***
«Небо заволокло тьмой, воздух, словно пропитанный болью, обжигал легкие. Тусклая зелень леса не резала глаз, а напротив казалась чем-то омрачающим, удушающим, как будто лоза дикого винограда в любой момент могла обвить горло любого проходящего мимо, впиться в кожу, проткнуть ветками, медленно укорениться в сердце, подобно разрастающемся отчаянии… Кровь, весь лес был залит ею, повсюду валялись тела, обезглавленные, изуродованные, полусожженные тела. Павшие здесь были жертвами самых ужасных, алчных и глупых монстров, с которыми не сравнится ни одна тварь; из тех самых, что бьют в спину исподтишка, а называют себя людьми. Человек не мог смириться с тем, что в мире есть кто-то превосходнее его, и дал себе клятву, что не успокоит свою алчность, пока не убьет последнего мага Древнейшего клана, что обитал на юге Каледонии. Никто не ценил доброту волшебников, никто не принял их, закрывая глаза на то, что они мирили племена, исцеляли больных и помогали нуждающимся. Люди вторглись в священные владения ранним утром, когда вся деревня спала, их мечи не щадили ни женщин, ни детей. В тот день было уничтожено много чистокровных родов, о которых мы ныне можем слышать только в сказаниях и легендах. Убийцы проклинали своих покровителей, своих друзей. Их ненависти и злобе не было границ, потому они испепелили всё селение… Казалось, погибли все. Однако лишь одна юная ведьма, супруга главы клана, во чреве которой было двое детей — смогла спастись. Величественный серебристый тополь склонял свои огромные кроны над хрупкой фигурой высокой девушки, чьи волосы были белее снега, а глаза ярче изумрудов. Руки её были в крови всех тех, кого она любила и кого не смогла спасти. Слезы катились по щекам. Ничего, кроме боли, разочарования от неё и жажды расплаты не обладало ею. — Я, Фридесвайд Слизерин, проклинаю весь род человеческий! Я, Фридесвайд Слизерин, взываю ко всем богам, к небу, земле, воздуху и огню, моля о возмездии! Пусть вся магия, что была в моих братьях и сестрах вернется в их семьи, овладеет их детьми. Пусть у них отнимут самое дорогое, что у них есть! Пусть наши силы отныне не будут передаваться с кровью, пусть волшебство карает сердца тех, кто ненавидит его больше всего, а волшебники и люди могут давать потомство! Пусть то, что они уничтожили, к ним же и вернется!» Высокий мрачный мужчина в длинной зеленой мантии, тяжело вздохнув, захлопнул книгу, которую из-за протестов трех основателей всё же не изучали в Хогвартсе. Проведя рукой по корешку, волшебник задумчиво посмотрел на оглавление. «История семьи Слизерин» гласил заголовок, однако это чудное творение хранило не только тайны древнего рода, но и другие ценные исторические факты. К примеру, историю жены Эррола Слизерина, благодаря которой был сохранен его род. Проклятие Фридесвайд — это не то, о чем хотят рассказывать маглорожденным колдунам, ведь именно оно уничтожило многие семьи. Раньше волшебники могли продолжить свой род, вступив в союз только с себе подобными, а в обычных семьях не могли рождаться дети с магическими способностями. Всё изменилось по воле высших сил и могущественной ведьмы, которую в итоге предали огню. И пусть от Фридесвайд остался только пепел, она все равно смогла увековечиться в памяти своих потомков и в своем проклятье, сильнее которого нет и не будет никогда. Эту книгу мог открыть только тот, в ком течет кровь великой семьи. Подлинно неизвестно, кто был её автором, поговаривают, что она была сотворена Эрролом и сама писала историю, происходящую вокруг нее, от того в ней и сохранилось его имя и имя его великой жены. Фридесвайд не осталась безнаказана, бежав из разрушенной деревни, женщина в тяжелых муках родила своих детей. «Мальчик и девочка — проклятые дети, первые, кто познал великую