***
Преступление — это то, что он совершил, это то, что стало вынужденным шагом Константина Розье, в ответ на попытки окружающих подчинить его глупым регалиям и нормам. Общество всегда требует жертв, однако общество, в котором крутился Тин, требовало слишком многого, даже, если сказать точнее — невозможного. Запах дорогого парфюма, вычурные образы прекрасных дам, способных перегрызть твое горло в один миг, если ты не будешь следовать их милым просьбам. Хмурые, но галантные джентльмены, готовые подложить своих безвольных дочерей под наиболее выгодного претендента для удовлетворения эго. Да это словно какой-то аукцион в рабовладельческом клубе! Вечное соперничество по поводу того, кто насколько ближе к Грин-де-Вальду, попытки сравнять ближнего с землей, предотвратить чужое возвышение. Признаться честно, первое время для юноши это даже являлось дикостью, ведь быть сторонником Грин-де-Вальда и поклоняться ему — не одно и тоже. Ладно, опустим эти предрассудки и перейдем к главному: неужели Винда Розье всё еще считает своего сына наивным подростком? Женщина, бросившая его однажды, взаправду смеет безропотно верить в то, что заслуживает его доверия? Она надеется на то, что ее сын слеп, или на то, что он не понимает того, что румяна на ее щеках — это плотный слой косметики, а не смущение или результат «искреннего» смеха? Верит, что он не замечает ее помешательства? Не видит лжи? Нет, пусть «королева» даже не думает о том, что Константин бесконечно предан ее любовнику! Ему не нужно знакомство с дедом, не нужно официальное представление в высшем свете, не нужен статус наследника рода Розье! Пропади оно всё пропадом вместе с истеричной Шелби и деспотичной материнской любовью Винды! После всего того, что сделала его мать, как она вообще смеет носить одну и ту же с ним фамилию? Как вообще может говорить ему, что любит его? Разве это можно назвать любовью? Это любовь — бросить своего ребенка, а затем спустя годы вернуться и путем манипуляций, вновь добиться его расположения? Это любовь — пользоваться подавленностью и подростковой глупостью сына, дабы использовать его как оружие? Мать заставила его верить в то, что Юлисента Мракс его ненавидит и презирает. Мать внушила то, что его возлюбленная вышла замуж, навсегда поставив крест на их дружбе. Винда ведь не была дурой, она знала, куда ударить больней, знала, как ослабить бдительность Тина, как уничтожить его, разбить, а затем собрать, так как ей будет наиболее выгодней. Матушка собирала и разбирала свое чадо как конструкцию, зная его лучше, чем он сам, внушая ему свою волю. Должно было пройти несколько лет, прежде чем Тин осознал, что им играют… Столько лет, столько потраченных на обиду и ненависть лет! Волшебник впустую считал себя исчадием ада, впустую думал о том, что причастен к смерти Шелби Уайт, которая вовсе и не умирала! Его и Юлисенту намеренно разлучили, им намеренно преградили путь. Винда и Шелби — змеи, посчитавшие, что вправе рушить чужие жизни, вправе рушить чужие судьбы и мечты! Мракс и Константина разделило нечто большее, нежели расстояние. Между ними была пропасть из недопонимания, чужого вмешательства, истинного гнева и обид. Когда-то эти двое были лучшими друзьями, непобедимыми, неоспоримыми в своем первенстве, но то было ровно до того момента, пока они были вместе. По отдельности Константин и Сента были не более чем «способные студенты». Все, совершенно все достигнутые ими высоты были осилены в паре. Совместная учеба, тайные подготовки к экзаменам, разбор тем, которые были не ясны, наказание обидчиков — они были подобны единому разуму, иногда даже говорили в унисон, от чего у окружающих складывалось впечатление, что Тин и Сента брат и сестра. Мракс и Розье завидовали почти все ученики Дурмстранга, даже учителя, изначально верившие в их кровное родство, в какой-то момент начали сомневаться, а затем предпринимать попытки разлучить Тина и Сенту. Разумеется, люди пытались им помешать, ведь вещи, которые вытворяли талантливые маги, не только впечатляли, но и пугали, кроме того не стоит забывать законов Дурмстранга, запрещающих встреч парней и девушек. (Хотя даже в этом запрете были лазейки как «встречи на нейтральной