Как же сложно выходить на разговор с людьми, господи…
Почему в фильмах все так легко идут друг к другу решать вопросы? Как будто это так просто... Умолчать легче, только потом проблемы считать устанешь, пальцев не хватит для перечисления.
Когда Дженна вошла в дом, её губы расплылись в лёгкой улыбке, и Тайлер мгновенно почувствовал себя странно. Вероятно, она видела его нешуточное напряжение, и как он мялся в углу, словно провинившийся школьник, готовый принять на себя штрафные санкции.
Девушка проследовала за Келли на кухню раскладывать купленные продукты. Джозеф всё это время сдержанно наблюдал за ней, в уме составляя план своих действий и порядок извинений.
Когда Дженна освободилась и плавно подошла к нему, всё ещё будто бы с едва уловимой иронией наблюдая за его поведением, Тайлер потянул её вслед за собой в комнату, чтобы попытаться выдавить из себя внятный разговор.
— Дорогая, прости, что напугал тебя, — пробормотал он, едва дверь за ними закрылась.
Блондинка одарила мужа очень жалобным взглядом, состроив брови домиком и слегка поджав губы. Она отвела взгляд, принявшись с неловкостью рассматривать предметы в комнате, расположение которых она и так знала наизусть.
— Ничего, — её улыбка теперь была подрагивающей.
— Я клянусь, ничего такого больше не повторится! Я просто… просто… немного потерял контроль над собой.
Дженна мастерски задушила в себе желание выдать длиннющую тираду вопросов. Просто потому, что все они сейчас будут склоняться к одной мысли: «а всё ли в порядке?» И он как всегда ответит — «да всё просто замечательно».
— Ну, что ты молчишь? — наблюдая за улыбкой жены, которая уже не казалась ему расслабляющей, а только больше вгоняла в напряжение, простонал Тайлер. — Скажи, что-нибудь…
Вымолить прощение было важно.
Тайлер всегда знал, что готов разорвать глотку каждому, кто навредит тем, кого он любит. В частности, он готов был разорвать глотку самому себе. Потому что сейчас считал себя самым настоящим вредителем, распыляющим концентрированное зло вокруг себя.
Он очень боялся чувства вины. Оно завладеет им… неизбежно…
А вслед за виной придёт и
он.
Поэтому прощение так важно.
— Ну, скажи…
— Мне звонил Джош, — вдруг сказала Дженна. — Велел сразу говорить ему, если ты снова будешь вести себя странно. Ответь мне, что это значит? Почему ты можешь вести себя странно?
Тайлер застыл, лихорадочно соображая, что ответить. Тащить за собой вагон и тележку, наполненные ложью, отмолчаться или начинать методично, по ниточке, вытягивать из себя правду правдивую? Почему-то ни один из вариантов не кажется оптимальным.
— Я… просто… у меня есть проблемы.
Взгляд, каким Тайлер смотрит на неё, заставляет сердце девушки болезненно сжаться; в груди неприятно кольнуло от той боли, что ощутимо исходило от него. Должно быть… это был первый раз, когда он признался ей напрямую, что всё не в порядке. Совсем не в порядке.
Девушка понимала, что если сейчас начнёт тянуть из него подробности, то причинит ещё большую боль. Если он смог сказать это, расскажет и всё остальное. Но тогда, когда сможет.
Дженна приблизилась к мужу и очень крепко обняла его, принявшись гладить Тайлера по голове.
— Расскажи мне, как только будешь готов, — прошептала она тихо, прислонившись губами к его уху. — Я пойму тебя. И мы вместе всё преодолеем. Хорошо?
Тайлер почувствовал, как его кулак крепко сжимается, стискивая мягкие волосы девушки. Он прижимает её всё крепче к себе, утыкаясь носом в хрупкое плечо и слегка покачиваясь из стороны в сторону. И всё это снова происходит, словно в тумане.
— Я очень… очень сильно люблю тебя. И я никому не позволю сделать тебе больно, — мерзкий холод прокатился по спине Тайлера — это были не его губы, не его слова.
