безмолвно согласиться, резко подаваясь вперёд и накрывая всё ещё слегка опухшие после ночи алые губы хозяина своими. А в следующий же момент его талию мягко стиснули в объятиях, чуть приподнимая над простынями. Тело у Дазая крепкое, красивое. От него исходит тепло и лёгкий цитрусовый запах. Интересно, откуда он? Такой приятный… И почему-то руки сами тянутся обнять шатена за шею, чтобы притянуть ближе. А мужчина ведь так… хорошо целуется. — Ну, хватит, — Чуя вновь нахмурился, выворачиваясь из объятий и выскальзывая из-под одеяла. Всё тело ломило после ночного любовного сеанса, но боль была не такой, как в прошлый раз. Сейчас она отдавалась в теле приятным покалыванием, и это ещё больше пугало Накахару. «Неужели мне и вправду понравилось?» — в ужасе думал тот, натягивая на себя форму. Всё это время граф не сводил с него взгляда, лёжа на животе и обнимая подушку. От этого взгляда парень тут же покраснел и стал одеваться ещё быстрее. С горем пополам он распутал ленту в волосах, которую ночью никто снять не соизволил, перевязывая её вновь. — В следующий раз я этой лентой тебя свяжу, — послышался хитрый голос шатена, заставляя рыжеволосого в ужасе стиснуть зубы. — Не будет следующего раза, — ответил он, пытаясь скрыть своё дикое смущение. Ну, чего он за ним так наблюдает?! — Ты красивый, — мурлыкающий тон господина приятно ласкал слух. Но Чуя твёрдо решил не вестись на его обаяние, а потому недовольно повернул голову и смерил его строгим взглядом. — Вам пора подниматься, господин Дазай, — произнёс он ледяным тоном, заставляя мужчину удивлённо вскинуть брови. — Сегодня у Вас куча дел, а Вы до сих пор не соизволили встать. К Вашему сведению, у Вас запланирована поездка на производство, а также нужно поговорить с Хигучи насчёт бюджета на Ваши собственные именины. До них осталось всего ничего, каких-то жалких три недели, а Вы так и не… Накахара ошарашено замычал, когда его голову бесцеремонно повернули и накрыли губы поцелуем. Всего на несколько секунд, но этого хватило, чтобы заткнуть непрерывающийся поток слов. А ведь слуга даже не заметил, как Дазай поднялся с кровати и подошёл к нему. — Зануда, — пробормотал он, медленно проходя в сторону шкафа и выуживая оттуда один из своих повседневных костюмов. Вот же Дьявол, он совершенно не стесняется своего тела. — Прикажи служанкам наполнить ванну. Чуя же не мог отвести от него взгляд. И нет, он был вовсе не очарован его прекрасным телосложением или чем-то вроде этого. Нет. Он был повергнут в ужас. Спина господина сплошь была покрыта большим количеством шрамов. Складывалось впечатление, что его много раз протыкали чем-то острым, а потому остались следы. Не удержавшись, Чуя сделал к нему несколько шагов и дрожащей рукой притронулся к одному из рубцов. Осаму замер, прекрасно понимая, что привлекло внимание слуги. — Откуда они у тебя? — тихо поинтересовался тот, всё ещё прикасаясь к коже кончиками пальцев. — Это старые раны, не нужно о них беспокоиться, — произнёс он довольно холодно, но голубоглазый не желал отступать. Почему-то он сразу догадался, в чём дело, стоило ему проследить за хаотичным разбросом ран. — Это ведь его работа, да? — прошептал Накахара, понимая, что это имя выговорить просто не в состоянии. Несколько секунд стояла гробовая тишина, и лишь после этого послышалось короткое «да». Отчего-то сердце Чуи крепко защемило. Неужели он и вправду такой безжалостный, что даже собственного внука едва на фарш не пустил? — Я ведь говорил тебе, что не один ты испытываешь отвращение к моей семье, — с этими словами шатен накинул на себя халат и, запахнувшись, покинул покои первым. Чуя же не мог заставить себя даже пошевелиться. Тело словно сковало крепкими цепями, а сердце грустно заныло. Оглянувшись на постель в последний раз, он, наконец, заставил себя выйти прочь, направляясь к своей комнате. И с каждым шагом его одолевал самый настоящий стыд. Что он теперь Акутагаве скажет?13. "Я хочу тебя поцеловать".
