Дверь открылась тяжело и со скрипом, и Юу скользнул в помещение первым. Здесь не оказалось давящей темноты, как в коридорах, но в воздухе отчётливо слышался запах крови. Он был всюду, заполнял собой помещение от пола до потолка, и от его обилия у Юу закружилась голова. Однако стоило ему поднять глаза, как любые другие эмоции, кроме шока, отошли на второй план.
— Не может быть… — прохрипел он, ошарашено открыв рот. — А… Акихико…
На стене, прикованный уже ржавыми цепями, словно в Средневековье, висел человек. Его светлые, словно снег, но ужасно спутанные волосы свисали чуть ниже пояса. Аккуратные, аристократичные, очень изящные для мужчины черты лица исказила слабая улыбка. В голубых, словно чистый лёд, глазах полыхнул еле заметный огонёк жизни.
Этот мужчина был красив, словно благородный эльф, однако бледен, как мертвец. Судя по кровавым следам на запястьях и лодыжках, он пробыл здесь довольно долгое время, но физическое состояние его тела было вполне нормальным, даже отличным. На его торсе прослеживался хорошо натренированный пресс, прекрасно были видны стальные мышцы. Но что-то ему мешало вырваться, разорвать цепи, сбежать.
Это был человек, которого уже двенадцать лет считали мёртвым. Убитым. Уничтоженным.
Накахара Акихико.
— А я всё ждал, когда ты придёшь за мной, старый перечник, — послышался его мягкий очаровательный голос. Он был слегка сиплым из-за долгого пребывания в сыром и холодном помещении, но в целом нисколько не изменился. — Я ждал тебя, Юу.
— Акихико! — мужчина, лишь отойдя от удивления, делая шаг к светловолосому, когда услышал позади себя дрожащий возглас.
— Чуя! — Дазай выбежал вперёд, бросаясь к другому человеку, прикованному к стене точно так же. Дрожащие пальцы мягко приподняли красивое лицо.
Накахара был неестественно бледен. На скуле виднелся синяк, запястья покраснели и в некоторых местах кровоточили, а когда-то длинные, шикарные рыжие волосы теперь свисали короткими неаккуратными прядями, явно состриженные наспех.
Осаму едва удержался, чтобы не стукнуть кулаком о стену.
Он обязательно накажет того, кто сделал это с его малышом. Сделает всё, чтобы тот человек страдал, и как можно сильнее.
— Не спеши помогать мне, Юу. Сначала помоги моему сыну, — произнёс мужчина в цепях, но Мори уже спешил снять с него кандалы, когда Дазай мягкими движениями избавлял от них же своё рыжее сокровище.
Подхватив мужчину за талию, помогая тому удержаться на ногах, Юу повернул к нему голову.
— Как?.. — тихо спросил он, сверкая карими глазами в полутьме. — Как ты выжил, Аки?
— Это слишком длинная история. Я как-нибудь потом тебе её расскажу. А сейчас давайте выбираться отсюда, — произнёс он, замечая, как бережно Осаму поднимает его сына на руки. — Я и так здесь слишком задержался.
Мори никак не мог отойти от шока. Придерживая только что освобождённого Накахару, они вместе двинулись к выходу. Времени оставалось чертовски мало, а потому стоило поспешить. Скоро здесь будут они.
Длинные коридоры казались однообразными, но Юу знал их с самого детства, без труда в них ориентируясь. Вскоре показался мягкий свет луны, попадающий в дверной проём, и, наконец, Акихико впервые за двенадцать лет смог вдохнуть свежий воздух. Лёгкая улыбка расплылась на его губах, и он осторожно отступил от Мори, стараясь устоять на своих ногах. Вышло, надо сказать, прекрасно. И оттого чувство какой-то необъяснимой радости заполнило всё его естество. Он был счастлив настолько, что едва мог сдержать собственный крик. Его по-эльфийски красивое лицо сейчас выражало детский восторг.
