История одного убийства

*Знаешь, всё что происходит, порой кажется мне сплошным заговором, заговором против самого мироздания. Потому что мне неясен никакой смысл внутриличностного конфликта. Это лишь эволюционный тупик, в котором оказываются слабаки. Слабаки, вроде меня. Вроде нас с тобой, Тайлер*.       Эти мысли практически полностью погрузили его под свою вязкую волну, пока интенсивная тряска не вывела его из этой прострации в реальность. Зрение снова сфокусировалось на близком объекте – лицо Лиз, её светлая кожа, бархатистая и ровная, карие глаза, слегка играющие волнительным блеском.       Перед ним кружка недопитого чая, уже остывшего, девушка накинула на себя плед, теперь она цепкими пальцами держится за его плечи, всего секунду назад сотрясая их в движении, будто продиктованном паникой.       – Он говорит… – вяло пробормотал Тайлер.       – Именно поэтому я и волнуюсь, – ответила Лиз, ослабив хватку и отстраняясь.       Чувство неловкости, которое повисло между ними после этого странного поцелуя, всё ещё витало где-то в воздухе, разгоняя молекулы. Лиз казалось это очень глупым – сейчас начать говорить об этом. Вероятно, Тайлер думал о том же самом. Они будто бы предпочли сделать вид, что ничего не было, затаившись в смятенной тишине. Словно дети.       *Знаешь, ты очень близок к правде, Тайлер. Меня это и пугает, и злит…и, возможно даже немного радует. Я мысленно готовлюсь к любому исходу нашего противостояния. Я ощутил в себе коренные изменения. Потому что сейчас я из труса превращаюсь в того, кто готов…*       – Не слушай его.       – Я стараюсь…но это слишком громко.       – Ты справишься.       Тайлер слабо в это верил. Да, то, что сбитый им старик оказался жив, вселяло надежды в то, что ситуация ещё не насколько плоха. По крайней мере, то жгуче-тяжёлое чувство убийства, с оттенком смолы и дёгтя, начало отступать, дышать стало значительно легче.       – Мне нужно восстановить все пробелы…       Лиз кивнула. В этот же момент мобильник Тайлера ожил, на дисплее всплыла фотография Дженны. Несколько секунд, напряжённо слушая звук вибрации, Джозеф пялился на телефон, очевидно, не решаясь поднять трубку, однако девушка легко подпихнула его локтём, прошептав:       – Возьми уже, – и, поднявшись с места, она удалилась на кухню, включив полный напор воды.       Тайлер благодарно вздохнул, прислушиваясь, как Лиз принимается намывать явно чистые тарелки, лишь быть дать ему возможность спокойно поговорить с женой. Он не понимал, за какие такие заслуги его окружают такие люди…настолько внимательные и готовые на всё ради него…ради такого шалопая, вовсе недостойного всего этого.       – Привет, – прошептал он, боясь даже слышать её голос, будто бы ожидая в ответ каких-то обвинений.       – Я…поговорила с Джошем…я долго всё не могла переварить это…твоё расстройство. Он сказал, что всё это правда. А я…я уехала, мне так стыдно, Тай. Мне так стыдно, что я бросила тебя, – девушка не смогла договорить, она разрыдалась в трубку, слёзы размазали её слова, сделав их практически полностью невнятными.       – Дженна…милая…ты не виновата, – всё внутри Тайлера сжалось, он чувствовал себя настолько погано, насколько это было возможно, он молился всем богам, чтобы Лиз не слышала этих слов, поэтому шептал максимально тихо.       Он ощущал себя самым настоящим козлом всеми фибрами души.       – Дорогой…любимый…ещё как виновата! Как я могла этого не замечать…я просто не понимаю, – всхлипывая, причитала Дженна.       – Я…не хотел доставлять тебе проблем…       – Любимый…я бы помогла тебе, я буду рядом, я ночью же прилечу!       – Не стоит! – выпалил он моментально.       – Но, Тай…дорогой! Даже не противься. Тебе нужна помощь, и я обязана быть рядом. Я уже купила билет.       Тайлер потёр глаза, шумно выдохнув:       – Хорошо…       – Я с тобой.       – Ты уверенна? – спросил он устало, возможно, это прозвучало даже скептически.       – О чём ты? – снова шмыгнув носом, спросила девушка обескуражено.       – Ты уверенна, что ты именно со мной? Не с ним? Ты понимаешь ту разницу между нами? Ты точно нуждаешься именно во мне? – Тайлер будто бы допытывался, его интонация приобрела навязчивый характер, с ноткой раздражения и ожидания, при этом ощущать себя козлом он стал ещё больше, это чувство нарастало в геометрической прогрессии, ненависть к себе ломала все внутренние датчики её измерения.       Тайлер начинал ненавидеть себя за каждое произнесённое слово. Он не достоин этих людей.       – Тай, конечно! Блёрри…он же…ненастоящий? Он же…недостаточно…настоящий, – уверенность с каждой фразой у Дженны спадала, она сама прекрасно понимала, что её слова не похожи на правду.       Просто потому, что РЕАЛЬНОСТЬ Блёрри её по-настоящему пугала. Он был СЛИШКОМ реален. И он был СЛИШКОМ знаком. Лишь неимение у него собственного тела заставляло самообманываться, убеждаться в том, что он – всего лишь проекция, всего лишь дух, не существующий в реальности.       – В том-то и проблема…он намного более настоящий, чем я, – прошипел Тайлер, крепко стиснув зубы.       Дженна не знала, что ответить. Она лихорадочно искала слова, чтобы поддержать Тайлера и при этом не сморозить чушь, которая всё разрушит…       – Но люблю-то я тебя… – проговорила она тихо.       Чувство собственной ничтожности укололо больно по сердцу. И Тайлер не знал, его ли это чувство, либо Блёрри сейчас страдает внутри него. Возможно, это чувство синхронно испускалось ими обоими…       – Лучше подумай об этом более тщательно… – сказал Джозеф, перед тем как попрощаться.       Несомненно, чувство обиды за то, что она уехала, сидело в нём. Возможно, не стоило бы Дженне сбегать в родительский дом, не был бы он сейчас здесь, не поддался порыву и не поцеловал Лиз…а быть может, это ничего бы и не изменило вовсе.       Тайлеру бы безумно хотелось разобраться в том, что он чувствует, но эта задача была непосильной. Слишком многое влияло на его эмоциональный фон, слишком многое меняло оценку им реальности.       Здесь и удушающее чувство вины за старика, который стал его жертвой, неспособность найти себе место из-за того, что пробелы в этой истории всё ещё занимают большую её часть, и всё стоит на месте, практически не сдвигаясь с мёртвой точки. Здесь и обида на Дженну, но в то же время и стыд перед ней. Он считал себя недостойным её, полным изъянов, мерзким лгуном.       Он ненавидел себя, но очень хотел жить. Боялся умирать. Боялся исчезать. Боялся проиграть.       Здесь же его тянуло к Лиз. С её возвращением в комнату по окончанию его звонка, он мгновенно распрямляет спину, будто чуть поддавшись ей навстречу. Это чувство не было каким-то необъяснимым, спонтанным, вовсе нет. Их общий интерес друг к другу и невыносимая нужда друг в друге – вот, что было двигателем этого чувства.       Вопрос лишь стоял в том, было ли это чувство здоровым? Если оно построено на боли…есть у такого будущее?       Мысль об этом промелькнула в голове Элизабет, стоило ей только заглянуть в уставшие глаза сидящего перед ней молодого человека. Она, как любая другая девушка, начала мысленно строить сотни различных разветвлений, отходящие от той временной точки, в которой они поцеловались. Этот момент не был для неё безразличным, ненужным. Он пробудил в ней множество сложно интерпретируемых эмоций, которые она, естественно, старалась душить. Она старалась не воздвигать никаких иллюзий на месте, лишённом всяческих на то обоснований, она лишь уговаривала себя наблюдать.       