История одного убийства

      «Лиз…»       «Кажется, я убил человека».       Получив эти сообщения, Лиз отложила телефон на тумбу рядом рукой подозрительно твёрдой и спокойной. Она посмотрела в окно, сделав пару размеренных вдохов, и снова взяла устройство в руки, перечитав то, что ей прислал Тайлер. Должно быть, он сейчас буквально сходит с ума.       Лиз преследовало странное чувство, будто она знала, что вскроется нечто подобное, будто в её голове всегда была уверенность того, что Тайлер Джозеф в глубокой заднице по умолчанию, и рано или поздно он поймёт, что всё, случавшееся с ним ранее — это лишь малая часть того дерьма, через которое ему суждено пройти.       Обо всём этом он сам же и писал в своих песнях, не понимая, о чём пишет. Его рукой управлял Блёрри, но он прекрасно осознавал, какие слова рождает карандаш в его пальцах. Он принимал это за полёт мысли, он принимал это «нашёптывание» за благо, не понимая до конца, что то свершённое зло — вовсе не собирательная метафора, это нечто действительно настоящее, конкретное, реально произошедшее…       Элизабет думала о том, что, вероятно, её поддержка действительно нужна ему. Он в ловушке собственной паники, хотя девушка в душе не представляет, какие слова ей следует сказать. Что вообще нужно сказать человеку, который осознал, что совершил убийство?       Когда телефон на столе неистово завибрировал, оповещая о входящем вызове, Тайлер чуть не упал со стула. Он дрожащими руками принялся поднимать мобильник, перебрасывая его из ладони в ладонь, словно горячую картошку, потому что не мог крепко удержать. Он старался изо всех сил не шуметь, дабы не разбудить Дженну, но в то же время всё получалось наоборот: едва не уронив телефон, он, запнувшись о ножку стула, вывалился из-за письменного стола, чуть не грохнувшись на пол, вылетел из комнаты с громким топотом и закрылся в ванной в конце коридора, шумно хлопнув дверью.       Он принимает вызов, прикрыв рот ладонью, явно опасаясь, что кто-то снаружи услышит его слова. И молчит. Молчит в трубку, тяжело дыша, потому что в голове у него такая свалка, которую привести в порядок в ближайшие несколько секунд просто не представляется возможным. Он судорожно елозит взглядом по гладким кафельным плиткам, сидя на холодном полу, будто дожидаясь, что они подскажут ему, что говорить.       — Ты точно уверен? — решилась начать разговор Лиз.       Она уже совсем не чувствовала опьянения, её сознание прояснилось, озабоченное чужой проблемой.       — Я… я… наверное, — запинаясь, мямлил Тайлер. — Я не дочитал…       — Уверен, что это был ты? Как ты узнал? — допытывалась Лиз, стараясь своим допросом привести Джозефа к мысли, что, возможно, он вовсе и не причастен.       — Я… нет… я не уверен, вернее, там ничего такого не написано… про машину, свидетелей… ничего… просто… как только я увидел эту статью… меня как будто накрыло, понимаешь?       — Понять это будет непросто, — в пустоту пробормотала девушка.       — Числа совпадают… примерное время… всё сходится. И не было там никаких оленей! Он сам сказал мне это! — неосознанно Тайлер стал повышать громкость голоса.       — Он? Ты имеешь в виду Блёрри?       — Да, — интенсивно кивал молодой человек, тревожно пялясь на дверь, будто ожидая, что кто-то начнёт оглушительно стучать в неё, грозясь вынести с петлями. — Когда я пытался найти хоть какие-то новости об этом дне, связанные с авариями с участием диких животных… он сказал мне: «ты же понимаешь, что это был не олень». Эта мысль в моей голове была настолько громкой, что мне показалось, будто я сам произнёс это вслух… Меня ведь теперь посадят, да?       Элизабет тяжело вздохнула, проведя ладонью по волосам, приводя себя в чувство этим незамысловатым движением. Информация свалилась на неё, словно ком снега, оглушив и обездвижив. Но в этом был свой плюс — она совершенно забыла о жалости к себе и о том, какой слабой была минуту назад. Сейчас она снова душехранитель Тайлера Джозефа, и ей нельзя проявлять слабость.       — За шесть лет к тебе ни разу не приходила полиция, ни о чём не спрашивала?       — Ннннееет, — интонация плавала на грани между вопросом и утверждением, даже больше похожая на вопрос.       — Ну, значит, не посадят, — утвердительно сказала Лиз. — Вопрос только в том…       — Сдамся ли я сам? — продолжил за неё музыкант.       — Да, — Дилан утвердительно качнула головой, прикрыв глаза.       Воображение обоих рисовало странные картины, схожие с сюжетом захватывающего фильма: солиста группы, претерпевающей пик успеха, вдруг садят в тюрьму за убийство человека. Картинка происходящего эпично окрашивается в мерцающие красно-синие тона полицейской мигалки, кругом всплывают острые заголовки газетных статей, блогеры негодуют…       — Убийство в штате Огайо карается смертной казнью. ДТП со смертельным исходом при определённых обстоятельствах приравнивается к убийству, — голосом, лишённым всяких эмоций и экспрессии проговорил вдруг Тайлер, лишь лёгкая дрожь и хрипотца выдавала в нём человека, а не робота.       — И ты готов сдаться? — прямо спросила Элизабет, чувствуя, как волнение подкатывает к горлу, разрывая его, а затем ложится на грудь, мешая свободному дыханию.       — Я не знаю… — голос Джозефа снова приобрёл живость и вернул окраску неподдельного волнения. — Сейчас мне кажется, что я… так и так умру.       — Погоди-ка, Тайлер, не гони коней!       — Сама подумай, Лиз, — перебил он её. — Если я приду с повинной — меня казнят, если я буду прятаться — он уничтожит меня, и мне не жить. Мне не жить в любом случае!       — Тайлер, ты начал… что-то вспоминать? — прерывая нарастающую панику, задала вопрос Дилан.       