— Неа должен быть где-то поблизости, — произнёс господин Юу, глядя на сына. — Найди его. И мы сейчас же отправимся домой. А пока можешь оставить Чую здесь. Мы за ним присмотрим.
На лице Дазая отобразилось недоверие, но постепенно он сдался, мягко опуская Накахару на траву и позволяя его отцу присесть рядом, чтобы придержать его. Вскоре его высокая фигура скрылась за деревьями, а длинные пальцы Акихико мягко огладили лицо измученного рыжеволосого Чуи. В его взгляде появилось только родителям понятное тепло. Вот он, его драгоценный сын, которого он не видел так давно.
— Ты так похож на маму, Чуя, — произнёс он на улыбке, стирая с красивого лица засохшие грязь и кровь. С сожалением тронув неровные прядки рыжих волос, мужчина прижался губами ко лбу молодого человека и прикрыл глаза, продолжая обнимать его. — И я этому ужасно рад. Ты наверняка похож на неё и в жизни. Я о стольком хочу с тобой поговорить.
Юу, прислонившись спиной к дереву, с лёгкой улыбкой смотрел на данную картину. Он знал, как никто, что Накахара-старший очень любит своего сына, и ради него готов пойти на многое, но сейчас он особенно растрогался его отношением к собственному чаду, а потому поспешил отвернуться.
— Какая потрясающая душещипательная картина, — голубые глаза Акихико распахнулись, загораясь яростным пламенем. На поляну, словно тень, мягкой поступью вышел человек, которого хотелось видеть меньше всего. И только от его присутствия по спине пробегал жуткий холод.
«Я слишком слаб сейчас», — метались мысли в голове Накахары, в то время как тело не могло даже двинуться с места. Лишь острый взгляд был прикован к этой высокой седовласой фигуре.
— Ты… — прошипел он сквозь зубы, крепче сжимая в руках тело сына.
— Ах, мой милый Юу, — холодный взгляд метнулся к стоявшему возле дерева Мори. — Пошёл против меня, своего отца? Неужели ты думал, что можешь выйти из этого сухим? С твоей-то бесполезной способностью?
Ичиро Мори смотрел зло и остро, будто желая только взглядом уничтожить родного сына, превратить его в пепел, заставить страдать и умирать в ужасных муках.
Ичиро Мори не прощал предательства.
Аура безысходности медленно расползалась по поляне, достигая каждого из здесь присутствующих. Мужчина пришёл не один. Прямо за ним стояло ещё человек десять, готовые в любой момент ринуться в бой. Перегрызть глотку любому, кто встанет на их пути. Однако Ичиро мало интересовали эти люди. Его больше интересовал молодой человек на руках Акихико.
— Отдай мне мальчишку, — произнёс он, растягивая слова. — Так и быть, я пощажу вас. Но его вы оставите мне.
— Чтобы ты издевался над ним так же, как надо мной все эти двенадцать лет? — прошипел Накахара, крепче сжимая сына в руках. — Да пошёл ты к чёрту, старый хрыч.
Чего-то подобного мужчина ожидал. Цокнув языком, он мягко повёл рукой в воздухе. Юу заметно напрягся.
— Взять их, — произнёс он спокойно. Сопровождающие его люди, словно хищники, двинулись на свою добычу. С видом победителя, Мори наблюдал за тем, как медленно окружают сбежавших пленных, которые уже совсем скоро вновь окажутся там же, в подземелье. И всё снова станет, как прежде.
Однако в следующий момент произошло нечто. Мужчины, которые явно не ожидали ничего подобного, застыли, недоумённо глядя себе под ноги. Кажется, удивлённым был и Ичиро, резко распахнувший глаза. Никто не понимал, что происходит.
Земля под их ногами тряслась, словно живая. Мягкий алый свет окутывал близлежащие объекты, заставлял всё вокруг сотрясаться, а пыль и мелкие камни слегка подниматься вверх.
