***
— Ты не рад своим гостям, — Чуя, подперев собой стену, наблюдал за тем, как нежится в тёплой воде его драгоценный господин. Чем больше приближались его именины, тем хуже становилось его настроение. И то, что сейчас он довольно расслаблялся, прикрыв глаза, было просто подарком небес для уставшего от его капризов Накахары. Впрочем, он и сам боялся подумать, что будет в этом доме через две с половиной недели. Он уже видел, как Акутагава запечатывает кучу пригласительных, а Коё раздаёт указания слугам. Уже сейчас все слуги начали приготовление к празднеству, и только Чуя до сих пор занимался делами вместе с самим Дазаем и не имел никакого отношения ко всеобщей беготне. Его жизнь по-прежнему протекала довольно скучно. Граф вздохнул, протягивая руку и вытирая ею лицо. С тёмных волос капала вода, а стройное крепкое тело скрывал толстый слой пены. Чуя даже осмелился к ней притронуться, потому что она показалась ему очень интересной, со стороны напоминающей крем. Раньше он никогда не видел такого количества пены, а потому любопытство взяло верх. Впрочем, сам Дазай был не против этого. — Элис… моя двоюродная сестра, — произнёс он, выдержав небольшую паузу. — Она внебрачная дочь дяди, но по характеру — истинная Мори. Но проблема даже не в этом. Она в меня влюблена. — В смысле? — Чуя опешил. — Она ж твоя сестра. Как она может?.. — Может, — Осаму приоткрыл глаза и взглянул на слугу. — Я с детства её баловал. Не подумал, к чему это может привести. Она, когда первый раз меня увидела, то испугалась. Наверное, я показался ей слишком серьёзным. Но я пришёл всего лишь познакомиться, а потому принёс в подарок мягкую игрушку. В тот день она от меня так и не отлипла. Висела на мне, как на вешалке. Но мне это казалось милым. — Но получилось так, что она в тебя влюбилась, — понял Накахара, складывая руки на груди. — Да. Я даже не знаю, во сколько лет это произошло, — Дазай пожал плечами. — В общем, я до сих пор делаю вид, что ничего не знаю. А с возрастом мне пришлось стать с ней намного строже. Сегодня ты видел, какой избалованной она выросла. — Да уж. При хозяине особняка назвать его слуг мусором — на это не каждый решится, — парень приблизился к ванной, беря в руки полотенце. — Тебе пора вылезать. У нас куча дел. — Какой серьёзный, — аристократ усмехнулся, глядя на рыжеволосого слугу снизу-вверх. — Вода ещё теплая. Не хочешь ко мне? — Нет уж, спасибо, — Чуя вновь фыркнул. — Вылезай давай. Акутагава уже, скорее всего, принёс нужные бумаги в кабинет. А ты всё нежишься, как девица, в этой пене. — Злой Чуя, — хохотнул граф, но всё же опёрся руками о бортики ванной и с большой неохотой вылез из воды, принимая из рук слуги большое полотенце. — Эй, Чуя, вытрешь мне волосы? — Не дотянусь, — огрызнулся тот. — Сам справишься. На это Дазай ответил лишь коротким смешком. Дела не ждали, в этом слуга был чертовски прав. И как бы аристократу не хотелось отдохнуть побольше, пришлось всё же взять себя в руки. Неспешными движениями он обтёр тело мягким полотенцем, промокнул им же волосы, облачился в чистый костюм и был готов покорять мир, вот только настойчивый слуга уже толкал его в спину к кабинету. Впрочем, желание покорять мир исчезло сразу же, стоило шатену увидеть гору документов, возвышающуюся на его столе. Обречённый вздох сорвался с чётко очерченных губ, а изящные пальцы принялись усердно тереть переносицу. Дазаю даже показалось, что у него при этой картине разболелась голова. — Что-то я себя не очень хорошо чувствую… — Ага, двадцать раз, — Чуя тут же просёк, что господин намерен сбежать, а потому без лишних разговоров щёлкнул на двери замок, вновь принимаясь проталкивать того к столу. — Давай-давай. Вперёд. Ты и так уже отдохнул. Вон, сколько в ванной плескался. — Накахара, ты безжалостен, — пришлось сдаться. Стянув с себя пиджак, мужчина бросил его в кресло, косо наблюдая за слугой, который теперь нервно собирал волосы где-то на