мощь, будучи только в материнской утробе. Они и есть расплата, и есть правда. Души, навеки скрепленные магическим заветом, они — символ проклятья, они — те, что питали свою мать великой силой, и те, что несут вечное наказание, ибо пошатнувшееся равновесие мира миром и будет наказано. Этим детям задолго до своего зачатия было суждено изменить судьбу человечества. Рожденные в горе, познавшие муки, обреченные, покинутые, брошенные, вновь и вновь в тысячи мирах и лишь в одном едины, и лишь в одном имеющие право на счастье. Проклятые двойняшки стали гарантией равновесия, в день их рождения изменился не один мир, а множество параллелей и реальностей, волшебство облетело каждый уголок, вселившись даже в тех, в ком не было и капли магии». Огромный зал, в середине которого стоял круглый стол. Помещение, украшенное серебристо-синими оттенками. Единственная нейтральная территория, где волшебники не смели вступать в серьезный раздор, ибо владелицей столь шикарных апартаментов была сама Ровена Рейвенкло, одна из основательниц школы магии и волшебства Хогвартс. Многие боялись её, но считались с ней. Однако даже Ровена, которая славилась своим умом и мудростью, была не всегда способна примирить двух своих друзей, распрям которых не было конца. Эта женщина с тяжелым сердцем вновь и вновь вместе с другими основателями отвергала идею Слизерина возродить историю. Уже который год за эти столом заводилась одна и та же тема, и разговор не всегда заканчивался мирно. — Грязнокровки должны знать свое место и имя той, что прокляла их и одарила одновременно! Как они смеют ровнять себя с чистокровными? Они ничто и никто! У них должен быть отдельный факультет, они обязаны уважать чистокровных магов, прислуживать им или умереть. Имя Фридесвайд Слизерин должно быть у них на устах, каждый день дети маглов должны просыпаться, благодаря могучую ведьму за те силы, которыми она их одарила! Черноволосый мужчина лет сорока был статен и красив, в его руках была книга, украшенная серебристой лозой винограда и изображением ярко-зеленой змеи, вместо глаз у которой были два бриллианта. — Ты не смеешь так говорить, Салазар! Фридесвайд создала не только способ мести, но и возможность объединения во имя добра! Теперь, когда их дети одни из нас, у них не остается выбора, как принять это и жить в мире! Маглы и волшебники способны совместно сосуществовать! — возмутился широкоплечий блондин с темно-синими глазами. С виду эти волшебники походили на ровесников, но только стены Хогвартса знали их истинный возраст, который давно перевалил за сотню лет. — Годрик, они всё ещё сжигают своих детей, матерей и жен! О каком мире может иди речь, когда они готовы убить близких из-за того, что те обладают магией?! Маглы карают сами себя, это и было наказанием Фридесвайд! Все должны знать историю, ученики Хогвартса должны знать правду! — возразил Слизерин, резко положив книгу на стол, — Я считаю, что нужно сделать копии некоторых текстов и включить их в историю магии! — Не бывать этому! Вражде должен прийти конец! Даже не смей! — воскликнул Гриффиндор, ударив кулаком по столу и поднявшись с места. — Мы должны защитить детей от зла… Правда не всегда бывает во благо… — пролепетала сидящая рядом Хельга Хаффлпафф, внезапно встрявшая в разговор. Женщина боязливо посматривала на мужчин, пытаясь убедить себя, что «всё хорошо» и что спор не продолжится, однако то было напрасно, обстановка уже была накалена до предела, особенно после её слов. — Да, Салазар, ты прав. Все обязаны знать историю, но не в этой ситуации. Мы единственные, кто может изменить будущее. Наследие наших потомков зависит от нас, именно нам выбирать, что они получат — благородство и величие, или слабость и злобу, — произнесла Ровена, кладя свою ладонь на руку