Акихико опустил взгляд. На коже Чуи начали медленно расползаться алые узоры. Они едва заметно светились в темноте, с каждым новым завитком разгораясь всё больше. Вместе с этим алый туман становился всё сильнее, а тряска, казалось, не собиралась прекращаться.
— Чуя… — прошептал Накахара, понимая, наконец, что происходит. И это пугало и радовало одновременно. Ведь это совсем не то, что так легко остановить. Это страшное проклятье, которое не проявлялось в их семье уже несколько поколений, но нашедшее своё место в хрупком теле малыша Чуи.
Глаза молодого человека распахнулись, и местность сотряс сильный гравитационный толчок. На какой-то момент людям показалось, что эта местность и вовсе лишилась гравитации, но затем, рухнув на землю, они поняли, наконец, что инициатором всех бед оказался младший Накахара, глаза которого казались совершенно ненормальными. Зрачок превратился в едва заметную точку, а некогда голубая радужка сделалась алой и отливала зловещим светом.
Словно одержимый неведанной силой, он резко поднялся на ноги, и завихрения красного тумана превратились в сильный ветер, сбивающий с ног. Наёмники едва могли удержаться на ногах, но на этом рыжеволосый останавливаться не планировал. Яркие импульсы ошеломляющей силы распространялись на довольно большое расстояние.
Больше никто не мог сдержать его. Скоро это место будет стёрто в порошок. Сравняется с землёй. И не останется ни следа от того, что здесь было четырнадцать человек. Все они будут погребены заживо в этом гравитационном Аду.
— Чуя, пожалуйста! — только Акихико понимал, что происходит. И он так же прекрасно понимал, что до сына он уже не достучится. Теперь всё, что ему осталось делать, так это наблюдать за тем, как проклятье полностью захватывает тело его сына и медленно его убивает. Разрывает кожу, как мокрую бумагу. Уничтожает самое дорогое, что у него было.
Ветер на поляне усилился. С земли стали подниматься все большие камни, а уже при следующей волне всех людей отбросило прочь. Кто-то умер на месте, напоровшись на острый сук, кто-то потерял сознание. И лишь Мори остался на месте, с яростью в глазах смотря на Чую.
Нужно лишь пронзить его ментальным мечом. Всего лишь…
— Чуя! — раздался громкий возглас на поляне. Акихико показалось, что младший Накахара на мгновение застыл. Голос Дазая, взявшегося из ниоткуда, оказал на него странное воздействие. Он остановился. Остановились и волны.
— Ах, ты, паршивец! — зашипел Ичиро, замечая внука, который теперь даже не смотрел в его сторону. — Да ты хоть понимаешь, против кого пошёл, щенок?!
Осаму молчал, продолжая неотрывно смотреть на разбушевавшегося Чую. И это ещё больше злило Мори. Просто выводило из себя, заставляя того буквально трястись от нахлынувшей злости.
— Дазай! — вновь раздался рычащий голос дедушки, всё-таки заставляя шатена повернуть голову и одарить мужчину испепеляющим взглядом. — Схвати мальчишку, и я прощу тебя за то, что укрывал его от меня столько времени.
Холодная усмешка скривила губы аристократа. Дед принимает его за идиота? И ежу понятно, что сейчас любой, кто приблизится к Чуе, будет убит его кошмарной способностью.
— Давай же!
— Не сегодня, — произнёс, наконец, Осаму, вновь отворачиваясь от мужчины. Ошарашенный Ичиро скрипнул зубами, в порыве гнева поднимая правую руку.
Всё его естество приготовилось к атаке. Такое поведение внука его не просто взбесило. Оно разъярило его настолько, что он больше не мог держать себя в руках. Сейчас этот мелкий паршивец заплатит за все свои дерзкие слова.