территории» и «родство»). Дети росли, менялись и увлечения, на смену милым шалостями пришли более серьезные интриги. Каждый из адского дуэта хорошел и набирал популярность, здесь уж бесспорно отличился Розье, чьи поклонницы настолько ненавидели Мракс, что в какой-то момент попытались утопить девушку в ванной старост. Воздыхательницы Розье были столь же отчаянными личностями, как и он сам, от того, когда Сенте исполнилось пятнадцать, Тину пришлось провести со своей подругой обряд побратимства. Побратимство или ритуальное родство — это обряд норвежских магов, после которого волшебники, совершившие его, официально признавались братьями, сестрами или, как в случае Мракс и Розье — братом и сестрой. В магической Норвегии всё еще ходят слухи, что некоторые личности, совершившие данный ритуал, в самом деле становились кровно едины. Говорят, такое бывает не всегда, чаще всего результатом побратимства является тесная ментальная связь или внешние изменения, делающих магов похожими друг на друга. Вообще в последнее время родственный ритуал стали совершать формально, лишь из-за занесения магов в семейный реестр друг друга, так как он почти утратил свои древние свойства, но не лишился юридических. Да, Константину и Сенте пришлось стать «родней», так как слухи об их тайных встречах были уж очень приукрашенными в развратном подтексте и грозили молодым людям отчислением. Слишком много оттенков красного и черного, высокие потолки, золотые люстры, серебряные подсвечники, кленовое трюмо, на котором стояло миллион различных баночек. Огромный платяной шкаф, доверху набитый шикарными нарядами, дрова, ярко полыхающие в камине, разбросанные по всей комнате шелковые халаты, коротенькие ночные рубашки, боди и прочие слишком развратные «костюмчики». Рыжеволосая девушка, греющаяся у огня, сидела на растленной шкуре медведя и держала в руках фужер вина. Всё слишком абсурдно, слишком ненормально, совсем не так, как было ею задумано. Оказаться похищенной перед своим освобождением — как весело, как будоражит, очень перспективно, очень захватывающе. Хотя чего она могла ожидать? Того, что прошлое мирно исчезнет? Того, что в Азкабане она сможет забыть о своих чудных открытиях, касаемо реальной личности Шелби Диппет? — Чертов Розье, я готова заплатить Харону за то, чтобы тот не перевозил тебя через реку Стикс, а лично утопил в ней! Пусть сам Асмодей карает тебя вечным адским пламенем, а инферналы разрывают тело на части! — с яростью в голосе произносит Мракс, залпом осушая всё содержимое бокала. Пребывание в Азкабане действительно пошло рыжеволосой на пользу, однако не в том смысле, в котором она желала. Здесь — вдали от Хогвартса, зелий, магических камней и стервозной сестрицы Юлисента наконец-то смогла освободить разум от чужого контроля, прийти в себя, избавиться от провалов в памяти, бессонницы, кошмаров и тревожности. Кто бы знал, что после воздействия Шелби Уайт даже Азкабан покажется оздоровительным курортом? Впрочем, что удивительного? Эта дамочка настолько слетела с катушек, что из-за ревности инсценировала собственную смерть! Из-за ревности к ней! До этого нужно было додуматься. Как вообще можно ревновать Константина Розье к ней? Как?! Мракс и Розье официально на законном уровне лишены права вступить в брак из-за «близкого» родства. Из-за гребенного ритуала, о котором знают совершенно все! Насколько нужно быть ревнивой дурой, чтобы вообще допустить мысль о ее с Константином отношениях?! — А вы всё еще не отличаетесь добрым нравом, Юлисента Мракс! Впрочем, наверное, тебе есть за что меня ненавидеть… Как себя чувствуешь? Лишь голос, ей достаточно было услышать лишь его чертов голос, дабы немедленно вскочить с места и взять с подноса для фруктов небольшой нож. Побратимы могут воздействовать друг на друга магией, бесспорно, могут, но это не всегда завершается удачно. Существует море побочных эффектов, таких как ощущение слишком резкой боли соперника или магическое истощении. Сента всё еще помнит, как долго восстанавливала свои силы после рокового дуэля с Константином в Дурмстранге. Да, ужаснее периода в ее жизни и представить нельзя, поэтому лучше старого доброго рукоприкладства в этой