Сто тысяч миль

      В доме было тихо. Я не включал свет — хотел дать себе немного времени собрать мысли в кучу и сидел в полумраке, гипнотизируя взглядом стоящие передо мной стакан и бутылку виски. Я на всякий случай принёс их сюда и пообещал себе, что буду делать глоток этой гадости каждый раз, как стану психовать. Пока не сорвался. Но был близок к тому, чтобы просто швырнуть проклятые стекляшки в стену. А потом разнести всё в этой комнате. В этом доме. В этом городе. Может быть, тогда полегчало бы. Хотя вряд ли.       На стук в дверь я даже не обернулся. На тихие шаги от двери — не возмутился. Эхо села рядом, глядя обеспокоенно и взволнованно. Положила ладонь на моё предплечье. Я не шевелился. На это не было сил.       — Я знаю, что ты приходил. Понимаю, почему не остался — дела, но сейчас я хотела… Мне очень жаль. Правда.       — С чего вы все решили, что мне нужна ваша жалость? Я такой жалкий?       — Беллами…       — Я не маленький мальчик, который ушиб коленку! Мне не нужны сопли, мне нужен план!       — Я знаю, — тихо отозвалась она. — Но ничего в этом не смыслю. Прости.       Я покачал головой, понимая, что злился не на того. Просто совсем уже съехал с катушек. Дебил.       — Нет, это ты прости. Как твоё здоровье?       — Всё замечательно. Целители дают мне лекарства, благодаря ним я отлично себя чувствую. Уже жду не дождусь, когда смогу подержать его на руках! Он такой активный, особенно днём. Иногда так сильно пинается. Точно будет такой же сильный, как ты.       — Я рад, — я через силу улыбнулся.       — Небесные же предали тебя, да? Они обещали вернуться, но остались с горцами.       — Что?       — Она бросила тебя.       — К чему ты это?       — Переживаю. И очень хочу поддержать…       Она обвила меня руками за шею и потянулась вперёд. Почти успела поцеловать. Я отпрянул, отстраняясь, и оторопело на неё посмотрел.       — Ты хочешь поддержать или затащить в постель?       — Разве для тебя это не одно и то же?       Я растерянно моргнул, не понимая, факт это или попытка задеть.       — Я думал, мы прояснили всё ещё тогда. Что изменилось?       — Всё изменилось, — она отпустила руки и отвернулась, пряча слёзы. — Мне плохо без тебя. Что я такого сделала, что ты даже смотреть на меня не можешь?       — Ничего. Но я не в настроении. Пожалуйста, уходи.       — Почему? Опять она? Её даже здесь нет! А мы… У нас скоро будет ребёнок! Почему мы не можем попробовать снова?       — Грядёт битва. Я не уверен, что вернусь живым. Отпусти и забудь, Эхо. Так тебе будет проще. Я не смогу дать тебе то, что ты хочешь.       — Зачем ты так? У нас же всё получалось! Я просто хочу быть рядом. Я всегда была! И больше ничего не просила. А она бросила тебя, даже не подумав дважды, Беллами, хотя ты делал для неё всё!       Её слова ударили по самому больному. Мало мне было бесплодных попыток привести мысли в порядок и мучительных размышлений о Джине и Мэди, Эхо решила добавить ещё. Нахмурившись, я зло посмотрел на неё.       — Хочешь заставить меня забыть её? Или возненавидеть? Я тоже. Я тоже этого хочу! Но у меня не получается ни то, ни другое. Никак. Совсем!       — Но ведь скоро это пройдёт.       — Думаешь? Думаешь, пройдёт? И правда хочешь быть рядом? Будь. Но ты готова делать это с мыслью, что каждый раз, как я буду прикасаться к тебе, я буду думать о ней? Готова знать, что к тебе я никогда не испытывал и доли того, что испытываю к ней? Готова понимать, что нет ни мгновения, когда я бы не мечтал встретить её снова? Готова?       От моих жестоких слов она дёрнулась, будто от пощёчины. Резко встала.       — Да как ты можешь?! За что? За что?! На что я вообще рассчитывала, приходя сюда унижаться? Эгоистичная сволочь, вот ты кто! Пользуешься всеми вокруг и выкидываешь по ненадобности. Наигрался — и бросил. И забыл. Может, ты заслужил то, что в итоге получил? Подумай об этом! И если мучаешься — мучайся! Какая же я была дура…       Я всё же швырнул бутылку в стену, как только за ней захлопнулась дверь. Зарычал от бессилия, зарываясь пальцами в волосы. Лучше пусть ненавидит, чем страдает от ложных надежд. Лучше пусть проклинает, чем плачет, когда я погибну в битве. Я мог бы промолчать и позволить ей остаться. Дать ей возможность дальше добиваться того, что она никогда не сможет получить. Мне было бы даже удобнее иметь под боком явно влюблённую в меня Эхо. Может, было бы не так одиноко. Не так тоскливо. Но с тех пор, как я испытал все грани этого чувства на своей шкуре, я понял: она заслуживала большего. Лучшей судьбы, чем довольствоваться одними только неоправданными ожиданиями. Или уживаться с фактом моей смерти. Пусть даже для этого пришлось сделать ей больно. Очень больно.       Облокотившись на стол и закрыв глаза, я вздохнул. Весь этот дом стал насквозь пропитан Кларк. Её улыбками, смехом и блеском глаз цвета июньского неба. Я и сам будто только этим и дышал, а теперь меня оставили без воздуха. На комоде всё ещё неряшливой стопкой лежали её записи. На спинке кресла раскинулась её тёплая шаль. Взгляд зацепился даже за оставленные на тумбе кружки — её и мою. Всё выглядело так, будто она просто ненадолго ушла. Будто скоро вернётся, вновь заполнив всё вокруг своим светом и лёгким ароматом цветов.       Но она решила иначе. Я до сих пор не мог понять: почему? Я бы ведь и так сделал всё, что обещал. Даже без всего, что между нами было потом. А если не ради своей выгоды, то зачем? Зачем было давать мне надежду, если она всё равно собиралась так хладнокровно её отобрать? Зачем было целовать на прощание так, будто она в самом деле ко мне что-то чувствовала? Будто хотела остаться?       Внезапно промелькнувшая мысль заставила замереть. Что, если она сделала со мной то же самое, что я сделал сейчас с Эхо? Вынудила бросить её там? Обманула? Зачем? Вряд ли по своей воле. Тогда слова Тави про кольцо обретали смысл. Да и всё остальное — тоже. Один я оказывался ещё большим идиотом, чем мог себе представить. Уцепился за своё раненное самолюбие вместо того, чтобы подумать головой. И этим, возможно, совершил очередную непоправимую ошибку. Бросил её там, когда должен был остаться и разобраться в ситуации.       Я заставил себя встать. Хватит. Хватит тонуть в этом болоте из самокопания. Время утекало сквозь пальцы. И оно было не на моей стороне. Я бросил всё в Совете не для того, чтобы жалеть себя. Передохнул немного — и достаточно. Пора было идти исправлять то, что ещё можно было исправить. Какой ценой — плевать.       