В какой-то момент это произошло. Из земли, взорвав целый фонтан, вырвались знаменитые ментальные мечи. Казалось, что мужчина только и ждал, когда ему представится возможность убить своего дефектного внука, который никогда не поддерживал его точку зрения и всегда был на своей волне.
Мечи метнулись в его сторону молниеносно, но в следующий момент… рассыпались. Просто разбились о какую-то преграду, как хрусталь о кафель. От его способности остался разве что только лёгкий голубоватый след.
— Я же сказал, не сегодня, дедушка, — произнёс Осаму, чувствуя, что сила Накахары вновь выходит из-под контроля, желая сравнять это место с землёй.
Ошарашенный Мори уставился на своего внука, как на приведение. И очередная попытка пронзить его мечами была остановлена одним движением руки. Он своими глазами увидел, как Дазая окутывает голубоватый свет, а затем ментальные мечи вновь разбиваются в мелкие осколки, лишая мужчину всяких преимуществ.
— Что за… этого не может… — его впервые кто-то остановил. Потрясение — старший Мори едва удержался на ногах, глядя на то, как его собственный внук разворачивается и делает шаг в сторону полыхающего алым Накахары. Он даже забыл, как злиться. В один момент все его эмоции улетучились. Остался только шок и непонимание.
Что сейчас произошло?
Дазай уверенным шагом двигался в сторону покрытого узорами и плотным алым светом Чуи. Рыжеволосый сейчас едва ли что-то соображал, поднимая в воздух всё новые и новые куски почвы, неконтролируемо швыряясь ими во все стороны. Часть деревьев уже давно лежала на земле.
Но Осаму не останавливался. Он уверенными движениями подходил ближе, и вот, когда Чуя оказался на расстоянии пары десятков сантиметров, молодой граф протянул к нему руку, беря красивое, но искажённое безумием лицо в свои ладони.
Поляну озарил яркий голубоватый свет. Настолько яркий, что находящимся здесь людям пришлось зажмуриться и прикрыть глаза ладонями. Смотреть на это просто не представлялось возможным.
Накахара Чуя застыл, чувствуя, как безумие отступает, разум проясняется, а на губах отчётливо ощущается такое знакомое тепло. Человек, разбудивший его от кошмара, сейчас так мягко и чувственно целовал его в губы, прижимаясь к ним с потрясающей нежностью.
Зрачки в его глазах плавно расширились до нормальных, а руки сами собой нашли место на плечах высокого аристократа. Слабость разлилась по всему телу, подобно тягучей патоке, и он почти безвольно повис на шее молодого графа, крепко за неё цепляясь. Почему-то именно этот поцелуй, а никакой другой, вызвали в нём волну тёплых чувств, которые потоком хлынули наружу, заставляя прижаться плотнее и ответить.
— Я знал, что ты не оставишь меня здесь гнить, — послышался едва слышный смешок рыжеволосого, который уже начал замечать, что его волосы стали намного короче. Впервые за двенадцать лет его кто-то подстриг. Насильно.
— Разве я мог позволить себе такое? — лёгкая улыбка появилась на губах Осаму, а в следующий момент Накахара крепко прижался к нему и обессиленно вздохнул. Он едва держался на ногах.
— Спасибо тебе, — произнёс он шёпотом, стискивая в ладонях ткань пиджака.
— Конечно. Обращайся, — рассмеялся парень, обнимая хрупкое измученное тело в ответ.
На поляне все заметно оживились. Раненные громко стонали от полученных ран, остальные отделались лишь большим испугом. И лишь один человек стоял неподвижно, глядя на обнимающуюся в центре поляны парочку. Смотрел — и не мог вымолвить и слова. Какое-то странное ощущение опустошённости, пришедшее в один момент, теперь заполняло его до краёв. И только сердце стучало с бешеной скоростью, давая понять, что он всё же не до конца потерял чувствительность. Всё же, человеческие эмоции по-прежнему были ему доступны.
— Пришла пора сдаться, отец, — послышался позади голос, заставивший мужчину резко обернуться и с болью во взгляде уставиться на подошедшего к нему сына. — Ты проиграл.
