Н и ч е г о
Звонкий и заливистый смех раздался по комнате. Она смеялась так заразительно, так завораживающе, так… Так истерично. Испытывал ли Реддл когда-либо ранее такой страх, как сейчас? Нет, пожалуй, ничего страшнее, чем подобное зрелище, ему не приходилось видеть. Даже бомбардировка старого доброго Лондона и эвакуация его приюта казались лишь пушинкой в сравнении с тем, что происходило сейчас. Грейнджер смеялась, а ее кристально чистые глаза наполнялись блестящими слезами, всхлипы становились все чаще, а лицо краснее. Неглубокий вырез декольте и длинная изумрудная сорочка, облегающая хрупкую фигуру. Как же сейчас Гермиона была хороша, нет, восхитительна, прекрасна в своем безумии. Но не эта красота сейчас влекла его к ней, а чувства… Нет — то не любовь. Чувство вины, сострадания, ненависти к себе. Насколько абсурдно звучит… Реддл и жалость! Это же антонимы, но еще глупее врать себе, лгать разуму, приказывать сердцу стучать медленнее. Подтянув к себе колени, Грейнджер взялась руками за волосы и отчаянно замотала головой. После того, что Миона испытала, она явно не может смотреть спокойно в эти ненавистные глаза цвета неба, явно не может видеть его без воспоминаний о той боли, что он ей причинил. Смотря на метания девушки, Том все меньше и меньше сохранял решительность, все меньше старался оправдать себя в том, что это не его вина, что ему все равно, что она для него ничего не значит, лишь пешка в игре, использованный материал. Руки невольно потянулись в сторону Грейнджер. Нет-нет, волшебник не мог убедить себя в безразличии, не мог игнорировать ее боль, не мог не винить себя. Сопротивление — весьма ожидаемо, ведь он монстр, причинивший ей страдания. Как только она смогла перенести всю мощь Круциатуса? Ведь он абсолютно себя не контролировал. Как только эта, на первый взгляд, изящная и слабая девушка справилась? Истерика лишь усилилась, удары в грудь, крики, попытки расцарапать его лицо. Том прижал Гермиону к себе и не отпускал, пока ее тяжелые всхлипы не прекратились. Реддл не отпускал ее руки, его пальцы сплелись с ее пальцами, он проник в ее пространство без приглашения, разрушил ее оборону. На дверях больше нет замков — Грейнджер как крепость, которая пала, ей уже все равно, что будет сегодня или завтра. Ей плевать на Тома и уж тем более плевать на его планы! Щека Реддла прижалась к ее щеке, его объятия согревали, но чувство отвращения было сильнее ощущения тепла. Ей противно, ей чертовски противно, и она ничего с собой не может поделать. — Что это, жалость к жертве? Не лги мне, что раскаиваешься, Том! Я ненавижу! Ненавижу тебя! Ты меня использовал, ты меня унизил, сломал! Я ненавижу тебя! Ненавижу! — воскликнула девушка, вновь вырываясь, вернее совершая жалкие попытки вырваться из его рук. Сон, который она видит каждую ночь. Сон, в котором она вытаскивала кого-то из воды, то был не сон — воспоминание. Воспоминание, которое волшебница потеряла в этом мире. Что если она не переместилась в этот мир, а родилась тут заново? Просто забыла всю свою прошлую жизнь здесь. Значит все, что она помнит о былых событиях, было как минимум семнадцать лет назад. Семнадцать лет назад она перенеслась из одного измерения в другое, переродилась в этом мире. Но… Что-то произошло, и она забыла все, что было здесь, но вспомнила все, что было там? Значит, ее настоящий дом был лишь реальностью, в которой она жила раньше? «Я несу полнейший бред. Что это? На меня так повлияли пытки? Я сошла с ума?» Но только так можно объяснить тот факт, что за время пребывания в этом «чужеродном» Хогвартсе Гермиона действительно начала вспоминать какие-то вещи, короткие сны и факты, которые она знала будто автоматически. «Если для обряда нужен был тот, кто спас Тому жизнь, значит, я действительно спасла его. Я вытащила его из воды». Спонтанность идеи, возникшей в голове, поражала девушку: все было настолько правдоподобно, что пугало. Пугало и завораживало. Да — они действительно в другом мире. Нет — они не поменялись с кем-то телами. Хорошая новость номер один — она в своем теле. Плохая новость номер один — она больше не вернется домой и не сможет сбежать от чокнутого фанатика. Мерлин ей свидетель, этот Том превзойдет Темного Лорда, что был в их мире. Пока Реддл прижимал Грейнджер всё сильнее к себе, вдыхал аромат ее волос, наслаждался тишиной.… Гермиона сглатывала ком в горле и думала о том, как лучше его убить, да! Уже поздно пытаться договориться! Перед ней сейчас не человек, а самый настоящий монстр, заслуживающий расплаты за свои грехи.***