ситуации ничего нет. Перерезать горло наглому ублюдку, сейчас или никогда! Это того стоит, он заслужил этого! Раньше Мракс ненавидела Тина за то, что тот стал причиной суицида ее сестры, теперь она ненавидит его за то, что он знал правду, знал истину и молчал! Они оба ее предали! Оба на протяжении трех лет обманывали! Зачем? Почему? За что? — Сента, моя очаровательная подруга, разве так встречают старых друзей? С ножом в руке? Брось эти шутки, ты уподобишься Каину, убившему своего брата, — нарочито наигранно произнес Константин и в ту же секунду едва успел перехватить ладонь Юлисенты, крепко сжимающую рукоятку холодного оружия. — Ты не брат мне, Розье! Не друг и не брат! Нас больше ничего не связывает! — сквозь зубы прошипела волшебница, пытаясь побороть Константина. Больше всего на свете она не желала его видеть, слышать его голос, смотреть в такие родные небесно синие глаза, нет, не родные… Его глаза были ей милы ранее, его присутствие ей было значимо раньше, когда они были по-настоящему близки и неразлучны! Сейчас всё иначе! От их прошлого остались лишь они сами, вернее их оболочки, пустые бездушные оболочки. Юлисента уже давно не тот обиженный на весь мир ребенок, она изменилась, узнала ценность семьи, пережила смерть сестры, а затем матери, предательство Тина и расставание с Аврелием Краузе. Уж лучше верить в то, что ее сестра как прежде мертва, нежели в то, что она стала психопаткой! Уж лучше похоронить Константина вместе с ней, навсегда позабыв о том, что он вообще когда-то был в ее жизни! — Ошибаешься Сента! Я как прежде твой побратим, и мы связаны куда сильнее, чем брат и сестра! Я понимаю, что ты никогда не сможешь забыть всё то, что я сделал, понимаю, что не сможешь отпустить прошлое, но прошу тебя, выслушай меня… Дай шанс всё объяснить! — быстро, но уверенно произнес Розье, однако рука Мракс не дрогнула, девушка не желала слушать этот бред, этот парень достаточно сотворил, а потому не заслуживает оправданий. Как только Константин на миг ослабил хватку, рыжеволосая моментально освободилась от захвата, а затем вновь напала на Розье. Тин только успевал уворачиваться, тогда как волшебница всё быстрее и быстрее надвигалась на противника, наконец, умудрившись полоснуть ему грудь. — О, я не позволю, Розье! Не позволю и слова тебе сказать, мне нужно было убить тебя еще тогда! Инсценировал смерть моей сестры, а затем сбежал с ней? Мало вам было выставить меня дурой, так вы еще и Аврелия подставили! Добились его отчисления! Из-за чего этот цирк? Из-за того, что отказала тебе?! Или потому что Шелби решила, что я увела у нее Аврелия Краузе, а затем тебя увести захотела?! Рана была не глубокой, но алая кровь, сочившаяся сквозь белую рубашку, выглядела так драматично, будто сейчас та самая сцена смерти Гамлета! Потеряв бдительность, Мракс и не заметила, как парень выбил из ее рук нож, а затем прижал к стене. — Нет, Юлисента, ты выслушаешь меня… — начал было волшебник, но девушка закрыла уши руками и начала громко петь какую-то норвежскую песню. Тин попытался встряхнуть Сенту, привести в чувства, но та, быстро соориентировавшись, оттолкнула парня, а затем залепила ему пощечину. Опешивший Розье непонимающе посмотрел на Мракс, а затем поднял с пола нож и, спокойно посмотрев на девушку, передал ей его в руки, — Хорошо, если тебе станет легче, убей меня! Ты же этого хочешь? Возьми и убей! Только знай, что тебе не удастся покинуть это место, так как на него наложены чары! Только я могу видеть это помещение, и только я могу впускать и выпускать из него людей! Даже трансфигурация не поможет! Шокированная Сента едва не выронила оружие из рук, однако не долго длилась ее растерянность. Подойдя к Константину вплотную, волшебница приложила острие ножа к горлу парня, — Умереть вместе со своим врагом куда лучше, нежели исполнять его волю! — Но ты даже не попыталась меня выслушать, возможно, я не хочу ничего непристойного, — прошептал парень, облизнув свои пересохшие губы. — Поэтому ты запер меня здесь? В комнате с большой кроватью, огромным количеством нарядов и косметики? Я потратила целый час, чтобы отыскать нормальное нижнее белье! Целый час! Да в борделе, наверное, будет меньше