Линкольн вовремя напомнил мне, что я никогда не хотел решать чужие судьбы. Что я не имел права использовать своё положение, если это подвергнет риску благополучие Клана. Не имел права решать, биться им или сдаться. Но и принять их решение со спокойной душой тоже не смог бы. Поэтому я выбрал единственный допустимый для меня вариант. Решить свою проблему самому, не впутывая внешние силы. Самому разыскать и спасти Джину с дочкой.       Я нацепил боевые доспехи, взял меч, кинжалы, лук и колчан стрел. Немного еды и воды. Да, найти их будет непросто, но в одиночку шансы на успех были намного выше. Большая группа давала больше преимуществ в силе, но при этом сильно страдала скрытность. В прошлый раз вояки «Второго Рассвета» обнаружили нас достаточно быстро. Не стоило думать, что эти будут в чём-то хуже или тупее. А сам Роан и без того уже доказывал, что он тот ещё хитрый сукин сын.       — Эй, Блейк, куда-то собрался? — донеслось мне в след раздражённое, когда я вышел из дома. Обернулся. Быстрым шагом меня нагоняла Эвелин. — Решил пойти поплакать в пустоши?       — Чего тебе? — зло отозвался я. — Нарываешься?       — Пытаюсь не дать тебе сдохнуть зря.       — Чего?       — Заседание Совета ещё не закончилось. Ну и бардак ты там устроил! Мы чуть не поубивали друг друга, а ты такой как будто ни при чём. Вышел погулять тут белый и пушистый.       — Заткнись. Я не в духе, — процедил я.       — Пойдём. Тебя все ждут.       — Кто ждёт?       — Командиры. Они отказались принимать твою отставку.       — И что я, по-твоему, должен с этим сделать?       — Сто раз уже сказала — поговори с ними!       — О чём? Я бросил всё не потому, что струсил…       — Да-да, — перебила она. — Ты бросил всё, чтобы героически пойти умирать в одиночку, потому что ты благородный до тошноты. Ой, бесишь на самом деле. Но не трудись оправдываться. Я же не первый день знаю тебя. И все остальные в Совете — тоже. Именно поэтому они против твоего самоустранения. Мы долго спорили и едва не передрались, но в итоге решили совместить приятное с полезным.       — В смысле?       — В прямом. Сдаваться никто не намерен, а, значит, битва неизбежна. Мы можем вместе попробовать освободить Джину и Мэди. Попадёмся и нарвёмся на драку — так тому и быть. Это ничего не изменит. А с подмогой и ресурсами Клана у тебя явно будет побольше шансов, чем в одиночку, рыцарь ты наш недоделанный.       — Они хотят этого?       — Естественно. В любом случае, нас прирежут первыми. Если не на поле битвы, так после неё за то, что посмели возглавлять сопротивление. Сдадимся — то же самое, только без весёлой расчленёнки. Когда конец один, такие решения даются легче лёгкого. Надеюсь, у тебя есть хоть какое-то подобие плана?       — Если ты заткнёшься и дашь мне подумать, оно появится немного быстрее.       — Другой разговор, — довольно усмехнулась она. — Идём?       — Только оставлю оружие и вещи. Спасибо, Эвелин.       — Друга своего закадычного благодари. Это он заварил всю эту кашу и отправил меня за тобой. А я, как ты знаешь, просто никогда не отказываюсь от хорошей потасовки.       Когда я вошёл в зал, все командиры поднялись со своих мест. Встречали меня стоя, будто не на бюрократическом собрании, а на построении перед битвой. Я снова испытал ту же смесь благодарности и недостойности такой чести, как в тот день, когда меня избрали Главой Совета. Молча встал рядом со своим местом, выжидающе глядя на них. Они заговорили, окружив меня плотным кольцом.       — Мы не можем принять твою отставку, командир. Люди верят в тебя. Вести их в битву должен тот, кто прежде никогда не пасовал перед лицом «Второго Рассвета». А тебя избрали именно за это. Их боевой дух падёт, как только они поймут, что ты нас покинул.       — На месте Мэди и Джины могли оказаться любые мать и ребёнок Клана. Оставлять их в беде — недопустимо, потому что они в первую очередь «наши». И уже потом — твои близкие.       — Покажем подонкам, что с нами лучше не связываться. Снова, потому что нормально они с первого раза явно не поняли.       Эвелин не соврала. Понимание, что они до сих пор в меня верили, необъяснимым образом придало сил. План начинал вырисовываться в голове сам собой, пока командиры один за другим выражали мне свою солидарность. Жали руку, похлопывали по плечу, говорили краткие слова поддержки. Пусть распри никуда не делись, но сейчас перед лицом врага они не имели никакого значения. И если они просили меня сражаться с ними — кем я был, чтобы отказать?       Окинув взглядом зал, я усмехнулся:       — Тогда нам пора пригласить Его ублюдское Величество на переговоры. Отправим ему письмо, что готовы сдаваться. Выставим условие, чтобы взял с собой Джину и Мэди. Напишем, что сдача города допустима только после того, как мы увидим их живыми и невредимыми.       — Это не будут переговоры равных противников, — возразила Индра. — Они изначально смогут диктовать свои условия.       — Зато мы выиграем время — не надо будет искать их по бескрайним лесам. Сразу встретимся лицом к лицу. А там будем смотреть по обстоятельствам.       — Готовимся к битве?       — Само собой. На рассвете — срочная мобилизация всех отрядов. Полный список всей техники и её состояния должен быть у меня на столе не позже полудня. У нас есть считанные дни, чтобы подготовиться. Второго шанса не будет.       — Мы его им давать и не собирались, — усмехнулся Артигас.       И пока все расходились, я смотрел на огромную карту на стене. Когда-то я мечтал целиком победить «Второй Рассвет», но теперь понимал, почему Луна тогда надо мной посмеялась. Сохранить в этом переменчивом мире статус-кво — уже невероятная роскошь. Без техники Небесных у нас не было бы шансов даже на это. Лучшее, чего мы сможем добиться — заставить их отступиться. Передумать к нам лезть. Но раз их не убедило уничтожение огромного лагеря, то разве эта победа сможет? Их нужно напугать до смерти, а не просто изрубить в клочки. Иначе эта война не закончится, и рано или поздно мы проиграем. Для всех я храбрился, но на самом деле понятия не имел, как воплотить это в жизнь.       Отодвинув мрачные мысли в самый дальний угол сознания, я окунулся в подготовку к обороне. Составил письмо для Роана. Посланника разведчики короля перехватили в пустошах и передали ответ, что место для переговоров он выберет сам во избежание засады. Мы должны были встретить его людей в роще недалеко от города.       