13 сентября 2018 г. в 18:49
Ночь плотным одеялом накрыла старый особняк. Акутагава, шастая из угла в угол, всё ещё жутко нервничал.
«А вдруг этот полоумный рыжий придурок решит всё рассказать господину? Да я же лишусь работы в мгновение ока!» — думал он, заламывая пальцы. Ему не хотелось попадать под горячую руку Дазая, а потому он всё больше склонялся к мнению, что стоит сходить к самому Накахаре, чтобы хоть как-то договориться. И ничего лучше в голову не пришло, как спуститься в погреб и взять одну из бутылок вина, хранившихся там. Вино было, само собой, потрясающим, с долголетней выдержкой, удивительным вкусом и просто нереальными цифрами в цене. Если продать пару бутылок из этого погреба, можно было бы без проблем жить ещё пару месяцев.
Чуя оказался на месте. Он сидел в своей комнате и спокойно читал книгу. На сегодня он свои дела закончил. Особняк уже давно спал, и только Рю всё ещё волновался.
— Тук-тук, — произнёс он, привлекая к себе внимание.
Накахара удивлённо повернул голову, замечая дворецкого, а затем опустил взгляд на бутылку и бокалы в его руках.
— Я могу войти?
— Предположим, — усмехнулся он, откладывая книгу. — Это вино?
— Ага. Я пришёл мириться, — произнёс парень, падая на стул рядом со столом. —Между прочим, это элитное поило стоит как хорошенький домик на окраине города.
— Может, продадим, а? — Чуя рассмеялся в кулак.
— Я спёр эту бутылку в тайне от всего дома. Не думаю, что продавать её — хорошая идея, — фыркнул Рю, чем вновь рассмешил слугу.
— В таком случае, её надо выпить, а улики спрятать! Правда, пить я не умею, — рыжий нахмурился, внимательно рассматривая пыльную бутылку. — А ты умеешь?
— Так себе, — поморщился дворецкий. — Но нас это не пугает. Подумаешь, всего-то бутылка какого-то вина. Что нам, правда?
Чуя фыркнул, понимая, что парень пришёл сюда с хорошими намерениями. В принципе, против такого человека, как Акутагава, он ничего не имел. И даже на то, что сероглазый всё время относился к нему довольно неприязненно, Накахара старался не обращать внимания. Ведь причину такого отношения слуга знал. Рюноске нравился господин Дазай, но тот, в свою очередь, не обращал ровным счётом никакого внимания на своего слугу, предпочитая ему новенького. Кто тут равнодушным останется?
В последнее время их отношения немного пришли в норму. С появлением в доме молодого господина Накаджимы, Акутагава перестал метать в сторону рыжеволосого гневные взгляды. Всё чаще его свободное время занимал весёлый парнишка, вечно улыбающийся, а отчасти даже соблазнительный своей невинной улыбкой. Кажется, теперь всё внимание управляющего было обращено только на него.
Появление сероглазого на пороге комнаты было довольно неожиданным, но приятным. Спать Накахара совсем не хотел, а компания была бы как раз кстати. Поэтому он с радостью согласился выпить, даже не задумываясь о последствиях. А они определённо будут.
Вино пахло потрясающе. От одного только запаха начинала кружиться голова, и Чуя, наслаждаясь им, прикрыл глаза и откинулся спиной на стену. Акутагава, судя по всему, его восторгов не разделял.