разозленного Слизерина, пытаясь тем самым успокоить его гнев. Впрочем в этом не было необходимости, змееуст никогда не отличался импульсивностью в отличие от своего друга и соратника — Годрика Гриффиндора. Жизнь, будто в насмешку, соединила их пути. Такие разные люди никогда бы не сидели за одним столом, если бы не их амбиции и идеи, пусть не всегда совпадающие, но все же гениальные и неповторимые. Встретившись однажды, будучи юнцами, они более никогда не расходились, какой бы силы ссора между ними не возникала. Все знали прекрасно, что не стоит лезть в отношения этих волшебников, ведь в конечном итоге они все равно помирятся.***
Время часто преподносит неприятные сюрпризы. Увы, люди умирают, не всё, что было «навсегда», остается с нами. Любовь, жизнь и даже смерть не способны изменить того, что предначертано нам судьбой. Свою вторую жену Салазар Слизерин искал среди тысячи. Ему была нужна девушка с прекрасными генами для продолжения рода, и он нашел её. Пятилетняя малышка с дальних земель на востоке принадлежала богатой и древней семье. Её родители были мертвы, а воспитанием занимался дядя, который после дорогих подарков и недолгих разговоров отдал свою племянницу гостю. Согласно заключенному договору Салазар брал на себя все расходы по содержанию девушки и её образованию, а как только ей исполнялось девятнадцать лет, она становилась его законной супругой. Шло время, раставляя всё на свои места. После скорого появления на свет своего первенца Кристера, волшебник и его жена не могли вновь стать родителями на протяжении двадцати лет. Казалось, уже нет надежды, все попытки были напрасны. Салазар и Джаннет отдалились друг от друга и даже помышляли о разводе, их останавливал только единственный совместный сын. «Расмус» означает любимый — именно так нарек свое второе дитя великий волшебник. Самый поздний и самый долгожданный ребенок, обожаемый всеми малыш, так похожий на отца. Да, свершилось чудо, и Джаннет Слизерин смогла выносить и родить второго наследника. С рождением Расмуса Слизерин стал больше ценить супругу и даже называл её ласково — «Джанни». Постепенно они сблизились и могли назвать себя настоящей семьей. Наконец женщина осчастливила супруга снова вестью о беременности… История на этот раз завершилась не столь радостно, ибо кто-то отравил волшебницу. У Салазара было достаточно врагов, в интересах которых было не дать разрастись его семье. С тех пор прошло два года, но горечь утраты никем не была забыта. Снежинки кружили в хороводе, по очереди опускаясь на землю. Сладкий запах яблочного пирога и корицы, хруст снега за окном, холодок, пробегающий по всему телу. Конец, конец, пришел конец. Смешанные чувства радости и боли, переполняющие душу. Темноволосый мальчишка лет одинадцати сидел за большим столом, одиноко смотря по сторонам, пока эльфы подносили различные яства. Рождество, ещё одно рождество. Море подарков и поздравительных открыток, а что толку, когда ты один? Старший брат Кристер давно женился, мама умерла, а отец… Отец ищет возможность быть подальше от дома. Он считает, что достаточно писем и редких встреч, ведь его любимое чадо и так окружает куча нянек и учителей. Но ведь когда-то всё было совсем по-другому… У него были мама и папа, которые почти не отходили него, он был нужен и важен… — Расмус Слизерин, следите за своей осанкой! — строго отчеканила главная гувернантка, войдя в зал. Следом за ней шла целая свита наставников и слуг. Черноволосая женщина подошла к столу и, сделав изящный реверанс, вытянула длинную шею, — Ваш отец доволен тем, что вы прекрасно учитесь. Узнав последние результаты экзаменов, он принял определенное решение. Катрин Де Камплие всегда была для Расмуса загадкой — с виду волшебнице было лет тридцать пять, она была приставлена