Только в интересах расследования

Фотография, бутылка, пистолет. Хэнк сначала сидит на стуле, сжимая зубы, глядя на поверхность стола. От мёртвого света рябит в глазах, шумы слышно будто через эхо. Хэнк складывает руки и молча продолжает смотреть. Фотография, бутылка, пистолет. Он не знает, что взять в руки. Пора бы уже определиться. Он вздыхает, стараясь отвести взгляд в потолок, а внутри самый настоящий бой - удар за ударом. Неприятная колючая дрожь с каждым ударом сердца разносится по телу, от боли моральной почему-то больно физически. В глазах темнеет. Хэнк хрипло кашляет и двигает стул ближе ко столу. Держаться ровно становится непосильно. По спине будто сходит лёд, Хэнк ставит локти на мебель, опираясь, и всё думает. Руки цепенеют. Он вспоминает смех Коула, скрип тормозов, крики, рекомендации и опускает взгляд на край стола. Судорожный вдох - а выдохнуть уже не получается. Хэнк тянет дрожащую руку к бутылке, но, спустя мгновение, закрывает ладонью глаза. Надеясь, наверно, что всё пропадёт, а Коул вернётся. Но нет, этого не происходит. Хэнк давно перестал от отчаяния бить тарелки и переворачивать мебель. Он потерял, что имел, разрушил, что осталось, и вот теперь утопает в бесконечном чувстве вины, ответственности, разламывая себя до конца. Тошнотворно. Смотреть мерзко. Хэнк поднимает руку на лоб и видит, что ничего не изменилось. Фотография, бутылка, пистолет. Он сжимает зубы, чувствуя, как кровь гудит в висках, хрипит, а у самого слёзы наворачиваются от бессильной злобы. Он смотрит на пистолет. Как на способ. Способ разорвать бесконечный круг. Хэнк работает, приходит домой, напивается, засыпает, просыпается, идёт на работу, работает… Встречает его только Сумо, почти не с кем поговорить, некому сказать "доброе утро". Оно не доброе уже который год. Пистолет может избавить от изломанных забегов из одной точки в другую, раз и навсегда. Бутылка поможет забыться, пусть даже на время. А фотография…фотография… Хэнк не хочет слышать шагов из другой комнаты и не хочет слышать, как Сумо лает. Приветливо, на этот раз. Хэнк закрывает лицо руками и прерывисто выдыхает. Не для кого жить. Даже на себя он забил болт уже, по ощущениям, тысячелетие назад. Хэнк не хочет слышать мерных шагов. Глупо считать, что машиной руководит что-то, кроме алгоритмов. Проще думать, что у Андерсона никого нет. Проще застрелиться, чем искать мнимую надежду, по опыту зная, что всё это без толку. Хэнк делает вид, что не слышит обеспокоенного "лейтенант?" Это Коннор. Несомненно, Коннор. Он тащит из комнаты стул, на котором раньше мешком валялась одежда, пока Хэнк пытается урегулировать дыхание. Он запускает руки в седые волосы и сжимает пальцы до боли в голове. Коннор ставит стул рядом, совсем неслышно, и пытается заглянуть Андерсону в лицо, для оценки ситуации. Когда андроид уже открывает рот, чтобы задать вопрос, Хэнк сердито перебивает его. — Пошёл отсюда нахуй, ты, кусок железа. Оставь меня в покое. Коннор осторожно кладёт ладонь на стол, и Хэнк невольно отодвигается. — Я не могу, сэр, — механическое волнение почти не отличить от живого. Хотя, о какой жизни может идти речь? — Слишком высока вероятность того, что вы причините вред своему здоровью. У вас есть проблемы? Не хотите поговорить об этом? — У меня всего одна пуля, пластиковый урод, не вынуждай тратить её на тебя. Скройся с глаз моих. Хэнк знает, что в его опустевшем мире ему, как минимум, приемлемо находиться. Темные серые стены, без почвы под ногами, а ещё фотография, бутылка и пистолет. И пусть никто к нему не лезет. Хэнк просто не сможет адаптироваться к новому, не в том возрасте уже. Нужно отправить Коннора куда подальше, чтобы не менять режима. — Я не могу уйти, пока ваше эмоциональное состояние нестабильно. Пожалуйста, скажите, если есть что-то, в чём я могу помочь. Хэнк с громким стуком бьёт ладонью по столу, так, что Коннор еле заметно вздрагивает. От неожиданности, скорее всего. — Что тебе не понятно из слов "съеби отсюда"?! Я сам разберусь, что мне делать! Твои ебаные советы можешь засунуть себе в зад! Просто оставь меня в одиночестве, блять! Коннор, тревожно прищурившись, наклоняет голову, замечая слёзы в чужих глазах. Хэнк уже готов разразиться новой речью, свирепо дыша и глядя уничтожительным взглядом, но Коннор вспоминает, из-за чего происходит то, что происходит. Коннор двигает стул ещё ближе и кладёт голову лейтенанту на грудь, щекой прижимаясь к старой толстовке с запахом табака и алкоголя и стискивает Хэнка в объятиях. Мягко. Коннор может слышать, как бьется сердце человека. — Лейтенант, не говорите так. Вы не одиноки. Хэнк пропускает вдох. Привычный законсервированный мир рушится в клочья. Это он жестянка, который перестал жить счастливо. Он не хочет расставаться с чувством забытости и горя, ведь если расстанется - что взамен? Коннор не может желать помочь ему. Никогда. — Ты что творишь?! — Коннор закрывает глаза и слышит наигранную неприязнь, — Руки убери и не лезь ко мне! — Я оказываю психологическую помощь вам, пожалуйста, не кричите. Я могу уйти, как только вам станет лучше, если настаиваете. — Мне и так охуенно, как видишь! Скройся с глаз! — Хэнк несильно толкает Коннора в плечо. Несильно, показательно. Угрожая. Он так близко к тому, чтобы потерять мир, основанный на саморазрушении. Коннор никак не разжимает рук, только жмурится. Коннору хорошо, у него нет чувства горя или вины. Или неуверенности. Ебаные андроиды. Диод на виске мигает ярко-красным. Хэнк поворачивает голову на фотографию, бутылку и пистолет. С фотографии ему улыбается мальчик. У Хэнка есть вполне осязаемый и непрозрачный выбор: или вечное возвращение к прошлому, с гарантированным самоубийством через пару месяцев или… будущее. С Коннором, похоже. Хэнк отворачивается, чувствуя ноющую боль в шее и затылке. Андроид почти не двигается, только диод дергается алым, и наблюдается лёгкий тремор в пальцах. Хэнк может взять пистолет и застрелить Коннора, возвращаясь в привычный мир и не обретая себе тысячи проблем. Не переосмысливая своих действий и мыслей. Не живя, а существуя. Звучит заманчиво. Но Хэнк впервые не испытывает желания в этом. — Вы не одиноки, сэр. У вас есть Сумо, у вас есть… я. Возможно, я не та модель, которая идеально подходит вам, но я готов помочь. Хэнк держит руку на столе и почти не может думать. Коннор говорит тихо, чуть кивая головой. — Я уверен в нас. Я верю, что однажды все вместе… Хэнк сверлит взглядом каштановую макушку, приподнимая руки. — …мы будем… Он прижимает парня к себе, чувствуя, как тот шепчет уже не так осторожно и не так механически. — …счастливы. Хэнк думает, что за резкие слова нужно будет извиниться. Коул наверняка не был бы против. А Коннор улыбается, чувствуя, как тёплые руки гладят его по голове.