— Знаешь, когда-то в детстве, — пробормотал рыжий, слегка улыбнувшись, — я забрёл в винный погреб. Там стоял потрясающий запах многолетнего вина. Когда меня нашёл отец, он ещё долго смеялся. Нанюхавшись всего этого великолепия, я свалился спать прямо там, даже не попробовав ни капли. На тот момент мне было всего пять.
— О, так ты уже был в каком-то благородном доме слугой? — приподняв бровь, поинтересовался Рюноске, покачивая бокалом из стороны в сторону. — А что случилось потом? Почему оказался в рудниках? Ведь обычно детей-полукровок не выбрасывают просто так.
— С чего ты взял, что я полукровка? — улыбнулся Чуя, понимая, что разум начинает слегка мутнеть.
— Ты красивый, — пожал плечами тот, отводя взгляд. — К тому же способный, ловкий и сравнительно образованный. «Нулевых» не учат даже читать. Они совершенно тупые, как пробки.
— Логично, — Накахара вдохнул.
— Именно поэтому в самом особняке господина Дазая работают только полукровки. Я, Хигучи, Коё, Мичизо, Гин, Маюми, Мари, Мисаки — все мы помесь аристократов и простых рабов. От аристократии нам достаётся красота и живой ум, а от рабов — выносливость и плохая сопротивляемость к дарам. Собственно, некоторые аристократы ради таких детей, как мы, и идут на контакт с «нулевыми».
Накахара поморщился. Да уж, очаровательная история. А уж учитывая то, что сам он полукровкой ни в коем случае не являлся, слушать такое ему было крайне неприятно.
Вино оказалось очень крепким. И не умеющим пить слугам оно тут же ударило в голову. Не было выпито и половины бутылки, а ребята уже знатно захмелели. У Чуи всё больше развязывался язык. С его губ то и дело слетали шуточки, а Рюноске то и дело посмеивался себе в ладонь, наблюдая за ним. А ведь весёлый парень оказался, этот Накахара Чуя.
Покачиваясь из стороны в сторону, рыжеволосый прикрыл глаза и о чём-то мечтательно задумался. Тем временем, вино стремительно кончалось. Кто же знал, что их так разнесёт всего лишь с одной бутылки?
— Чу-уя, — позвал дворецкий, подпирая голову рукой и стараясь не уснуть, хотя в сон его тянуло уже довольно давно. — Скажи, а между тобой и господином что-то есть?
Накахару как за плечи тряхнули. Он лихорадочным взглядом уставился на управляющего, ещё больше покраснев не то от ярости, не то от смущения.
— Терпеть его не могу! — рыкнул он, глядя на парня. — Развратный полоумный кретин!
— За что ты его так? — лениво поинтересовался Акутагава, приоткрывая один глаз. — Он тебе что-то сделал?
— Да он!.. Он!.. Да он домогается до меня чуть ли не каждый день! — ох, Чуя, тебе совершенно противопоказан алкоголь, даже в малых количествах.
Язык в таком состоянии становится без костей.
Казалось, Рюноске протрезвел от такого заявления. Ошарашено распахнув глаза, он уставился на слугу, едва не теряя челюсть где-то на полу.
— В… каком это смысле?!
— Да в прямом! Руки постоянно распускает. Целоваться лезет… и раздеть меня пытается, — Чуя подпёр обе щеки руками и зло нахмурился.
— И что, хорошо целуется? — вопрос сам собой слетел с губ, но было не время жалеть о сказанном.
Любопытство было сильнее любой стыдливости.
— Даже слишком, ублюдок, — нехотя признал голубоглазый, отводя взгляд. — Хотя мне не очень хотелось это признавать.
— А ты что, находишь в себе силы ему сопротивляться?! — Рю ошарашено хлопнул ресницами. — Вот это да!
— Из-за этого мы с ним постоянно ссоримся. А вот если бы не распускал свои грабли, то, глядишь, и не цапались бы, — продолжал болтать Накахара, поглядывая на практически опустевшую бутылку. — Кажется, я пьян. Даже слишком.