макушке. Ему наверняка было тяжело справляться с такой длиной, но он наотрез отказывался укорачивать волосы хотя бы на десять сантиметров. И, признаться, Дазаю это нравилось. Волосы у слуги были мягкие, словно шёлковые. В них было приятно зарыться пальцами, перебирать пряди, расчёсывать. Всё это напоминало некую релакс-терапию и жутко расслабляло. — Помочь? — поинтересовался аристократ, опираясь бедром о стол. Чуя отрицательно замотал головой, держа ленту в зубах, но уже через пару секунд мучений сдался и опустил руки, безмолвно соглашаясь на помощь. В голове графа тут же созрел великолепный план. Работать ему сегодня не хотелось, а вот своего красивого рыжеволосого слугу он хотел круглосуточно и повсеместно. Поэтому стратегическое решение соблазнить парня было принято молниеносно. Без лишних слов он пригласил подойти к себе, протягивая руки за лентой. Длинные тонкие пальцы ловко вплелись в густую шевелюру, расчёсывая её, словно гребнем, создавая на голове Накахары подобие приличной причёски. Он не видел, но Чуя блаженно прикрыл глаза от приятных ощущений, а от прикосновений пальцев к коже головы по всему телу шли мурашки. Парень и подумать не мог, что настолько чувствителен к подобному. Неожиданно обдавшее шею горячее дыхание заставило его распахнуть глаза и дёрнуться вперёд, однако сильные руки, сразу же обвившие плечи и талию, не позволили этого сделать, притягивая ещё ближе. Сердце пропустило удар. Чуя понял, что ему жутко страшно. Настолько страшно, что всё тело трясётся и волосы на затылке дыбом встают. И очередные попытки вырваться не принесли совершенно никакого успеха. — Дазай, — окликнул он, замирая. Чёрт возьми, где взять силы сопротивляться?.. — Отпусти меня и садись за работу. — Не хочу отпускать, — послышался хрипловатый шёпот прямо на ухо, заставивший кожу слуги покрыться мурашками. — Не-ет… пожалуйста, не надо, — взмолился парень, судорожно хватаясь за чужие руки, но вместо того, чтобы освободить, его одним властным движением усадили на стол. Прямо перед своими глазами он увидел тёмные сверкающие глаза господина. В какой-то момент он забыл, как дышать. — Дазай… — Тсс… — хитрая ухмылка появилась на губах аристократа, а изящные пальцы медленно прошлись по алеющей щеке слуги, подцепляя того за подбородок. — Не сопротивляйся. Просто получай удовольствие. Голос у него приятный, бархатистый, слегка хрипловатый от возбуждения. Его речь напоминает тянущуюся карамель. А Чуя боится даже вздохнуть, чувствуя его настолько близко. Он пытается податься назад, чтобы отстраниться, но господин следует прямо за ним, ещё больше нависая над хрупким телом. — Не надо… Договорить ему не позволили, одним властным, и вместе с тем нежным движением накрывая губы поцелуем. Он не был груб, не был слишком настойчив, но от его действий, к большому удивлению, потянуло внизу живота. Накахара даже испугался собственной реакции, на секунду замирая, словно прислушиваясь к своему телу, а Дазай умело этим воспользовался, надавливая на подбородок и заставляя ротик слуги приоткрыться. Тут же проворный язычок соскользнул меж губ, сплетаясь с чужим, заставляя Накахару зажмуриться сильнее и судорожно схватиться за край стола. Ему уже вряд ли удастся сбежать. Граф его просто не отпустит. Трясущейся рукой он дотронулся до красивого лица шатена, отвечая на сладкий поцелуй несмело. Может, до этого они и целовались сотню раз, и каждый раз по-разному, но сейчас он прекрасно понимал, что ждёт его дальше. А от этого становилось страшно. «Эй, Чуя! Вы уже переспали! Что ты ломаешься, как девственница! — недовольно подумал про себя Накахара, чувствуя, как властными движениями аристократ проникает под его одежду. — Придётся смириться, что этот многоуважаемый граф постоянно тебя хочет.» Голова слегка закружилась. Он впервые на трезвую голову согласился на подобное. Сопротивляться не было смысла, потому что Дазай точно его не отпустит. Пришлось сдаться