Охотничьи Записи

      …после последней выходки пленника, Волк все еще испытывал… назовем это легким бешенством. Со временем это, конечно, утихло, но стоило вспомнить те события и слова южанина, как зеленые глаза сами собой прищуривались, и в их глубине появлялся недобрый огонек. Тогда он сдержался, южанину повезло, он и не подозревал, насколько он был близок к тому, чтобы ощутить на себе всю ярость Волка. Он сдержался, но позже... о, как он был взбешен, хотя нет, взбешен — это неподходящее слово, подходящих слов в человеческом языке, способных описать его состояние, просто не существовало. Его драгоценность посмел уйти без предупреждения, посмел высказать недовольство частым отсутствием Волка, пожаловаться на скуку… Да что этот проклятый Ястреб понимал в укладе жизни этого мира!       Позже он все же потерял контроль над собой, над своей человеческой формой. Он пришел к Ястребу, и кто знает, может все дело было в этой проклятой, неизменно насмешливой улыбке пленника, а может в том, что он вел себя как ни в чем не бывало, а может, Волк мог утолить свой гнев, лишь ощутив привкус южной крови на своих клыках. Сопротивление горделивого брюнета лишь еще больше разбудило звериную сущность вожака в Волке, подчинить, усмирить, указать пленнику что он все же его добыча, хотя тот это и отрицает. — Ты мой! — прорычал северянин, придавив пленника к полу, прежде чем сомкнуть уже нечеловеческие зубы на смуглой коже, между плечом и шеей, чувствуя восхитительный запах исходящий от горячего тела, и прокусывая в кровь, отмечая его по-своему.       И тем страннее было заметить почти удовлетворенную улыбку на устах брюнета, словно он получил что хотел. Вначале блондин застал его врасплох, но только сначала, и во время короткой борьбы заколка, удерживающая его прическу, ослабла, волосы упали темными волнами, придав южанину дикий вид, глаза вспыхнули золотом, он не сдавался и не признавал себя добычей до последнего, а после… Волк и на следующий день помнил тот момент, эту почти торжествующую улыбку на губах южанина, совершенно непонятную, учитывая, что Роквелл указал ему, что он его добыча, утвердил свои права победителя. От чего же южанин не разозлился? Будто не он вчера снова оказался побежден.       «Я кое-что потерял», — всплыло в памяти воспоминание, и снова та картина, когда Ястреб сидел в кресле, не реагируя ни на что. Шутки южанина зашли слишком далеко.       И в самых дальних комнатах, подальше от пленника, Роквелл выругался громко, отрывисто, коротко, не человеческий голос, а рык рассерженного зверя срывался с его губ, а затем методично разнес несколько комнат. Ему не мешали и предусмотрительно избегали эту часть крепости, обитатели его владений знали, когда к нему лучше не подходить.       И снова…       «Я кое-что потерял»       Слова южанина отдавались каким-то эхом в голове Роквелла и каждый раз, когда они всплывали в памяти, его ярость становилась сильнее. Он нарочно запер эту часть Крепости, наложив магический контур, который должен был сам по себе растаять через несколько часов, только такие меры могли уберечь самоуверенного Ястреба от серьезных травм.       «С какой радостью я бы повыдергал тебе перья…хотя бы»       Северянин не понимал, чего от него ждет пленник — серенад под окном, что в любое время дня и ночи мужчина будет рядом. Неужели всего того, что он делает, было недостаточно? Он позволил Ястребу уходить и что получил взамен? Неблагодарный, высокомерный, постоянно насмешничающий, испытывающий его терпение… южанин одним словом.       Еще один нечеловеческий рык, звон разбитого окна, на глаза попалась шкатулка, привезенная из последнего похода, в ней лежали драгоценные бубенчики из золота с эмалью. Резкое движение, и шкатулка, жалобно звякнув, полетела в разбитое окно, а мужчина с глазами волка закружил по комнате, снова руша все вокруг.       