— Угу… — дворецкий почему-то тут же забил на всё сказанное слугой, сонно зевая и прикрывая глаза.
Видимо, его уже захватывал сон. Не прошло и пары минут как тот отрубился прямо на полу, заставляя Чую захихикать. Недолго думая, он взял его под руки и, кряхтя, пыхтя и матерясь, затащил на кровать, накрывая одеялом. Самому ему спать совершенно не хотелось.
Немного помаявшись в комнате, рыжеволосый собрал своё пьяное тело в вертикальное положение и, пошатываясь из стороны в сторону, вышел из комнаты прочь. Куда он шёл и с какой целью — он не знал. Просто брёл по коридорам, не задумываясь над своим маршрутом. Ему было скучно сидеть на одном месте. Интересно, а что скажет господин, если узнает о том, что он напился? И почему он вообще пришёл прямо к его комнате?
Парень недоумённо уставился на дверь. Его нещадно качало, а слегка затуманенный разум отказывался воспринимать ситуацию адекватно.
«А что, если я немного погреюсь у господина? — гениальная, по меркам пьяного человека, мысль пришла ему в голову. Ну, конечно же! Почему нет? Дазай будет рад его видеть, так ведь? Он же любит, когда Чуя спит рядом! — Точно! Господин будет рад!»
С этими мыслями голубоглазый решительно открыл дверь в спальню, на цыпочках пробираясь внутрь. Со стороны это выглядело более, чем комично.
Господин же точно не будет против, правда? Он ведь добрый, он любит своих слуг. Так почему бы ему не приютить одного под одеялом?..
Дазаю впервые за долгое время ничего не снилось. Эта ночь была по-настоящему спокойной, а потому он мог выспаться и завтра быть в прекрасном расположении духа. И всё ничего, если бы не странное шевеление, буквально вырвавшее его из царства Морфея.
Ошарашенный такой бесцеремонностью, Осаму резко вскинул руку, ловя наглеца за шею, и резко сел, сжимая пальцы. В темноте кто-то тихо пискнул.
— Больно, — прохныкал знакомый голос.
Пальцы тут же ослабили хватку, а глаза удивлённо распахнулись.
— Чуя?.. — произнёс он неуверенно, наконец, привыкнув к темноте, различая очертания своего растрёпанного слуги.
Тот невинным взглядом уставился на аристократа и прижал руки к своей груди. Только спустя пару секунд, потянув носом воздух, Дазай уловил запах алкоголя.
— Накахара, ты что, пьян?
— Чуть-чуть, — пробормотал тот, после чего глупо улыбнулся. — Господин Дазай, а можно я вот тут с Вами полежу, а?
— Где ты достал выпивку? — не обратив внимания на последние слова слуги, строго поинтересовался Осаму, нахмурив брови.
— А это не… не я, — ответил он, слегка покачиваясь из стороны в сторону. — Это всё Акутагава.
— И где он сейчас?
— Ммм… спит, — Чуя безразлично дёрнул плечами, а затем опустил затуманенный взгляд на обнажённый торс мужчины.
Ладонь сама потянулась к ней, притрагиваясь к крепким мышцам пресса, поднялась чуть выше и коснулась груди. Всё это время Дазай не смел пошевелиться, находясь в глубоком шоке. Кажется, всё совсем плохо.
— Господин Дазай… Вы такой красивый.
— Чуя, ты пьян, — выдавил тот, хватая его за плечи. — Тебе нужно выспаться, а утром мы поговорим.
В следующий момент Накахара неожиданно вскинул голову.
— Вы на меня злитесь, хозяин? — спросил он, расстроенным взглядом смотря прямо в карие глаза мужчины. — Я вас обидел? Простите.