ему отцом и считалась ответственной за выбор всех учителей, нянек и слуг. Мадам Катрин — строгая, но справедливая женщина, вдова, от того мальчик очень насторожено относился к своей гувернантке, ведь та никогда не упускала возможности покрасоваться перед его отцом. — Какое решение? — удивленно спросил маленький волшебник, поднявшись со своего места. Неожиданно вдалеке раздались чьи-то разгневанные крики, няньки и слуги начали испуганно озираться по сторонам, а Катрин подошла ближе к Расмусу и вытащила из-за пазухи волшебную палочку. В помещение что-то вбежало, небольшая фигура. Что это было — не понять, так как поверх создания был одет огромный мешок. Мальчишка не до конца понимал, как «оно» видит, куда бежать. «Оно», впрочем, и не видело. Бегающий мешок с разбегу врезался в стол и упал, окружающие испуганно взвизгнули и разбежались в разные стороны. Следом за мешком прибежали три эльфа — Сойер, Берли и Дугл. — Вот и попалась! Теперь точно не уйдет! — закричал Берли, пытаясь схватить брыкающийся мешок. — Наш лесничий притащил в дом это ужасное создание! Хозяин убьет нас, если увидит это отродье! Мы должны вышвырнуть её на улицу! Простите нас, маленький лорд! — затараторил Дугл, обращаясь к Катрин и Расмусу. — Что же такого ужасного притащил лесничий? Я хочу знать! — произнес Расмус, посмотрев на кланящегося в извинениях эльфа. — Ужасное! Страшное! Это ребенок маглов! Его нужно выкинуть на улицу! Простите нас, маленький лорд! Господин Салазар не простит нам этого, господин убьет меня и моих братьев! — лепетал Дугл, поджав уши. Расмус всё ещё находился в недоумении. Он слышал много сказок от отца об ужасных и низших существах, абсолютно безобразных и глупых, неспособных даже колдовать. Но зачем лесничему было тащить маглавского ребенка в дом? Для чего ему это? Они же дикие и злые. Вот и лесничий не заставил себя ждать. Высокий и мускулистый Мендерс Шерли был очень бледен, он еле шел, что совсем не было для него характерно. Взгляд мужчины был потухшим, грустным, ранее никто себе не мог представить этого громилу в таком состоянии. — Я нашел её раненую в лесу без сознания, рядом с нею лежала мертвая мать. Видимо, в пути на них напали волки… Неожиданно мужчина упал на колени, — Эта девочка может оказаться полукровкой или просто сквибом, мы не можем точно говорить о её происхождении. Молю, не выгоняйте её на улицу, ей некуда идти, она умрет! — Замолчи сейчас же! Как ты посмел, Шерли? Выкинете уже этого ребенка! — закричала Катрин, с омерзением посмотрев на мешок, который пытались обуздать Сойер и Берли. — Ты в своем уме? Лорд Слизерин уничтожит нас всех, если узнает, что в его доме магл! Ты притащил «это» в поместье, значит, ты и выгонишь! Сделай это сейчас же, иначе, клянусь Мерлином, я убью эту мерзость! — завопила мадам Де Камплие, от чего Расмусу стало не по себе. С одной стороны мальчишка разделял отвращение гувернантки, а с другой ему было жутко интересно своими глазами посмотреть на настоящего магла. Чувство жалости слегка кольнуло сердце, от чего Мендерс пожалел обычного человека? Большинству же не жаль страшных и глупых существ. — Подождите… — прошептал Расмус, наблюдая за тем, как Мендерс медленно хватает яростно отбивающиеся и кричащие создание, после чего закидывает его себе на плечо. Младший Слизерин подошел к лесничему и жестом руки приказал тому остановиться. Окружающие непонимающе посмотрели на ребенка, а Катрин поджала губы от возмущения. — Я хочу посмотреть на нее, — произнес мальчишка, от чего по сторонам стали слышны испуганные охи и ахи. Как столь высокородный волшебник может быть заинтересован в столь безобразном существе, абсурд! Мендерс неуверенно посмотрел на Расмуса, а затем на Катрин, которая со столь же недовольным видом кивнула