И этот вопрос вогнал его в ступор. Он замолк, прислушиваясь к своим ощущениям. Парень снова вглядывался в щели между приклеенным к стене кафелем, его зрение расфокусировалось, он пытался достучаться до ответа в глубине себя. Джозеф заглядывал в закрома памяти снова и снова, но каждый раз казалось, что он просто пытается воспроизвести то, чего нет. И он очень боялся, что бурная фантазия начнёт замещать тот самый пробел. Этого он не хотел, совсем не хотел.       — Нет… пусто, — пробормотал он тихо.       Погрузившись в себя, он совсем не заметил звука приближающихся шагов. Когда в дверь ванной тихо постучались, он встрепенулся так, что ударился затылком о стену. Боль резко отозвалась в голове, и ему пришлось с силой закусить губы, чтобы не завыть. Шумно, почти шипя, вдохнув сквозь сжатые зубы, он постарался запрятать телефон за спину, но стучавшийся не спешил открывать дверь.       — Дорогой, всё в порядке? — послышался мягкий голос Дженны.       — Эм… да… голова заболела, — часто моргая, бормотал он.       — Ты с кем-то говорил?       — Да так… сам с собой…       — Точно всё хорошо? У тебя давно не было головной боли. Ты выпил таблетку?       — Да, Дженн… мне уже лучше. Скоро приду.       — Хорошо, я жду, — лёгкий топот, и она вернулась в комнату.       Тайлер не мог отдышаться, всё ещё стискивая телефон во влажных ладонях за спиной. Он потряс головой, будто это как-то могло его успокоить. Музыкант ещё долго смотрел в одну бессмысленную точку на полу, прежде чем снова поднести телефон к уху.       — Ты здесь? — шёпотом произнёс он.       — Да, — так же тихо ответила девушка.       — Не дай мне умереть… пожалуйста, не дай мне умереть…       — Я… хорошо… окей… тебе пора, — бессвязно пробормотала она.       Тайлер согласился, прерывая вызов.       Лиз сидела в ступоре ещё какое-то время. На неё, должно быть, никто и никогда не возлагал таких надежд, как делал это он. Она была тонкой нитью, за которую парень держался, чтобы не упасть. Ему эта нить казалась корабельным тросом, а ей — невесомой тончайшей ресничкой. И теперь она так боялась уронить его…       На секунду ей даже овладело желание метнуться в аэропорт, взять билет на ближайший рейс до Коламбуса. А дальше… что? Будет ли это иметь какой-то практический смысл… то, что она будет рядом?       На счёт этого в ней жила одна большая неуверенность. Просто потому, что девушка знала — она чужая. Она — не друг, не родственник. Она — неизвестная, которую не знает ни жена Тайлера, ни его лучший друг. Что она им скажет? Что она его личный психотерапевт? Бред.       Эти мысли не давали уснуть. Она лежала на диване, смотря в плотно закрытое жалюзи окно, пытаясь высмотреть сквозь узкие щели рыжеватый свет уличных фонарей. Те порождали мрачные тени на противоположной стене — рваные, тонкие, ребристые… такие неуютные. Они не пугали Лиз, они лишь заставляли чувствовать себя не комфортно. У неё не было никаких абстрактных страхов. Всё, чего она когда-либо боялась, — это быть ненужной.       Длинную цепь изнуряющих мыслей прервал телефонный звонок. Совершенно без задней мысли, будучи уверенной в том, что это Тайлер, девушка сняла трубку, даже не посмотрев на экран:       — Что-то ещё случилось? — сразу же сказала она, подскочив.       — Это у тебя что там стряслось? — вместо ожидаемого голоса Тайлера, Элизабет узнала нисколько не обременённый заботами голос своей приятельницы Нэнси. — Мы припёрлись с ребятами в твой клубешник, нас естественно, не пустили, потому что тут корпоратив для каких-то богатых шишек, но охранник сказал, что твой босс отправил тебя домой. Это потому что ты совсем «в зюзю» была, да, подруга? — хихикнув, спросила девушка.       На часах было почти четыре утра. Лиз разочарованно закатила глаза, вновь упав на подушку.       — Можно и так сказать, — пробурчала Дилан, еле ворочая языком.       Она уже почти провалилась в сон, а теперь болтовня Нэнс методично выуживала её обратно в явь, от которой хотелось поскорее сбежать в мир сновидений.       — Твой коллега Боб сказал, что ты немного не в себе, — продолжала непринуждённо лепетать девушка.       — Как вы его вообще выцепили, если вас не пустили? — с подозрением спросила Лиз.       — Он выходил покурить, когда тусня у них немного подутихла. На улице мы с ним и пересеклись. Ты не против, если мы приедем? Мы недалеко.       — Кто с тобой? — Дилан прикрыла рукой глаза, не в силах разлепить веки — совсем не хотелось, чтобы ещё кто-то приходил и расшатывал её равновесие.       — Муж, девчонки и Джимми. Могу послать к тебе его.       — Прошу, Нэнс…       — Не обсуждается! — очевидно, всю эту канетель девушка завела только ради того, чтобы послать бедолагу Джима к ней домой. — Он проконтролирует, чтобы ты была в добром здравии.       — Я, вообще-то, уже сплю, — раздосадовано промычала Лиз.       — Врёшь и не краснеешь, — отрезала Нэнс и отключилась.       Звонок в дверь раздался буквально минут через тридцать. Разумеется, сон уже ни в какие ворота не лез. Элизабет ходила по квартире взад-вперёд, ожидая гостей. На пороге действительно стоял Джимми — один, немного усталый, сонный, уже совсем не пьяный. От него немного веяло алкоголем, но взгляд был чист и сосредоточен. Он был немного взволнован, смотрел на Элизабет в упор, изучающе, внимательно. Видимо, Нэнси наплела ему с три короба, преувеличив масштабы бедствия раза в три.       — Ты в порядке? — спросил он тихо, проходя внутрь.       Лиз, окинув его кратким взглядом, направилась вглубь квартиры, попутно бросив:       — Чай будешь?       Джимми замотал головой, выражая отрицание.       — Всё хорошо. Мне просто следовало протрезветь, прежде чем выходить на работу, — бесцветно пробормотала девушка.       — Просто Нэнс болтала с Бобом, она сказала, что он сказал, что…       — Ой, ты же знаешь Нэнси, — прервала Дилан сложные речевые конструкции парня, отмахнувшись рукой.       Она упала на диван, не включая света — расслабленно и по-хозяйски. Честно, ей хотелось бы очень наплевать на присутствие бывшего однокурсника и просто уснуть. Но его присутствие в комнате вызывало дискомфорт, который она пыталась скрыть. Парень жался в углу комнаты, не решаясь даже присесть.       — У меня нет никакого матраса, я не могу постелить тебе на полу. А отправлять тебя домой как-то не гостеприимно, — говорила Лиз. — Можешь ложиться рядом, я подвинусь. Я просто очень хочу спать, прости, Джим.       Парень сначала закивал, а потом только переварил, что она предлагает. Когда до него окончательно дошёл смысл её слов, девушка уже отвернулась к стене, подложив руки под голову. Её плечи двигались свободно в такт дыханию. Должно быть, она уже уснула, несмотря на то, что присутствие постороннего человека в квартире немного напрягало.       «Вымоталась, бедняга», — Джимми посмотрел на неё с нежностью, но опуститься на небольшое свободное пространство рядом с ней не решился — оно показалось ему пропитанным электричеством, под напряжение которого он не хотел бы попасть.       Всё-таки Лиз была очень колючей… к ней было боязно подходить… как бы он ни любил её.       Джимми опустился на кресло напротив. Он наблюдал ещё какое-то время, и когда уже точно был уверен, что девушка спит, сам прикрыл глаза.       Перед тем как окончательно заснуть, Лиз мысленно поворчала на Нэнси, которая взяла за привычку лезть в её личную жизнь, но вскоре дикая усталость взяла своё. Её сознание провалилось в темноту до самого позднего утра, граничащего с обедом.       Она проснулась не потому, что выспалась, а потому, что в квартире стоял шорох, и отчётливо ощущалось присутствие постороннего. С кухни, которая отделялась от основной и единственной комнаты всего лишь тоненькой перегородкой, раздавались звуки кипящего жизнью, но приглушённого быта, даже была заметна размытая тень.       Сначала Лиз резко соскочила, уже готовая с криком налететь на вломившегося в дом человека и после мастерски проделанного удара сковородкой по голове начать детальный расспрос мотивов. Однако потом она так же внезапно вспомнила, что в её квартире оставался ночевать скромняга Джимми, посланный вездесущей Нэнси для того, чтобы они оба плавненько налаживали свою личную жизнь. Она осторожно прошла к кухне и заглянула за перегородку. С сонным видом парень разливал по двум большим кружкам кофе и раскладывал на тарелке печенье, которое, очевидно, нашёл в шкафу.       — Хозяйничаешь? — спросила Лиз тихо, опираясь о стену и скрестив руки на груди.       Молодой человек резко встрепенулся, испугавшись её внезапного появления. Он едва не выронил чайник, который держал в руках. Из-за этого часть кипятка пролилась на стол. Закивав и зашипев одновременно, он принялся вытирать горячую лужу полотенцем, что-то приговаривая себе под нос.       Дилан усмехнулась, отмечая нелепое и поразительное сходство Джимми и того, кто так крепко засел в сознании её друга Тайлера. Мысль об этом причинила немного дискомфорта, будто бы руки зачесались вновь схватить телефон и позвонить. Чтобы узнать, всё ли в порядке, и может быть, какие-то новые обстоятельства стали известны.       Мысли об этом добавляли ей знание, что она вполне может быть особенной. Человек, типичный девиз которого «Я в порядке? Конечно! Убеждать меня в обратном ты будешь всю ночь», признаётся конкретно ей, и никому более, что не всё хорошо. Всё плохо. И ему нужна помощь. Её желание быть нужной отлично кормилось за счёт его страхов и переживаний. Поэтому на данный момент было затруднительно оценить, кто из них в ком нуждается больше.       — Ты… хорошо себя чувствуешь? — на лице Джимми разборчиво читалось, что он хотел бы задать массу других вопросов, более прямых и конкретных, но патологическая вежливость ему сильно в этом деле мешала.       — И физически, и эмоционально, — твёрдо кивнула девушка, принимая из его рук кружку с кофе. — С сахаром?       — Да, четыре ложки, как ты обычно делаешь.       Он сказал это невзначай, а вот Лиз задумалась. Наверное, нужно было проявлять особую внимательность, чтобы знать такие детали о человеке.       ***       Тайлер уже устал от чувства неловкости, сковывающего все его действия. История с альтер-эго ставила его в безвыходное положение, обязывающее лгать и уклоняться. Спозаранку он вынужден приветливо улыбаться родителям и жене и говорить, что у него отличное настроение сквозь подрагивающие губы и охваченные тремором руки. В обед он должен ехать на репетицию и выстроить адекватную стратегию поведения с Джошем. Ещё вчера друг был свидетелем того, как Блёрри захватил над ним контроль, теперь разговора с ним избежать можно было, только подстроив несчастный случай. И то, Тайлеру казалось, что Дан его и на том свете достанет.       А ведь он так и не дочитал статью. Духу не хватило выдержать напряжение. Но теперь оно накапливалось и разрывало его изнутри. Тревожность была настолько сильной, что тянуло каждый раз менять положение тела, чтобы хоть как-то перераспределить энергию дискомфорта внутри. Хотелось куда-то бежать, нестись, если бы в этом был смысл. Но ситуацию было уже не исправить…       Джош смотрел на него, как Тайлеру казалось, придирчиво. Будто бы прищурив слегка глаза и выискивая в нём признаки так называемой одержимости.       — Это я, — буркнул Джозеф, как бы невзначай, и ухватился за первое, что попалось под руку — бас-гитару. — Вчерашнюю песню, может, прогоним?       — Ты её на укулеле играл, — уточнил Дан.       — А, точно, — Тайлер поменял инструмент, начав бесцельно бренькать по струнам.       Ему никак не вспоминались аккорды, и пришлось лезть в блокнот, в котором они были небрежно нацарапаны прямо над текстом песни. Он думал записать её, чтобы отослать в студию, как вариант их попытки восстановить репутацию, только вот голос дрожал, а находящиеся в напряжении пальцы постоянно зажимали не те лады.       — Твою мать, Ти. Заколебал, — после очередного косяка рявкнул Джош, раздражённо херанув что есть мочи по тарелкам, и выбросил палочки куда-то за спину.       — Прости, бро. Не выспался.       — Брось заливать, — Дан нахмурился, очевидно, уже устав слушать отборный бред. — Ты можешь мне объяснить, что сейчас с тобой происходит? Это опять он?       — Нет, — тяжело выдохнув, Тайлер опять начинает брякать по открытым струнам, ухватившись за инструмент, как за то, что действительно могло удержать его.       — Ну, а что тогда это может быть? Я вчера видел своими собственными глазами не тебя, и разговаривал со мной не ты. Это был совершенно другой человек. У него была другая интонация, другая манера поведения. Он разговаривал со мной от своего лица…       — Я слышал, — отрезал Тайлер, резко прекратив мучить укулеле.       — Ты был там, верно?       — Был, но сделать ничего не мог.       — Он ещё возвращался? — поняв, что крючок зацепился за рыбу и можно потихоньку и осторожно тянуть из друга информацию, Джош смягчил голос и принялся расспрашивать дальше.       — Вечером. Я вообще не мог вернуть контроль. Никак. Пока он не уснул.       Дан почувствовал холодок на коже своей спины. Это звучало жутко. И Тайлер выглядел жутко — он был совсем потерянным и пустым. По остекленевшему взгляду было заметно, что он провалился в воспоминания того дня, и это ненадолго украло его взвинченность и тревожность.       — Есть способы как-то бороться с ним? — продолжал выпытывать барабанщик.       — До этого я удерживал во внимании свои руки, и мне это помогало, — невольно он опустил взгляд вниз, принявшись рассматривать свои пальцы.       Его тело вдруг охватило жаром, резкой волной от пяток до макушки головы. Показалось, будто кровь запеклась под ногтями и теперь так пугающе и откровенно выдавала его преступление.       Сердце билось бешено, к рукам вернулся тремор, равновесие на секунду дало сбой, и он покачнулся. Нет, руки были абсолютно чисты. Он даже потерял нить мысли на какое-то время, забыв, о чём говорил до этого. Тайлер поймал взглядом товарища, нервно сглотнув, будто бы его уличили в грязных делишках. Лишь тогда он вспомнил, о чём рассказывал, но проницательный Джош быстро обнаружил, что дело нечисто. Он вышел из-за установки и решительно подошёл к другу, положив ладонь на его плечо.       Тайлер резко моргнул, когда почувствовал прикосновение руки товарища. Она, казалось, имеет несвойственный ей вес. Тяжёлый, вколачивающий его в землю.       — Ты чего, бро? — обеспокоенно спросил Дан.       — Ничего, — помотал головой из стороны в сторону Тайлер. Ему кажется, Джош нависает над ним, будто обвиняя в чём-то, по крайней мере, его интонация звучит так.       — Ты говорил про руки. Ну? — понимая, что снова заходит в тупик, барабанщик решил вернуть друга на начальную точку разговора.       Тайлер снова, уже с опаской, смотрит на собственные пальцы, боясь опять обнаружить их испачканными в засохшей тёмной и неприятной крови.       — Я смотрел на них, это помогало. А вчера вечером… я пытался, но это не возвращало меня. Совсем не возвращало, — сил выдерживать взгляд друга не было, Джозеф спрятал глаза, стараясь вообще не поднимать их на Джоша.       — Что произошло вчера вечером? Почему он вернулся? — Дан был пытлив и не хотел никак отступать, он видел, как теряет друга, как он растворяется в мгновение ока, и его охватывал ужас от этого зрелища.       Ужас и нарастающее раздражение. Тайлер не стремился быть с ним честным. Из него приходилось щипцами выуживать крупинки правды. Почему?       «Почему ты так закрыт, друг?» — подумал Джош, стараясь поймать взгляд друга и лишний раз убедить себя в том, что он ещё не потерян окончательно.       Тайлер молчал, соображая, что сказать. Ему было стыдно. Бесконечно стыдно, что так происходит, а он ничего не может сделать. Блёрри использует Дженну фактически как якорь… Такое тяжело признать…       — Да не молчи ты, слышишь?! — Джош не выдержал, сорвавшись на крик, напряжение взяло над ним верх.       Он уже не просто держал руки на плечах Тайлера, он сжимал пальцы очень крепко, причиняя другу боль, но тот продолжал хранить молчание.       — Тишина тебе не поможет!       — Она скорее тебе поможет, будешь в безопасности! — Джозеф воспламенился следом, не выдерживая напора.       Он резко сбросил с себя руки товарища, отступив на несколько шагов назад. Возникло стойкое желание убежать. Только куда? Может, хватит всё время бегать?       — Я найду, как помочь! — не теряя пылкости, воскликнул Джош всё так же на повышенных тонах.       — Я с трудом представляю, чем тут можно помочь, — развёл руками Тайлер, продолжая отступать назад. — Я в глубокой заднице, Джишва. И я не хочу, чтобы ты тоже в ней оказался.       Джош перевёл дыхание, пытаясь успокоить самого себя. Пламя внутри гонит его вперёд, вынуждает кричать громче и махать руками интенсивнее, но поймав взгляд лучшего друга — еле живой, в котором огонёк жизни едва трепещется — он сбавил обороты.       — Куда ты, туда и я, бро, — тихо говорит он.       — Нет, это будет уже слишком, — не дожидаясь возражений Джоша, молодой человек быстро схватил укулеле, сунул её в чехол и вылетел из репетиционной комнаты со скоростью боевого снаряда.       Всё, что сейчас верится у него в голове, так это то, что если Джош узнает о происшествии — станет соучастником. Ведь, однозначно, он будет прикрывать его, а это — подсудное дело.       Но ведь и Лиз знала об этом. Эта мысль настигла Тайлера чуть позже и ввела в заблуждение. Он разделил тайну с девушкой, но уберёг от правды Дана.       Он ехал куда-то, сначала не отдавая себе отчёт в том, что делает. Потом, понемногу приходя в себя и начиная действительно следить за дорогой, Тайлер понял, что едет в сторону от центра — на следующем перекрёстке пересечение с Прайс-Хиллиардс. Район Хиллиардс был одноэтажным, с достаточно широкими дорогами, но рядом уже были фермы, и царило безмерное спокойствие периферийной жизни.       Джозеф покрепче сжал руль, костяшки побелели.       Он не должен дать своему альтер-эго победить. В противном случае, он совсем потеряет контроль над этим миром. Сложно сосредоточиться и всё-таки сделать то, что нужно. Светофор давно горел зелёным, машины, столпившиеся сзади, яростно гудели, побуждая его к действию. Глубоко вздохнув, Тайлер повернул.       Дорога стала более свободной, вокруг только заправки и вывески придорожных кафе. Но, всё-таки, это не самое безлюдное место в округе. Джозеф вглядывался в каждый миллиметр дороги излишне придирчиво, стараясь пробудить в себе хоть какие-то воспоминания. Но ничего не выходило. Он видел это место словно впервые в жизни, но в нём не было ничего сверхъестественного.       Он сбросил скорость, чтобы получше рассмотреть дорогу, и припал к рулю, придвинувшись ближе к лобовому стеклу. Всё выглядело как обычно.       Но в один момент в голове вспыхнуло странное чувство. Оно охватило его каскадом, но не принесло никаких визуальных вкладов в те впечатления, которые им овладели. Ему лишь на мгновение показалось, что яркий солнечный день сменился глубокой ночью, подсветки заправки, которую он проехал секунду назад, засветились ярко-голубым, а дорожная разметка стала отражать свет фар, отдаваясь жёлтой полосой.       В нём поднималось неподдающееся описанию ностальгическое чувство, только привкус у него был панический. Сердце снова в два счёта нарастило пульс, руки ещё сильнее впились в руль. Когда он вновь сфокусировал взгляд на дороге, отстранившись от распознавания того чувства, что поглотило его, он осознал, что солнце снова светит, небо ярко-голубое, на улице спокойный день, и ничего, казалось бы, не предвещает беды.       Только вот за окном раздался вой полицейской сирены. Резкий взгляд в зеркало заднего вида зацепил только красно-синие мерцающие огни. Громкоговоритель грохотал прямо в ухо, требуя его машине прижаться к обочине и немедленно остановиться.       Тело молодого человека снова обдало жаром. Он лихорадочно приказал себе принять спокойный вид, но получилось очень плохо.       Бесполезно, Тайлер. Они знают, что ты сделал.       Теперь из жара он погружается в ледяной холод. Руки начинает ломить, глаза слезиться. Дышать так тяжело, будто на грудную клетку положили бетонную плиту, а голову придавили булыжником.       «Я появился здесь, тут-то меня и поймают. Неужели, я чем-то выдал себя?» — мысли начинают переплетаться и путаться в голове, выстроить их в единую осмысленную цепочку было сложно, они рассыпались, не создавая связей.       Думаешь, откуда они могли узнать? Может, лучше задать вопрос, от кого? Единственный человек, который знает об этом… ну же, думай, Тайлер!       Заглушить голос Блёрри в голове было невозможно. Он только усугублял состояние. Пресс, сдавливающий виски, под его натиском оказывал ещё большее давление. Казалось, череп просто хрустнет, словно спелый арбуз, и все его мысли, наконец, обретут свободу…       Хотелось, чтобы поскорее всё закончилось… Но происходящее только растягивалось во времени, как жвачная резинка, которую тянут из стороны в сторону.       Патрульный постучал в окно, ожидая, пока Тайлер опустит стекло. Полицейский был настороже, держа одну руку на пистолете.       — Офицер Коллинз. Добрый день. С вами всё в порядке, сэр? Предъявите водительское удостоверение, будьте добры, — вежливый голос стража порядка ввёл Тайлера в заблуждение, он смотрел на патрульного, пытаясь предугадать его намерения, и права подал несколько заторможено. — Мистер Джозеф, не сочтите за предвзятость… Вы ехали очень медленно, я вынужден был вас остановить. Ещё я вынужден провести с вами тест на алкогольное опьянение.       — Не сочтите на предвзятость? — переспросил Тайлер несколько возмущённо.       — Учитывая последние произошедшие с вами события… — отвлечённо разглядывая его документы, пробормотал полицейский.       Джозеф закатил глаза, откинувшись на спинку кресла. Чёрт, кажется, он только стал забывать о том, что произошло в клубе, худшие события вытеснили это происшествие, а тут… Порой, у популярности слишком отвратительные оборотные стороны медали.       — Я не был пьян, офицер. И сейчас я тоже не пьян, — чуть ли не по слогам проговорил он.       — Ну, тогда докажите мне это. Выйдите из машины, пожалуйста.       Его не отпускало чувство, что причина этой остановки лежит глубже. Сейчас его пытаются вывести на чистую воду, и вопрос лишь в том, когда он проколется. Он старался не говорить ничего лишнего, просто делать, что попросят.       