Сто тысяч миль

      Канцлер Кейн всегда был лучшим во всём. Окончил учебный корпус лучшим на курсе. Стал самым молодым Советником в истории «Ковчега». Уже трижды избирался на пост Канцлера. И за долгие четырнадцать лет у власти каким-то образом умудрился не растерять уважение и доверие всех на станции.       Советника Джаху всегда это бесило.       Он никак не мог понять, почему политика Кейна оказалась такой популярной. Ведь она была строгой ровно настолько, насколько и противоестественной. Давно было пора отменить уже эти однополые сожительства и принудительные операции. Численность населения «Ковчега» стабильно убывала последние пять десятилетий. И это было на четыре больше, чем требуется, чтобы признать это устойчивой тенденцией, а не демографической погрешностью. Вместо адекватных моральных норм детям забивали голову всякой чушью. Ему всегда было больно смотреть на Уэллса, который попал в ловушку этих глупых устоев, и никак не мог оттуда выбраться. Как-то сын осмелился излить ему душу про свои чувства к лучшей подруге, а Телониус даже не мог дать никакой совет. Только ждать и надеяться, что возлюбленная Уэллса решит плюнуть на порядки Канцлера так же, как ради него когда-то сделала его жена.       Но самым страшным было даже не это. Кейн подписал сотне детей почти что смертный приговор, и делал вид, будто так и надо. Будто бы их жизни — это просто расходный материал. Жизнь его сына — расходный материал!       — Добрый день, сэр, — при виде Советника младший сотрудник коммуникационного пункта Харди вскочил со своего места и вытянулся по стойке смирно.       — Привет, Итан. Как твои успехи?       — Потихоньку, сэр. Сегодня чинили коммуникационную линию в аграрном отсеке. Что ни день, то поломка. То проводку замкнёт, то ещё чего. Сами знаете.       Джаха знал — знал лучше многих, что станция доживает своё последнее десятилетие. Может, каким-то чудом продержится даже чуть больше. Но всерьёз верить в это было бы чересчур самонадеянно. Он взглянул на уставшего Харди, который явно безрезультатно боролся со сном. Да, работа здесь была непыльной, но дежурства по двадцать четыре часа выматывали даже самых стойких. Ничего, ещё немного — и Телониус обязательно попросит парнишке повышение до инженера.       — Давай лучше расскажи, как там отец? Я не видел Харди-старшего уже пару месяцев.       — Он опять бредит кошмарами про маму и тот пожар. В медотсеке ему прописали успокоительное, но это не помогает. Но вы только не говорите ему, что я сказал, сэр. Он очень этого стыдится.       — Я попрошу Советницу Эбигейл заняться его случаем, Итан. Всё будет хорошо.       Советник Джаха помнил день той ужасной ужасной аварии, хотя с тех пор прошло уже десять лет. Пожар унёс жизни тридцати сотрудников, включая маму мальчика. По Протоколу полагалось тут же изолировать отсек как можно быстрее, чтобы огонь не пошёл дальше по станции, и даже спустя всё это время Телониусу было больно вспоминать заливающегося слезами невинного ребёнка, стучащегося в запечатанные герметичные двери. Очередная жертва порядков Канцлера. Как все здесь.       — Спасибо, сэр, но не стоит, вы и так уже слишком много для меня сделали, я не заслуживаю…       — Ох, парень, брось, — начал было Телониус, но его прервал внезапный звуковой сигнал. Компьютерная панель коротко пискнула, а затем замигала красным.       «Внимание! Обнаружено входящее соединение. Запрос от Маунт Уэзэр-1-3-8».       Джаха сначала даже не поверил своим глазам. Прежде он такого не видел. Никто не видел. Никогда. Ни разу за долгие триста лет! Советник перевёл изумлённый взгляд на Итана. Тот и вовсе неотрывно глядел на широкий монитор, а потом, позабыв про все возможные правила из Протокола, подскочил к панели и нажал на зелёную кнопку «принять». Система зависла на несколько долгих секунд, будто бы сама позабыла, как устанавливать устойчивое соединение. Потом отмерла. Загрузились даже древние модули видеоконференций. На широком экране расплылся чёрный прямоугольник отсутствующего входящего видеопотока, а затем зарябил помехами белого шума.       — Аналоговый передатчик? — удивлённо усмехнулся Итан. — Чёрт, Райли, из какого века ты там звонишь? Где ты его откопал, шутник хренов? Наконец-то я смогу сдать тебя Совету! Смотрите!..       Харди ткнул в экран, но на месте белого шума появился совсем не сержант Райли из охраны. На них сквозь камеру смотрели трое мужчин — один постарше, а два других совсем ещё молодые, ровесники Уэллса или немного старше. Интерьер комнаты за ними даже отдалённо не напоминал помещения «Ковчега». Поняв это, Телониус изумлённо нахмурился.       — Так, значит, вы ещё живы, — не то спросил, не то констатировал пожилой мужчина, сидящий по центру. — Удивительно. Не зря Аарон уговорил наших инженеров проверить эту бесполезную антенну.       — Я знал! — торжествующе заявил тот самый Аарон и уточнил: — Это «Ковчег»? Я раскопал ваши частоты в старом журнале!       — Кто вы? Откуда вы с нами связались?       — Меня зовут Данте Уоллес, а со мной двое моих сыновей, Кейдж и Аарон. Я — президент последнего демократического государства на Земле. Мы находимся в ракетном бункере «Маунт Уэзэр». С кем имею честь говорить?       — Мне уведомить Совет? — Итан подскочил со своего места.       Телониус отрицательно покачал головой:       — Просто сядь, Харди, — а потом перевёл взгляд на панель: — Я — Советник Джаха, и я представляю высший орган управления космической станцией «Ковчег». Мы думали, вы не пережили войну. Почему вы не вышли на связь раньше?       — Мы пытались. Очень давно. По записям — в декабре две тысячи сто девяносто девятого. Пару недель мы пытались дозваться до кого угодно после того, как мир погрузился во мрак. Никто не ответил. Только спустя три сотни лет благодаря моему сыну мы поняли, что проблема была в нашей антенне. Похоже, одна из схем повредилась от излучения взрывов и наводила помехи, гася любой сигнал. Я не совсем в этом понимаю, но что-то такое.       У Телониуса на миг перехватило дыхание. На Земле остались выжившие. Осталась цивилизация. И он узнал об этом первым — не чёртов Кейн, а он.       — Сколько у вас выживших?       — Несколько тысяч наберётся. А у вас?       К радости Советника, Итан не пытался встревать в разговор, пока Джаха увлечённо говорил с президентом Уоллесом. Порой связь прерывалась, но понять суть это не мешало. Суть того, что поверхность в самом деле обитаема, пусть и опасна. Экспедиция сотни детей перестала выглядеть смертным приговором, и ярко зажёгшаяся надежда наполнила Телониуса восторженным энтузиазмом. Только вот он даже представить не мог, что ему делать с этой информацией.       Договорившись с президентом Уоллесом снова созвониться завтра, Советник Джаха задумчиво сидел несколько минут в звенящей тишине коммуникационного пункта. А потом сурово взглянул на младшего сотрудника Итана Харди.       — Никому ни слова о том, что здесь сейчас было. Сотри все записи бортового журнала. Ты ничего не слышал. Понял меня? Мы же с тобой друзья. Вот окажи мне дружескую услугу, парень.       — Хорошо. Конечно! Я понял, сэр, — кивнул тот, а потом нахмурился: — Но почему, сэр?       — Мне надо подумать, что с этим делать. Мы можем рассказать Совету в любой момент. Торопиться ведь некуда, верно?       Но, покинув Итана, Телониус уже знал, что не станет ничего говорить Совету. И вообще никому. Ракетная военная база «Маунт Уэзэр» должна так и оставаться уничтоженной для всех, кроме него. Потому что судьба, кажется, подарила ему беспрецедентно удачный шанс одновременно защитить сына в этом жутком путешествии, которому он не мог помешать, и избавиться от засидевшегося во главе Кейна. Советник думал об этом всю долгую дорогу до своего сектора. В общей каюте уже кто-то был — он понял это по приглушённым голосам изнутри.       — Да ну! Быть такого не может! — воскликнула Кларк Гриффин, смеясь, а потом тут же начала что-то искать в планшете. — Вот! Смотри!       Уэллс, кажется, только делал вид, что смотрел в планшет, но на самом деле восхищённо смотрел на неё. А потом заметил стоящего в дверях отца и, смутившись, отодвинулся от своей подруги. Сердце Телониуса сжалось от боли — его сын не заслужил мучиться этими чувствами.       Кларк подняла голову и приветливо улыбнулась:       — О, здравствуйте, Советник! Как вы?       — Бывало и получше, — хмыкнул он в ответ. — Тяжёлый день. Как любой другой.       — Даже представить не могу, — сочувственно покачала головой она. — Надеюсь, у вас скоро выходной. Кстати, мама передавала вам привет и просила, чтобы вы зашли к ней завтра с утра.       — Спасибо. Зайду. А у вас как успехи? Чего бездельничаем?       — Мы сдали сегодня экзамен по электронике. Нас отпустили. Решили ничем не мучить до завтра, — снова заулыбалась Кларк.       — Наконец-то этот ужас закончился. Кажется, этот курс нравился только Рейес, — поддакнул Уэллс.       — А Мёрфи и Джордан даже с закрытыми глазами и без одной руки спаяли бы лучше, чем ты. Стыд!       — Кто бы говорил!       — А что я? Мне поставили на целых пять баллов больше!       — Целых? Всего пять! Ты настоящая зазнайка и хвастунья.       — Эй, — она шутливо пихнула его в плечо, но Уэллс даже не пытался сделать вид, что обижен. — Я не виновата, что мои руки растут из более правильного места. Завидуй молча.       — Эй, пап, там в Протоколе нет ничего про унижения на почве интеллектуального превосходства? — со смехом спросил он, получив очередной толчок в плечо. — Если нет, то такой пункт нужен как можно скорее! Ну пожалуйста!       Ответив на шутку сына лишь сдержанной улыбкой, Телониус скрылся в своей личной рабочей каюте и сквозь иллюминатор долго смотрел на освещённую солнцем Землю. Итан слишком многим ему обязан. Итан будет молчать. А если нет — у Советника Джахи хватит полномочий, чтобы что-то с этим сделать.       — У меня есть к вам предложение, президент Уоллес, — заявил Телониус на следующий день. — А, если точнее, я хочу заключить с вами сделку.       — Я слушаю вас, — склонил голову на бок Данте, сплетя пальцы домиком.       — Вы говорили о вашей катастрофической ситуации с устаревшей техникой, которую невозможно восстановить. У нас на «Ковчеге» нет такой проблемы. Как нет проблем с субординацией. У нас будут слушать кого угодно, кто носит титул Канцлера. Увы, это относится и к дурацким убеждениям текущего Канцлера, которые устарели уже полвека назад.       Уоллес издал сдавленный смешок:       — Вы хотите, чтобы я помог вам захватить власть?       — Скорее восстановить справедливость. Нашему обществу нужны перемены. На Землю скоро улетает наша первая за эти столетия исследовательская экспедиция. И я не могу этому помешать, но я могу указать вам примерное место посадки корабля. Вы сможете встретить нашу группу. И я совсем не откажусь от военной поддержки, которую вы сможете прислать на нашем корабле прямо сюда. В обмен на технику и возможность попасть на «Ковчег». И в ответ прошу лишь не вредить нашим людям — они ничего против вас иметь не будут.       — Думаете? — его тонкие губы искривились полной скепсиса ухмылке. — Но вы, разумеется, не собираетесь их предупреждать?       — Главное — встретьте их. А дальше мы можем снова связаться и решить любые вопросы. Просто позвольте им поговорить со мной. Моё главное требование — это то, что Уэллс Джаха и Кларк Гриффин должны остаться живы и невредимы несмотря ни на что. Остальное мне не так важно. Вас такое устраивает?       — Это ваш сын?       — Да. У вас самого их двое, так что вы можете понять моё беспокойство.       — Пусть будет по-вашему, — кивнул Данте. — Нам обоим всё равно некуда деваться. Будем дружить. Я прав, Советник Джаха?       — Вы не представляете, как я рад, что мы пришли к соглашению, президент Уоллес.