головой. Волшебник осторожно опустил девочку на землю, а затем медленно снял пыльный мешок. Сначала было не совсем понятно, как выглядит девчонка, так как она спрятала лицо за своими длинными золотистыми волосами, но вскоре магла не выдержала, выпрямила спину и, подражая Расмусу, вздернула носик, оценивающе посмотрев на юнца. Мальчишка оторопел, образ в его голове не совпадал с реальностью. Разве могут маглы быть такими красивыми? Янтарные глаза, длинные ресницы, густые вьющиеся волосы. Она словно кукла, будто сошла с какого-то полотна. — Как тебя зовут? — напрасно пытаясь скрыть свое восхищение, прошептал юный Слизерин. Мальчишка уже был уверен наверняка, что ранее он не видел никого красивее девочки, стоящей перед ним. — Я хочу обратно, не знаю, как тут оказалась! Эти монстры засунули меня в мешок и гнались за мной! Это похищение! Я хочу к маме! Если ты тут главный, то скажи им, чтобы они отпустили меня! — Я… — растерялся Расмус, совершенно не зная, что ответить. — Да как ты посмела! — воскликнула гувернантка, с размаху залепив девчонке пощечину, — Как ты, мерзкое отродье, посмела так говорить с наследником Салазара Слизерина! Бросьте её в темницу немедленно! — Меня зовут Руна, я Руна… — прошептала девочка, еле устояв на ногах. — Я не отродье, вы не смеете меня так называть, только потому что одеты богаче меня! Да и что такого сделал ваш наследник, он просто появился на свет в удачной семье. Я не виновата в том, кто я, потому что мы не выбираем, кем родиться! — произнесла малышка, ненавистно посмотрев на женщину. — Увидите её! — истерично завизжала женщина, от чего многих сковало оцепенение и предвкушение настоящего зрелища. Расмус окончательно запутался, он был не в себе. Что-то внутри кричало о том, что гувернантка права, ведь он особенный и высокородный, но слова непрошенной гостьи врезались в сознание. Руна не была безобразна, а уж тем более глупа, ведь даже он сам никогда не задумывался о том, что всё, что у него есть — это просто удача. Этот дом, любовь отца, страх и уважение окружающих — абсолютно всё досталось ему просто так, без всяких усилий, но по сути… По сути между ним и этой девчонкой нет никаких отличий, ни он, ни она еще не сделали ничего великого или ценного. «Возможно, Мендерс прав, она полукровка или сквиб. Да, не так чистокровна, но ведь главное, что не магл. Её нельзя выгонять из замка, нельзя, нельзя!» Чувства одиночества и грусти охватили юного волшебник, он не хотел оставаться один в этом гигантском доме. Ему нужен друг, пусть не столь же высокой по статусу, но настоящий, искренний — такой, как эта девочка. — Я запрещаю! Неужели вы не можете не-мага отличить от волшебника? Разве маглы могут быть умными или красивыми, как она? Я доверяю Мендерсу, он уже много лет служит моей семье и в жизни не посмел бы привести сюда обычного человека. Руна останется здесь, так как очевидно, что она сквиб или полукровка, — грозно произнес мальчик, от чего окружающие оторопели, никто и не смел возразить юному лорду. — Вот он, настоящий сын Салазара Слизерина… Маленький господин явно чует магию, ведь его кровь кристально чистая. Истинный наследник своего рода, — зашептались слуги, каждый почтенно склонил голову перед ребенком, лишь миссис Катрин недовольно поморщилась, выпрямила спину и, тяжело вздохнув, всё же медленно кивнула головой. — Да, юный лорд, как прикажите, но учтите, чтобы жить здесь, ей придется работать, иначе вашему отцу абсолютно не понравится, что вы приютили бродяжку. Пара часов работы на кухне не составят труда… — нервно промямлила мадам Де Камплие. — Я не бродяжка! У меня есть родители… Мой отец, он… Он благородный человек, мы с мамой пытались найти его, но у нас ничего не получилось. У меня есть свой дом, отведите меня к маме, мы вместе