А южанин шел вперед, оставляя почти неприметные следы на снегу, он не заметил, когда пересек границу зачарованного сада, он шел на отголоски чужих эмоций, полуприкрыв глаза, сейчас он чувствовал северянина четко как никогда, и это чувство буквально притягивало его. Наконец, темноволосый мужчина остановился, проследил взглядом пролетевшую шкатулку, и даже подобрал ее, но потом выронил обратно в снег, руки обернулись крыльями, тело стремительно изменилось, и вот он уже взлетел вверх, сразу найдя нужное окно. Глупая случайность и невнимательность, привели к паре капель золотой крови, и Волк не мог не ощутить этот запах, слишком сильный, особенно сейчас. Осколок стекла, что лежал на подоконнике, о который и поранился ястреб, упал внутрь комнаты, разбившись на более мелкие осколки, а у окна уже в человеческой форме стоял брюнет, почти защитным жестом скрестив руки на груди. — Ты… — только и выдохнул северянин, чувствуя, как от ярости в глазах буквально потемнело, в горле зарождался рык, глупца спасало лишь то, что между ними было расстояние в несколько шагов. — Я, — подтвердил тот, внутренне подобравшись. — Было бы глупо отрицать столь очевидное, — в голосе слышится все та же насмешливость, но за ней отчетливая напряженность, и глаза темны, — я пришел…       «Действительно… зачем я пришел… мое неуемное желание лезть куда не следует?» — …потому что меня привлекли твои эмоции, — сорвалось с губ южанина, и он резко поджал губы, прежде чем все же продолжить. — Я не мог оставаться в стороне. В конце концов, я подозреваю, что твое состояние связано со мной. Готов поспорить, я бы ощутил твои метания и за милю отсюда… — Эмоции тебя привлекли? Этого ты хотел? — северянин двинулся на пленника, сметая всё на своем пути, дубовый стол отлетел в сторону словно пушинка и…       «Беги…если сможешь» — зеленые глаза сузились, мужчина зарычал, теряя разум.       Южанин сделал глубокий вдох, чувства его обострились, тело окаменело от напряжения, сердце исступленно забилось от чувства опасности, черты лица заострились, и… он шагнул вперед. Несколько стремительных шагов навстречу, едва заметная линия между темных бровей, и блондина вдруг крепко обхватило, смуглые руки сомкнулись кольцом вокруг разозленного северянина, крепко сжимая. Щекой мужчина ощущал светлые волосы, и видел лишь порушенную стену позади Роквелла… собственное сердце билось сейчас неровно, словно преодолевая повисшее напряжение. Руки стали рельефными от напряжения и готовности удержать Волка, насколько хватит сил.       «Безумец!» — подумал один       «Глупец…» — в то же время подумал другой.       И хоть в первую секунду северянин рванулся из его хватки, Ястреб не дрогнул, и Роквелл ощутил, как ярость сменяется смутным удивлением, а затем моргнул раз-другой, расширенные зрачки вернулись к своим нормальным размерам. — Ты поранился, — вдруг заметил он, и рычащие нотки в голосе блондина немного притихли, хоть и не до конца. — Ерунда… — почти мягко произнес Ястреб в ответ. — Я сам виноват, был невнимателен, не о том думал, — и закрыл глаза, продолжая крепко держать блондина, хотя тот, кажется, немного успокоился и больше не рвался из его рук. — Ты можешь отпустить, я уже спокоен, — сильная рука прошлась по темным волосам южанина. — Здесь много осколков, ты можешь пораниться снова…       И Ястреб отпустил, хоть и не сразу, и на удивление был молчалив и тих, пока сидел на кушетке. Северный Лорд присел у его ног, сначала чтобы осмотреть порез на его ступне, а потом чтобы плотно забинтовать оторванным куском ткани. Может в птичьем обличье тот и не чувствовал боли, но в человеческом теле это явно было не так, и место для пореза было совсем неудачным… — До утра мы отсюда не выберемся, в разбитое окно ты снова не полетишь, не хватало только еще вытаскивать из тебя стекла, так что устраивайся поудобней, — северянин встал на ноги и выпрямился во весь рост, пресекая любые возможные возражения одним своим видом. — Благодарю, — хрипло и приглушенно отозвался южанин.       «Надо же, какой послушный…» — усмехнулся про себя Волк. — Я могу обернуться птицей, так я буду занимать меньше места и ты сможешь спать на диване, не можешь же ты спать на осколках… — продолжил тем временем южанин.       И Волк усмехнулся уже не сдерживаясь, после чего склонился, и одним движением раздвинул подлокотники, так что кушетка стала длиннее. — Ложись, — только и сказал северянин, а после принес из другой комнаты найденную подушку, бросил ее на диван, и, приняв свой звериный облик, сам устроился рядом с брюнетом, собираясь уснуть.       … и это был первый раз, когда Ястреб вдруг попросил его остаться в человеческой форме, и спрятав удивление, Волк поменял форму обратно, почти с интересом ожидая, что дальше. — Я думал тебе спокойней, когда я в звериной форме… спи птица. — Сегодня исключение. Теплой ночи, Ульв, — улыбнулся южанин в ответ, прежде чем погрузиться в сон.       А Волк… кто знает, что подумал Волк, быть может еще какое-то время думал о непредсказуемости своего пленника, а может и нет, просто уснув, как и брюнет, что тепло дышал сейчас в его плечо.       Будто и не было между ними распри.       …нет, нет, кто сказал, что это конец? Нет, это конец прошлой истории, а новая начинается сейчас, вот прямо сейчас, страница перевернулась и…       …Волк пробирался сквозь густые заросли, изредка раздраженно рыча. Северные земли были суровы, но прекрасны и чисты, он не знал, как описать это иначе, а южные… Роквелл с отвращением посмотрел себе под ноги, казалось, сама земля не желала терпеть его присутствие, и то проваливалась под ногами, а то и вовсе пыталась затянуть в себя, внезапно оборачиваясь болотом. Трава здесь буквально оплетала ноги, рука уже устала махать коротким мечом, обрубая бесконечные листья, лианы, и что там еще бывает в таких лесах, если, конечно, это вообще можно назвать лесом. На его землях деревья были высокими, крепкими, из самых высоких сосен строились самые лучшие корабли, а здесь деревья росли не столько вверх, сколько вширь, самых странных форм, а еще на них обитали всякие твари. Насколько же проще было бы сражаться с врагом лицом к лицу, но… еще один взмах руки с мечом, и только быстрая реакция спасла его от выстрела колючек ему в лицо, еще одно «прекрасное» растение юга спешило «приветствовать» вторгнувшегося на южные земли северянина.       «И по этим землям он скучает? Да мои земли даже в самые суровые времена просто божественны по сравнению с этим сельским местом…»       Однако, несмотря ни на что, Северный Древний не сдавался и медленно, но верно продвигался к своей цели, препятствия только укрепили его решимость. Давным-давно сложилось так, что обе стороны считали особо почетным украсть что-то особенное у другой стороны, будь то оружие или драгоценность, древний фолиант или магический артефакт, не важно, такие трофеи всегда отлично смотрелись в коллекции. Можно сказать, это было своеобразным состязанием.       И наконец-то, мужчина получил, что хотел, с минуту он смотрел на свою добычу, а потом убрал ее в поясную сумку, вышитую специальными рунами, и с чувством глубокого удовлетворения отправился в обратный путь, оставляя заросший храм позади вместе с его охранными змеями, еще не подозревая, что все не так просто. Как разнились внешне южный и северный народ, так и методы их были различны. Верный меч не подвел и защитил своего владельца от гигантских змей с красивой радужной чешуей, немало их полегло, прежде чем отступить, а от маленькой неприметной змейки, не тратя ни магии, ни сил, отмахнулся рукой свободной от меча. Что может сделать столь маленькое создание? То ли дело остальные - и пасти почти как у драконов, и кольца словно тиски, и клыки влажно блестят от яда, настоящие охранники, а эта мелочь, просто попалась под руку, он уже успел навидаться обычных змей и может даже пожалел и потому не разрубил, а просто отбросил подальше.       