И он НИЧЕГО не мог с этим поделать.
— Я тоже очень люблю тебя, дорогой…
Дженна. Она даёт ему сил.
Стыд. Жалость к себе. Страх. Сомнение.
Приплюсуем сюда
чувство вины. Дженну.
А ведь это такие человеческие чувства. Получается, Блёрри больше человек, чем он сам?
— Обещаю, я разберусь со всем, — снова говорит он, голос слегка дрожит, он гладит девушку по лицу, рассматривая её, но боясь заглянуть в глаза. — Мне так стыдно… что я не могу защитить тебя даже от самого себя.
— Тай… дорогой…
Он едва уловимо поморщился, услышав это имя. Не стал ничего говорить… Так просто и не объяснишь… Умолчал, заткнув самому себе рот, как и всегда.
— Ради тебя я всё сделаю, — не дав Дженне договорить, прошептал Блёрри.
Он принялся целовать её, сначала невесомо, едва прикасаясь к губам, затем с каждым разом всё углублял поцелуй, принявшись тяжело дышать, сильнее стискивая хрупкое тело девушки в своих руках.
Тайлер мог только наблюдать. Он не имел никакой материальной возможности воздействовать на происходящее, он мог только кричать в своих мыслях.
«Опусти свои мерзкие руки, не трогай её! Даже не смей!»
Но это было настолько бесполезно, насколько может быть бесполезна игра в настольный теннис сгустком воздуха. Всё было без толку. И те мысли, что Тайлер вбрасывал в их общую голову, нисколько не влияли на его альтер-эго, стоящее теперь у руля.
Джозеф не собирался делить с ним жену. Укол ревности и обиды проткнул его душу насквозь. Было безумно больно… а мозг всё так и продолжал думать о том, что, возможно, она любит именно его… она любит Блёрри…
Это Тайлер здесь третий лишний. Человек, у которого нет души.
Если бы мог, он бы ревел навзрыд в попытке остановить этот чертов поезд безумия. Но даже слёзы были ему неподвластны. Тайлер лишь наблюдал, как они раздевают друг друга, как падают на кровать. Он пытался заставить себя думать, что он у руля, представить, что всё это происходит с ним. Но тот факт, что контроля у тебя нет ни капли, разрушал все иллюзии за долю секунды.
Он чувствовал поверхностью своей ладони её бархатистую кожу, пальцы обхватывают её тонкие запястья нежно, без особой грубости прижимая её руки к подушке. Она смотрит на него с любовью, понимая, что это её Тайлер. Тот Тайлер, который ей был нужен.
А Тайлер видел свои руки, но теперь это ему никак не помогало. Блёрри в этот момент был очень силён, окрылённой неистовой эйфорией.
***
Когда удалось впервые пошевелить пальцем, он даже сперва не поверил в реальность происходящего. Парень резко поднялся с кровати, принявшись осматривать обстановку вокруг. За окном была глубокая ночь, Дженна мирно спала рядом, улыбаясь во сне.
Сердце Тайлера бешено колотилось, отстукивая какой-то маршевый военный ритм, будто целая армия солдат в тяжёлых металлических ботинках наступает…
Блёрри слишком сильно хочет жить. Поэтому он стремится заткнуть Тайлеру рот, отобрать всё, что ему дорого, и задвинуть в самые дальние уголки сознания. Поэтому нельзя терять ни минуты.
Джозеф тихо соскользнул с кровати, оделся, снова включил ноутбук. На этот раз у него появилась ещё одна идея: с незапамятных времен висевший аккаунт на сайте частных объявлений. Скорее всего, именно через него он машину и продал. Естественно, пароль надёжно затерялся в чертогах памяти — пришлось восстанавливать, затратив ценнейшие минуты.