Нет. Определённо, это был не тот Чуя Накахара, которого знал граф. Этот был его полной противоположностью. Раскрасневшийся от вина, такой открытый, такой… соблазнительно-прекрасный. Он ведь только что сам прикоснулся к нему, обжигая горячими ладошками кожу. Да, он был пьян. В стельку. Но Дазай никак не мог прийти в себя от его выходок, от которых внизу живота приятно сводило.
— Чуя, — терпеливо произнёс Осаму, поднимая ладонь и касаясь ею рыжих волос.
«Чёрт… ты сидишь на мне слишком двусмысленно, Накахара! Даже несмотря на то, что между нами одеяло, я всё равно тебя чувствую».
— Послушай, ты не в себе. Давай ты выспишься, а утром мы всё обсудим.
— Вы будете на меня злиться, — продолжал тот гнуть свою палку. — Я ведь выпил бутылку вина из вашего винного погреба. Разве можно так поступать простому слуге?
— Обещаю, я не буду тебя ругать, — стараясь говорить как можно мягче, пообещал шатен, продолжая гладить слугу по волосам.
Чуя обессиленно опустил руки и прикусил губу. Вид у него был действительно виноватым.
— Ложись рядом. Я разрешаю тебе поспать здесь.
— Я не хочу спать, — обиженным голосом произнёс он.
Пальцы его сжали одеяло, и Дазай невольно проследил за этим движением, отмечая, что руки у него совсем не похожи на руки раба. Они у него для этого слишком красивые. Иногда мужчине становится даже жаль, если он их травмирует.
— Ты быстро уснёшь. Тебе просто надо прилечь, — разговаривать с пьяными людьми сложно.
Особенно, если они творят всякую дичь и заявляются в два часа ночи для того, чтобы полежать под одним одеялом. И никого не волнует, что слуга так себя вести с господином не должен.
— Я вас так ненавижу, — обречённым голосом сказал Чуя, состроив соответствующую мордочку.
В следующий момент он вновь заглянул в глаза графа, цвет которых в темноте казался чёрным, а затем опустил взгляд на слегка приоткрытые губы. Больше он был не в состоянии адекватно соображать.
— Так ненавижу… что сейчас поцелую.
— Что?! — брови аристократа резко взлетели вверх, а его сдавленное «что» разнеслось по комнате тихим эхо и растворилось в ночи. — Да алкоголь тебе просто противопоказан, малыш Чуя.
— Я. Хочу. Вас. Поцеловать, — Накахара, не отрываясь, рассматривал чёткие очертания губ.
Пальцы его сами собой потянулись вперёд, кончиками прикасаясь к ним, очерчивая контур, большим пальцем слегка оттягивая вниз нижнюю губу. Дазай же просто не мог найти в себе сил пошевелиться и сделать хотя бы что-то. Такие манипуляции от вечно раздражённого, недовольного приставаниями слуги вводили его в ступор. Неужели, вино так сильно ударило ему в голову?
Он даже заметить не успел, как Чуя медленно наклонился к его лицу и, чуть придерживая за подбородок, довольно смело, хотя и неуклюже, накрыл его губы своими. Сердце пропустило пару ударов.
«Видимо, я сплю», — подумал он, но это тепло, исходящее от хрупкого тела рыжеволосого, доказывало, что нет, это не сон. Это самая настоящая реальность.
На языке почувствовался вкус алкоголя.
«Акутагава, хитрая мышь! — усмехнулся про себя Дазай, быстро догадавшись, какое вино утащил его дворецкий. — А у тебя губа не дура, раз выбрал такое вино. Неудивительно, что нашего малыша Чую так разнесло».
Руки сами собой стиснули тонкую талию, сжимая её и притягивая хрупкую фигуру ближе. Накахара даже не сопротивлялся, одним движением обнимая графа двумя руками за шею, зарываясь пальцами в густые тёмные волосы. Осаму чувствовал, как часто колотится его сердце, но парень упрямо тянул его на себя, скользя кончиком язычка по нижней губе.