И отправился Волк с добычей в обратный путь, не заметив крохотной царапины, что успела оставить ему маленькая змея, а ведь в пылу сражения он не заметил подобных ей, что так же успели задеть его…       …Ястреб, как всегда, коротал время за книгой, вечера в северных землях были долгими, и постоянно потрескивание огня в камине уже стало привычным для слуха южанина. А ночью приснились ему родные земли, тайные тропы, ведущие в одно из древних святилищ. Не увидел он сражения, но увидел, как живые змеи-стражи с яркой чешуей всех цветов утащили тела погибших сородичей, а позже устроились на нагретых солнцем камнях, свернулись кольцами, даже не претендуя на центральный алтарь. А там живой узор, плетение чешуйчатых тел, маленькие змеи занимали самое лучшее место, и на то были причины, - вот она, настоящая опасность, неприметная и смертельная. Ловушки северян были прямолинейны и южанам казались грубыми, свои ловушки они делали хитроумными, пряча за другими. На севере, чем крупнее зверь, тем он опасней, а на юге опасность чаще таилась в тех, кто был мельче всех, кого чужак не примет всерьез. И утром Ястреб хмурился в окно, глядя на заснеженные земли, от чего-то внутри было чувство беспокойства, и мнилось, что под утро он видел уходящий силуэт с волосами цвета золотистой пшеницы.       «Да что ему делать в святилище семиглавой богини?» — мысленно фыркнул сам себе южанин и отмахнулся от своих тревог.       Но прошел день, а потом еще, и чувство тревоги нарастало, а своей интуиции Ястреб был склонен верить, там, где разум мог ошибиться, предчувствия не обманывали, вот только, что мог сделать тот, кто сам является пленником?       Все упиралось в данное слово, нарушить его или нет? Нарушишь - быть может потеряешь честь, не нарушишь… быть может пожалеешь о том, что уже нельзя будет вернуть.       Непростой выбор, но на рассвете третьего дня он сделал его.       Нелегко было отыскать увиденное во сне место, до этого он не был здесь, и только память крови подсказала ему путь, и она же подсказала ему склониться перед стражами и, соблюдая древние традиции, поднести им чаши с молоком. Узнал он о том, что произошло и, вздохнув, склонил голову, принося извинения за северного варвара.  — Твой чужак, с волосами цвета молодого золота? — ожила статуя, и семиглавая богиня взглянула на пришедшего просителя своими драгоценными камнями-глазами, а после обернула вокруг него свой хвост. — Прости, Змеиная Мать, не уследил, он и правда принадлежит мне, Равновесие сделало его моим кровным Врагом, — ответил темноволосый мужчина, не испытывая страха, но склонив голову в знак уважения, и сложил пальцы особым жестом, в знак искреннего сожаления.       Змеиный язык тронул смуглую щеку, и, ощутив искренность просящего, семиглавая богиня отпустила его. — Здесь нет того, кого ты ищешь, он ушел. Сейчас должно быть, он уже видит сны, мои дети позже найдут его и заберут похищенное, не сказать, чтобы это было важно, но… ты сам знаешь, как это бывает, потомок солнца, — Змеиная Мать почти улыбнулась своему родственнику, хоть и дальнему, всё же, все носители древней крови были связаны, хотя и сами иногда не могли разобрать, кто кому кем приходится. — Я приношу свои извинения за него, и прошу подсказать мне путь, не откажи мне Змеиная Мать, — Ястреб снял с левой руки браслет «тари», с заключенными в нем плодами священного дерева, и опустил его на алтарь. — Прими это в дар, даже если не укажешь дорогу, я поищу своими силами, я лишь хочу восполнить утерянное, чтобы не было между нами плохого. — Принимаю… — богиня благосклонно коснулась тонкими пальцами щеки еще молодого бессмертного. — И даже подскажу тебе путь - иди по земной тверди, ты, потомок солнца, пришел верхними путями, а твой чужак не обладает крыльями, ищи его по следам меча, он не умеет ходить по нашим землям.       «А ведь верно… и как я сам не подумал.» — Спасибо за совет и прости за то, что нарушили твой сон.       