В вечер перед решающей битвой друзья ледяными изваяниями застыли в моём кабинете. Линкольн рассматривал в карту на стене с самым сосредоточенным видом, Эвелин и Райдер расселись на подоконнике. Индра устроилась на стуле для посетителей, Артигас подпирал собой стену. Я занял своё кресло за столом, глядя на собравшуюся компанию. Мы молчали, хотя на самом деле хотелось кричать. Когда начало казаться, что у нас в самом деле был шанс выстоять, Ледяной ублюдок в последний момент нанёс очередной удар. Или нам хотелось так думать, потому что в противном случае против нас играла сама судьба.       — Сколько ещё его крыс у нас здесь притаилось? Мне начинает казаться, что мы здесь в меньшинстве, — с бессильной злобой проговорила Индра.       — Чтобы отравить воду разведчиков, достаточно было и одного крысёныша. Или просто одного чертовски неудачного совпадения, — сжал кулаки в гневе Райдер. — Мы ничего не знаем. Это бесит!       — Сколько воинов в лазарете? Что говорят целители?       — Не меньше сотни. Нико говорит, это какая-то кишечная бактерия. Она хорошо лечится лекарствами, что вы привезли из Горы, но биться они не смогут. У большинства нет сил даже подняться на ноги, — ответил мне Линкольн. — Не будь у нас этих антибиотиков, почти все из заражённых были бы мертвы. Это хорошая новость. А плохая…       — Не трудись. Мы поняли. Возможно, наши ряды таят на глазах, потому что этот мерзавец перестраховывается, — не дала ему договорить Эвелин.       — Но если он в курсе, что мы не собираемся так легко сдаваться, тогда почему так и не отменил этот фарс? — я взлохматил волосы, во всех смыслах хватаясь за голову. — Переговоры уже завтра, а десятая часть войска в лазарете. Разведчики докладывают, что по лесам с северо-запада к нам идёт не меньше двух тысяч воинов. Скорее всего — больше. Так что если у кого-то есть какой-то гениальный секретный план, то сейчас для него самое время.       Но чуда не произошло. Плана не появилось.       — Предлагаю просто выпить напоследок, — предложил Артигас.       — Поддерживаю, — сказал Райдер. — Я заколебался.       — Я угощаю, — усмехнулась Эвелин. — Остальные? Вы с нами?       — Я иду, — отозвалась Индра.       — Ребята?       — Я пас, — ответил я. Линкольн тоже мотнул головой, отказываясь от приглашения. — Только не напивайтесь там сильно. Выспитесь. Завтра будет трудный день.       — Вот в гробу и высплюсь! А сейчас пора в таверну, тем более забесплатно! — весело потёр руки Райдер.       — Даже не надейся, что я куплю тебе больше двух кружек пива, — бросила на него суровый взгляд Эвелин.       — Жадина!       — Алкаш!       — Идиоты, — закатила глаза Индра.       — А ты зануда, — усмехнулся ей в ответ Артигас.       Отзвуки их взаимных подколов слышались из коридора даже сквозь закрытую дверь. В кабинете повисла напряжённая тишина. Я не знал, что сказать. Линкольн не знал, что ответить на моё молчание.       — Октавия завтра идёт с нами?       — Она уже не раз доказала, что достойна. И Мэди — её семья тоже.       — Хорошо. Тогда увидимся.       — Да. Увидимся.       Я наконец-то остался наедине с собой. Стоило пойти поговорить перед походом с матушкой. Приободрить разведчиков. Присоединиться к товарищам в таверне. Почитать лекции Октавии, в конце концов. Но впервые одиночество казалось таким приятным в своей пустоте. Будь здесь Кларк, я бы, наверное, пошёл именно к ней. Положил бы голову ей на колени, зажмурился бы, когда она зарылась бы пальцами в мои волосы, перебирая пряди. Мы бы молчали, понимая друг друга без слов. И мне бы ничего больше было не нужно.       Но Небесная была не здесь. Наверное, хорошо, что не видела меня таким, напуганным, смятённым и разбитым. В безопасности ли она? Счастлива ли? Я не мог знать. Но хотел в это верить. Хотел остановить этот миг навсегда, пока непоправимое ещё не случилось. Пока солнце безвозвратно не обратило завтра в сегодня, пока жарким пламенем не сожгло эти минуты и нас вместе с ними. Завтра ветер развеет пепел того, что от нас осталось, и его частицы осядут пылью на страницах истории. Кем нас там запомнят? Героями? Злодеями? Глупцами, которые никак не научатся на прошлых ошибках?       Золотое холодное светило постепенно опускалось к горизонту, когда я оглядел наше воинство с едва достроенного бастиона. С севера пронизывающий ветер гнал тяжёлые тёмные облака, затягивая небо серой пеленой. За моей спиной просторная долина была укрыта сияющим белым снегом. Перед моим взором в ровные отряды выстроилось около девяти сотен солдат. Металлические вставки доспехов поблёскивали в косых лучах солнца. Они все смотрели на меня. Верили, что я понимаю больше них. Могу больше них. Что мы победим. Было бы жестоко отнимать эту веру, даже если она была более ложна, чем любая другая.       — Все готовы?       Снизу донеслось нестройное «да!», приободряющие девизы и лозунги.       — Отряды координирует Эрлан из главной башни. Его люди будут контролировать обстановку вокруг города. И передавать приказы командиров. Убедитесь, что чётко выполняете всё, что вам говорят. И, что бы ни случилось, ни за что не оставляйте своих позиций. Защита города — ключевой приоритет. Потери не имеют значения.       — Есть! — вновь отозвались воины.       В пальцах появилась неприятная дрожь. В горле закололо от сухости. Они ждали. Я, как командир, должен был что-то сказать. Речь. Напутствие. Должен был зажечь волю к победе посреди этого безграничного отчаяния. Это та малость, какую я ещё был способен им дать.       — Что ж. Вот мы и перед лицом битвы, которая решит судьбу нашего мира, — начал я, вздрагивая от эха, каким мой голос отразился от каменных стен. — Я знаю, что для того, чтобы встать и бороться, нужна недюжинная смелость. Рисковать собой сложно. Невероятно трудно. Это — само по себе подвиг. И каждый из нас уже совершил его сегодня, решив любой ценой уничтожить короля Роана и всю армию «Второго Рассвета». Даже ценой своей жизни. Ради тех, кого мы любим. Матерей, сестёр, дочерей, всех тех, чьё будущее нам не безразлично. Ради того, чтобы им больше не нужно было бояться и убегать.       Голос слегка охрип, срываясь. Глубоко вдохнув, я коснулся кольца-талисмана. Провёл пальцами по холодному металлическому ободку. Сердце сжалось. «И ради тебя, моя Небесная. Чтобы тебе тоже больше не нужно было бояться и убегать. Больше никогда».       