ему на милость и ответить, попутно обнимая за шею руками, тем самым давая шатену «зелёный свет». За одну секунду движения Дазая изменились, превращаясь из нежных в настойчивые. Ладони заскользили по тонкой спинке, проводя подушечками пальцев по позвоночнику, заставляя слугу неосознанно выгнуться и прижаться ближе. — Мхм… — сорвалось с губ рыжеволосого, стоило Осаму упереться ему между ног, отчётливо демонстрируя своё желание. И, надо сказать, было оно совсем не маленьким, а очень даже внушительным. Это и пугало… и заводило одновременно. Чуя вдруг понял, что сам он находится в неком предвкушении, хотя ему до сих пор страшно. — Расслабься, малыш, и просто получай удовольствие, — вновь слышится приятный голос на ухо. Кончиком языка Дазай обвёл раковину, вызывая очередную стайку мурашек и заставляя крепче вцепиться в свои плечи. — Нас же никто не… — Никто. А если попробуют — умрут самой страшной смертью, — тут же перебил он его. — Давай, Чуя, раздень меня. Вперёд. Голубые глаза встретились с карими. Накахара густо покраснел, однако всё же протянул руки и трясущимися пальцами расстегнул совсем недавно надетую чистую рубашку господина, с которой тот особенно и не церемонился, выбрасывая на пол и принимаясь за своего слугу, стягивая его рубашку прямо через голову. Чуя буквально слышит, как бьётся сердце аристократа, когда он плотно прижимается грудью к его груди, вновь накрывая губы своими. Ощущение обнажённой кожи под своими ладонями заставляет парня дышать чуть чаще. Ему это даже нравится. Господин настолько нежен с ним, что он почти не замечает, как тот избавляет его от остатков одежды. Так быстро, ловко, без лишних телодвижений. Только губами исследует тонкую чувствительную шею, оставляя на ней собственнические следы. От подобных прикосновений, Чуя даже забывает, что буквально несколько минут назад собирался сопротивляться. Теперь он едва может о чём-либо думать. Дазай скользит пальцами по прессу рыжеволосого, доходя до низа живота и дразняще проводя по плоти подушечками, вызывая судорожный вздох. Второй рукой он тянется к бутылочке на столе — совсем небольшой, однако ароматно пахнущей лавандой. Невольно, Чуя сжался при виде того, как граф смачивает пальцы в масле, но всё же позволил тому скользнуть меж ягодиц и мягко проникнуть пальцами внутрь. Ему немного дискомфортно, но он, ради собственного же блага, старается расслабиться, однако аристократ действует настолько умело, что это получается буквально за пару минут, и от неожиданно пошедших по телу мурашек (уже в который раз) с губ срывается первый стон. И ему плохо верится в то, что эти звуки издаёт он сам. Шатен действует медленно, ласково, исследует губами обнажённую грудь, оставляя на ней собственнические следы. И Чуя понимает, что плавится под его ласками. Тело предательски откликается, дрожа и возбуждаясь. Он едва может его контролировать. Однако он даже не видит на то особенной необходимости, в конце концов полностью отдаваясь во власть этого Сатаны в человеческом обличие. Три пальца внутри — Накахара уже не сдерживает стонов. Откинувшись на стол, он бессильно скулит, закусив руку, чувствуя, как поцелуи графа спускаются всё ниже. И когда горячие губы касаются головки возбуждённой плоти, едва не задыхается. Сдавленный хрип, вырвавшийся из груди, только подтверждал его состояние. Дёрнувшись, он попытался уйти от подобной ласки, но его попытки провалились. Вместо того, чтобы увернуться, он только сильнее толкнулся в приоткрытый рот, вновь стоная от ощущений. — Не… надо… — буквально молит он, пытаясь отстранить его голову от себя, но аристократ только настойчивее обхватывает член губами, словно желает поиздеваться. — Пожалуйста… хватит… — Что мне сделать, Чуя? — Осаму нависает над его телом, продолжая двигать пальцами внутри. Затуманенным взором рыжеволосый смотрит ему в глаза. Казалось, что при этом он покраснел ещё больше, сливаясь с цветом своих