И сделав три шага назад, Ястреб развернулся и поспешил на поиски северянина, а в потайном кармане надежно был спрятан фиал с противоядием, что дала ему семиглавая богиня, цена за это была отдельной, и это было справедливо, он не оспаривал этого.       …Роквелл и сам не понял в какую ловушку попал, яд окутал его разум цветными видениями, он выдавал сны за реальность, и каждый раз, как Волк понимал, что что-то все же не так, чувствовал ложь, видения просто сменялись, будто он очнулся и продолжил путь, снова и снова, каждый раз немного иначе, дурманя его разум.       Ястреб нашел северянина не сразу, тот ушел гораздо дальше, чем приходившие до него, и, казалось, просто присел у дерева подремать, вот только с первого взгляда было понятно, что его лихорадит и левую руку оплетали темные прожилки яда, попавшего в кровь. — Глупый варвар, и что тебя занесло сюда. Глупец… — ругался южанин, стоя на коленях возле одурманенного Волка, гнев смешался пополам со страхом, что возможно он опоздал. — Признайся, это твоя месть… — южанин не церемонясь надорвал одежду на блондине, ища признаки укусов где-то помимо руки, и обнаружил еще два: один в плечо, и один чуть ниже колена.       А Роквелл вдруг, как в тумане, увидел, как над ним склоняется знакомый силуэт, сверкнула сталь, руку обожгло болью, а потом вдруг стало легче, потемневшая кровь потекла из разреза, выходя вместе с ядом, а после Ястреб прижался губами, высасывая испорченную кровь, пока не пошла чистая, и Волк снова забылся. Когда все три раны были очищены, Южанин достал из-за пояса нужные травы, что еще в пути успел приметить и сорвать, и, глубоко вздохнув, принялся жевать, заметно поморщившись, лекарственные травы никогда не отличались приятным вкусом.       «Будешь должен, северянин, и даже не вздумай не очнуться и не перенести нас к тебе, когда я дотащу тебя до нужного места…»       Травяная паста покрыла надрезы на белой коже, а затем брюнет тщательно забинтовал раны полосками чистой ткани, что он заранее приготовил, - раны следовало держать в чистоте. Оставался еще один шаг, но Волк будто окаменел, не желая разжимать челюсти, и тогда Ястреб, отбросив все границы, склонился к одурманенному, провел пальцами по его губам. — Роквелл… Ульв… откройся мне…не сопротивляйся…пожалуйста, — тихий бархатный шепот достиг слуха Волка, и тогда его губы смягчились, позволяя чужому языку раздвинуть их, и лекарство перетекло из уст в уста, смуглые пальцы легли на горло северянина, мягко массируя и помогая проглотить.       …и снова сны, на этот раз исцеляющие, хоть и замедленно, а потом снова бархатный голос упрашивающий вернуть их домой.  — Ульв, я не смогу тебе помочь, ну же, ты должен постараться, ты же сильнее, в твоих землях тебе сразу станет лучше, Ульв… верни нас домой… в Северную Крепость.       И Северная Магия проснулась, разворачиваясь вокруг своего обладателя вихрями, перенося Северного Лорда в его земли, ну или почти… Брюнет чуть не рухнул, оказавшись внезапно по колено в снегу, в то время как Волк, хоть так и не открыл глаз, но задышал глубже, возвращая свои силы. Увы, здесь южанин уже мало что мог сделать, он не знал в каком направлении идти, оставалось лишь надеяться, что северянин быстро придет в себя и очнется, до того как…       «Его враг замерзнет насмерть, потому что пытался спасти своего лучшего врага…» — подсказал внутренний голос, и несмотря на сложность положения, южанин добродушно усмехнулся: что поделать, видят боги, он привязался к северному варвару и просто не мог позволить ему бросить себя вот так.       Усмешка превратилась в задумчивую улыбку, и солнце медленно катилось вниз по небосклону, темнело, надо было искать укрытие…       Когда Роквелл открыл глаза, он ощутил, что проспал слишком долго, тело ломило от того, что он давно не разминался толком, и первое что он увидел, это… снег, над ним определенно белел потолок из снега. Волк слегка нахмурился и недоуменно повернул голову, только тогда понял, что это, это была нора, вырытая в снегу. Ястреб не зря сидел в библиотеке столько времени и теперь немного больше знал о севере, и будучи почти в отчаянии, сразу вспомнил все, что читал.       