***

      До этого момента он никогда не видел слёзы в глазах Эбби. Она вообще всегда была собранной, сосредоточенной, спокойной. Ничто не могло вывести Советницу из себя. Никогда. Телониус вообще не думал, что она умеет плакать. Но в миг, как с радаров исчез «Исход» и так больше и не появился, что-то даже внутри него самого оборвалось с такой ноющей болью, что впору было свихнуться.       Это могло значить всё, что угодно. Он знал это. Они все знали это.       По Протоколу возмущаться было нельзя. Но каждый из них молча ненавидел Кейна. Канцлер не потерял в этот чёртов день своего ребёнка — у него не было ничего, кроме исключительного количества работы. А терять работу никогда не было так больно. Первую неделю они почти ночевали в коммуникационном пункте, дёргаясь от каждого сигнала с мигающих панелей. На второй неделе надежда начала постепенно угасать. На третьей — исчезла почти полностью. Советники лишь изредка заглядывали, тут же уходя после пары вопросов, ответ на которые оставался неизменным. Нет. Ничего. Никаких сигналов.       Телониус наконец-то смог подгадать дежурство Итана. Все эти дни он сходил с ума не только от беспокойства, но и от желания поскорее достучаться до проклятущего бункера. Но свидетелей вокруг было слишком много. В целях безопасности он попросил Харди заблокировать все входящие соединения от Маунт Уэзэр-1-3-8, чтобы внезапный звонок от Уоллеса ничего не испортил.       А сейчас время пришло.       Экран загрузки в ожидании ответа раздражал его даже сильнее неизвестности. Что, если чёртов президент решил его кинуть? Или… что, если «Исход» в самом деле даже не долетел до Земли? Сжав кулаки, Джаха взглядом уткнулся в серую стену. Нет. Что угодно, но не это. Не смерть его мальчика.       — Советник, — елейно усмехнулся Данте, вырывая Телониуса из мрачных мыслей. — Наконец-то вы решили выйти на связь.       — Где они? — без лишних формальностей резко спросил он.       — Кто?       — Не надо притворяться! Где наши люди?       — А я не знаю. Вы мне скажите!       — Не понял, — сквозь зубы процедил Джаха.       — Вы знаете, что я отправил на поверхность своих людей больше месяца назад. И среди них мой сын. Никто до сих пор не вернулся. Никто! Наши сейсмографы зафиксировали их приземление, однако оно оказалось совсем не в той зоне, что вы мне указали, Советник. Что скажете на это?!       Джаха поражённо замер, с трудом находясь с ответом. Приземлились. Но не там. Что с ними?       — Вы не пытались их найти?       — У меня нет столько смертников, которые хотели бы сунуться в самый центр опасной зоны!       — Опасной зоны? — нахмурился Советник.       — Зоны обитания дикарей с поверхности, которые испокон веков взяли себе за правило изничтожать всех моих людей!       — Вы дали мне слово!       — Вы мне тоже! — рявкнул в ответ Уоллес.       