А вот и оно. Небольшой архив, в составе которого была старая куртка Зака, скейт, на котором он три раза в жизни покатался и два раза с него упал, ещё череда какого-то хлама и тут... сердце пропустило парочку ударов. Dodge Aspen 1980-го года, чёрного цвета, восьми-цилиндровый двигатель объемом 5.2 литра, магнитолы нет, битая. Всё бы ничего, только фотографии к объявлению прикреплено не было.
А Тайлеру так хотелось увидеть масштаб повреждений… Чтобы окончательно убедить себя в том, что это действительно произошло, и это, чёрт возьми, не скоординированный заговор мамы и Джоша с целью качественно пошутить.
Конечно, через объявление, висящее в архиве уже шесть лет, невозможно найти того, кто эту машину купил, но теперь хотя бы временные рамки обрели более определённый характер. Дата публикации объявления: 25 октября. Следовательно, авария произошла где-то в промежутке между 14 октября, когда была сделана последняя за октябрь фотография на телефоне, и, собственно, 25 октября, когда машина была выставлена на продажу.
27 октября объявление было уже закрыто. Машина продана слишком быстро, и это совсем неудивительно — он установил смешную цену. Либо тачка была бита настолько, что сравнима с горой металлического хлама, либо избавиться от неё стало главной целью — и неважно как.
Пялясь в экран и нервно постукивая пальцами по поверхности письменного стола, Тайлер подпёр кулаком щёку, соображая, что делать дальше. Этот шаг дал ему совсем немного. Теперь настало время покопаться в прошлом Кайлы…
***
Агрессивный стук в дверь подсобки заставил Лиз встрепенуться. Она помотала головой, надеясь хоть как-то придти в себя, но ею ещё овладевало стойкое сонное состояние. Она вырубилась, сидя на полу и найдя опору в виде холодной ножки металлического стола.
Секунду спустя в маленькое тесное помещение ворвался низкорослый лысый мужик с блестящей макушкой в клетчатой рубашке, заправленной в крепко затянутые ремнём джинсы. Директор заведения.
— Какого чёрта Боб на баре один?! Он не справляется! — ни «здравствуйте», ни «до свидания» — ор прямиком в лоб. Естественно, Элизабет не успела даже сообразить, где находится, не говоря уж о том, чтобы ответить внятно и с расстановкой.
Моментом позже в подсобку забежал и сам Боб, выглядит он растерянным и даже виноватым, очевидно, за то, что не успел прикрыть или остановить директора от необдуманной агрессии. Он стоял чуть позади, не решаясь приблизиться, чтобы не отхватить от босса, но в то же время морально готовился к тому, чтобы заступиться.
— Как это понимать?! — снова задал вопрос директор, заметно повышая голос.
Лиз, понимая, что не выдержит больше находиться в таком положении, опираясь о стол, поднялась на ноги, моментально ловя головокружение.
— Она приболела, — уверенно отвечает за неё Боб. — Я предложил поехать домой, но она осталась тут.
Босс кратко оборачивается на второго бармена, демонстрируя абсолютный скептицизм и недоверие:
— Да, я диагностирую эту болезнь по перегару, который чувствую прямо отсюда, как алкоголизм.
— Прости, Сэмюэль… я… виновата.
— Мистер Лоуренс, минуточку, — поправил он строго.
Лиз всплеснула руками, но потеряв опору, чуть не рухнула:
— Всегда звала тебя по имени, ты ничего не имел против.
— Езжай домой сейчас же, и выходи через чёрный вход! — начисто проигнорировав её реплику, проорал директор.
— Окей, — буркнула девушка. — Пойду поймаю такси…
— Твою мать, ты даже на ногах еле стоишь, — наблюдая за тем, как Лиз передвигается по подсобке, хватаясь за любые более-менее устойчивые предметы, с негодованием и долей презрения выговорил мистер Лоуренс. — Ещё совести хватило в таком состоянии припереться на смену.
— Без паники Сэ… мистер Лоуренс. Это… в последний раз, — заглядывая в телефон и проверяя время, но тут же его забыв, пробормотала Лиз и направилась к выходу в коридор.