Этого я не произнёс. Только вновь взглянул на воинство. Оно молчаливо внимало.       — Сражаясь, человек становится героем. Погибая, герой становится легендой. Со временем легенда становится мифом. А учась у мифов, человек начинает сражаться. Наши общие предки прошли сложный путь. Они обманули судьбу и победили саму природу. Пришла пора и нам отстоять их наследие. Доказать, что мы их достойные потомки. По их заветам мы всегда были милосердием среди жестокости. Но пришло время стать жестокими к тем, кто не проявляет милосердия. Мы были воплощением надежды среди отчаяния. Но пора стать воплощением отчаяния для тех, кто убивает надежду. Мы — свет среди тьмы, но должны стать тьмой для тех, кто уничтожает свет. Мы всегда были жизнью среди смерти. Теперь пришла пора стать смертью для тех, кто не уважает жизнь. Пришла пора действовать. Сражаться. И тогда наши потомки расскажут мифы о нас. Расскажут, что судьба предупреждала: нам не пережить бурю. А мы ответили ей усмешкой. Потому что вместе мы и есть буря.       Рокот сотен голосов напоминал гром. Эхом он прокатился вдоль стен, множась и поднимаясь вверх над шлемами воинов вслед за их щитами, мечами и решительно сжатыми кулаками.       — Но их силы превосходят наши как минимум втрое, — донеслось из толпы испуганное и обеспокоенное. Единодушный восторг утих, превратившись в неразборчивое бормотание.       — Ну, что же. В таком случае, это будет честный бой.       — Честный бой! — снова зашлась ликованием толпа. — Честный бой!       На миг показалось, что моё сердце билось в унисон с их восклицаниями. Что мы — в самом деле единое целое, огромный живой организм, мы вместе жили и дышали этой эйфорией. Единогласное одобрение пьянило. Блестящие острия мечей в воздухе не давали забыть — это не торжество. Это парад для тех, кто, не испугавшись смерти, решил окрасить нетронутый снег кровавым багрянцем. Пока отряды переживали приступы упоённого куража перед битвой, я бросил на них последний взгляд и спустился по ступеням к напарникам, ожидавшим за воротами второго кольца. Там уже стояли Райдер и Линкольн. Октавия расселась на ящиках, болтая ногами.       — Мы готовы?       — Да. Выходим? — спросил Линкольн.       Моего кивка было достаточно, и после кратких переговоров с Эрланом мы выдвинулись к указанной Роаном роще. Разведывательные дроны курсировали в небе кругами, напоминая хищных птиц-падальщиков. Благодаря тепловым сенсорам в координационном центре можно было легко отследить приближение врага. Пока всё было тихо.       Короля Роана в назначенном месте было не видно. Там стоял только отряд его воинов. Завидев наше приближение, Ледяные подняли вверх луки. Прицелились, но пока не стреляли. Мы ожидали именно такой приём, поэтому без резких движений просто шагали прямо и вчетвером шеренгой встали перед ними. Главной среди них явно считалась девчонка в чёрном меховом плаще с такими же чёрными глазами. При взгляде в них казалось, что я смотрел в бездну. Или бездна смотрела в меня.       — Я Онтари, верная слуга Его Величества, — она горделиво вздёрнула подбородок. — Всё оружие сдать. Мои люди вас обыщут.       — Именно поэтому мы ничего и не брали, — весело заметил Райдер и поднял руки, разведя их в стороны. — Но вы, конечно, можете проверить.       Я едва не заскрипел зубами от злости, когда они заставили нас даже снять обувь. Перетряхнули доспехи, обследовали наручи. Холодно и унизительно. Но я не торопился дерзить, потому что в плену у ублюдков всё ещё была моя дочь. Линкольн и Октавия тоже стойко выдержали это обследование сразу после нас, а потом Онтари достала из-под шубы мелкие тканевые мешки. Не знаю, на что они рассчитывали, надевая их нам на голову, но мы не спорили. Связав нам руки верёвкой, Ледяные повели нас вглубь леса. Даже не видя пути, я всё равно представлял, куда мы идём. Я провёл в этих лесах не месяц и не два и знал их наизусть.       — Когда увидите господина, вы должны преклонить колени. Это дань уважения, которую к нему обязаны проявлять все гости вне зависимости от статуса. Обращаться к Его Величеству посторонним допустимо только «ваша милость». Никаких дерзостей, грубостей и угроз. Никто не будет с вами церемониться — нарушителю сразу отрубят голову. Вам ясно? — без устали инструктировала нас шестёрка короля. — Если вдруг…       — Замолчи уже, пожалуйста, голова болит, — усталым тоном попросил Райдер. — Я вчера знаешь как кутил? Ой, не знаешь…       — Кто много разговаривает — тот рискует замолчать навсегда, — злобно прошипела она. — Так что заткнись и слушай внимательно…       Конечно, он шутил — вчера они пропустили в таверне всего пару кружек и никогда бы не напились до головной боли перед сегодняшним днём — но эти его дурачества здорово разряжали атмосферу. Нервы искрили, будто оголённые провода. Страх за Джину и Мэди переплетался с безудержной яростью к «его милости». Мысль, что нас ведут на казнь, а не на переговоры, делала только хуже. Успокаивало только то, что желай они в самом деле нашей смерти, мы были бы уже мертвы. Роану не терпелось потешить своё эго за мой счёт. На что я и рассчитывал.       Наша процессия резко остановилась. От быстрого и болезненного удара в голень сзади ноги едва не подкосились, и я понял — мы пришли. Мешок сдёрнули с головы, и вместо вони заношенной тряпки наконец-то запахло морозной свежестью. Роан стоял в нескольких шагах от нас в окружении своей свиты. У его ног на коленях сидела рыдающая Джина. При виде нашей четвёрки её глаза сверкнули не то надеждой, не то страхом. Мне в спину уткнулся кинжал, напоминая о необходимости всё же опуститься на колени, но я простоял на несколько секунд дольше положенного, уничтожающе глядя на своего главного врага.       — Я знал, что ты явишься. Но не знал, что это ты украл у меня в Полисе любимых экспонатов Лексы. Вот мы и встретились снова. Кто бы мог подумать?       — Где моя дочь?       — Ваша милость! — поправила меня Онтари, больно пиная в бок. Я сцепил зубы, едва сдерживаясь от резкого ответа.       — Где моя дочь, ваша милость? — обращение вышло даже издевательским.       — А что, этой рыженькой тебе недостаточно? — зло спросил Роан, хватая Джину за волосы. Взвизгнув от боли, она спешно поднялась на ноги, а он приставил нож к её горлу: — Жалко будет, если девочка останется без матери, да?       — Ваша милость, — я попытался выдавить из себя улыбку. Получился, наверное, только звериный злобный оскал. — Отпустите её. Так будет лучше для всех.       Расхохотавшись, Роан только крепче прижал лезвие к коже на её шее. Из неглубокого пореза потекла кровь. Джина едва дышала от страха, заливаясь слезами. Я всё ещё оставался на месте только потому, что нас всех связали одной верёвкой в длинную цепочку. Не будь этих пут — я бы уже свернул ублюдку шею. Даже если это значило мгновенную смерть от рук его подданных.       — Умоляй, Блейк. Проси. Что дороже — её жизнь или твоя гордость? — я с трудом молчал в ответ на его издевательский тон. — Если к этой даме твои чувства недостаточно сильны, то я буду рад повторить эксперимент на твоей дочери. Правда, там будет немного сложнее. Придётся плакать. Или что-нибудь даже поинтереснее… А сейчас достаточно просто хорошо попросить. Ну?       — Беллами… Пожалуйста… — я услышал сдавленный шёпот Джины. Её голос дрожал: — Спаси Мэди. Умоляю… Спаси нашу дочку…       Я посмотрел в её полные слёз глаза, затем в пылающие безумием глаза Роана. Я знал ответ на его вопрос ещё до того, как пришёл сюда. До того, как стал командиром. До того, как вообще стал разведчиком. Не существовало ничего ценнее человеческой жизни. Тем более жизни женщины с даром рождения.       Нам нужно было время. Ещё ни одни слова в жизни мне не давались так тяжело, как эти, но я всё же опустил взгляд в землю перед собой, сжал связанные руки в кулаки и выдавил:       — Пожалуйста. Пощадите её, ваша милость.       — Что-что? Ты что-то сказал?       Ком застрял в горле. Не давал говорить. Не давал дышать.       — Я умоляю вас пощадить её, ваша милость.       Роан снова расхохотался. Если бы взглядом можно было убивать, он бы сдох уже несколько сотен раз. Но всё, что я мог — это смотреть на беспомощную Джину в руках этого психопата и унижаться перед ним на коленях. И представлять, как проткну сукина сына мечом. И снова. И снова.       — Что ж. Я разочарован, но не удивлён. Ты такой же слабак, как и все. И при этом ты посмел пойти против меня. Уничтожил то, что принадлежало мне. Смотри внимательно. Хочу видеть твою реакцию.       И до того, как до меня дошёл истинный смысл его слов, он резко провёл кинжалом по шее Джины, перерезая ей горло.       — Нет! — я вскочил, рванулся вперёд, но было уже поздно. Он разжал захват, а она тряпичной куклой осела за землю. Захлёбывалась собственной кровью. Захрипела в бесплодной попытке сделать вдох. — Ублюдок! Я убью тебя, слышал? Убью тебя!       Я почти не почувствовал боли от ударов прихлебателей Роана, когда они снова заставили меня опуститься на землю. Крупная волна предсмертных судорог прошла по её телу, а затем Джина затихла. Мертва. Она была мертва. Опустошающее осознание этого накрыло волной бессильного гнева.       — Думал, я не знаю, что ты собирался напасть, когда мои солдаты подошли бы ближе для принятия капитуляции? А я знаю. Половина моего войска уже подходит с севера. Ещё половина — с запада. Как только оба фланга встретятся, вам не удержать оборону. А ты оказался достаточно слаб, чтобы явиться сюда без оружия и сдохнуть во имя любви. Как и все твои компаньоны. Идиоты.       — Где моя дочь, ублюдок ты конченный?!       — Больше ты её не увидишь. Как только вы все сдохнете, Онтари вывезет её в верный нам Клан, чтобы её воспитали, как подобает. С верой во «Второй Рассвет».       — Я убью тебя. Убью, — будто в бреду, повторял я.       — Покончите с ними, — приказал король, отступая назад.       В звоне вынимаемых из ножен клинков я всё же разобрал знакомый тихий свист. Потом с глухим стуком рядом с Октавией приземлился нож.       — Наконец-то, чёрт подери! — торжествующе прошептала она, хватая оружие. Одним резким движением разрезала верёвку, связывающую её со мной и Линкольном.       Ледяные тут же обратили взоры в небо. Там над нами завис дрон. Пару стрел они пустили в него, ещё одну — в резко откатившуюся в сторону Октавию. Беспилотник рухнул прямо перед нами. Пистолеты и кинжалы вывалились из привязанной к нему сетки, рассыпались по мёрзлой земле. Даже не нужно было разрезать путы, чтобы схватиться за рукоять. Линкольн и Райдер тоже схватили по пушке. Прошло всего пару ударов сердца, пока не прогремели наши первые выстрелы. Лучники Ледяных первыми рухнули на землю от пуль — они были самыми опасными. Чтобы удостовериться, мы стреляли по несколько раз. Роана сразу взяла в плотное кольцо его охрана. Они быстро уводили его в глубину леса, пока вторая половина телохранителей понеслась в атаку на нас, отвлекая внимание и создавая собой живой щит для короля.       Промазывали мы чаще, чем попадали, поэтому патроны закончились достаточно быстро. Когда оружие щёлкнуло, не выстрелив, я блокировал им атаку очередного противника. Меч застрял в плотном пластике пистолета. Я вывернул руки так, чтобы его лезвием окончательно разрезать верёвки. Они спали с запястий. Я выпустил пистолет из рук. Перехватил рукоять его меча. Со всей силы ударил противника в живот, а затем по ногам. Он упал на землю. Добить его я не успел. Справа уже сверкнуло очередное лезвие — я легко отбил его, но новый противник решил повторить атаку. Пока я был занят, первый попытался воткнуть кинжал мне в ногу. Не успел. Октавия подскочила сбоку, опустилась на колено, без промедления вонзила нож прямо ему в шею.       — Я возьму это. Спасибо, — бросила она, выхватывая оружие из рук мертвеца.       — Сзади, — предупредил я.       Тави не растерялась — сразу пригнула голову. Меч просвистел в паре дюймов над её макушкой. Извернувшись, она оказалась за спиной нападающего и одним чётким ударом перерезала глотку. Мой противник тоже осел на землю, захлёбываясь кровью, после пропуска моего удара в грудь. Из-за стволов позади выскочило ещё несколько Ледяных, но застать нас врасплох у них не получилось. Мы постоянно перегруппировывались, будто вытанцовывая по поляне круги. Когда с ними было покончено, я рванул к Райдеру. Его окружило трое. Октавия, неудержимая с двумя кинжалами, взялась за одного из двоих, атакующих Линкольна.       Когда последний Ледяной рухнул замертво, я едва мог отдышаться от бешеного ритма схватки. Поляна больше напоминала кровавую баню. От лёгкого металлического запаха подташнивало. Я поднял с земли одну из раций, которые прилетели на дроне вместе с оружием, и обратился к устройству:       — Доложите обстановку. Приём.       — Командир! Вы в порядке? Мы потеряли сигнал вашего дрона, и…       — Джина мертва, Роан сбежал, — отрывисто бросила Тави. — Какого чёрта вы так долго?!       — Они сбивают их в воздухе! Долетел только третий!       — Подкрепление? — уточнил я.       — Я совсем рядом с вами, дорогой, — вклинился в переговоры голос Эвелин. — Сейчас закончим ещё с парой гадов и до вас дойдём.       — А до нас вот не надо, — усмехнулся Райдер.       — О, командир! Ты ещё не сдох?       — Чтобы меня прикончить, надо что-то посерьёзнее шайки вчерашних разбойников.       — Что в городе? — спросил Линкольн.       — Они попытались незаметно зайти с севера, но мы давно их заметили. Были готовы. Авангарда оказалось слишком мало. Их изрешетили пулями и закидали гранатами, но там было не больше двухсот воинов. Это только начало.       — Держитесь? — с затаённой надеждой спросил я.       — Пока да.       — Хорошо. Мэди всё ещё у Роана, мы идём за ней. Вы нашли их?       — Я вижу какое-то подобие лагеря на горбатом холме у речки сразу за лесом. Судя по информации сенсоров, они бегут туда.       — Пусть Индра и Артигас с отрядами выезжают прямо сейчас. Они успеют до возвращения Роана?       — Не знаю. Но передам сию секунду.       — Хорошо. Докладывайте. Я на связи.       Мы вчетвером обменялись тяжёлыми взглядами. Линкольн и Райдер вооружались, собирая оружие с павших воинов «Второго Рассвета». Я поднял лук одного из солдат, пристегнул на пояс колчан. Взял кинжал, подвесив его на пояс. Спрятал меч. Присел у безжизненного тела Джины посреди поляны. Её пустые глаза смотрели в стремительно темнеющее небо. Едва проглотив тяжёлый ком в горле, я закрыл её веки и на миг прижался лбом к её заледеневшему лбу. Несколько секунд смотрел на слипшиеся от запёкшейся крови рыжие пряди. Всё не должно было закончиться так. Не для неё. Не для Мэди.       — Будем выдвигаться или дождёмся Эвелин? — спросила Тави, усиленно стараясь не смотреть на меня и Джину. Она мелко дрожала.       — Нет времени ждать. Пойдём выпотрошим суку, — уверенно заявил Райдер.       — А если нарвёмся на засаду?       — Плевать, — отрезал я, поднимаясь на ноги. — Нельзя дать им добраться до Мэди раньше нас. Вперёд.       Небо затянуло чёрными облаками. Своей тьмой они поглощали последние лучи заката. Мы решительно шли по следам короля и его свиты. Они не заботились о скрытности — повсюду остались поломанные ветки и протоптанные участки земли. Нас направляли по рациям диспетчеры, следящие за обстановкой с дронов, но в этом не было никакой необходимости. Следы даже в мрачных сумерках читались яснее ясного. Снег смешался с грязью там, где они наступали. Эвелин и её отряды окончательно зачистили лес, в котором Ледяные распределили своих смотрящих, и теперь шли за нами по пятам. Вдалеке гремели выстрелы и взрывы. От каждого хлопка мы невольно вздрагивали, хотя слышали только его глухие отзвуки. Эти переговоры с самого начала были ловушкой, и мы были к этому готовы. Я рассчитывал именно на это. Но, как всегда, всё пошло не по плану. Безжизненный взгляд Джины навсегда останется со мной напоминанием о собственном крахе.       За лесом простиралась бугристая равнина. Спешным ровным строем группа воинов взбиралась на дальний холм, с этой стороны похожий на стоящего спиной горбуна. Свита всё ещё вплотную оцепляла ублюдка. Будто тараканы, они бежали в свой палаточный лагерь на самой вершине. До города отсюда было не меньше двух лиг, обзор с возвышенности позволял охватить взором даже огромное первое кольцо — хорошая позиция, чтобы наблюдать за битвой. Безопасная. Стену уже облепила орда фанатиков. Мелькали вспышки, от заранее выкопанного подожжёного рва у стены город казался оцепленным адским пламенем. По равнине к лагерю из шатров смело неслась вперёд колонна поблёскивающих фарами автомобилей. Их огни всполошили дозорных. Они высыпали из-под навесов, взвели луки, готовые встретить атаку.       — Вы где? — донеслось краткое из рации.       — На хвосте у короля и его ублюдков. Не успеваем догнать. Вас уже заметили.       — Знаю, — ответил Артигас. — Но основные силы брошены на город. Пока у нас есть машины, лучше пользоваться этим. Разнесём этот сраный командный пункт к чертям.       — Звучит отлично, — согласился Линкольн.       — Мы не знаем, что с Мэди. Не знаем, где она, — напомнил я.       — Тогда внезапная атака точно лучший вариант. У них просто не будет времени сориентироваться, — сказала Индра.       — Она права, — поддержал её Райдер. — Если они хотят увезти девочку чёрт знает куда, у нас нет времени на скрытность и аккуратность.       — Тогда мы зайдём с двух сторон, отвлечём внимание личной гвардии короля. Примем удар на себя. Остальное — за вами.       — Удачи.       — И вам, Блейк.       Колонна разделилась на две части у нас на глазах, пока мы по следам Роана взбирались на холм. Ледяные начали в панике палить по машинам стрелами, швырялись копьями. Крепкий пластик корпуса выдерживал всё. Когда они поняли, что нужно целиться в колёса, стало уже слишком поздно. Почти вся колонна взобралась наверх. Автомобили с пробитыми шинами уносило в сторону — несколько даже снесли шатры, смели воинов, стоящих наизготовку. Разведчики выныривали из обездвиженных машин с винтовками в руках и поясом из гранат. Королевская делегация даже оторопело замерла на несколько мгновений, не понимая, куда им безопаснее двигаться. Мы почти нагнали их, когда они снова рванули в самое сердце лагеря. Одна автоматная очередь легко укладывала по несколько гадов за раз, но даже здесь их войско было подобно гидре. Взамен одной отрубленной головы вырастало ещё пять.       Вокруг царило настоящее пекло. Несколько шатров пылало адским пламенем, вместе с ними горели несколько автомобилей. Враги сразу признали в нас чужаков, и путь вслед за Роаном приходилось прорубать с кровью и потом. Несколько раз в нас чуть не угодили пули от своих же, которые не останавливали ни дерево, ни ткань, ни металл. Свистели стрелы, летели копья, звенели мечи. Я едва успевал отбиваться от внезапно подскакивающих врагов. Взводил лук сразу с тремя стрелами, зажатыми меж пальцами, сметая бесконечный поток Ледяных. Октавия и Линкольн прикрывали мне спину, Райдер следил за левым и правым флангом. Когда колчан опустел, пришлось подхватить винтовку с нашего павшего воина. Её магазин был пуст, как и все остальные. Пришлось снова искать стрелы.       