Телониус ответить не успел — пискнул замок на запертой двери в коммуникационный пункт, и она отъехала в сторону. Он не понял, как это произошло, ведь он специально всё запечатал специальным паролем. Никто не мог сюда войти, кроме разве что Совета… И Эбигейл шагнула внутрь, прикрепляя к поясу комбинезона свой пропуск. Сердце будто подскочило к горлу, пульс застучал в ушах. Её глаза расширились в удивлении. Нет. Нет… Увидела. Она увидела. Поздно!       — Ищите их! Ищите! Я свяжусь с вами через неделю, — отрезал Джаха и тут же отключил сеанс связи.       — Телониус? — Советница звучала изумлённой и напуганной. — Что это было?       — Эбби…       — Что. Это. Было?! Это дети?!       — Нет. Не они.       — Тогда кто? Это Земля? Что с моей девочкой? Что с Кларк?! — она повысила голос, подлетая к панели, у которой сидел Джаха. Её лицо перекосило не то от гнева, не то от страха.       — Сядь. Успокойся! Я тоже за них переживаю. И сейчас всё объясню. Просто выслушай меня. Всё… сложно.       — Кейн знает?       — Нет. Только я.       — Чёрт, — Эбби закрыла лицо руками, усаживаясь в соседнее кресло. — Просто скажи. Они живы? Кларк жива?       — Я не знаю, — горестно покачал головой Советник. — Пару месяцев назад я зашёл навестить Итана, и тогда…       Рассказывать ей обо всём оказалось даже проще, чем Джаха предполагал. Эбби понимала его чувства — чувства беспокойства и страха за детей, которые оказались там совсем одни. Даже перестала пытаться перебивать, как услышала, что Телониус просил у Уоллеса безопасности и для её дочери тоже. Только устало качала головой.       — Какого чёрта ты заварил эту кашу? Просто какого? О боги… — она взмахнула рукой, останавливая его поток оправданий. — Молчи. Я и так знаю твои взгляды и мотивы. Но что мне теперь с этим делать? Скажи, что?!       — Хочешь сдать меня Кейну?       — Я должна! Но я не могу. Не могу! Потому что ты впутал в это мою дочь! Что? Что ты так удивлённо смотришь, Телониус? Всё очевидно! Если Кейн решит послать этого Уоллеса к чёрту, из-за тебя под раздачу первыми попадут именно Кларк и Уэллс. Так они отомстят нам за сорванную сделку. Выходит, я должна теперь тебя покрывать. Я не хочу, но должна! Какого чёрта?!       — А ты вспомни, что они заставили нас сделать с нашими детьми! Вспомни, на что заставила смотреть свою десятилетнюю дочь, Эбби! Они же просто дети! Тебе не кажется, что это было слишком? Что ты искалечила Кларк психику? И всему оправданием — Протокол. Сколько можно?       — Ты выходишь слишком далеко за рамки своих полномочий, Советник!       — Выходит, что так. Но я больше не хочу так жить.       — Чёртов революционер, — вздохнула Советница, встала и в попытке привести мысли в порядок стала мерять комнату шагами. — Держи меня в курсе. Я хочу знать все новости. Вообще всё. Хочу знать заранее, по каким именно статьям потом меня приговорит трибунал.       — Тогда увидимся здесь через неделю. Я познакомлю тебя с президентом Уоллесом. Приходи ровно в час. И не опаздывай.