Зима — чарующее и воистину волшебное время года, которое просто не может не вызывать улыбку на лице любого уважающего себя студента Хогвартса, ведь с первыми хлопьями снега приходит Рождество. С первым снегом приходят мысли о скорых каникулах, семье и доме. Момент, когда всё покрывается девственно белым снегом, изо рта идет пар, а щеки щиплет мороз — прекрасен, но особенно прекрасно разделить это время с друзьями, близкими людьми, которые, по идее, должны быть всегда с тобой, а на деле.… На деле не могут, просто не могут быть рядом! Гарри Поттер, с ног до головы укутанный в черный плащ, в компании Анастейры и Антонина ступал по глубинкам Англии. Какая-то деревня, дорога, заводящая все дальше и дальше, в самый лес. Нет, Поттер не доверял этим Долоховым, он везде пытался найти подвох или какую-то зацепку, что могла бы разоблачить их истинный настрой и намерения. Эти русские явно что-то скрывали: это было заметно по переглядываниям, словам, сказанным на непонятном для Гарри языке, даже в этой странной приветливости со стороны Анастейры. Наконец леса становилось всё меньше и меньше, путники почти преодолели эту маленькую преграду, вдали показался огромный дом с изумрудной крышей. Поттер даже назвал бы это небольшим замком в готическом стиле, нежели домом, но Долоховы продолжали упорно утверждать, что это сооружение — «домик», «домишко», «уютное пристанище». Огромные ворота жуткого замка никто не охранял, но Гарри готов поклясться, что сразу после того, как створки распахнулись, он увидел чью-то большую тень. Холодок пробежал по спине, а его спутники лишь весело о чем-то беседовали, совершенно навлевав на все происходящие странности.… Было в беседе Тони и Тейры что-то ненормальное, что-то непохожее на родственные отношения: какие-то ухмылки, взгляды и… Флирт? «Мерлинова борода, эти русские ненормальные!» Вся эта, воистину, странная компания неординарных подростков приближалась к дверям величественного сооружения. На дом явно наложены маглоотталкивающие чары, но как можно было логически объяснить народу, почему такая площадь земли недоступна их взору? Ох, этим замком запугивали детишек из соседней деревни. Ходили слухи, что в нем обитает древний вампир, готовый перегрызть глотки всем тем, кто посмеет потревожить его покой. Кто же на самом деле живет в этом чудном «домике»? Кто только умудрился в подобном месте спрятаться от глаз не только людей, но и магов, ведь ни один уважающий себя волшебник не построит замок в подобном месте! Кладбище, деревня у Лондона — идеальное место для постройки монастыря, в котором могли бы жить монахи или отшельники, но никак не чистокровный волшебник, самый старший Долохов — глава рода, опора семьи. Тонкая рука Анастейры коснулась серебрянной ручки в виде причудливой птицы. Последовал стук в дверь. Раз, два.… Три, четыре… — Я не принимаю писем! Прочь, я сказал, прочь! Никаких писем! — с диким воплем начал было самоуверенный мужчина, пока взгляд его не столкнулся с взглядом Антонина. Яркие эмоции, появившиеся на лице незнакомого человека, пугали Гарри: удивление, страх, радость, шок. Как можно разом выразить все эти чувства? — Юлиан Долохов! — воскликнул русоволосый, протягивая руку Поттеру, от чего парнишка лишь еще больше продолжил считать их «любезного покровителя» странным. Гости не так долго топтались у порога, как выяснилось, Гарри стал свидетелем счастливого воссоединения семьи, что как таковой не виделась с момента брака Анны Долоховой — матери Антонина и Анастейры, что сбежала из дома ради норвежского волшебника. Вот Анна умерла, а ее дети решили отыскать единственного известного им родственника, которого занесло в Англию. Юлиан — синеглазый, высокий и обаятельный мужчина лет тридцати с поразительной мимикой и излишней артистичностью. Долохов-старший был олицетворением нечто светлого, хоть и жил в столь мрачном доме. — Ох, прошу, походите! Эльфы сейчас принесут вам тапочки, будьте вежливее, я понимаю, что вы подростки и можете на эмоциях накричать на этих милых существ, но учтите, что в этом доме все должно быть камельфо! Никакой грубости по отношению к эльфам! Никакой грубости по отношению друг к другу — только солидарность, добро и водка, ну или эль. Не хотите ли эля? Я могу предложить вам и огневиски! Восхитительное огневиски, привезенное из старой доброй Ирландии! Ну, и что под конец дня мальчик-который-выжил мог сказать о хозяине дома? Юлиан произвел на Поттера хорошее впечатление, от владельца столь жуткого особняка юноша ждал чего угодно, но никак не пушистых тапочек и ромашкового чая с пудингом! Беседы об алкоголе и различных сортах табака, философские размышления о добре и зле, о семье Долоховых, о несчастном браке Анастейры. Да, эта девушка в свои в свои семнадцать уже успела выйти замуж по любви, потерять супруга на войне и.… И забеременеть — от подобных подробностей у бывшего гриффиндорца голова просто шла кругом! Что за запутанные истории со странным сюжетом? Такое происходит только в этой семейке, или русская жизнь сплошь и поперек усеяна драмой? Уже закрывая глаза в теплой постели, Гарри и не думал о том, насколько ужасен этот величественный замок. Даже за самой темной обложкой может скрываться светлое содержание, так в образе «домика» и его владельца Поттер осознал, насколько ложными могут быть представления человека о ситуации. Глаза слипались, не было сил даже думать. Зеленоглазый унесся в царство Морфея, он был уже не здесь, а в объятиях самого чарующего и колдовского сна, способного даровать ему спасение.