Мы двигались по центру лагеря и даже не поняли, как Ледяные взяли нас в кольцо. В какой-то момент мы оказались спина к спине на маленьком клочке земли. Они загнали нас в ловушку и не оставляли путей к отступлению — во всех проходах между шатрами неудержимым потоком к нам прорывались солдаты.       — Кажется, мы окружены, — нервно хмыкнула Октавия, принимая боевую стойку.       — Зато можно бить в любом направлении, — ответил ей Линк.       — Как же их, мать его, много, — сквозь зубы процедил Райдер.       — Это даже хорошо, — бросил я, покрепче сжимая лук. — В таком случае мы точно не промажем.       Враги вывалились перед нами хаотичной массой. Мимо снова засвистели стрелы. Я выпустил пять последних в ответ и успел только пригнуться, отталкивая Райдера с траектории полёта. В ужасе понял, что здесь от них нам не спрятаться. От грохота зазвенело в ушах. Массивный шатёр справа зашатался, деревянные оси заскрипели, ткань лавиной обрушилась сверху, накрывая нас своей тяжестью. Где-то совсем рядом прозвучали взрывы гранат, глухие крики, пока мы бестолково барахтались в слоях пропитанной жиром непромокаемой ткани в попытках достать нож. Разрезав её парой резких движений, я едва не задохнулся от едкого дыма. В шею тут же уткнулось остриё меча. Закашлявшись, я поднял голову, чтобы посмотреть своему убийце в глаза, но встретил лишь знакомый насмешливый взгляд.       — О, какая встреча, — Эвелин тут же убрала клинок. Её лицо было снова закрыто платком на манер бандитки, и поэтому она не кашляла. — Я вовремя?       — Как никогда, — усмехнулся я в ответ.       — Королевская палатка, кажется, через два шатра. Там Индра и её люди. Иди, я вас прикрою.       — Я помогу. Мы задержим их, — закашливаясь, Райдер встал рядом с ней. — Идите.       Ему не нужно было повторять дважды. Я рванул прямо. Линкольн и Октавия не отставали. Мы прошли уже весь лагерь — он горел за нашими спинами. Снег гасил пламя с шипением. Огонь трещал, от дыма резало глаза. Шатёр Роана уже некому было оцеплять. Мы ворвались внутрь, не медля больше ни секунды. Внезапная атака сразу встретила меня справа, но я вовремя подставил меч. Контратаковал и отпихнул от себя противника, развернулся, оглядел всё. Индра и её последний воин остались единственными, кто ещё пытался прорваться к королю и перепуганной Мэди. Её привязали к столбу в самом центре шатра, будто какой-то свой извращённый трофей. Линкольн бросился вперёд, им на помощь, но не успел. Онтари уложила последнего воина из отряда Индры и одним резким движением вонзила меч в шею командиру. Я не успел даже сделать вдох. Индра осела на пол после смертельного удара. Ощущение опустошающей потери и шока выбило воздух из лёгких.       Я встретился взглядом с дочкой. Мэди узнала меня. От смеси страха, безысходности и надежды в её глазах мне стало стыдно до такой степени, что я чуть не сошёл с ума. Слёзы текли по её щекам, пока она наблюдала за этим массовым убийством. За этой бесчеловечной резнёй, которая только набирала обороты. Она даже не знала, что больше никогда не обнимет маму. У неё остался только я.       Перед глазами побелело от ненависти к проклятым фанатикам. Пока напарники отвлекли на себя внимание защитников Роана, я ринулся к нему, не раздумывая больше ни секунды. Ублюдок успел развернуться и встретить мою атаку своим блоком.       — Всё-таки восстал из мёртвых и явился за дочкой, — ядовито сказал он. — А заберёшь только свою смерть.       — Я не боюсь ни тебя, ни смерти, — процедил я, с ненавистью глядя на чокнутого короля.       — И это будет последней твоей ошибкой, мальчишка.       Боковым зрением я заметил, как Линкольн схлестнулся в битве с Онтари. Октавия хотела добраться до Мэди, но перед ней выпрыгнул очередной Ледяной.       Роан ухмыльнулся, ослабляя блок, и нанёс удар сверху. Я парировал скорее рефлекторно, но недостаточно быстро — и он уже пытался зайти с другой стороны. Я снова отвечал, не понимая, как вынудить его перейти из атаки в защиту. Все мои контратаки встречали жёсткий напор, который было не сломить. Но король часто атаковал сверху. Я мог бы этим воспользоваться. Его меч отрикошетил от моего, когда на очередной рубящий удар я повернул его горизонтально. Тут же напал сам. Остриё едва не оцарапало его лицо, когда я рванулся вперёд, предупреждая скорую атаку. Удивлённый, Роан отклонился в сторону, отбивая мой клинок. Не медля ни секунды, я снова атаковал, целясь в руку с занесённым вверх мечом. Лезвие встретилось с торчащей гардой оружия Роана.       — Нет! Нет! — отчаянный крик Октавии заставил меня обернуться.       Она подскочила к резко вздохнувшему Линкольну. Он стремительно бледнел — кровь лилась по доспеху, растекаясь по полу лужей. Тави бросилась на девчонку короля, но та была не промах. Легко отбилась от обеих искусных атак сестры, пятясь назад. Октавия хотела было продолжать наступать, но Линкольн едва держался на ногах. Не добитый ей солдат подбирался к нему, а его рука едва выдерживала вес оружия.       Роан снова атаковал, пользуясь моим замешательством, но я успел парировать удар. Снова взглянул на сестру. Она пыталась удержать Линка на ногах, ища рану среди крепких доспехов.       — Забери девчонку! Уводи! Беги! — прокричал король застывшей Онтари.       — Но, господин, они же вас…       — Я справлюсь! Это приказ!       Зарычав в бессильной злости, я сделал шаг назад и поднял меч, сжимая рукоять так, что побелели костяшки. Там, где прежде была только холодная ненависть, теперь пылала убийственная ярость. Пока я занёс меч для новой атаки, Онтари рассекла верёвки, которыми была связана Мэди, и подхватила её на руки. Дочь заметалась в её руках. Звала меня. Звала тётю Тави.       — Октавия! Мэди! Хватай их! — прокричал я, но сестра будто не слышала.       — Нет, нет, нет, — будто в бреду шептала она, прижимая к себе ослабевшего Линкольна. — Зажми рану. Зажми. Всё будет хорошо. Помощь скоро придёт. Я тебя защищу. Не дам им больше тебя тронуть!       