Тайлер послушно покинул автомобиль, выжидающе уставившись на офицера полиции. Очевидно, тот уже заметил, что алкоголем от музыканта и не пахнет, но его странное поведение и взвинченный вид не отпускал патрульного от подозрений. Профессиональный долг не давал ему просто так отпустить молодого человека, даже учитывая того, что он был знаменитостью.       — Как у вам у нас гостится? Нечасто, наверное, теперь возвращаетесь в Коламбус? — отвлечённо бормотал полицейский, всё ещё стараясь быть вежливым.       Он наклонился, поднял какую-то палочку и прочертил на песке обочины длинную ровную линию. Тайлер, наблюдая за его действиями, думал, что отвечать. Вдруг в этих вопросах есть какой-то подвох? Пульс снова нарастал, дыхание участилось.       — Пройдите по линии, мистер Джозеф, — полицейский махнул рукой, приглашая его пройти тест.       Крепко стиснув кулаки, молодой человек принялся переступать по тонкой начерченной линии, словно бы шёл по канату. Фокусировка на этом простом задании помогла ему отвлечься от происходящего, но чувство, что его сейчас повяжут, продолжало нагнетать.       Остановившись у конца черты, он с трудом поднял взгляд на полицейского. Парень вобрал в себя всю оставшуюся на тот момент смелость, чтобы противостоять бушующей внутри тревоге, которая резонирующей вибрацией клокотала где-то в районе горла.       — Я справился? — несколько высокомерно спросил Тайлер.       — Да, мистер Джозеф. Вы, кстати, не ответили на мой вопрос.       — Какой?       — Тот, что я задавал минуту назад.       Тайлер осознал, что совершенно не помнит сути вопроса. Он слишком был отвлечён собственными мыслями.       Лихорадочно он искал ответ в собственной памяти, безуспешно прокручивая события на пару минут назад, но безуспешно. Голос офицера Коллинза звучал будто из тумана, его бормотание заглушено отчаянным криком внутри головы Джозефа.       Тайлер молчал, чувствуя, что чем дольше он зависал в этой тишине и чем дольше полицейский буравил его взглядом, тем сильнее его придавливало к земле. Давление, нарастающее внутри, вырывалось в области грудной клетки, одновременно будто бы ударяя по его плечам. Он лишь ощущал, как ноги слегка пошатывались.       — Мистер Джозеф, вынужден отвезти вас в участок для проведения тестов на следы наркотиков, — он подступил ближе, указывая рукой на патрульную машину.       — С чего вы взяли, что я какой-то нарик?       — Вы ехали медленно, ваши зрачки расширены, усиленное потоотделение, учащённое дыхание, говорите вы еле шевеля языком. Я не берусь ничего утверждать, мистер Джозеф, но это мои обязанности. Я считаю, что вы представляете опасность на дороге.       В этот момент молодой человек услышал быстрые шаги — кто-то бежал к ним со стороны обочины, из автомобиля, припаркованного позади, в нескольких ярдах от полицейского. Человек спешил с поднятыми в жесте безоружности руками, по ярко-жёлтой шевелюре легко можно было узнать Джоша.       — А вы, я так понимаю, идёте в комплекте? — полицейский не удержался от сарказма.       — Извините, офицер. Я просто обязан был проследить за другом. Он уехал с репетиции не в лучшем состоянии здоровья. У него панические атаки, сэр, — начал тараторить Дан.       Тайлер почувствовал, что его спасли. Ощущение безопасности, пусть и не безоговорочное и абсолютное, начинало разливаться по телу и вступать в оппозицию с тем давлением, что разрывало его голову.       — Панические атаки? — полицейский вновь обратил взгляд на Джозефа, оценивая его внешний вид на степень соответствия диагнозу.       В целом, это весьма могло быть и так.       — Да, сэр. Ему нужно принять таблетки, а он их дома забыл.       «Джош, да тебе в актёры пора», — думал Тайлер, не отлипая от созерцания товарища.       — А что он за городом тогда делает? — полицейский был не так плох, очевидно.       — У нас здесь репетиционная база. На ферме у его дяди, — Дан нашёлся мгновенно, будто ответ был заготовлен. — Ну, типа, частная, понимаете? Наша студия. Тайлер сам там всё обустраивал. А дядька у него смешной парень, всё ворчал, что поролон на стенах много пыли собирает.       — Мне нужно забрать его всё равно для проведения тестов на наркотики.       — Какие наркотики, сэр? — Джош играл дружелюбного мальчика, подключая лучезарную улыбку на десять баллов из десяти. — Этот скромняга в своей жизни не единого косяка не выкурил!       Что за чушь он несёт. Это же неправда, Тайлер?       — Если он вскоре таблетки не выпьет, ему совсем поплохеет, — Дан заботливо приобнял друга за плечи, поддерживая его.       Тайлеру лишь оставалось молчать, изредка кивая.       — Это мои обязанности, не принимайте близко к сердцу. Я полагаю, вы вполне можете съездить за лекарствами и привезти их в участок. Я должен забрать вашего друга. Это стандартная процедура. Если всё будет отлично, мы сразу же его отпустим.       — А как же его репутация, сэр? У него действительно нет проблем с наркотиками, а вот журналисты насочиняют всякого отборного бреда, если заприметят, что его привозят в участок! А человек, между прочим, просто болен!       — У вас всегда есть возможность подать в суд за клевету, — полицейский, очевидно, устав слушать деятельность словесного пулемёта Джоша, бесцеремонно выхватил у него Тайлера, отведя того в патрульную машину.       Джозеф снова почувствовал себя плохо и незащищено.       Джош бросился обратно к своему автомобилю. Терять время ему не хотелось, волновать кого-то из семейства Джозефов тоже. Он лишь на время отстал от патрульной машины, в которой увозили друга. Дождавшись, пока эвакуатор погрузит транспортное средство Тайлера, чтобы отвезти на штрафстоянку, Дан достал из бардачка витамины, про которые давно забыл, сорвал с баночки этикетку и погрузил в карман, затем вдавил педаль газа в пол и направился к полицейскому участку.       