Северянин был укрыт знакомым меховым плащом, тем самым, что он подарил южанину, а под боком немного учащенно дышал сам южанин. Ладонь сразу легла на лоб брюнета, и Роквелл нахмурился еще больше, похоже брюнет заболел, так что все вопросы можно отложить на потом, главное… — Ну наконец-то… — хрипло произнес проснувшийся брюнет, открыв глаза, и быстро приподнявшись, напряженно вгляделся в лицо блондина. — Тебе лучше? — а в следующий момент сделал неслыханную вещь, склонился и ненадолго прижался губами ко лбу замершего блондина. — Температуры больше нет, хвала богам, я предполагал, что здесь ты быстрее восстановишься, рад видеть, что не ошибся, — южанин не скрывал своей радости, но уже через секунду повысил голос на северянина. — За каким чертом тебя понесло так далеко? Я так зол, что готов тебя не то что заклевать, я готов тебя собственноручно придушить… — брюнет буквально полыхнул гневом, и правда готовый придушить блондина, хотя еще недавно думал лишь о том, чтобы тот поскорей очнулся.       А Роквеллу вдруг вспомнилась неясная картина, как Ястреб склоняется к нему и целует, оставляя на губах привкус травяного лекарства, и другая картина, как кто-то ругался над ним, и в то же время бережно касался, унимая боль. И вкус воды, чуть сладкой, из уст в уста… и…       «Ульв… верни нас домой…» — отголосок бархатного голоса в памяти.       Ястреб осекся, увидев, как губы северянина вдруг сложились в тонкую улыбку, Роквелл редко так улыбался, он вообще редко улыбался. — Ты заболел, птица. — Я заболел?! Да кто бы говорил… Между прочим не я…так что неудивительно…       А северянин по-прежнему улыбался, хотя нет, он уже ухмылялся своей волчьей ухмылкой, почти не слушая, что там говорит Ястреб, тот вообще иногда был склонен много болтать, и все это возмущение, как он нахохливался…       «Точно птица»       Через минуту брюнет был завернут в меховой плащ, и Роквелл первым выбрался из небольшого укрытия, после чего вытянул южанина за собой и легко поднял его на руки. — Молчи и не напрягай горло, спи, я же вижу, что тебя клонит в сон, неудивительно, ты буквально горишь, так что сон для тебя сейчас самое лучшее решение. Дома тебя будет ожидать молоко с медом. — Но я не люблю молоко… и я прекрасно себя чувствую…. — Ястреб… — …и опусти меня на землю, я еще способен ходить сам… ты ведь только очнулся… и… — Ястреб, — в хриплом голосе зазвучали характерные рычащие нотки, и это подействовало, южанин напрягся, но замолчал. — Что я сказал? Или дома мне придется влить в тебя не молоко с медом, а хороший грог, и побольше, чтобы ты перестал стучать зубами, через полчаса ты уже будешь трястись от холода, если не послушаешь меня. Со мной все в порядке, в отличие от тебя. Молчи. Слушай меня, на своих землях ты знаешь, как лучше действовать, а на моих землях мне лучше знать, — голос Волка не допускал пререканий, и южанин сдался. — Спи, я позабочусь обо всем остальном.       А много позже, заставив своего гостя выпить то самое молоко с медом, он дождался, пока тот снова уснет, и снова коснулся ладонью его лба, кажется, тот, наконец, начал приходить в себя после ночи в снегу. Вот тогда, уложив уснувшего на постель и укрыв его дополнительными шкурами, Волк склонился к нему и шепнул: — Вот видишь, Ястреб, тебе стоит только пожелать. Я вернул тебя домой, и я рад, что ты наконец согласился с этим. Вот ты и дома, Ястреб… как ты и просил, я вернул нас домой.       Где-то на столе лежала сумка с забытым сокровищем, сейчас Волка интересовала только одна драгоценность. Пальцы перебирали темные волосы, а на губах была волчья ухмылка.       «А ведь ты даже, наверное, и не думал тогда, что говоришь, но я слышал и запомнил. Мы еще поговорим об этом, но позже, когда придет нужное время. Спи, моя драгоценность, я рядом…»