***
Чимин просыпается до того, как должен зазвонить будильник, и долго лежит, гипнотизируя потолок. Он расстроен, обижен и взбешён, потому что его парень даже не удосужился позвонить за весь вчерашний день. Противный звук оповещает, что нужно уже вставать, и он лениво поднимается с кровати, после чего плетётся в душ, чтобы привести себя в порядок. В телефоне по прежнему ни одного звонка и сообщения, от этого настроение портится ещё больше. Холодный ветер заставляет поёжиться, когда он выходит из дома, взгляд цепляется за знакомую чёрную машину, из которой тут же выбегает Юнги, и он отворачивается, всем своим видом показывая, что не намерен с ним разговаривать. — Малыш… Ты обиделся? Сердце Чимина предательски сжимает от такого обращения, начинает биться быстрее, и он поджимает губы. — С чего бы? Я не обиделся и совсем не разозлился. Мне совсем не интересно куда ты поехал и что у тебя за дела были, что ты не мог позвонить или написать целый день… Может ты… — Эй, Чимин-а, успокойся, — Юнги берёт его за руку, виновато опуская взгляд. — Прости. У Намджуна были проблемы и я ездил к нему, а потом виделся с твоим отцом. Я немного перебрал и, когда приехал домой, то сразу отключился, а когда проснулся было уже поздно, поэтому не стал звонить тебе. — Что? — его крик заставляет Мина вздрогнуть. — С…с моим папой? Почему? Зачем ты с ним виделся? — Твои родители знают, что мы встречаемся. Вчера я виделся с твоим отцом и…он сказал, что не против нас. — Что? Как? Нет, п-подожди, хён. Ты… — Тшшш… Успокойся. Всё хорошо. — Ты что, правда сказал им, что мы…встречаемся? — кивок. — И они нормально отреагировали? — Да. «Значит, хён действительно серьёзно ко мне относится, если даже родителям сказал» — Почему улыбаешься? — Просто… Х-хён… Юнги медленно наклоняется, заставляя Чимина замереть, и оставляет нежный поцелуй на его покрасневшей щеке, а потом, как ни в чём не бывало, ведёт его в машину. Он смеётся, наблюдая за замолчавшим и смущённым парнем, и хочет подразнить его сильнее, поэтому помогает застегнуть ремень безопасности, вгоняя его в краску. — Ты такой милый, когда стесняешься. Знал? — Чимин не успевает ничего понять, как старший накрывает его губы и углубляет поцелуй, нежно лаская язык своим, от чего ему становится очень плохо и хорошо одновременно. По телу проходит волна мурашек, которая не на шутку будоражит и заставляет нервно вздохнуть. Юнги накаляет ситуацию, кладя свою руку на ногу младшего, и начинает водить ею, а Чимин напрягается, потому что чувствует своё возбуждение. Он отстраняется на мгновенье, шепча что-то невнятное, но его не слушают, и снова притягивают, перекладывая руку на голову, направляя в поцелуе. Юнги не может остановиться. Всякий поцелуй оказывается слишком тяжким (в хорошем смысле этого слова), потому что оторваться каждый раз выходит всё сложнее и сложнее. Он даёт себе мысленно пощёчину за свою несдержанность и всё же отстраняется от Чимина. «Блять… Если у меня такая реакция на простой поцелуй с тобой, что будет дальше?» Юнги играет жевалками, смотря на краснеющего парня, пытающегося выровнять дыхание, и просто сходит с ума. Он не понимает, что действует на него — долгое отсутствие секса или Пак Чимин, или ещё хуже — всё сразу, потому что возбуждение растёт с каждой секундой, даже от простого взгляда. Ему приходится отвернуться и, чтобы хоть как-то сгладить неловкость, и завести машину. — Поехали. — Да…***
Утро встречает противно громким звонком будильника, и Джин отключает его, недовольно закрывая глаза, желая полежать ещё немного. Сознание потихоньку просыпается и начинает подкидывать события ночи, от чего он резко открывает глаза, садясь на кровати. — Это что было? — Ким поднимает одеяло и смотрит на свои ноги. — Так, я в одежде… Сон. Точно сон. Но…почему такой реальный? Нет, не может быть. Не может… — Хён! — голос возле двери заставляет его вздрогнуть, а затем натянуть на себя одеяло. — Чего пугаешься так? — Намджун сдерживает ухмылку и проходит в комнату. — Как спалось? — Н-нормально. А тебе? — Спал как убитый. «Да, это точно был сон. Если бы не был, он бы так себя не вёл. Но…почему мне так стыдно и неловко?» — Снилось что-нибудь? — Нет! — Уже встали? Джун-и пойдём поможешь мне с завтраком, — женщина подзывает его к себе. — Джин, тебе пять минуть на то, чтобы привести себя в порядок. Мы тебя ждём. Они направляются на кухню, где госпожа Ким просит всю прислугу уйти, оставляя с сыном наедине. — Джун-и…я спрошу тебя только один раз, ответь мне честно, хорошо? Он напрягается, садясь на стул, и выпрямляется. — Что такое, мам? — Тебе нравится Джин? — женщина не медлит, прямо задаёт вопрос, но ответа не следует, и она всё понимает. Всё таки, она — мать, и знает своего ребёнка лучше остальных. Знает и про все опыты сына с парнями, знает и про излишнее внимание к старшему брату. — Прости, — Намджун обессиленно опускает голову, не зная что и сказать. — Сынок, ты же знаешь, что я очень люблю тебя, но эти чувства… — Знаю, мам. Отлично всё это знаю. Я боролся с этими чувствами, правда, но они становились только сильнее. Вчера я узнал о его чувствах и теперь не