***

      Пока все безутешные родители учились жить с мыслью, что сотня уникальных детей погибла при посадке на Землю, только они с Эбби знали правду. Знали, что дети выжили, но теперь в беде. Захвачены в плен земными дикарями, которые разнесли их лагерь в щепки. Именно это президенту Уоллесу доложил его разведчик, решившийся отправиться на место посадки. И из-за состряпанного на скорую руку плана Телониуса члены экспедиции даже не знали, что союзники совсем рядом. Не могли знать, что бункер общается со станцией.       — Ты идиот, — пробормотала Эбигейл. — Хотел перехитрить всех вокруг, но в итоге перехитрил только сам себя. Идиот! Круглый!       — Ты говорила с Кейном? Что он решил?       — Он всё-таки согласился чинить второй корабль. Более того, я уговорила его начать восстанавливать сеть спутников для навигаторов. Для начала договорились запустить шесть штук. Ещё шесть будут в производстве. Не спрашивай, чего мне это стоило. Но я готова на всё, чтобы найти дочь и хоть как-то ей помочь.       — В этом мы с тобой очень похожи, Эбби.       — Ничерта это не так, Телониус! Ты предал наших детей. Ты предал всех, кого только мог, и я ненавижу тебя за это!       — Поверь, я ненавижу себя за то же самое. Но что мы можем?       — Можем работать усерднее! Вот что мы можем.       И Телониус жил этой мечтой также страстно, как и Эбби. В отличие от своих детей, они особо никогда не дружили, но сейчас, когда у обоих была общая цель, стали самыми сплочёнными напарниками. Продвигали в Совете идею новой экспедиции. Всячески содействовали починке «Спутника». Помогали на производстве навигационных устройств. Периодически тайно связывались с «Маунт Уэзэр», но по части новостей было всё ещё глухо. Поддерживать свои силы одной только бесплотной надеждой на протяжении долгих месяцев становилось всё сложнее, но Джаха напоминал себе, что остальным было ещё хуже. Они и вовсе верили, что никакой надежды нет и быть не может.       — Да, — недовольно бросил Телониус, принимая входящий вызов на планшете. Звонок разбудил его посреди прописанного врачами дневного сна, и он уже собирался со всей строгостью отчитать звонящего, но, увидев имя, тут же передумал.       — Сэр, — Итан выглядел взволнованным. — Я… Я не на дежурстве, но уже давно перенаправил канал 1-3-8 на свой планшет в обход главного коммуникационного пункта. И у меня срочное сообщение от «Маунт Уэзэр». Они не звонили. Просто написали текст.       — Что? Что они хотят?       — Они пишут, что Аарон Уоллес вернулся в бункер с пятьюдесятью подростками, прибывшими из космоса. И главная среди них некая Кларк Гриффин. Они хотят говорить с «Ковчегом». Вас просто решили предупредить.       Советник вскочил с постели так резко, что закружилась голова и потемнело в глазах. Наконец-то. Наконец-то он поговорит с сыном!       — Сообщи Эбби. Напиши на Землю ответ, чтобы не вздумали проболтаться про нашу договорённость детям. И перенаправь канал обратно на главный компьютер.       — Есть, сэр, — кратко отозвался Харди и отключился.       От сна не осталось и следа. Руки дрожали от нетерпения. И когда его приказом Канцлера срочно вызвали в коммуникационный пункт, Джаха со всех ног туда рванул. И пусть все провожали бегущего по коридорам Советника изумлёнными взглядами, ему было всё равно. Ожидание и без того оказалось мучительно, неприлично долгим.       Соединение едва устанавливалось — и тут же пропадало. Видимо, настройки антенны специально испортили так, чтобы это не вызывало подозрений. Эбби снова плакала, прижавшись к стене, и только Телониус знал истинную причину этих слёз. Харди сказал ей, что её дочь в порядке, и она не могла сдержать эмоций. Наконец, картинка стабилизировалась, с ней включился и аудиопоток. Это была всё та же комната, из которой с «Ковчегом» говорил Уоллес. Только теперь она была почти полностью наполнена людьми — они жались друг к другу, вглядываясь в монитор. Советники ахнули, увидев свою экспедицию.       — Ну, что там? Сработало? — послышался чей-то голос за кадром, а потом в камере крупным планом появилось лицо Рэйвен Рейес.       — Кажется, да. Вы нас слышите? — рядом с ней появилась Кларк.       — Отлично слышим вас, — ответил Канцлер Кейн. — Мы очень рады, что вы живы. Почти потеряли надежду когда-либо вас услышать. Как ваши дела?       Картинка постепенно фокусировалась. Комната наполнилась гулом, когда все начали узнавать своих воспитанников. Советники и Советницы радостно улыбались, но Телониус не разделял их восторга. Он не мог рассмотреть Уэллса в махающей толпе детей.       — Где мой сын? — резко спросил он, и все тут же замолчали.       Кларк изменилась в лице. Побледнела. Шагнула вперёд и прокашлялась. Глаза её заблестели.       — Простите, Советник. Уэллс… Уэллса больше нет с нами. Он… Он погиб настоящим героем. Благодаря ему мы смогли спастись из плена. Я… Я… — её голос охрип. Рэйвен положила ей руку на плечо, когда слёзы потекли по её щекам.       Телониусу показалось, что его выбросили в открытый шлюз без скафандра. Воздуха одновременно не хватало и было слишком много. Нет. Это всё не могло быть правдой. Он оторопело хлопал глазами и никак не мог ничего сказать. Потому что хотелось только кричать.       — Ровно половина из наших здесь погибла, — заговорил Монти Грин. Джаха вдруг возненавидел слёзы счастья в глазах Советницы Ханны при взгляде на сына. Почему он? Почему не Уэллс?! — Финн Коллинз. Гленн Картер. Пэйтон. Фокс…       Он продолжал перечислять имена в гробовой тишине по обе стороны экрана. Телониус опёрся о стену и изо всех сил сцепил зубы. Сжал кулаки. Как же так? Такого точно не может быть. Он хотел уйти и в то же время не хотел — не знал куда. Пока экспедиция кратко рассказывала, какая именно обстановка сейчас на Земле, Джаха всё глядел в экран, надеясь разглядеть фигуру сына. Не получалось. Только изредка чудился его голос. Только из-за этих галлюцинаций, он, наверное, до сих пор не сошёл с ума.       Нет. Уэллс не может быть мёртв. Это просто сон.       — В «Маунт Уэзэр» есть вакцина, которая предотвращает заражение местным вирусом, — рассказывала Советникам Кларк. — Так что от вас требуется сделать один укол. В остальном поверхность полностью пригодна для жизни. Благодаря Аарону и его отцу-президенту все могут получить вакцину безвозмездно.       — Мы раз как запланировали ещё одну экспедицию с тех пор, как новостей от вас не было, — ответил ей Канцлер Кейн. — Наш второй корабль уже готов к своему первому полёту. Вместе с ним мы запустим сеть навигационных спутников. На подготовку нам нужно несколько дней. Затем мы можем прислать к вам подмогу, чтобы вы больше там были не одни. Думаю, многие из Советников захотят вызваться добровольцами. Я прав? — он бросил взгляд на Эбигейл, Ханну и остальных, чьи дети стояли перед камерой.       — Мы будем очень рады! — воскликнула Кларк. Другие отозвались радостным гулом.       — Мы тоже будем очень рады, — улыбнулся Данте Уоллес. — От лица нашего государства приношу искренние соболезнования всем, кто потерял своих детей. Жаль, что они не смогли добраться до нас вовремя. Мы бы не позволили случиться чему-то подобному. Будем ждать вас с нетерпением, господин Канцлер.       И Телониусу на миг показалось, что тёмные глаза президента смотрят ему прямо в душу. За его спиной зло усмехался Аарон. Кейдж наблюдал за Советниками с равнодушным выражением лица. Скользкие тараканы. Ползучие хитрые гады. Но нужные. Полезные.       Без них чёртов Кейн никогда не ответит за то, что подписал Уэллсу и ещё сорока девяти невинным детям смертный приговор. Телониус собирался убедиться, что Канцлер будет гореть в аду. На меньшее он был не согласен.