волос. — В… войди… сам… — хриплым шёпотом произносит он, закрывая глаза тыльной стороной ладони, определённо стесняясь своего желания, но не имея сил ему сопротивляться. Дазай настойчиво убирает его руку от лица, заглядывая в поддетые мутной дымкой голубые глаза, после чего вновь накрывает искусанные губы своими, практически сразу же проникая языком между ними. Его поцелуи вызывают жуткий жар, он настолько умело владеет собственным языком, что в голове не остаётся совершенно ничего. Только желание продолжать этот поцелуй как можно дольше. Чуя изящно прогибается в спине, когда твёрдая, как камень, плоть графа проникает внутрь. Совершенно безболезненно, хотя и вызывая лёгкий дискомфорт. Рот открывается в немом стоне, а пальцы до побеления костяшек стискивают столешницу. Шатен слишком нежен. От этого кружится голова и слабеет тело. Он двигается размеренно, плавно, при этом умудряясь покрывать тело слуги мягкими дразнящими поцелуями. Губы его обхватывают горошину соска, слегка прикусывая и следом же зализывая укус кончиком языка. Его ласки доводят до исступления. Дазай очерчивает его силуэт ладонями, любуясь на распластавшегося под ним слугу возбуждённым взглядом. А в следующий момент просто не сдерживается, толкаясь в хрупкое тело на всю длину, задевая чувствительный комок нервов внутри. От неожиданности, с губ Накахары срывается громкий вскрик. Однако ему уже наплевать, слышал ли его кто-то или нет. Сейчас он мог думать только о том, как ему, чёрт возьми, хорошо. Осаму словно срывается с цепи. Толчки становятся резче, быстрее, темп рваный, неровный. Он то ускоряется до предела, то мучает рыжеволосого крайне медленно, едва ли не заставляя умолять. От подобного Чуя сам себя не помнит. Только стонет, срывая голос, беспомощно цепляясь за крепкие плечи. Он даже не помнил, как всё закончилось. Помнил только, как Дазай навалился на него всем телом, спустя довольно продолжительное время, упираясь до основания и кончая внутрь. Второй раз. Бедный слуга, к тому времени кончивший пару раз точно, был выжат, как лимон, поэтому лишь бессильно простонал, кончая в третий. Оба были опустошены. И довольны. Аристократ мягко выскользнул из его тела, находя на полу свою рубашку и набрасывая её себе на плечи. После этого он завернул совершенно обессилевшего Накахару в плед и понёс в сторону ванной. Чуя не знал, но он дал распоряжение наполнить её через полчаса, когда они ещё только уходили оттуда. И сейчас вода должна была быть как раз оптимальной температуры. По пути никто не встретился. Дазаю вообще старались не попадаться на глаза, а если такое случалось, старались поскорее исчезнуть. Сейчас же он беспрепятственно донёс своё сокровище до ванной, после чего залез в неё вместе с ним, укладывая вымотанное тело прямо себе на грудь. Эти розовеющие щёчки приводили его в состояние крайнего экстаза. Ради этого вида он был готов отдать что угодно. — Ненавижу тебя, — пробормотал Чуя, приоткрывая глаза и обнимая парня за талию для удобства. От подобного жеста Осаму расплылся в улыбке и мягко коснулся рыжей макушки губами. — Я же завтра встать не смогу… — Я тебя подниму, — пообещал граф, ласково поглаживая по плечам. — Давай, Чуя, тебя надо почистить, иначе тебе будет плохо. Мы же не хотим этого, верно? — Никто не просил тебя кончать внутрь… — пробормотал он, но на милость господина сдался, позволяя тому делать всё, что нужно. У него не было сил даже говорить, не то, что пререкаться. Спустя какое-то время, когда дело было сделано, а им оставалось только безмолвно балдеть в тёплой воде, Чуя слегка приподнял голову. — Эй, Дазай. — Ммм? — откликнулся тот, продолжая наглаживать его по волосам. Накахара слегка подтянулся вверх, обнимая его за шею, заставляя шатена распахнуть глаза, после чего мягко накрыл губы поцелуем. Неизвестно, что им двигало, но он это сделал и не жалел о своём решении. Ему неожиданно сильно понравилось целовать Дазая Осаму.18. Чувства.