— Естественно. Потому что ты тут больше не работаешь.
Боб застыл на месте, услышав это. Лиз, казалось, было всё равно. Она даже рассмеялась, а затем, как ни в чём не бывало, медленно заковыляла к чёрному входу, дабы покинуть помещение. Разумеется, она не поверила. Завтра вернётся на рабочее место, потому что… ну как этого кадра можно воспринимать всерьёз? Она слишком давно тут работает, чтобы от неё было так просто избавиться.
Но пустота нарастала…
Она не запоминала те моменты… как садится в такси, как едет домой… Эта извечная дорога от Манхэттена до Бруклина и обратно. Из рая в ад, из ада в рай. Огни на улицах, манящие и воодушевляющие… а ещё разрушающие последние остатки самолюбия. Ты работаешь на Манхэттене, но ты такой незначительный, такой ерундовый, второстепенный… Все эти огни — для других людей, которые в жизни что-то имеют. Ну, типа Тайлера… не для неё. Кто она такая и чем была полезна? Да ничем. Наверное, поэтому сейчас так стремится хоть кому-то оказать помощь. Проблема в том, что даже самой себе она подать руку не в состоянии. Держаться на этой земле твёрдо слишком сложно, когда ненавидишь себя.
Лиз оставила купюру и, не дожидаясь расчёта сдачи, покинула машину. Она не жалела денег, потому что всё ещё уверена — работу она не потеряла. Это всего лишь шутка. Ей хочется в это верить.
Она снова одна. В этой квартире так темно и тихо. Будто бы эти стены выложены мертвечиной, ещё бы запах был соответствующий. Невозможно… это просто невозможно…
«Мне плохо».
Набирает, упав на кровать.
Она почти не надеялась на ответ. Часы показывали около двух ночи. Только вот Тайлер в это время не спал…
Он целенаправленно пролистывал вниз богатую на твиты ленту Кайлы Поул. Когда телефон, лежащий рядом, издал гулкую вибрацию, Джозеф вздрогнул, а затем, краем глаза заметив, что сообщение пришло от Лиз, потёр глаза, расслабленно вздохнув.
«Мне плохо»…
Он был даже немного ошарашен. Всё это время Лиз не казалась ему человеком, способным на какие-либо слабости. Она выглядела супергероем, который знает ответы на все вопросы, и который во власти справиться с проблемой любого масштаба. Ей не может быть плохо… потому что если уж Лиз плохо, то Тайлер должен быть тогда в глубокой заднице.
«Что случилось?» — отвечает немедленно, оторвавшись от компьютера.
«Я напилась».
«Пришла на работу».
«А потом меня выгнали».
«Тебе плохо не от того, что ты напилась, верно?»
Тайлер буквально ощутил себя на её месте — человеком, методично задающим вопросы и докапывающимся до истины путём терпеливого разгребания дерьма. Хотелось помочь. Действительно хотелось.
«Верно. Но об этом я тебе не расскажу. Как твои успехи?»
Написав это, Лиз задумалась. А правильно ли она опять поступила? Она совсем недавно сделала вывод, что все её проблемы в излишней замкнутости, теперь же она продолжает совершать те же ошибки. Даже алкоголь не развязывает ей руки и язык… видимо, блок слишком силён…
Понимая, что он почти у цели, Джозеф решил долистать до нужных дат, а затем ответить.
11.10.12. 10:01 Р.М.
Я очень часто была неуверенной в себе и своих решениях, но сейчас чувствую, что знаю правильный путь.
11.10.12. 10:12 Р.М.
Я думала, что, возможно, просто не умею поддерживать правильно. Но скорее всего, дело не во мне. Я просто хочу другой жизни.
12.10.12. 8:24 Р.М.
Я чувствую, что сейчас решу сразу несколько судеб. И мне немного страшно, к чему это может привести.
13.10.12. 5:00 Р.М.
Просто знай, я тебя больше не люблю. Прости.
14.10.12. 10:39 Р.М.