Что в такой ситуации – верный путь?       – Что будешь делать? – осторожно спросила она, присаживаясь рядом.       – А что нужно? – он поинтересовался искренне, как будто бы действительно мог доверить ей решение, которое должен был сделать сам.       – Ты меня спрашиваешь? – ткнула себя пальцем в грудь Лиз. – Ты слишком доверчив, если считаешь меня экспертом во всех вопросах.       Тайлер усмехнулся, опустив голову и сфокусировав взгляд на сцепленных в замок пальцах:       – Я нахожусь где-то посередине между тем, что нужно и чего хочется. Проблема в том, как бы я не поступил, я в любом случае буду козлом. Я уже порядочно облажался, сбив этого человека и скрывшись с места преступления, что теперь мне приходится в течение шести лет расхлёбывать последствия своей трусости. Эти последствия вплелись так прочно в мою жизнь, что теперь этим дерьмом пронизано всё, даже самое личное… Ей богу, лучше бы я сидел за решёткой.       Лиз приходилось только внимательно слушать и иногда потерянно кивать. С этим утверждением сложно было не согласиться, но выражать это согласие вслух было определённо стрёмно.       – Если ты в точке между тем, что нужно и чего хочется…то…чего тебе хочется? – сложно было удержаться от этого вопроса.       – Остаться здесь, – Тайлер ответил твёрдо и почти без раздумий, практически моментально, стоило ей закончить предложение.       Лиз, очевидно, хотела услышать это, но в то же время никак этих слов не ожидала.       – С тобой я чувствую себя в безопасности…я чувствую хоть какую-то уверенность, хоть какую-то силу, – проговорил Тайлер, подняв на неё взгляд.       В груди клокотнуло. Девушка давно не ощущала чего-то приятного и тёплого. Чувства, греющие душу, были из разряда эфемерного, чего-то из далёкого прошлого, почти похожего на сон, который привиделся давным-давно. Этот человек заставлял чувствовать себя нужной, он был благодарен…это не могло не вызывать в ней отклик.       Но здравый смысл стучался о черепушку изнутри. Он управлял рычагами её совести, всех её сдерживающих механизмов, всех её блоков.       Девушка кивала ему в ответ, но губы произносили иное:       – Ведь твоя жена приедет, верно?       – Не думай об этом, – протараторил Тайлер, осознавая, что на самом деле, Лиз слышала их разговор, хоть и пыталась заглушить его.       – Как я могу об этом не думать? – развела руками Лиз. – Я чувствую себя..       Слово «разлучница» не было произнесено. Тайлер крепко прижал свою ладонь к её губам, заставив это слово так и остаться застрявшим в горле.       – Давай разберёмся с этим ночью…когда она приедет. Сейчас…я просто хочу спокойствия. Возможно, я смогу что-нибудь придумать…что мне делать дальше…как восстанавливать пробелы.       Наблюдая за его мечущимися зрачками, Элизабет кратко кивнула, и лишь тогда он отпрянул. Солоноватый вкус кожи его ладони остался на её губах, но он исчез довольно быстро, призрак этого прикосновения был так же мимолётен, как и само прикосновение. И он действительно остался.       Сначала Лиз тяжело было побороть неловкость. Ей даже казалось, что они не найдут никаких иных общих тем для разговора. Если их объединяет только боль, то, быть может, довольно затруднительно выйти за её пределы?       