Только в интересах расследования

Хэнк не знал, что делать с Коннором. Более того, просто понятия не имел. Робот вёл себя странно, или, может, Андерсон настолько не разбирался в технике, но подмигивания, спонтанные спасения, нарочные невыполнения приказов и прочее — это программа? Хэнк сомневался, с бутылкой виски думая, как вывести Коннора на чистую воду. «Официальным» методом это сделать было нельзя — если что-то узнают: разберут, перепрошьют, соберут и вернут олуха с железными мозгами без подмигиваний, блять. Да и сам Коннор наверняка отказался бы от такой затеи, ссылаясь на то, что регулярно себя тестирует. Каким-нибудь слащавым методом этого тоже делать не хотелось: приглашать Коннора домой, смотреть с ним фильмы и читать книги — фу, сопли, одним словом. И так же успех этого опыта непредсказуем — Коннор умеет лгать. Хэнк свёл брови к переносице и снова отпил из бутылки. В голове зарождалась идея, одна из тех, которую не хотелось использовать до самого конца, но вариантов не остаётся. Андерсон решительно видел в андроиде человечность. И уже знал, как её доказать. Да, метод тяжелый и даже не в исполнении, а в последствиях. Коннору не следовало бы знакомиться с эмоциями именно так. Но с другой стороны… чем ярче пример с самого начала, тем лучше будет выучен урок, верно? *** В тот день Хэнк опоздал в участок всего на пару часов. Руки держал в карманах и всё смотрел на Коннора, который в своей привычной манере сканировал досье очередного преступника. — Доброе утро, лейтенант! — андроид поднял голову и улыбнулся, — Вы сегодня рано. — Ага, конечно, — Хэнк сел в своё кресло, отметив, что вдруг стало как-то неуютно. От поступка, от того, что он хочет сделать. Становилось практически тошно. Андерсон выдержал паузу и продолжил: — Я к тебе по делу. Коннор поднял глаза, отодвинув бумаги на край стола. — О девианте? «Почти» — пронеслось в голове. — Вроде того. Я… хотел сказать… — Хэнку стоило невероятных усилий, чтобы состроить хмурое и озлобленное лицо, в момент, когда он не хотел этого больше всего, — что собираюсь работать дальше без тебя. В горле будто застыл сухой ком. Коннор на секунду отвёл взгляд, а диод мелькнул красновато-желтым. — Простите, сэр? — переспросил он, будто бы испуганно. — Да, сегодня я подаю документы Фаулеру, просто решил поставить тебя в известность. Хотя было бы зачем, — Хэнк чувствовал, как колотится у него сердце, — Так что, мультиварка, ты отправишься по своим делам, а я — по своим. — Из-за чего принято это решение? — голос Коннора словно огрубел, стал чуть более механическим в этот момент, — Я ошибся в чём-то? Андерсон вздохнул, забивая последний гвоздь в крышку метафорического гроба. — Потому, что ты придурок, Коннор. Придурок с пластиковыми мозгами, которого я на дух не переношу. Будь любезен, закройся и перестань закидывать меня дурацкими вопросами. Коннор потупил взгляд, бестолково смотря на поверхность синего стола. Диод ярко полыхал красным, губы у андроида беззвучно и еле заметно двигались, но Хэнк даже смотреть на них не хотел. Он не был уверен, что поступил правильно или что не перегнул палку. Однако он видел молчаливую грусть в глазах Коннора и решил, что, даже действовав самыми ублюдскими методами, которые только можно придумать, он в какой-то части уже добился своего. *** Прошло два дня. Никаких документов, конечно, Хэнк не подавал, но Коннор постоянно опасливо переводил взгляд с рабочей папки на дверь кабинета Фаулера, в любую секунду ожидая вызова. Ладно, думал лейтенант не без тревоги, пусть подёргается. После