— Ринтаро… как ты мог? — произнёс он слегка надломлено, но всё ещё сохраняя своё достоинство. — Это ведь ты рассказал Юу о местонахождении мальчишки? Больше некому. Никто не знал.
Огай пожал плечами и тихо хмыкнул.
— Я уже сказал тебе, что в твои игры я больше играть не собираюсь, — а затем извлёк из кармана широкие наручники. Состав их сплава оставался загадкой, но недалеко стоявшему Юу они напомнили те самые цепи, которыми были скованны оба Накахары. — Мне тяжело это говорить, но, господин Мори Ичиро, вы арестованы. Вам выдвигаются обвинения в уничтожении клана Накахара, в удержании пленника и незаконном присвоении не принадлежащей вам силы. Пожалуйста, вытяните руки вперёд, чтобы я мог надеть на них наручники.
Ичиро ещё несколько секунд разочарованно смотрел на своего любимого сына. Он давал ему всё, что тот только мог пожелать. Делал всё, чтобы тот был счастлив. И что теперь? Его обожаемый сын надевает на него наручники. Разве такого исхода он для себя желал?
— У тебя было всё. И ты всё равно пошёл против меня, — произнёс он, тяжело вздыхая и поднимая руки в воздух. — Я сдаюсь тебе лишь потому что слишком много в тебя вложил. А вместо благодарности получил предательство.
— Твои действия уже выходили за рамки нормального. Отец, ты обезумел. Эта погоня за огромной силой, содержащейся в клане Накахара, уничтожение их как рода, выкачивание энергии из Акихико — всё, лишь бы удовлетворить своё эго. Так продолжаться не может. Извини, отец, но на этом всё. Клан Мори и так стал вызывать слишком много подозрений.
Наручники щёлкнули на запястьях мужчины. В последний раз он одарил обнимающуюся парочку холодным взглядом, а затем покинул это место, уводимый двумя доверенными людьми Огая.
Чуя немного отстранился, всё ещё держась за плечи своего графа, но удивлённо осматриваясь вокруг. Увидев масштаб разрушений, парень тихо присвистнул и свёл брови к переносице.
— Это что, я это всё натворил?.. — тихо поинтересовался он, закусывая губу. Взгляд его скользил по поваленным деревьям, раненным людям, застрял на господине Юу, которому Чуя поспешно кивнул, двинулся дальше, и, наконец, остановился на светловолосом мужчине, что до сих пор сидел на земле и с лёгкой улыбкой на губах смотрел на него.
Несколько секунд Чуя с интересом рассматривал безумно красивого мужчину, пока где-то в голове не всплыл небольшой отрывок из детства. Эти светлые жемчужные волосы всегда так блестели, какой бы свет на них не падал. А прозрачные голубые глаза всегда смотрели так добро и нежно. Запястья всегда были такими тонкими, а тело всегда было таким изящным.
— Ах!.. — вырвалось из узкой груди, прежде чем ноги подкосились, и Чуя упал на колени. Губы его затряслись, а из глаз неконтролируемо покатились крупные горячие слёзы. Но он их не замечал, продолжая смотреть на такое знакомое, и в то же время почти забытое лицо. — П…папа?..
— Привет, малыш Чуя, — произнёс он с лёгкой напевностью, улыбаясь уголками губ.
Неизвестно как, но Накахара нашёл в себе силы вскочить на ноги и броситься вперёд, падая к отцу на колени, словно маленький ребёнок, и крепко обнимая того за шею. Он всё ещё не верил в реальность происходящего, но продолжал крепко обнимать отца, уже не стесняясь реветь вслух. Эта встреча была столь же неожиданной, сколь и приятной. И руки Акихико поспешно сомкнулись на талии сына, прижимая того ближе.
— Папа… — прохрипел парень, стискивая в ладони прядь белых волос.