уйдем отсюда, и я больше не буду вам мешать, — перебила женщину девочка, с виду напуганная, расстроенная и злая одновременно, но видимо понятие «жалость» было незнакомо для миссис Катрин. — Твоя мать мертва, тебе некуда идти, мерзавка. Благодари Расмуса Слизерина за его доброту и мелосердие! — как змея прошипела женщина, прожигая Руну взглядом. Было понятно, что гувернантке не нравился такой расклад событий, но перечить любимому отпрыску Салазара Слизерина она не могла. «Твоя мать мертва, мертва, мертва», — вновь и вновь крутилось в голове мальчика. Эти слова, их как будто сказали ему самому, от того и сердце в груди сжалось, но что это? Неужели сочувствие? Расмус словно испытывает это снова, эту непреодолимую боль в груди, такую сильную, что кажется, можно задохнуться. Малышка в ужасе посмотрела на женщину и отрицательно закачала головой. Она была загнана в угол, её пронзили словами. — Нет! Я не верю, вы лжете! Я не верю, не верю! — пронзительно закричала Руна, внезапно вырвавшись из хватки держащего её Мендерса. — Мама? Мама! Мама ты где?! Где вы спрятали мою мать! Мама, я тут! — кричал девочка, бегая из угла в угол. Слезы навернулись на глазах Расмуса, мальчик с трудом проглотил ком в горле. Ведь когда-то он точно так же, как и она, не мог поверить в то, что его мать мертва. Тряс бездыханное тело, обнимал её, вцепился маленькими ручками и не отпускал, пока отец не оттащил его от кровати. — Уйдите все! — закричал юный волшебник, когда девочка, наконец, села на холодный мрамор, забилась в угол и начала горько плакать. Окружающие, возмущенно вздыхая и тихо перешептываясь, покинули обеденный зал, последней выходила миссис Катрин. Гувернантка неодобрительно посмотрела на девочку и, цокнув каблуком, захлопнула большие двери. Зеленоглазый мальчик медленно подошел к светловолосой маленькой гостье. Он не знал, что делает, не понимал, не осознавал, просто что-то внутри говорило ему, что это правильно, и, действительно, он принял правильное решение. Руна выглядела чуть младше его, наверно, ей было лет девять или десять, но этот взгляд, её взгляд — он не был детским. Они оба слишком рано узнали вкус потери, оба понимали намного больше, чем остальные. Расмус сел рядом и осторожно обнял малышку, он не мог испытывать к ней отвращения или неприязнь, уж точно не после того, что узнал. Девочка сжала в ладошке руку своего защитника. Ей просто было больно, а он оказался единственным человеком, кто разделил с нею эту боль. Мальчик был не таким, как все эти люди, покинувшие помещение, он казался ей очень добрым и по-настоящему понимающим, «своим» человеком, будто они брат и сестра или старые добрые друзья. — Пообещай мне, что никогда меня не бросишь. Мама бросила, у меня никого нет, — прошептала Руна, посмотрев в глаза Слизерина. Они незнакомы, абсолютно незнакомы и знают друг друга всего пару минут, но сердце… Сердце говорит совершенно другое. Он и она — просто дети, маленькие загнанные жизненными обстоятельствами дети. — Моя матушка тоже умерла. У нас нет мам, значит, мы можем быть братом и сестрой. У меня никогда не было младшей сестренки. Я могу пообещать защищать тебя, как делают братья. Будем видеться тайно? Я не брошу тебя, но эти люди не должны знать о том, что мы дружим. Расмус погладил девочку по голове и поцеловал в лоб, — Теперь у меня есть самая красивая сестра, я никому не дам тебя обидеть, Руна. Снежинки за окном, как и прежде, кружились в танце, но теперь за столом сидел не один ребенок, отныне их двое. Рождество подарило им друг друга, подарило эту судьбоносную встречу, последствия которой будут необратимы. Они ещё совсем дети, которые не знают, какие испытания для них готовит судьба. Преодолеют ли они их? Останутся ли друг другу названными братом и сестрой?