Того Самого разговора Андерсон ни разу не видел диод Коннора в спокойном голубом свете: только желтый и, что немногим реже, красный. Вообще Коннора он стал видеть реже, чему совсем не был рад, ведь всё вело совсем не к этому. При каждой их встрече андроид больше не пытался с вежливой улыбкой заглянуть ему в глаза или порассуждать о ценности собак. Он опускал голову и старался уйти с места как можно быстрее. Когда Коннор проходил совсем близко, Хэнк мог слышать тревожные удары тириумного насоса в пластиковой груди. *** Андерсон лёг на диване, опустив новую бутылку на пол. Лейтенанта нещадно грызла совесть, но что-то внутри говорило: надо просто подождать. Хотя, чего ждать? Пока Коннор сдастся в КиберЛайф? В эффективности операции сомнений не было никаких, но вот в успешности… Не сойдёт ли Коннор с ума? Девианты в принципе могут сойти с ума? На улице разбушевался дождь. Холодный, осенний, резкий. Тот дождь, от которого нужно прятаться. Гроза, грохот. Звонок в дверь. Хэнк подскочил с дивана и быстрыми шагами отправился ко входу. Внутри всё трепетало — неужели он? Да, действительно он. Коннор стоял на пороге, опустив голову, мокрый и бледный. Он постоял мгновение, затем осторожно поднял глаза на Хэнка и тихо спросил: — Можно с вами поговорить? Андерсон кивнул и впустил его в дом. Коннор вёл себя странно, даже по меркам Коннора. Его будто бы шатало из стороны в сторону, он растерянно замер в прихожей, оглядываясь, пока Хэнк твёрдо не посадил его на диван. — Чего ты хотел? — Я… — по лицу Коннора скользнула капля дождя, — Я хотел договориться. Хэнк кивнул, ожидая, пока андроид снова заговорит. Тот продолжил ещё тише. — Дело в том… что после нашего разговора система частично вышла из-под контроля. Мне бы хотелось это исправить, — он горько поджал губы, ковыряя пальцем обивку дивана, — У меня есть доступ к моей памяти. Там и хранится фрагмент разговора. Я собираюсь его удалить, тем самым восстановив систему. Но мне требуется ваше разрешение на такое действие. Взамен на него, я могу гарантировать, что не стану приставать к вам больше. Вы… согласны? Нет, Хэнк согласен не был. Он завороженно смотрит в лицо Коннора, еле понимая, о чём он говорит. Не согласен и не согласится никогда. — Только, сэр, если мы собираемся сотрудничать в данном ключе, мне требуется… хотя нет, это не прямая необходимость, но это то, что мне нужно. Андерсон кивнул, подталкивая Коннора говорить. — Не могли бы вы солгать мне, — господи, какого чёрта, — что всё будет хорошо? Хэнка будто ударили по голове чем-то тяжелым. Что с Коннором? Почему он моргает так часто и почему у него поблёскивают глаза? — Я обещаю, что больше вас не потревожу, правда… Так вы даёте разрешение… Хэнк хватает Коннора и невероятно крепко прижимает к себе. Что он наделал, довёл мальчика до слёз. Андерсон проклял себя тысячу раз. Но, так или иначе, чувства были. Живые, неподдельные. И Коннор не выдержал. Он спрятал лицо на чужой груди и совсем по-человечески заплакал. От страха, от непонимания, от тоски. Он не мог понять, почему Хэнк вдруг в момент так изменился, а теперь виновато обнимает его. — Коннор… ты прости меня, урода старого, — Хэнк мягко провёл рукой по чужой спине, — И врать я тебе не собираюсь. Он наклонился к уху девианта и прошептал. — Всё правда будет хорошо. Я не позволю, чтобы что-то случилось. Коннор вцепился в него крепче, чем, наверно, мог. Картинка поплыла перед глазами, он внезапно всё понял. Лейтенант опустил щёку на чужую макушку. Ничего, всё образуется. Так или иначе, Хэнк действительно не лжет.