Всё это холодное, тюремное окружение было вокруг Тайлера всего однажды, и то только в качестве декораций. В настоящей камере он очутился впервые. Коснувшись затылком прохладной стены, он уставился в потолок, развалившись на скамье.       Ему всё ещё казалось, что сейчас выйдет какая-нибудь важная полицейская шишка и предъявит ему обвинения. Он был уже настолько изнурён этим внутренним напряжением, что готов был согласиться со всем, что на него повесят. Лишь бы оставили в покое.       Какая-то часть его отбивалась, но очень обессилено, скорее для галочки.       Готов остаться здесь надолго?       Блёрри продолжал испытывать его. Очевидно, немного времени осталось, чтобы добить Тайлера окончательно и снова перехватить контроль.       «А, разве, ты готов? Тебе невыгодно, чтобы я попал сюда», — думал Тайлер.       Ты так в этом уверен?       «Это не то место, в которое следует стремиться, поверь».       Пожалуй, ты прав. Но что я могу поделать, если ты косячишь на каждом шагу? Теперь и отвечай за свой косяк.       «Тебе ли говорить о моих косяках, — хмыкнул Тайлер с отвращением. — И если ты намекал на то, что это Лиз меня сдала, то…»       Ох, это был вовсе на намёк.       «Лучше заткнись и спрячься куда подальше. Ты боишься Лиз. И это безумно смешные попытки настроить меня против неё. Никто меня не сдавал, никто тут и не в курсе про тот случай».       Писк электронного замка взбудоражил Тайлера, заставив отвлечься от диалога с Блёрри. Стоит отметить, этот диалог пробуждал в нём агрессию, которая придавала сил и заставила почувствовать себя чуточку легче и увереннее.       — Всё в порядке, мистер Джозеф. Извините за беспокойство. Анализы у вас чисты. Ваш друг в коридоре ждёт с лекарством, — дверь открыла приятного вида статная женщина лет сорока. — Личные вещи заберёте в соседнем кабинете.       — Спасибо, мэм.       Тайлер пулей выскочил из клетки, ещё не до конца переварив, где же он вообще был. Можно сказать, он был заточён в двойной тюрьме — физической, из металла и бетона, и психологической — в собственном разуме, сдерживаемый второй личностью, которая делила с ним мозг. Эта личность в определённой мере отбирала у него не только свободу действия, но и свободу мысли. Он понимал, что уже нигде не чувствует себя в безопасности.       — Ну, хвала небесам! — развёл руками Джош, встретившись с другом в коридоре участка. — Держи таблеточку, — он впихнул в его ладонь белую пилюлю и заставил проглотить.       — Что это? — в недоумении шёпотом спросил Джозеф, когда они уже покинули здание полиции.       — Лекарство твоё, — пожал плечами Дан.       — А по-чесноку?       — Да витаминка это. Надо же было видимость какую-то осуществлять, чтобы спасти твою задницу. Как ты, бро?       — Писать в баночку под присмотром нескольких полицейских — такое себе удовольствие, я тебе скажу, — поморщился Тайлер, вспоминая этот эпизод своей жизни.       — Садись в машину. Поехали твою забирать.       После того как Джозеф захлопнул дверь, Джошуа серьёзно уставился на друга, бесспорно, никуда не собираясь трогаться, пока допрос не будет окончен:       — С тобой что-то произошло. Можешь описать?       — Меня как будто накрыло… будто по голове ударили, — осознавая, что сдавать назад — дело бесполезное, Тайлер решил сказать хоть что-то.       — Он снова пытался взять контроль?       — Нет. Как ни странно… не пытался. Только говорил со мной. Будто стараясь добить, — молодой человек задумался, вслушиваясь в собственный голос — так ему казалось, что устные рассуждения могут привести к занимательным выводам. — Он стал смелее… он стал… меняться.       — Меняться? Как? — Джош приблизился, охваченный атмосферой немногословного рассказа.       — Раньше он… будто брал на себя всю неуверенность, что я мог чувствовать. Неуверенность чувствовал он, а отдувался за неё я… Он душил меня этим. А теперь… он будто почувствовал свою силу. Будто имеет превосходство надо мной.       — Почему он появился, Тайлер?       — Что? — словно не расслышав вопроса, бегло спросил Джозеф.       — Ты меня слышал. Почему он появился? — Тайлер услышал в голосе Дана нотки интонации Лиз — они были жёсткими и уверенными, нацеленными на результат и его экстремальную откровенность.       Джош смотрел ему прямо в глаза, не желая отступать ни на шаг. Пусть он просидит в машине вечность, заперев двери, но добьётся ответа.       — Откуда мне знать? — развёл руками Джозеф, паникуя.       — Ты знаешь. Ты знаешь и скрываешь от меня. Я тебя знаю, как облупленного. Думаешь, не смогу понять, что ты нагло мне врёшь? Вопрос только, почему?       — Джишва, тебе опасно это знать.       — Опасно знать? — Дан нервно рассмеялся. — Что ты несёшь?       — Поверь. Просто поверь.       — Знаешь, что, — сдержано ударив ладонью по рулю, прошипел Джош сквозь зубы. — Это немного обидно, между прочим. Что ты так упорно скрываешь от меня что-то. Ты делишься с какой-то незнакомой девушкой, а мне — твоему, вообще-то, лучшему другу, не можешь рассказать правду!       Ответить что-то на такое было затруднительно. Тайлер вовсе вжался в дверь автомобиля, уже готовый выбежать и броситься куда глаза глядят. Джош приплёл сюда Лиз, о которой узнал совершенно некстати из разговора с Блёрри. Было очень неприятно, но Тайлер не хотел порождать у друга никаких заблуждений, касательно её.       — Она помогает мне. Она что-то знает про эту… болезнь, понимаешь?       — Хреново у неё выходит, учитывая то, в каком ты состоянии, — с отвращением бросил Джош.       — Бля, Джишва, не думай никакой чуши. Я не изменял Дженне, — высмотрев во взгляде друга укор, начал отстаивать свою позицию Тайлер.       — Учитывая то, что сказал твой дружок…       — Ты теперь ему веришь?! — это сокрушило Джозефа, заставило его в отчаянии сжаться в комочек, отбиваясь, используя самую последнюю энергию.       — А что мне остаётся делать, если ты нихрена мне не говоришь? Не доверяешь мне?       — Да чёрт возьми, я убил человека! Убил человека, Джош!!!       В машине повисла тишина. Тишина, которая, казалось, превращалась в тоненький ультразвуковой писк, разрывавший салон автомобиля изнутри. Тайлер запрятал лицо в ладонях, чувствуя, будто тело уже вовсе разошлось по трещинам. Внутри было слишком паршиво, все струны натянулись и теперь дребезжали противным звуком.       — Тогда, шесть лет назад, я не оленя сбил на дороге. Я сбил человека. И я ни черта не помню об этом. Только собирая по кусочкам информацию, я могу хоть как-то восстановить этот день. День, в который он и пришёл. Он явился, чтобы разделить со мной это.       — Твою-то мать…       Они просидели в машине ещё минут сорок. Затем забрали тачку Тайлера со штрафстоянки, а потом поехали в дом родителей Дана. Всё это время между ними озвучилось всего несколько не несущих никакого смысла фраз. Было очень сложно разрушить тишину, почти невозможно подобрать слова.       — Мы всё разрулим, чувак, — сказал Тайлеру Джош, и в принципе, этого было достаточно, чтобы Джозеф почувствовал себя хоть немного лучше.       Его всё ещё безумно мучило чувство ответственности за судьбу лучшего друга, который теперь мог считаться соучастником. Мысли об этом не выходили из головы, но груз, лежащий на груди, стал чуточку легче.       К концу дня, когда за окном уже потемнело, а Дженна позвонила три раза, спрашивая, когда он уже собирается ехать домой, на телефон поступил звонок, который он совсем не хотел получать конкретно сейчас. Уж об этих-то проблемах хотелось хоть на время забыть. Это был звонок от менеджера лейбла:       — Ребят, вы вчера обещали демо выслать. Не выслали.       — Не записали, к сожалению, — виновато ответил Тайлер.       — Завтра вышлем, — вмешался Джош, так как разговор вёлся на громкой связи.       — Вы же знаете условия, у вас времени осталось… счёт буквально на недели. Приезжайте в офис, сразу все материалы запишем, сведём, отмастерим. Если концепты какие готовы, прошу. Время, ребята, время!       — Кажется, у меня есть идея, — пробормотал Тайлер.       Джош мгновенно обернулся на него, вопросительно хлопая глазами.       — Касательно альбома… — продолжал говорить Джозеф. — Она правда… очень абстрактная, я не знаю, как описать.       — Поработаем над этим, для чего ещё есть команда, — ободряюще сказал менеджер.       — Так значит, нас ждут на Бродвее? — усмехнулся Джош.       — Видимо, да. Мы возвращаемся в Нью-Йорк.       ***       Последние пара дней прошли у Элизабет Дилан не в самом лучшем режиме. Она готова была убиваться и утопать в чувстве жалости к себе. Звонок от босса информировал о том, что на работу она может вернуться, только чтобы забрать свои вещи, а потом может проваливать.       — Мудила конченый, — прошипела Лиз, бросая телефон на диван.       И чего он так взъелся? Видимо, давно мечтал от неё избавиться.       Тайлер не звонил и не отвечал. Ни на звонки, ни на сообщения. Уже вторые сутки. И это ещё больше расстраивало. Теперь, когда в жизни действительно всё пошло под откос, хотелось удерживаться на плаву за счёт помощи другим, но, очевидно, теперь она и Джозефу стала не нужна.       Завернувшись поплотнее в одеяло, она смотрела мультфильмы по телевизору, потягивая горячий чай, который приготовил Джимми. Почему он теперь осмелился приходить к ней каждый вечер, Дилан ума не могла приложить, но дать ему от ворот поворот не решалась и вежливо впускала в квартиру, даже не поленившись приготовить несложный ужин.       Парень рассказывал про работу, в тот вечер он даже принёс гитару и что-то тихо наигрывал, пока она слушала. Мысли её даже на мгновение будто бы испарились и не докучали, методично стуча молоточками о внутреннюю поверхность черепа.       Когда в дверь громко постучали, она даже не сразу услышала. Очнулась только, когда услышала звук открывающейся двери и обнаружила, что Джимми рядом нет. Видимо, он пошёл ко входу. Кто это может быть?       — А ты ещё кто такой? — раздался хрипловатый и весьма знакомый мужской голос из прихожей с наглой интонацией, но в то же время весьма ленивой манерой, будто у говорившего совсем нет сил шевелить языком.       — Могу спросить… то же самое, но… ты слишком похож на солиста одной группы, так что я даже боюсь предположить, — раздался голос Джимми в ответ.       — Что происходит? — Лиз появилась в прихожей, недоумевая и с трудом пытаясь подобрать отвисшую от удивления нижнюю челюсть.       — О, чёрт, Лиз… уже думал, ошибся квартирой. Я рад тебя видеть.       — Тайлер? Что ты тут делаешь?       — Серьёзно?! Это Тайлер Джозеф? — встрял Джимми, указывая пальцем на Тайлера, который бесцеремонно прошёл вглубь квартиры.       Стараясь не утруждать себя догадками, как парень вообще узнал, где она живёт, Лиз принялась тщательно разглядывать его лицо. Она нахмурилась, осознавая, каким плачевным был его внешний вид. Глаза были такими, словно он не спал несколько суток, кожа отдавала бледно-желтоватым оттенком, он шаркал ногами, не поднимая подошв ботинок от пола. Джозеф упал на диван и сдавленно рассмеялся, с долей истеричности:       — Не поверишь. Только очнулся от одержимости этим придурком, — он постучал пальцем по виску. — Двое суток не пускал меня. А в добавок, я в ещё большей заднице, Лиз.