— О, малыш, ты так похож на маму. Она тоже любила так делать — падать ко мне на колени и крепко меня обнимать, — рассмеялся мужчина. — Поверь, у вас с ней очень много общего.
Дазай предпочитал наблюдать за этим издалека, подходя к отцу и останавливаясь рядом.
— А мне ты не сказал, — произнёс тот, поворачивая к нему голову.
— О чём?
— О том, что ставил эксперименты сам на себе, — Юу недовольно цыкнул языком. — Дазай, ты хоть понимаешь, чему себя подвергал? Ты мог умереть.
— Но не умер же. А полученная в ходе экспериментов способность помогла нам всем выжить, — голос Осаму не дрожал. Он даже улыбался, продолжая наблюдать. — Скажи, отец, а какие отношения тебя связывали со старшим Накахарой?
Настала очередь улыбаться господину Мори.
— Это долгая история. Очень долгая. Я как-нибудь расскажу её тебе, — произнёс он, запуская руки в карманы. — А теперь давайте выбираться отсюда. Скоро рассвет.
***
Появление в особняке столь красивого благородного человека, как Акихико, вызвало среди слуг весьма одностороннюю реакцию. Все, включая как женщин, так и мужчин, буквально влюбились в его потрясающую внешность и чарующий голос. Поэтому единогласно ему было присвоено прозвище «Эльф», что означало его потрясающее сходство с благородной и особенно прекрасной расой. Впрочем, самого Акихико это интересовало мало. Он просто наслаждался тем, что ему позволили пожить в огромном особняке Дазая, дали чистую одежду, и теперь он почти целыми днями сидел на улице, на лавочке, и впервые за двенадцать лет наслаждался свободой. Все эти годы старший Мори выкачивал из него его собственные силы, заставляя активировать дар вновь и вновь. Лишь поэтому его тело не иссохло. Дар позволил ему сохранить хорошую физическую форму.
После возвращения из подземелья, у Дазая и Ацуши состоялся разговор за закрытыми дверьми. После них мальчишка вышел хмурым, а следующие несколько дней и вовсе не выходил из комнаты. Как объяснил сам Осаму, он рассказал ему правду о его второй способности. Что эксперименты, а также сама лаборатория, принадлежали семье Мори, а разработчиком этого метода развития второй способности был сам Дазай. Однако он не знал, что этот эксперимент привели в действие. Появление Ацуши перечеркнуло у него всё желание заниматься этим и дальше.
В особняке воцарилась спокойная и размеренная жизнь. Вся прислуга довольно скоро узнала, кем являлся сам Накахара Чуя. Его появление при всех в красивом тёмно-синем костюме с алой брошью заставило всех удивлённо вскинуть брови. Однако один случай полностью доказал слова господина Дазая о том, что их коллега на самом деле аристократ.
Маюми хозяйничала в кладовке, когда на неё с верхней полки свалился и полетел огромный короб со всяким хламом. Несомненно, если бы это всё упало на хрупкое тело молодой девушки, последствия были бы плачевными. Бедолага согнулась в три погибели, готовясь принять удар… но ничего не произошло. Удивлённо распахнув глаза, девушка сначала заметила, что короб завис в воздухе, а в следующий момент она увидела улыбающееся лицо Накахары.
— Эй, так и переломов нахватать можно, — произнёс он, одним движением поднимая короб обратно на полку и задвигая тот подальше. — Осторожнее.
— Так значит ты и вправду аристократ, Чуя, — улыбнулась та в ответ, поправляя юбку. — А знаешь, ты, настолько красив, что сложно было не догадаться о твоём происхождении. Ты всегда от нас отличался. А ещё господин Дазай относился к тебе совершенно по-иному. В общем… вот.
Чуя на это ничего не ответил. Только потрепал Маюми по волосам рукой в чёрных перчатках и двинулся прочь, направляясь прямиком в кабинет Дазая. Ему нужно было серьёзно с ним поговорить.
