Формулы

Биохимия первой парой звучит мучением для всех и каждого, но в первую очередь для Котли. Он завтракает кофе и добирается до университета на метро — машину приходится оставить в университете из-за жуткой головной боли. Он традиционно приходит за несколько минут до лекции. Ловко проходит между сонными, уставшими студентами и открывает аудиторию — выстуженную, жутко холодную, мартовскую. Кто-то вечером не закрыл окно. Спускается до кафедры, достает из портфеля распечатанный конспект лекции и папку с успеваемостью. Открывает ее лениво, листает чуть раздраженно, пока не находит их поток. Все успевают рассесться по местам, когда он спрашивает неожиданно громко для себя: — Бьюкейтер? — он дает ей два, три дня, даже неделю — достаточно времени, чтобы Бел вернулась в лабораторию. Вернулась к нему. — Болеет, — но Бьюкейтер так и не приходит. Он ставит жирную точку напротив ее фамилии — теми же чернилами, что когда-то видел на своей руке. Это начинает его раздражать — лаборатория без нее тоже раздражает. Вечера становятся слишком тихими и одинокими, и он ненавидит это чувство, но признается себе, что скучает по ней. Котли чувствует себя последним дураком, когда ловит Адама Гринкевича в коридоре — смеется сам над собой, хочет влепить себе же оплеуху, но говорит ему: — Мистер Гринкевич, я слышал, что вы отказались от кембриджского проекта. Нам в работе необходимо проверить безопасность вещества на модельных организмах, сможете это сделать? — говорит, и чувствует, как внутри все переворачивается от жуткой, сжигающей ревности. Адам не сразу отвечает. Смотрит на него непонимающе, как-то очень задумчиво, с подозрением, и говорит ему медленно, словно взвешивает каждое слово: — Я был бы рад, доктор Котли. Котли сухо кивает ему и исчезает среди студентов. Адам долго смотрит ему вслед, до тех пор, пока его не толкает какой-то первокурсник. Работа в лаборатории без Бьюкейтер идет медленнее — у нее удивительная способность всех организовывать и подгонять, распределять время так, чтобы ни одна минута не проходила даром, и в ее отсутствие все теряются. Мидж и Грейс только возвращаются из культуральной — в халатах, в синих перчатках, даже в бахилах на сменную обувь, когда он обращается к старшей Бьюкейтер. — Грейс, как себя чувствует Бел? — Уже лучше, доктор Котли, — он кивает ей и жестом предлагает пройти в кабинет. Дожидается, пока она зайдет и закрывает за ней дверь. Грейс оборачивается к нему прежде, чем он формулирует свой вопрос. Котли проходит на свое место, но не садится в кресло — встает за ним, держится руками за его спинку и смотрит на нее: — Скажи, знаешь ли ты профессора Уилкса? Он преподавал у вас? Грейс хмурится едва заметно, вспоминает, чтобы быть точной. Отвечает ему, сцепляя руки в замок за спиной: — Да, но он ушел семестр назад. Занимался аутоиммунными заболеваниями, я писала у него курсовую работу. Он знает. Котли кивает ей и говорит бегло, хмурясь, словно все, сказанное им, настоящая правда: — Никак не могу найти его контакты, все, что есть у коллег неактуально. Может быть, у тебя что-то осталось? — Могу поделиться почтой и, возможно, телефоном. Дайте мне минутку. Она достает из кармана халата телефон и что-то быстро печатает большим пальцем. Находит нужную информацию и берет любезно предложенный им стикер и ручку с такой узнаваемой, ярко-синей пастой. — И, Грейс… Она легко улыбается ему, отрываясь от сложной почты Уилкса — говорит то, что у него на уме. — Я знаю. Все, что происходит в этом кабинете, остается только здесь. — Именно. Она смотрит на Котли так, будто видит все, что у него на душе — проницательно, понимающе, и Котли не по себе от этого взгляда. Оставляет ему розовый стикер с почтой и телефоном аккуратным, каллиграфическим почерком, похожим на почерк сестры, и уходит, не прощаясь с ним. Котли убирает стикер в ежедневник — долго держит его в руке, прежде чем возвращает на свое место на столе. Бел возвращается в университет и не сразу понимает, но отчего-то чувствует, что он отдаляется от нее. Ненавязчиво, мягко, так, чтобы не обидеть, исчезает посреди работы и выгоняет всех из лаборатории раньше десяти — говорит о здоровье и важности сна (и о биохимии первой парой). Он называет ее фамилию на перекличке перед лекцией. Она садится не на задней парте, но и не слишком близко — тихо смеется с какой-то шутки Мидж и улыбается, но не ему: — Бьюкейтер? Она поднимает руку — так высоко, словно ловит солнечные лучи, что пробиваются сквозь жалюзи. Они смотрят друг на друга, но ничего не говорят. Котли переходит к следующей фамилии.