выбора «парадных костюмов» нежели здесь! — воскликнула волшебница, обводя рукой комнату, демонстрируя разбросанное по периметру белье. — Я не знал, что тебе нравится, поэтому просто выкупил всю новую коллекцию в магловском бутике, однако, если у тебя есть какие-то конкретные предпочтения… — Нет, Розье, у меня нет предпочтений! Говори, что хотел, перед казнью обычно дают право последнего слова, не хочу, чтобы потом твой призрак мучил меня своей недосказанностью, — перебила волшебника Мракс, вновь прижав к его горлу нож. — Ладно, ладно… Давай без этого. Не думаешь, что я не в особо удобном положении для искренних разговоров? Может, ты хотя бы на час уберешь нож подальше от меня? Давай сядем у камина, я позову эльфов, нам принесут еще вина, закусок, и мы… — блондин сделал многозначительную паузу, а затем усмехнулся. — И мы сможем нормально всё обсудить, — тут же продолжил Тин, изогнув бровь. Да, обаяние родилось раньше этого парня, тут уж не смогла сдержать усмешки и сама Сента. Да это был ее друг, ее старый добрый приятель Константин Розье — очарование, немного флирта, пошлый юмор, нотка агрессивности и вуаля — образ готов. Что же, всё не настолько плохо… Или это алкоголь ударил в голову? Определенно, да, иначе она бы не поддалась на его провокации. У выпитой бутылки эльфиского вина были свои последствия, сентиментальность и эмпатия явно не черты, присущие Юлисенте, но только не тогда, когда спирт плещется в венах. Наверное, сейчас всё было каким-то иным, слишком нереальным, будто ей в один миг пришлось ощутить всю красу дереализации. Мотнув головой, Мракс всё же отступила на шаг назад, а затем, убрав нож на стол, скрестила руки на груди. — Никакого вина, согласна только на огневиски, — спокойно произнесла Юлисента, усмехаясь Константину в ответ. — Как пожелаете, миледи, думаю, вы приняли правильное решение. Поверьте, нам есть, что обсудить, прошу, присаживайтесь! — слащаво молвил Тин, верно, он парадировал поведение Аврелия Краузе, от чего рыжеволосая поморщилась. Через пару минут в комнату вошли эльфы с тем самым долгожданным огневиски и шоколадно-ореховым мороженым, ее любимым мороженым. Он всё еще помнит. Как странно это осознавать. Чувство дежавю едва не захлестнуло Мракс. Но реальность, пожалуй, была куда ослепительней, потому призраки прошлого просто растворились. — Юлисента, — осторожно перебил тишину Розье. Девушка вздрогнула, а затем, смахнув прядь волос с лица, устремила взгляд на собеседника. Вот она перед ним, готовая выслушать, но не простить. Что на этот раз? Снова уловки? Снова ложь? А ведь когда-то для нее в этом мире не было человека ближе, чем Константин! — Сента, я… Ты можешь верить мне, а можешь посчитать лжецом, однако ничего иного я не могу тебе поведать. Наверное… Стоит начать сначала, еще с того бала. В день, когда ты ушла вместе с Краузе в гостиницу. Шелби пришла ко мне, она была вся в слезах, и просила о помощи, говорила, что до безумия была влюблена в того парня, а ты принципиально его увела. Я был наивен и ревнив, даже не подозревал о ее чувствах ко мне, не замечал лжи, — Тин прервался, дабы разлить по бокалам янтарный напиток, а затем, сделав небольшой глоток, продолжил. — Якобы из горя Шелби предложила начать фальшивые отношения, чтобы я смог привлечь твое внимание, а она — завоевать Аврелия… Впрочем, начиналось вполне пристойно, пока в один прекрасный момент я не осознал, что ей плевать на Краузе! Всё, чего она жаждала — это быть со мной. После того, как я отверг ее, Шелби как-то умудрилась связаться с моей биологической матерью, а затем инсценировать свою смерть. Она… Она была по-настоящему безумной! Всё, чего хотела Шелл — это поссорить тебя и меня, а моя мать ей в этом изрядно потакала, разглядев в ней «великий» потенциал, — произнес парень, вновь подливая огневиски себе и Сенте, а затем попросив эльфов принести фруктов. Мракс пыталась переварить всё ранее сказанное Тином. Она ведь знать не знала, на что была способна ее сестра. Шелби было всего пятнадцать, как она вообще смогла это провернуть? Либо Розье нагло врет, либо Юлисента слишком плохо знала свою сестру, раз просто не замечала ее ненависти к себе. — После отчисления