Но с часами, с которыми темнота опускалась на город, заставляя тысячи ярких огней загореться в окнах, эта неловкость сходила на нет. Смешные видео из интернета делали своё грязное дело, сладкий чай способствовал этому. И в целом, боль, которая была связующим звеном, на данный момент, казалось, отступила. Её сменили разговоры о музыке, о которой Тайлер мог болтать вечно, о книгах, путешествиях. Но, тем не менее, круг всё равно замыкался…       – Я видел у тебя приличный сборник книг по психиатрии…       Лиз немного напряглась, сменив расслабленное положение с закинутыми на диван ногами на более закрытое. Попробовав на вкус нечто более отвлечённое, ей не хотелось возвращаться к теме Блёрри и прочих неприятностей Джозефа.       – И всё же…я хочу знать, – Тайлер говорил это осторожно, будто боясь спугнуть, но в то же время, не разрывал зрительного контакта, вглядываясь в глаза Лиз с изощрённостью, настойчивостью. – Я хочу знать, что тебя связывает с этим…это не просто интерес, Лиз, не морочь мне голову, – он поцокал языком, едва заметно приблизившись к ней.       Лиз опустила взгляд, принявшись теребить пальцы. Она хотела рассказать когда-нибудь…всё же она чувствовала в этом надобность. Но ей казалось…кому же есть дело до её трагедий, тем более прошлых? Настоящее намного более важно, особенно, когда есть возможность что-то исправить.       – Ну же… – шепнул Тайлер, одобряюще.       – Да, ты прав. Это не просто интерес…это часть меня, – собравшись с мыслями, девушка подняла на него глаза, утвердительно кивнув.       Она концентрировала свою смелость, накапливая её кусочки один за другим. Лиз снова взглянула на него и нашла в нём то, что искала: поддержку. Громко втянув носом воздух, она продолжила:       – Диссоциативное расстройство личности было у моей мамы.       – Было? Она вылечилась? – перебил её Тайлер бегло.       Девушка замотала головой:       – Слушай, – шепнула она, её голос прозвучал мрачно. – Когда ей было шестнадцать, она стала жертвой сексуального насилия. Именно в этот самый момент от неё отщипилась та девочка, которой она была до этого – инфантильная личность, которая и взяла на себя этот удар. Мама всё помнила, в отличие от тебя, однако воспринимала это как нечто, произошедшее как будто бы не с ней…       Тайлер слушал заворожено, затаив дыхание. Ему казалось, вздохни он чуть громче, и половину слов он упустит. Он не мог этого допустить, жадно впиваясь ушами в рассказ, тихой чередой исходивший из её рта.       – Собственно, по причине этого насилия на свет появилась я. Насильника так и не нашли. Мы жили с бабушкой и дедушкой, у которых теперь, помимо мамы было ещё два ребёнка: её вторая личность и я.       Тайлер нахмурился, переваривая услышанную информацию. Звучало всё, как неплохой сценарий для кино, однако лицо девушки настолько ярко выражало тоску и безысходность, её взгляд был настолько потерянным, что не погрузиться в это было невозможно. Джозеф отчётливо улавливал ту разницу между Элизабет Дилан – супергероем, знающим всё и способным спасти его душу, сейчас же, за личиной этого героя оказался самый настоящий человек с собственной драмой.       – Мама взрослела, стараясь оставить позади всё, что с ней произошло. Она по-настоящему любила меня и делала для меня всё, даже несмотря на то, что я была следом мужчины, разрушившего её жизнь. Мама преодолевала это, потому что воспоминания эти были будто бы чужими, а вот Пэтти – её альтер-эго, хлебнула всего сполна. Она помнила каждый момент, и это разрушало её. Она была девчонкой, лет четырнадцати. И оставалась четырнадцатилетней всё время своего существования.       – Но она как-то менялась… – предположил Тайлер.       – Весьма, – вздохнула Лиз. – Мне с самого детства казалось нормальным…что мама начинает дурачиться вдруг ни с того, ни с сего. К тому же, это случалось не так часто. Я воспринимала это, как обычное явление…пока надо мной не стали издеваться в школе. Дочка ненормальной, дочка шизофренички…Пэтти могла выхватить контроль в любой момент, и тогда в теле взрослой женщины оказывалась капризная инфантильная девчонка, способная разреветься в две секунды и принимающаяся кататься по полу в супермаркете ради того, чтобы ей купили игрушку, потому что её обидел плохой дядя…и ей нужно утешение. Ты прав…Пэтти менялась. Она становилась агрессивнее и нестабильнее. Пять минут назад она могла хохотать, а потом спокойно брала в руки что-то опасное, а опасными в её руках были даже ключи, и нападала. Это была её защита…в качестве нападения. Само собой на мужчин, даже не на любых, на тех, кто выглядел, по её мнению, наиболее враждебно…       После одного такого случая мама попала в психиатрическую лечебницу. Я из Висконсина, там у нас особенно не церемонятся с психически больными. К тому же, денег у нас много не было, поэтому о заботе со стороны санитаров можно было только мечтать. Тогда я училась в средней школе и именно тогда для меня начался самый ад…но это мелочи. Маме было в разы хуже. Тогда Пэтти перехватывала контроль, цепляясь за свою агрессию и любой внешний раздражитель, словно по щелчку пальцев. Она была по-настоящему опасна, пусть всё ещё была ребёнком. Она жила только своей местью и ничем больше. Её невозможно было вывести на нечто иное, хотя…быть может, я просто плохо пыталась. В те моменты я не видела в Пэтти ничего человеческого. Из-за неё мама практически всегда находилась в лечебнице, так как представляла опасность вне неё. И в тот момент, когда она, наконец, оказалась дома…она застрелилась из дедушкиного пистолета.       Тайлер вздрогнул, услышав эти слова. Пока длился рассказ Лиз, он постоянно перекладывал эту историю на себя, строил в уме картины того, как Блёрри приобретает черты агрессивности и мстительности, повествование Элизабет ещё и раскрашивало эти воображаемые картины в яркие краски.       – Так мама уничтожила их обоих. А я чувствовала, что могу её спасти…но я не успела. Я ведь…почти знала, что нужно делать…       Оторвавшись от изображений разбушевавшейся фантазии в собственной голове, Тайлер заметил, что её плечи дрожат. Дилан из последних сил держится, чтобы не расплакаться, с неловкостью запрокидывает голову к потолку, чтобы слёзы обратно вливались в глаза и не скатывались вниз по щекам.       – Чёрт…мне так жаль…это печальная история, – Джозеф не знал, что сказать, любые слова в такой ситуации звучали как-то глупо и неестественно, что-то вроде механической фразы «я вам соболезную» на похоронах троюродного дяди друга с которым вы виделись последний раз в младшей школе – лучше уж просто помолчать в такой ситуации.       – Нет…это…было уже давно, и…я…мне уже не больно. Я вспоминаю о маме только лучшее. Просто, теперь я каждый день думаю о том, что точно так же я не смогу спасти тебя. Вдруг…тебя так же не станет…снова потому что я не успела, я не спасла. А могла.       Ладони Тайлера похолодели и взмокли. Он осознал, что уже половину минуты не дышит и его тело отдаётся неприятными ощущениями от нехватки кислорода. К тому же в горле застрял ком, не позволяя произнести и слова.       – И я реву как ребёнок каждый раз, когда я думаю об этом…прямо как…сейчас, – Лиз поняла, что сил сдерживать эту волну у неё больше нет.       Однако чувство стыда, сковывающее её тело, заставило её крепко закрыть лицо ладонями и сжаться в комочек, пытаясь скрыть любые следы проявления своих эмоций.       – Я не хочу быть в этом виноватой.       