10 февраля 2019 г. в 21:48
— Я устал! — нажаловался Чуя, вваливаясь в особняк с видом отпахавшего пару сотен гектар фермера. На улице стало невыносимо жарко, волосы взмокли от пота и начали виться. Пришлось даже снять с себя пиджак. Впрочем, Дазаю приходилось ничуть не лучше. Учитывая то, как плотно он закрывал свою шею и руки, сейчас ему наверняка было просто невыносимо.
Служанки весело болтали в холле, выполняя свою работу. Однако стоило хозяину с его личным слугой появиться в доме, как разговоры тут же смолкли. На их миленьких личиках застыл страх. Но ни Дазаю, ни Накахаре дела до них не было. Оба слишком устали.
— Мари! — выкрикнул Дазай, отвлекая одну из служанок от работы.
— Да, мой господин? — девушка тут же оказалась перед ним, поклонившись.
— Набери ванну. Она мне нужна. Срочно, — пробормотал он, чувствуя себя выжатым лимоном. Он терпеть не мог все эти поездки, особенно такие длительные и выматывающие. Он и лето-то в целом не любил, предпочитая ему прохладную и красивую осень, пестрящую яркими оттенками красного. Лето же ассоциировалось с безумной жарой, невыносимым знойным солнцем, слепящим глаза, и собственным днём рождения, который он тоже не любил. В принципе, было проще назвать то, что он любил, чем то, что не любил.
И Чуя ещё с десяти лет входил в категорию «любимых». Просто так получилось.
— Чуя, — Дазай наклонился к ушку рыжеволосого и мягко коснулся его губами. Ошарашенный слуга тут же отшатнулся и в недоумении уставился на него. Красивое личико залилось румянцем от смущения и возмущения.
— Не надо так делать! — прошипел он, строго глядя на господина. — Я вам что, девушка, чтобы проворачивать подобное?
— Нет. Ты лучше девушки, — граф хитро усмехнулся и бессовестно обвил тонкую талию Накахары рукой, прижимая к себе прямо на глазах у нескольких слуг. У Чуи не хватило даже слов, чтобы выразить всё своё негодование. Он только упёрся ладонями ему в грудь и попытался отстраниться.
— Слушайте, господин Дазай! — проговорил рыжеволосый довольно чётко. — Уберите руки! Слуги могут всё неправильно понять.
Дазай расхохотался и вдруг наклонился ближе, прикасаясь губами к его лбу. У служанок глаза из орбит полезли. Впрочем, господину было абсолютно наплевать. Он так и продолжал прижиматься к нему, не спеша отстраняться, а Чуя даже двинуться не мог от удивления. Что он, мать вашу, творит?!
— Я хочу поговорить с тобой, — неожиданно произнёс аристократ, наконец, заглядывая в глаза молодому человеку.
— О чём? — буркнул всё ещё недовольный подобными выходками Накахара.
— О своём дне рождения, — Дазай выглядел каким-то уж слишком довольным для усталого человека. А ведь Чуя был наслышан от слуг, что свой день рождения он терпеть не может. А тут вдруг такой довольный, как мартовский кот.
— Хорошо. Тогда давайте вы сначала примете ванну, а потом мы с вами поговорим, — согласился тот, всё ещё пытаясь выпутаться из крепко сжимающих его рук.
— Тогда прими ванну со мной, — всё также, не стесняясь присутствия остальных людей, предложил Осаму, на что рыжеволосый едва не задохнулся от возмущения.
— Дазай! — не выдержал он, наконец, выпутываясь из чужих объятий. — Пшёл отсюда! Иначе я за себя не отвечаю!
Появившаяся в дверях Маюми непонимающе хлопнула глазами. Видеть, как господина буквально послали, ей довелось впервые за несколько лет работы в этом особняке. Даже собственная семья на это не решалась, а какой-то слуга, проживший тут чуть больше месяца, решился и не был наказан. Что происходит?
— Господин Дазай, — наконец, собравшись с мыслями, сказала девушка, отвлекая на себя внимание. Чуя благодарно вздохнул.
— Да, Маюми? — лицо графа вновь стало непроницаемым, словно маска. Он всем телом обернулся к служанке и одарил её холодным взглядом. Но девушка к подобному уже давно привыкла, а потому лишь коротко поклонилась.
— У нас гости, господин, — произнесла она, немного нервно косясь в сторону лестницы. — И я не думаю, что вы будете в восторге от них.