С того дня, когда его освободили из подземелья, прошла почти неделя. И всё это время Накахара собирался с мыслями, чтобы пойти на этот разговор. И вот, наконец, собрался.
Его шаги по коридору были практически не слышны. Мягкой поступью он добрался до знакомой двери и вошёл даже без стука, обнаружив Осаму за своим столом. За последнее время накопилось чертовски много дел, а потому граф почти не вылезал из-за стола.
— Помочь? — поинтересовался парень, подходя ближе к столу. Дазай поднял на него взгляд и улыбнулся. Под карими глазами залегли тени.
— Нет в этом необходимости, — произнёс он, расслабленно растягиваясь в кресле. — В конце концов, ты больше не мой слуга. Я не могу просить тебя об этом.
— Но ведь я сам предлагаю.
— А мне совесть не позволяет.
Чуя широко улыбнулся, но вновь опустил взгляд, собирая всю свою смелость в кулак.
— Я должен тебе что-то сказать, — произнёс он, закусывая губу.
— И что же?
Вздох самопроизвольно вырвался из груди рыжеволосого.
— Я… не могу ответить на твои чувства, — наконец, выдавил он из себя, вновь заглядывая аристократу в глаза, в которых тут же отразилось недоумение. Столько разочарования Чуя никогда в жизни не видел. А потому поспешил продолжить. — Я не могу ответить на твои чувства сейчас, но… когда-нибудь, я думаю, всё же смогу. Я не знаю, что ты конкретно чувствуешь ко мне — теплоту, привязанность, желание, но…
— Я люблю тебя.
— А?
Накахара застыл, хлопая ресницами.
— И не говори, что ты не знал, — улыбка с лица Осаму пропала. Теперь он просто смотрел на предмет своего обожания и едва сдерживал собственные эмоции. — Если нужно, я повторю ещё раз.
Я тебя люблю.
Что ответить — Чуя не знал. Только смотрел мужчине в глаза и даже не шевелился.
— Скажи уже что-нибудь, — вздохнул шатен, но так и не дождавшись ответа, поднялся с места. Обогнув стол, он подошёл вплотную к рыжеволосому и взглянул на него сверху вниз. — Кажется, моё признание и вправду произвело на тебя сильное впечатление.
— Ты… — наконец, выдавил из себя парень. На большее его не хватило. Он лишь сделал шаг навстречу, обвивая торс аристократа руками, и уткнулся носом ему в грудь. Дазай с сожалением тронул короткие прядки рыжих волос и следом обнял того в ответ. — Я постараюсь.
— Что?
— Я постараюсь однажды ответить тебе, — произнёс он очень тихо, поднимая голову. — Обещаю.
— Ты такой глупый, Чуя, — Дазай мягко погладил парня по щеке, а в следующий момент наклонился ближе и накрыл алые губы своими, чувствуя, как на его мягкий поцелуй откликаются. Это было, пожалуй, самым приятным моментом за сегодняшний день.
***
Здесь было довольно ветрено. Запустив руку в карман, Чуя стоял напротив могильной плиты, держа во второй руке большой букет полевых цветов. В следующий момент он опустил его рядом с памятником и сделал шаг назад. Аккуратная чёрная шляпа на его голове оказалась надвинута чуть вперёд, на глаза.
Через несколько секунд к нему приблизились три фигуры, останавливаясь рядом. Акихико, подобно сыну, опустил рядом с могилой букет цветов и с сожалением вздохнул.
— Жаль, что её с нами нет, — произнёс он. Его жемчужные волосы отливали на солнце, а чёрный костюм сильно оттенял его светлую натуру.
Рядом стоявший Юу кивнул. Дазай же только покосился на Чую, который всеми силами старался держать свои чувства в узде.
— Мы сделаем это, мам, — произнёс он тихо. — Твой рояль ещё зазвучит в этом доме.
Я обещаю.