«Какой раскрепощённый, — Дазай скользнул ладонями под тонкую форму, приподнимая её и обнажая узкую полоску кожи. — Неужели всё, что требовалось, так это напоить тебя? Всё так просто?».
— С утра ты возненавидишь меня ещё больше, — прохрипел аристократ ему в губы, понимая, что сегодня ночью он едва ли отпустит его.
На это ему просто не хватит сил.
Чуя промолчал, тяжело дыша ему в губы, держа в ладонях его лицо. Вместо ответа он внезапно склонился к шее Дазая, припадая к ней поцелуем, заставляя того, даже неожиданно для самого себя, тихо простонать и прикрыть глаза. Он никак не мог поверить, что это происходит на самом деле.
Не особенно церемонясь, Осаму подхватил рубашку слуги за края и, потянув вверх, снял прочь, выбрасывая на пол. Кожа у Чуи мягкая, гладкая, приятная наощупь. У него очень изящное и хрупкое тело. Только взглянув на него, Дазай понял, что пропал. И явное напряжение внизу живота тому подтверждение.
Не в силах больше сопротивляться самому себе, шатен одним движением оказался сверху, уронив рыжеволосого слугу в прохладные простыни, моментально припадая к чувствительной коже губами. Узкие ладони Накахары заскользили по обнажённой спине, заставляя аристократа вздрагивать и с удвоенным рвением выцеловывать его тело, без зазрения совести оставляя яркие отметины.
Чуя молчал, но его прерывистое, с лёгкой хрипотцой дыхание выдавало его с головой. И когда ладонь шатена накрыла возбуждённую плоть, касаясь её сквозь ткань форменных брюк, голубоглазый не сдержался и сдавленно простонал. И от этого тихого стона едва не сорвало крышу.
Дазай усмехнулся, проведя языком по бьющейся жилке на его шее. Вновь скользнул к губам, не имея возможности сопротивляться своему дикому желанию поцеловать этого парня, после чего поспешно расстегнул его брюки, соскальзывая под их пояс ладонью.
Накахара вновь не сдержал стона, стоило пальцам мужчины сомкнуться вокруг его члена. Возбуждение нахлынуло слишком быстро, болью отдаваясь в паху. Тело требовало разрядки, но судя по неторопливым движениям шатена, он спешить не собирался. В его планы несомненно входило доведение слуги до сумасшествия. Хотя из-за алкоголя его сознание и так было нерабочим.
— Нх… не… надо, — проскулил он, однако, полностью противореча своим словам, крепче прижался к шатену, стискивая в ладони его волосы.
Тот довольно улыбнулся, сильнее сомкнув пальцы, вырывая из лёгких слуги громкий вскрик.
— Не надо, правда? — шёпотом поинтересовался он, действительно убирая руку, но лишь для того, чтобы стянуть с парня брюки, которые в данный момент только мешали. — Да ты же весь дрожишь. Тебе это нравится, Чуя.
Рыжеволосый крепко зажмурился, цепляясь за его плечи.
— Это слишком…
— Вот видишь? — Дазай оставил на его шее мокрый след от поцелуя. — От этого можно получать удовольствие. А ты сопротивлялся.
Мозг Накахары отказывался переваривать сказанные хозяином слова. Всё, что он мог, это бездумно прижиматься к нему и стонать от приятных ощущений, когда прохладные пальцы касаются его возбуждённой плоти.
Дазай, всегда сохраняющий холодную голову, сейчас попросту сдался на милость собственной похоти. Разве можно устоять, когда перед тобой столь прекрасное создание? А учитывая то, как граф хотел этого человека весь месяц — он не думал сдерживаться.
«На этот раз я не причиню тебе боли, Чуя, — мысленно пообещал он, в свете луны рассматривая красивое лицо слуги. — Мне стыдно, что я делаю это с тобой в таком состоянии, ведь ты, боюсь, даже ничего не вспомнишь на утро. Но… я хочу тебя, Чуя».