матушка таки забрала меня в Англию, где я смог закончить свое обучение в Хогвартсе. К слову, именно там я вновь встретил Уайт, сначала она убеждала меня в том, что она вовсе другой человек… Но вскоре созналась. Сказала, что сделала это, потому что Винда пообещала пристроить ее в богатую благородную семью, а для этого ей была нужна фальшивая смерть. Мол, никакого злого умысла, она просто пыталась сделать всё максимально реалистичным! В тот момент мне хотелось сорваться с места и найти тебя, но моя «великолепная» мама поведала мне о том, что ты уже давно вышла замуж за того самого Аврелия, даже продемонстрировала мне фальшивую колдографию со свадьбы! Я был зол, ненавидел себя, а затем тебя за то, что ты простила этого дьявола за причастность к «смерти» Шелби, а меня простить не смогла! — быстро произнес Константин, в глазах которого смешались отчаяние и злость. «Шелби ненавидит меня» — с самого детства Мракс всеми силами пыталась отрицать эту правду, игнорировать ее поведение, делать вид, что просто не слышит того, как Уайт шепчется за ее спиной. Сенте казалось, что это естественно, это пройдет, Шелли была ведь просто одиноким подростком, нуждающимся в помощи… Да, Юлисента пыталась ей помочь! Только что из этого вышло? Розье разливал напиток уже третий раз, такими темпами у них у обоих скоро развяжется язык, о боги, это же восхитительная тактика! Наверное, все бывшие друзья после трех лет разлуки должны встречаться таким образом. Нет, не похищать друг друга, а потом спиваться и жаловаться на жизнь, скорее просто спиваться. — Я ведь никогда не хотел тебя предавать, Сента! Никогда не хотел обманывать! Моя жизнь с момента нашего расставания — сплошной комок лжи! Мать — Винда Розье, чокнутая фанатка Грин-де-Вальда, а отец вообще неизвестен, ведь матушка не помнит точно лица того, с кем решила развлечься! О да, леди Мракс, но что самое чудесное — скоро я должен стать твоим свояком, ибо так захотелось чертовому Геллерту, наивно полагающему, что я искренне помешан на его идеях! — со злостью в голосе произнес волшебник, после чего медленно допил остатки огневиски в своем бокале. Парень так и не дал девушке «обработать» в голове всю информацию, Тин схватил ошарашенную Сенту за руку, заставив посмотреть в его глаза. — Знаешь, что сейчас готовит Винда Розье? Безумие… Настоящее безумие! Они хотят захватить Хогвартс! Шантажировать всё Министерство Магии, посадить Грин-де-Вальда во главу правительства, а затем убить Дамблдора… Ты хотя бы осознаешь, насколько сильно приспешники этого маньяка тронулись разумом? — молвил Константин, отпустив ладонь Мракс, а затем, внезапно ударил кулаком по столу, из-за девушка вздрогнула, едва не выронив свой напиток. — Да, всё еще можешь быть против меня, Юлисента, и не верить мне, но, пойми, что я похитил тебя из Азкабана, только для того, чтобы спасти, уберечь от ненормальной матери и кровожадной невесты. Я не желаю тебе зла, а потому у тебя только два варианта: быть со мной или против меня! Либо запертой здесь до окончания войны, либо воевать вместе. И если ты всё же выберешь второй вариант, то он зафиксируется браком — никак иначе. Пусть и формально, но ты станешь моей же… — Розье таки и не дали договорить, с совершенной быстротой Юлисента схватила замешкавшегося парня за воротник одежды, а затем пламенно поцеловала. У Тина едва искры из глаз не посыпались, сердце замерло в груди. Скинув на пол поднос и пустую бутылку огневиски, девушка забралась на стол, продолжая целовать волшебника, параллельно расстегивая пуговицы на его рубашке. Розье не мог пошевелиться, он был пьян и шокирован действиями Мракс. В какой-то момент парню показалось даже, что происходящее — лишь игра его больного воображения, но в таком случае, почему бы ему просто не поддаться соблазну? Всё же стянув с парня верхнюю часть одежды, волшебница начала заворожено его осматривать. Крепкие грудные мышцы, рельефный пресс, очень светлая, словно мрамор, кожа. Руки сами потянулись к телу Розье… Хотелось прикоснуться, проверить, ощутит ли она под своей ладонью гладкий холодный камень, как будто касаешься вовсе не человека, а греческой статуи. Сев на колени парня, к нему лицом, Юлисента