могу оставить всё. — Его…чувствах? — Мы любим друг друга, — женщина молчит, не зная что ответить, и опускает взгляд вниз, о чём-то задумываясь. — Мам, я знаю, что тебе сейчас тяжело, прости за то, что взвалил это на тебя. — Тебе тоже было плохо и ты страдал. Я не буду запрещать тебе что-то. Ты уже взрослый. Я лишь посоветую тебе поговорить с Джином, а с отцом я обсужу всё сама… Всё будет хорошо, обещаю, — она улыбается, смаргивая слёзы, и обнимает его. — Разве ты не должна меня отругать, сказать что так нельзя? Ты сейчас это всё серьёзно? — Серьёзно, Джун-и. Она отпускает сына, как только замечает мужа и приглашает их за стол, больше не затрагивая эту тему. — Джин снова не спустится? — мужчина недовольно выгибает бровь, обращая этот вопрос скорее воздуху, чем кому-то из присутствующих. — Я здесь. Джин отодвигает стул, садясь напротив Намджуна и сильно прикусывает свою губу, стараясь вести себя спокойно и непринуждённо. Будто он не слышал несколько минут назад его разговор с матерью. Все чувства внутри смешанны. Это не просто — узнать о чувствах человека, в которого был влюблён на протяжении долгих лет. Не просто узнать о том, что твой сводный брат тоже в тебя влюблён. Ещё хуже узнать это, когда он говорит с его мачехой… — Вы просыпались ночью? Показалось, я что-то слышал… Джин вмиг давится соком, привлекая внимание, и ударяет пару раз себя в грудь, начиная кашлять. — Я спал. — Я тоже, — он соглашается с братом и сжимает кулак под столом. Мать переводит тему, отвлекает отца, и Джин боязливо поднимает взгляд и тут же округляет глаза, вдруг осознавая, что всё, что он посчитал сном — было явью. Смотреть в глаза становится стыдно.…
— Я ещё не принял решения, так что ты остаёшься здесь. Это твой последний год в университете, так что тебе нужно постараться. Не пропускай занятия… На счёт Намджуна… — Мне не пять лет, папа. Я сам знаю, что мне делать. Прекрати раздавать приказы. Я ухожу. Мужчина тяжело выдыхает, смотря на закрывшуюся дверь, и откидывается в кресле. Снова напряжённые отношения с сыном. Снова нервы. Сказать, что до этого момента он делал всё ради денег — будет частичной правдой. Несмотря на большую компанию, множество проектов и заказов, он хотел большего, того, что бы пошло на пользу для его семьи. Но всё то, что произошло за последние дни, заставляет его задуматься.***
Следующие дни проходят как обычно в последнее время — плохо. Мало того, что Кан Мисон достаёт Джина, так теперь она ещё и переключается на его друзей, в частности Соён. Из-за этого он чувствует себя ужасно. Мисон делает вид, что всё в порядке, лезет к нему, пытается казаться хорошенькой, но её сущность давно всплыла наружу. Намджун порывается при каждом удобном случае, но Джин старательно избегает этого. Просит дать ему время. Он не знает как себя вести. Это сводит его с ума. В пятницу Соён неожиданно предлагает поехать в его загородный дом отдохнуть, и Джин теряется. Оказаться там с Намджуном, хоть и в компании друзей, не лучшая идея. Он отказывается, но в конце-концов, после долгих уговоров сдаётся. Приходится долго разговаривать с отцом и убеждать его, что ничего не случится. Под вечер Джин приезжает в свой загородный дом и наконец-то выдыхает. Одиночество и спокойствие — то, что сейчас нужно. Приходится постараться несколько часов, чтобы привести дом в порядок. На улице уже давно темно, он закрывает дверь и скатывается вниз. Вся накопившая тяжесть вырывается наружу, и он начинает глубоко дышать, пытаясь унять ноющую боль в груди. Не выходит. По щекам катятся горячие слёзы и Джин громко всхлипывает, зарываясь в свои волосы. Снова и снова задавать себе одни и те же вопросы, признаться в своих чувствах, держать всё в себе — надоело. Он не сразу слышит голос где-то рядом и не на шутку пугается, когда его кто-то разворачивает. — Эй, ты чего? — видеть Намджуна больно. Слишком. — Т-ты…ты что здесь делаешь? — Я волновался, ты не отвечал на звонки. У Джина начинается истерика. Он плачет в голос, бьёт его в грудь, отталкивает и кричит, что его оставили, и у Намджуна сердце разрывается. Он сам начинает невольно плакать, упрямо терпит и крепко сжимает его в своих объятиях. — Я никуда не уйду от тебя. — Я устал… — Я знаю… — Я больше не могу… — Ты со всем справишься. Мы справимся. — Нет… — Да, — Намджун ослабляет хватку. — Теперь я буду с тобой, всегда, — и оставляет поцелуй на его губах. — Я люблю тебя. Я очень тебя люблю. Он обхватывает лицо старшего руками и бережно стирает слёзы, катящиеся по его щекам. — Я обещаю, всё будет хорошо. Только доверься мне. Забудь обо всём и обо всех, давай будем делать то, что нам хочется. Намджун подхватывает его на руки и заносит в дом, укладываясь с ним на диван. Они оба молчат, не отводят взгляд друг от друга, и Намджун снова стирает с любимого лица катящиеся слёзы. — Не плачь, это разбивает мне сердце. И Джин начинает плакать только сильнее. — Я люблю тебя, Джун. Он оставляет короткий поцелуй на губах младшего с солёным привкусом и обнимает его так, словно это его спасательный круг. Боится отпустить, потерять навсегда. Боится, что этот момент никогда не повторится.