Накахара ошарашено распахнул глаза, забывая как дышать, когда губы графа ненавязчиво мягко коснулись его плоти. Казалось, он покраснел до самых кончиков волос от его действий, вновь сдавлено стоная и выгибаясь в спине. Этот ход был довольно неожиданным. Он такого точно не ожидал.
— Громче, — услышал он мурлыкающий тон шатена, а в следующий момент несдержанно громко простонал, когда тот прошёлся языком по всей длине.
От наслаждения и смущения парень не знал, куда себя деть, а потому метался на простынях от настойчивых и умелых ласк господина. И тот, кажется, был доволен результатом.
Чуя не заметил, как расслабился. Дазай умел доставить удовольствие. Но в какой-то момент тот отстранился, вызывая жалобный скулёж, словно требование продолжить. Ведь конец был так близок…
— Разве я говорил, что позволю тебе кончить? — с хитрой усмешкой поинтересовался шатен, глядя на слугу сверху вниз.
Рядом с прикроватной тумбочкой стояло ароматическое масло. Служанки любили добавлять его в небольшие вазочки с водой, чтобы в комнате их хозяина всегда приятно пахло. Поэтому Чуя часто слышал здесь завораживающий розовый запах. И сегодня это масло было как раз кстати.
Осаму плавно опустился сверху, предварительно смочив пальцы в масле, после чего, стараясь не навредить, проник одним пальцем в сжатое колечко мышц. Инстинктивно, но Накахара сжался от его действий. Судя по всему, страх, так глубоко засевший в подсознании, не позволял полностью отдаться. Дазай прекрасно понимал, что в прошлый раз нанёс ему серьёзную душевную травму. Но тогда он думал только о собственном удовлетворении, о наказании, был захвачен чувством ревности. Сейчас же молодой мужчина желал доставить удовольствие не только себе.
— Расслабься, я не сделаю тебе больно, — пообещал он, прикусив мочку уха. Услышал, как бешено бьётся его сердце, чувствовал, как мелко дрожит его тело. Не то от возбуждения, не то от страха. Он крепко жмурился, инстинктивно сжимался и всё никак не мог отпустить себя.
«А чего ты хотел? Он боится тебя, идиот. Будь с ним нежен и терпелив».
Короткими мокрыми поцелуями он взялся выцеловывать чувствительную кожу на его шее, оставляя яркие собственнические следы. Пальцы в это время старались растянуть зажатого слугу как можно лучше. Ведь если этого не сделать, бедолаге будет очень больно.
Прошло некоторое количество времени, прежде чем с губ Накахары вновь сорвался едва слышный стон. Дазай довольно усмехнулся, понимая, что ещё немного — и этот парень сдастся полностью. В какой-то момент Чуя обхватил его шею руками, а в следующий момент сам притянул к себе, впиваясь в приоткрытые и уже опухшие от поцелуев губы своими, сплетая языки между собой.
— Прости, я больше ждать не могу, — прохрипел Дазай ему в губы, глядя в распахнувшиеся, поддетые дымкой голубые глаза.
Чуя не сдержался и вскрикнул, выгибаясь дугой, когда твёрдая, как камень, плоть господина мягко проникла внутрь. Но это было не так уж и больно. Шатен хорошо постарался, чтобы расслабить его. Он дал ему несколько секунд, чтобы привыкнуть, прежде чем начать двигаться, вновь заставляя рыжеволосого тихо поскуливать ему в плечо.
— Да…зай… — громко простонал он его имя, вцепляясь в кожу на спине господина ногтями.
Осаму усмехнулся, накрывая его губы своими, заставляя прижаться ещё ближе.
Накахара не мог отделаться от мысли, что ему чертовски хорошо. Из уголков глаз медленно покатились слёзы, которые Дазай моментально поймал губами, даря совершенно невесомые поцелуи.
— Больно? — тихо спросил он, но Чуя вдруг стиснул в ладонях его волосы и прошептал:
— Не… останавливайся…