Тайлер еле разобрал эти слова, так сильно они были размыты её всхлипываниями. Однако когда смысл этой фразы дошёл до него, на него навалилось чувство, будто его прижали к земле многотонной плитой из чистейшего металла. Он ощущал какой-то странный холод, который пробивал его до дрожи и нешуточное давление, которое, казалось, сейчас переломит ему позвоночник.       – Как…ты можешь быть виновата? Да, быть может, если бы не ты, он бы давно сожрал меня. И не было бы никакого Тайлера больше на этом свете, – говорил он, с трудом узнавая свой голос – ломающийся, спотыкающийся на каждом слове, прерывающийся на осиплость. – Если ты так боишься…значит, ты не веришь в меня, да?       – Нет, нет, нет! – она была вынуждена выскочить из своего «домика», в котором пряталась и снова показать Тайлеру своё лицо: покрасневшие, полные слёз глаза – он никогда не видел её такой разбитой, она не позволяла этого видеть. – Я верю…я лишь боюсь всё испортить…направить тебя не туда…       – Этого не произойдёт, – сказал Тайлер твёрдо, будто стараясь убедить заодно и самого себя в этом.       Он обхватил ладонями её лицо, продолжая всматриваться в её глаза. Она дышала тяжело, отчаянно хватая воздух. Она отводила взгляд, в стыде и смущении прячась, стараясь вырваться, но он не давал ей.       – Над тобой издевались, да? – понял он.       Лиз кратко кивнула, всё ещё пытаясь отстраниться от его рук и снова скрыть своё лицо.       – Послушай меня, выбором мы особенно не располагаем. Я в любом случае должен остаться в живых, а ты…должна перестать бояться. Надо же, – Джозеф усмехнулся с ноткой горечи. – Я раньше даже и не думал, что у тебя вообще есть страхи. Ты выглядела такой непроницаемой…       – У непроницаемых больше всего страхов. Потому что бесстрашные стены вокруг себя не возводят. Их не били, баррикады им не нужны, – пробормотала Лиз еле разборчиво.       Продолжая прикасаться к её лицу, Тайлер заправил выбивающиеся пряди её тёмных волос за ухо и принялся вытирать большими пальцами её слёзы, но это было практически бесполезно, так как новые пребывали на смену старых.       Эти эмоции выбили из них все силы, осушили их души, которые теперь казались такими спокойными и умиротворёнными, потерявшими колеблющуюся энергию, выводящую из равновесия. Не расправляя диван, они растворились во сне: Тайлер, резко запрокинув голову на мягкий подлокотник, почти свешивая её в сторону пола и раскинув руки в разные стороны, под одной из рук спала Лиз, прижавшись к его груди.       Молодой человек открыл глаза, ощущая навязчивую тревогу. Девушка спала, но она была угрозой. Надо было делать ноги, пока страх не сковал его окончательно.       Сбрасывая руку с осторожностью, как будто бы прикасаясь к ядовитой змее, он отстранился, поднимаясь с дивана. Взглянул на телефон. Второй час ночи и смс от Дженны: «Я села в самолёт».       Волна воодушевления. Он чувствует прилив сил. Медленно идёт к двери, на цыпочках, на ходу подбирая свои кроссовки, оставленные у дивана. Не оглядывается, боясь, что ему дышат в спину. Прислоняется плечом к двери, стараясь максимально беззвучно повернуть замок.       – Куда спешишь? Я давно мечтала с тобой познакомиться.       Молодой человек вздрагивает, выронив обувь из рук. Она с грохотом падает на пол, едва ли этот звук заглушается ковровым покрытием. Он дышит тяжело, тщетно стараясь успокоить самого себя и бешено колотящееся сердце.       «Бегство – твой извечный выбор, ничтожество», – на сей раз это мысли Тайлера, беззвучные, но так громко бьющиеся о черепушку.       Блёрри находит их излишне агрессивными, это наводит ещё больше страха.       «Всё началось, когда ты сбежал первый раз. Сбежал от сложности, с которой, как тебе казалось, я бы не справился. Ты сбежал, когда человек был сбит…мной…тобой…нами…неважно. Это ты сбежал. Сейчас тоже убежишь?»       