Король рванул ко мне c занесённым для удара мечом. Я взмахнул своим в ответ. Его клинок со свистом рассёк воздух, лезвия встретились снова, схлёстываясь со звоном. Онтари уже бежала к выходу, крепко держа мою плачущую дочь, и когда остриё меча рассекло щёку Роана, я даже не почувствовал облегчения. Король вскрикнул от боли, делая шаг назад, но оружия не выронил. Хотел снова атаковать. В палатку ворвались перепачканные в крови Эвелин и Райдер, тяжело дыша. Заметив сидящую рядом с Линкольном Октавию, встали в боевую стойку, готовясь идти в атаку. На раздумья у меня была лишь секунда.       Я рванул вслед за черноглазой девчонкой. Потому что все эти кровавые жертвы моих друзей не могли быть зря. Потому что я пришёл сюда за дочерью, а не за славой за убийство проклятого короля. Пусть слава за это достанется тем, кто и правда её заслуживал.       Онтари неслась вниз по склону, надеясь скрыться в лесу. Ноги вязли в глубоком снегу, но я собирался догнать её во что бы то ни стало. Сердце билось где-то в висках. Я уже устал. Почти задыхался от этой многочасовой гонки с судьбой. Нет. Я не позволю этому случиться.       Склон закончился. Перед лесом, глубоко уходящим в пустоши, холм здесь огибала небольшая река. Сейчас замёрзшая поверхность воды блестела в сполохах пламени догорающих шатров. Столкновения уже отгремели. Опустилась пугающая тишина. Её нарушало лишь редкое эхо напряжённой битвы у городских стен и моё прерывистое дыхание. Я почти уже мог дотянуться до проклятой беглянки — протянул руку, когда мы выбежали на покрытую льдом реку. Вдоль просвистела стрела. Потом ещё одна.       — Не так быстро! — донеслось мстительное, а потом правую ногу пронзило такой острой болью, что я едва не заорал.       Упал. Повернулся. Старался не смотреть на стрелу, торчащую из бедра. Откатился в сторону. Ещё одна стрела оцарапала лёд совсем рядом с моим лицом. Откинув лук в сторону, Роан зашагал ко мне по льду с мечом наперевес. Я смотрел вслед убегающей Онтари и едва не плакал, понимая, что с трудом могу даже наступить на ногу. Не то что бежать. Плач Мэди становился всё тише. Её слова и крики — тоже. Казалось, что я уже умер. Только сердце ещё почему-то билось.       — Лучше бы я убил её, чем забрал под своё крыло, да? Она будет верить. Из пепла мы восстанем.       Издав какой-то совсем звериный рык, я поднялся на ноги. Достал из ножен меч. От боли в раненной ноге хотелось кричать, но адреналин и ненависть затмили всё. Сжав зубы, я отломил торчащие из раны части древка. Судьба шепнула: вам не пережить бурю. Я сказал ей: я и есть буря.       Наши клинки снова скрестились в поединке. Ублюдок отлично дрался. Лучше всех, с кем я когда-либо сражался. Ботинки скользили по льду. Наш бой походил на танец со смертью — изящный, жуткий, дьявольский, опасный и кровожадный. Выпад — блок, выпад — контратака, выпад — рана, с которой на лёд капала кровь. Он был слишком хорош. Не допускал фатальных ошибок. Рука уже занемела от нагрузки, каждый выступ или шаг простреливали болью вдоль позвоночника прямо в мозг.       Кто-то боится смерти. Кто-то — ею становится.       Я занёс меч, открываясь справа. Дотронулся другой рукой до ножен на поясе. Роан тут же воспользовался слабым местом — рванул вперёд, выбивая оружие из уставшей руки. Меч упал на лёд, посылая по нему сеточку из трещин. Не медля, Роан вонзил лезвие мне под рёбра в прореху между пластинами доспехов. От ужасающей боли побелело перед глазами. Крик застрял в горле, пока я смотрел в его глаза, пылающие ложным торжеством.       — Я же говорил, что сегодня ты умрёшь.       — У меня есть идея получше, — едва слышно прохрипел я. — Почему бы тебе не умереть вместе со мной?       Одним резким движением я всадил ему кинжал прямо в сердце.       В тот же миг меня покинули все силы. Каждая клетка тела зазвенела болью. Мёртвый король завалился навзничь, посылая по льду новую сетку трещин. Колени подкосились. Я коснулся рукояти оружия, по которому лилась моя кровь. Рухнул вниз. Пока хватало сил — смотрел в заросли, где исчезла королевская гадюка. Туда, куда она утащила мою дочь. Замёрзшая вода трескалась с хрустом. Непонятный низкий гул, доносящийся издалека, давил на уши. Кажется, кто-то позвал меня по имени, но я уже не расслышал. Повалился на бок в очередном приступе пульсирующей, лишающей сознания муки.       Гул становился всё громче. Небо рассекли лучами фонари с огромного аппарата, который прорезал воздух винтами. Он быстро долетел к городу и стал кружить над ним, будто гигантский дрон. Битва с ордой мёртвого короля и не думала угасать. Может, эта огромная громкая птица — последний удар от ублюдка с того света? Может, всё было зря?       Миг — и меня поглотила ледяная вода. Лёд разверзся под нашим весом. Все конечности свело судорогой, но шевелиться совсем не было сил. Холодно. Больно. Пусто. Течение пыталось утащить вдаль, но от тяжёлой амуниции я только тонул. Как и тело Роана. Лёгкие жгло. Сожалеть осталось недолго. Всего лишь один вдох.       Мутным взглядом сквозь толщу воды я увидел, как кто-то нырнул следом. Схватил меня за руки. Потащил к поверхности. Я не возражал — да и не смог бы. Не видел смысла. Сознание начало заволакивать тёмной пеленой. Отрезвил только морозный воздух поверхности и парализующая пульсация в ранах. Голоса звучали будто сквозь толщу воды.       — Эвелин! Живой?       — Да. Но сильно ранен. В машину его. Быстрее!       — Аптечка. Здесь была аптечка… Что там нам говорили колоть?       — Чёрт! Не помню! Что-то кровоостанавливающее…       — Твою налево, дай сюда! Ему нельзя вырубаться!..       Всё плыло перед глазами, сливаясь в мутную картинку. Кто-то суетился вокруг. Что-то кричал. В машине болтало на ухабах, но зато было очень тепло. Так тепло и одновременно так холодно. Я смотрел на город сквозь окно, застряв где-то между жизнью и смертью. И вдруг чёрное ночное небо на моих глазах прорезали редкие вспышки. Они помчались, рассекая небо своим светом, устремляясь всё ближе и ближе к земле. А, коснувшись её, превратились в огромную волну пламени. И снова. И опять. Искры всё неслись и неслись друг за другом и обращались огненным дождём. Поджигали землю. Пожирали войско фанатиков, будто скопище сухих дров.       Свет среди тьмы.       Как такое могло быть? Металлическая птица с гулом продолжала кружить над городом.       Наверное, просто галлюцинация. Проекция страха. Опасения, что война сотрёт с лица земли всё. Даже пепел. Даже пустые страницы ненаписанной истории. Меня на них никогда не будет.       При следующем взгляде в небо сознание заволокло ещё более непроглядной чернотой. Больше я ничего не видел.