Кажется, в моём сердце воцарилось спокойствие и ощущение свободы.
Тайлер несколько раз перечитал эти твиты. В его голове сложилось абстрактное понимание картины, но он с трудом мог представить детали, учитывая то, что он вообще не помнил о том, что между ним и Кайлой что-то было.
«Только что узнал, что та девушка, о которой я ничего не помню, бросила меня, а через десять дней я продал битую машину».
Он написал сообщение далеко не с первого раза — пальцы жали не на те буквы, так как ходили ходуном. Естественно, в голове было множество самых тёмных вариантов. И Тайлер чувствовал, что ему очень страшно копать дальше, его тормозил невообразимый по величине страх.
«Я боюсь идти дальше».
Лиз вздохнула. Её рубило в сон, в то же время хотелось снова прореветься, выбросив телефон куда подальше. Глупый Тайлер. Ты можешь просто исчезнуть, если сейчас поддашься страхам.
И вместо того, чтобы забросить телефон под подушку, она набрала ответ, закусив губы так крепко, чтобы это помогло побороть негодование.
«Ты справишься. Или же расправятся над тобой».
Это звучало слишком жёстко…. должно быть.
«Просто помни. Ты не один».
Да, так лучше. Определённо.
Подмазывается? Пытается быть нужной? Несомненно. Но она и так ему нужна. Это стоит признать.
Он не один… он не один… он и никогда не был один, но признавать этого твердолобо не хотел. Рядом всегда был кто-то, кого он любит, а вот душа кричала, что она такая непонятая и одинокая. Теперь эта душа была ещё и в чём-то виновата.
Тайлер не нашёл ответа более красноречивого, нежели простое «спасибо». Кажется, оно не очень подходило по смыслу, но хотя бы выражало секундное облегчение.
Сбитый олень, октябрь 2012, Коламбус.
Олень, 2012, Коламбус.
Дорожные происшествия, октябрь 2012, Коламбус.
Просто признайся, ты же понимаешь, что это был не олень.
Пальцы онемели, застыв над кнопками мышки.
Никаких сбитых оленей в новостной дорожной хронике… ни одного…
Поверь, будет намного лучше, если ты не вспомнишь об этом.
Тайлер сжал кулаки настолько крепко, что ногти впились в кожу, оставляя красные следы. С недавних пор Блёрри стал разговаривать с ним, отсылая свои мысли. Раньше он думал только о себе и ассоциировал все события, происходящие с ними обоими, только с собой, не разделяя в целом себя и Тайлера. И сам Тайлер считал себя неотъемлемой частью мистера Блёррифейса — они были двумя составляющими одной личности.
Но теперь они неуклонно разделялись, начиная активно враждовать друг с другом… и эта война не сулила ничего хорошего.
Самое страшное было в том, что Блёрри вёл счёт.
«Я вспомню», — подумал Джозеф, стиснув зубы.
Он всё ещё не был уверен в том, что справится с тем, что узнает. Но продолжил листать новостные сводки аварий за нужный период.
В какой-то момент ему показалось, что сердце сильно кольнуло и остановилось. Стул будто бы откинулся назад, чуть не уронив сидящего. В глазах всё расплылось. Он пытался успокоить себя тем, что это ничего не значит, что это ещё не доказательство… но тело реагировало слишком бурно.
«На Прайс-Хиллиардс-роуд был сбит человек.
Вчера, в ночь на 16-е октября, за городом, на Прайс-Хиллиардс-роуд в районе часа ночи был сбит человек. Гарри Доусен 63 лет, фермер. Мистер Доусен был доставлен в реанимацию со множественными переломами, тяжёлой черепно-мозговой травмой…»
Дальше Тайлер не дочитал.
Весь текст расплылся, буквы заплясали, будто издеваясь над ним.
Он понимал — та волна, что поднималась внутри, его просто разорвёт. Он не пройдёт через это один. Он не сможет выстоять. Не сейчас…
«Лиз…»
«Кажется, я убил человека».