Отвлёкшись на внутренний монолог Тайлера, Блёрри не заметил, как Лиз оказалась совсем рядом. Едва пробивающийся сквозь плотно зашторенные окна свет неона с улицы оставлял на её лице тонкую красную полоску, вновь обнажая её личину дьяволицы. Он видел в её глазах огонь и неизлечимую жажду убийства.       – Не приближайся ко мне, – вымолвил Блёрри, отступая назад.       Однако его шаг был синхронен с её шагом вперёд, расстояние между ними не увеличилось ни на дюйм.       Там, за пеленой из этого плотного, дымообразного страха, она видела блеск Тайлера. Он отзывался, она будто бы могла найти его, понять, когда он думает…точно так же, как она увидела следы активности Блёрри в первый день их знакомства, точно так же, как она видела, когда Пэтти занимает мыслями их общую с матерью голову. В этот момент взгляд менялся, он приобретал какой-то напряжённый оттенок, особенно осмысленный и окрашенный. Лиз не могла описать это словами, она просто видела и всё.       Но она совершенно не знала, что сказать. Ей необходимо было вернуть Тайлера и заставить Блёрри отступить. Она видела, что последний сильно боится, и это поможет Тайлеру ухватиться за рычаг, но ему для этого нужно больше сил, больше мотивации…нужен толчок.       Совершенно отчётливо Джозеф и его альтер-эго были для Лиз Дилан абсолютно разными людьми, имеющими очевидные различия, настолько разительные, что они воспринимались разными даже чисто визуально. Именно поэтому это было довольно сложно…оказаться настолько близко, чтобы допустить физический контакт.       Страх и напряжение Блёрри были настолько осязаемыми, что из-за них комната будто бы сама собой нагревалась. Девушка приблизилась, собираясь с мыслями, она загнала его в угол, плотно прижав к стене лопатками и крепко держа его за плечи.       «Ты и на сей раз сбежишь…я более чем уверен».       Когда Лиз своими губами касается его губ, через несколько секунд она почувствовала, как то напряжение, что отчётливо ощущалось под её ладонями, спало. Тайлер, как будто бы даже стал выше ростом, потому что выпрямился, расслабив своё тело. Лиз отстранилась и отошла чуть назад, осматривая Тайлера с головы до ног. Однозначно это был он. А глазам почти не верилось. На его губах была кривоватая полуулыбка, слегка подрагивающая в асинхронном нервном движении:       – Ты его до усрачки пугаешь, – усмехнувшись, сказал Джозеф.       – Не думала, что останусь страшной бабой Ягой в особенности после своего рассказа…ведь я самый обычный человек, и теперь он знает об этом.       – Знает, но, тем не менее, ему всё ещё страшно, – Тайлер бегло посмотрел на собственные плечи, чуть вжавшись в стену для удобства обзора – Элизабет всё ещё очень крепко стискивала их пальцами. – Я бы закрепил результат…чтобы он точно больше не пришёл.       Лиз вопросительно уставилась на него, готовая опустить руки вниз, но почувствовав, как её хватка ослабевает, он приблизился сам, обхватив талию девушки и припав к её разомкнутым губам. Это было странное чувство. Какое-то…из разряда нелегальных. Но оно ему нравилось. Её губы были мягкими и податливыми, она целовала его с таким же откликом, ещё сильнее прижимаясь и теперь уже переместив слегка прохладные ладони на шею, проводя пальцами по ёжику коротко стриженых волос на его затылке.       Тайлер не спрашивал себя, где его совесть. Мысль об этом вопросе даже не зарождалась в его голове. Быть может, потому что он так жаждал жизни, а может потому, что чувства к другой женщине жили вовсе не в нём, а в том, кто сейчас прятался очень глубоко, затаившись в коконе из собственного страха.       «Разве ты действительно готов, Блёрри? Если готов, то к чему?»