Только в интересах расследования

— Не нравится - не носи, — Хэнк закатывает глаза и отворачивается, подперев рукой щёку. Тёплая ткань касается нано-кожи, Коннор выдыхает. Смотрит почти что удивлённо, сминая в пальцах грубоватую материю — всё-таки не первый год дома валяется — и чуть приподнимает край одежды, из-за чего в свете кухонной лампы искрой блестит пряжка ремня. Свитер. Вернее, как свитер, только с капюшоном. Толстовка. Коннор стоит босиком на полу, не замечая, как человек за столом, уже не выдерживая затянувшейся паузы, разворачивается и смотрит пристальней, как бы ожидая… чего-то? Реакции? Решения? Но Коннор молчит. Молчит, чуть дёрнув плечом, чтобы разгладить складку на рукаве, опускает руки, глядя, как шов скользит вниз, накрывая почти половину ладони, и, не поднимая взгляда, как-то несмело улыбается одними уголками губ. — Эй, тебя заглючило что ли? — Хэнк обеспокоенно щёлкает пальцами перед механическим лицом, свободной рукой опираясь на спинку стула. — Нет, всё в норме, — андроид поднимает голову, взгляд его становится всё более осознанным. Он ведёт рукой выше, касаясь капюшона, шуршит тканью почти у себя над ухом, слушает внимательно и напряженно. — Я предупреждал: не нравится - не… — Она нравится мне, — произносит Коннор тихо, глядя прямо в глаза человеку, — Она приятная. По социально-моральному назначению, полагаю. Хотя и по структуре тоже. Хэнк хмурится. — Ну точно заглючило. Выпендриться решил? Какие ещё к чёрту назначения? А Коннор не знает, как объяснить, что роботам не нужна одежда. Что роботам нечего скрывать - нет у них ни плоти, ни кожи настоящей, ни ран, о которых не хотелось бы вспоминать, глядя на своё отражение. Что для роботов одежда - просто формальность, тряпка, чтобы быть похожими на людей и не пугать их своей мнимой человекоподобностью. Людям ведь свойственно бояться тех, кто похож на людей, но человеком не является. И КиберЛайф понимает это. И Коннор это понимает. А Хэнк почему-то нет. Или не хочет понимать из-за своих чувств и предубеждений. Чувства, они такие: хочешь-не хочешь верить начнёшь, только бы это совсем в безумство человека не завело. А разве наряжать груду пластика в собственную одежду - не безумие? — Я имел в виду, мне, как андроиду, не обязательно иметь несколько комплектов одежды, — надо же, а сам вцепился в неё, словно прямо сейчас кто-то отнимет, — Мой пиджак довольно трудно запачкать до непрезентабельного состояния, рубашка также не нуждается в повседневной замене, как и остальные составляющие моего гардероба. Коннору, правда, самому не до конца ясно, почему для него эта вещь - не пустая материя с какой-то фабрики. — Кто-нибудь носил эту толстовку до вас или в одно время с вами? — Не-а, не думаю, — Хэнку всё ещё кажется, что что-то не так. Коннор рассматривал одежду, как инструмент влияния, как второе лицо: аккуратная форма создаёт куда более профессиональное впечатление на людей, только вот не на Хэнка. Хэнку, кажется, вообще плевать. Его отношение почему-то не меняется, что андроид в форме, что в поношенной толстовке. С чем это может быть связано? "Не знаю" — мысленно признаётся Коннор себе. Он касается щекой шершавой поверхности ткани на плече, чуть горбится, чувствуя, как толстовка накрывает спину. Будто кто-то тёплый и родной обнимает его. Нет, Коннор определённо не имеет понятия, почему этот подарок для него значит больше, чем простая тряпка. — Могу я оставить её себе? — Естественно, сколько душе угодно, — Хэнк поднимается из-за стола и ловит андроида в объятия, которые чуть не валят самого человека с ног, — Ну, полегче! Коннор не может отказаться от этой ласки, да и было бы зачем. Хэнк тянет его выше, целуя в волосы, и, одной рукой придерживая за пояс, другой, отстраняясь, накидывает капюшон на голову андроида сверху. Усмехается, пока Коннор не успевает сориентироваться, целует его снова и наблюдает, как андроид плавится в улыбке. Безумие. Или счастье. Он ещё успеет разобраться.