Последняя фраза была произнесена шёпотом. И подобное немало удивило усталого аристократа, хотя виду он и не подал. На самом же деле ему было даже страшно представить, какое очередное чудовище занесло к нему в особняк.
— Это не дом, а проходной двор какой-то, — тихо цыкнув, прошипел он.
— Простите, граф, я… ничего не могла сделать. Господин Мори распорядился пустить…
— Всё в порядке, Маюми, — поспешил успокоить её шатен, легко взмахнув рукой. — Какие именно гости прибыли?
— А! Это ваша…
Девушка не договорила. Со второго этажа послышался громкий топот, оскорбления, а в следующий момент на лестнице появился и сам гость.
— Братик Осаму!!! — эта невысокая, но жутко красивая девочка в красивом кремовом платье до колена, вызвала у Дазая неоднозначную реакцию. Парень даже отступил на шаг, заметив её. Глаза его расширились, а Чуя впервые увидел, как тот в ужасе смотрит на кого-то. Интересно, кто она?
— Ох, нет… — пробормотал он одними губами.
— Не. Смей. Трогать. Моего. Брата. ЭЛИС! — послышался громкий выкрик Неа, который появился буквально через несколько секунд после очаровательной леди.
— Да пошёл ты, старый мудак, — беззастенчиво обласкав совершенно не удивлённого парня, девочка через ступеньку проскакала вниз и, разогнавшись на мраморном полу, буквально налетела на всё ещё ошарашенного Дазая с крепкими объятиями. Вид у неё был чертовски довольный, а остальных вокруг себя она не замечала.
Чуя выразительно приподнял бровь. Словами выразить его удивление не получалось совершенно.
— Отпусти его! Или я тебе все конечности вырву! — господин Мори был слегка растрёпан, а весь его вид говорил о том, что с этой очаровательной блондинкой они не в ладах.
— Он и мой брат тоже! Так что иди лесом, — Элис злорадно усмехнулась. — Братик Осаму! Я так рада тебя видеть! Представляешь, папа разрешил мне приехать! Он такой добрый, правда ведь? Папа меня любит! А я люблю братика!
Наконец, Дазай не сдержался, снимая девчонку с себя и укоризненно глядя в голубые глаза.
— Элис! — тон его голоса стал строже. Он всем своим видом показывал, что недоволен подобным поведением маленькой леди. — Что это за тон? Как ты себя ведёшь? Откуда взялась эта гадкая манера общения с собственным старшим братом? Посмотри, сколько людей смотрят на тебя!
— Да наплевать! Я же здесь госпожа. А они всего лишь мусор, — Элис безразлично пожала плечами и вновь потянулась, чтобы обнять шатена, но тот остановил её одним движением, отбросив тонкие девичьи руки прочь от себя. Молодая госпожа Мори удивлённо отшатнулась. Все в холле замерли. Даже Неа, наконец, соизволивший спуститься вниз, понял, что дело плохо. Он зло пригладил собственные волосы и подошёл ближе к Дазаю, останавливаясь плечом к плечу и глядя на младшую сестру точно таким же безжалостным взглядом, как у отца.
— Господин здесь я, — от голоса аристократа кожа покрывалась льдом. Чуя даже заметил, как волосы на затылке встали дыбом. — Это мой особняк, а не твой. И здесь я устанавливаю правила. Только я и больше никто. И если я сказал, что ты должна вести себя подобающе, значит так и должно быть. Ты — молодая леди семьи Мори. А ведёшь себя невоспитаннее многих служанок этого места. Тебе не стыдно?
— Братик Осаму, ну что ты, в самом деле? Какая муха тебя…
— Закрой рот! — рявкнул шатен, от чего девочка вздрогнула и прижала руки к груди. — Когда я с тобой говорю, что нужно делать?
— М… молчать, — выдавила она.
— Пока не научишься себя вести, в моём поле зрения даже не показывайся, — произнёс он сквозь зубы. Заметив наверху лестницы Мари, граф поспешил выдохнуть. — Мари, ты выполнила мою просьбу?
— Да, молодой господин. Всё готово, — ответила ему та.
— Отлично, — он одним движением поманил за собой рыжеволосого слугу, который поспешно склонил голову перед двумя другими господами и подался вслед за определённо злым аристократом.