слегка укусила его за мочку уха, а затем провела ладонью от его груди до ширинки брюк. Желание обладать человеком напротив стало еще сильнее, а она будто была сама не своя. Приятная истома внизу живота, мурашки по коже, расширенные зрачки. Ножки стула неприятно заскрипели, когда, неожиданно для самого себя, Тин подхватил девушку, а потом усадил ее на край стола. Быстрыми движениями парень развязал широкий пояс длинного шелкового халата, а затем распахнул его. Взору предстало красное кружевное белье. Да, если это самое «приличное», что удалось найти Сенте, то он бы с радостью посмотрел, как выглядит неприличное. Мракс внезапно оттолкнула от себя Розье, от чего тот вновь сел на стул. Во взгляде Юлисенты промелькнул дьявольский огонек. Взяв темно-фиолетовый пояс от халата, девушка завязала парню глаза, а затем схватила его за руку и повела к кровати.***
Длинные каштановые волосы щекотят кожу, нежные ладони крепко сжимают его руку. Два юных обнаженных тела, укрытые огромным мягким одеялом. Голова девушки покоится на груди парня, от чего тот не может и пошевелиться, из-за страха потревожить ее сон. Как же она прекрасна, о Боги, как она прекрасна! Будто ненастоящая, нарисованная кистью искусного мастера. Пушистые ресницы, изящный изгиб бровей, белая… Слишком белая кожа. Ему не слышен стук ее сердца, но он отчетливо слышит, как его собственное вот-вот выпрыгнет из груди. — Гермиона… — шепчет юноша, заметив, что та открыла глаза. Слегка приподнявшись, девушка разжала ладони, которыми так крепко хваталась за руку Реддла. Беспокойным, даже немного испуганным и растерянным взглядом волшебница посмотрела на юношу. — Мне приснился сон, очень странный сон. Будто мы сбросились с обрыва, на нас была старинная одежда, и я… Я была твоей сестрой! Но мы любили друг друга… — тяжело дыша, произнесла Грейнджер, от чего Том невольно насторожился. — А потом темнота, такая холодная и окутывающая темнота, было нечем дышать, но я вновь нашла тебя, нашла, но не знала, что ты — это ты. Ты тоже меня не узнал, даже хотел убить… И убил! Потом вновь темнота, новый мир, где мы не знаем друг друга, но в этот раз умерла не я. Тебя убили… Я была этому рада! Вновь и вновь всё по кругу — миры, где мы не знаем, что мы — это мы. Как проклятие, как какая-то кара небес! Я всё время тебя искала, всё время хотела найти, но, только оказываясь в той пугающей темноте, осознавала, что ты всегда был рядом… А я… Я просто тебя теряла, вновь и вновь, снова и снова… По щекам Грейнджер текли слезы, она тяжело всхлипывала, крепко прижимаясь к Реддлу, а он… Он не мог ничего ей ответить. Мысли путались в голове, а парню хотелось убедить ее в том, что это просто бред, просто выдумка, игра ее воображения. Но… Она ведь почувствует его ложь, она поймет. Их связь не позволит ему ей солгать. А ведь Том надеялся, что будет единственным, кто знает это, думал, что никогда не позволит ей вспомнить. Ведь… Ей нельзя, нельзя вспоминать. Иначе это всё закончится. Их счастье закончится! Хоть немного, но кто-то из них должен быть в небытие, в незнание… Иначе это возобновиться, они вновь потеряют друг друга и будут искать в тысячи мирах, дабы встретиться лишь в одном. Луна осветила комнату, из-за чего волшебник поморщился, он не может, не может ей сказать правду. Впрочем, это и не нужно, она и так всё поняла… Даже в этом тысячном мире им не скрыться от истины. Они прокляты, прокляты на веки! Если бы случилось чудо и хотя бы один из них прожил эту жизнь, так и не узнав о проклятие Фридесвайд… Тогда у них был бы шанс разорвать этот круг, тогда они бы избавились от этого. Слезы, непрошенные, мерзкие слезы. Нет, он не заплачет, нет, он не покажет слабости. Если идти — то до конца, если быть сильным — то только рядом с ней. Она — Гермиона — его сила, никто ее у него не отнимет. Их любовь — это и есть вечность. Крепко схватив Грейнджер за запястья, Реддл строго посмотрел в ее глаза, в которых отражался лунный свет, она ведь уже всё поняла… Всё осознала, не нужно лишних слов. Только, правда, она имеет право уйти от него, может прекратить это здесь и сейчас, отказавшись от него, обрести покой, а не бессмысленно скитаться среди миров. — Ты можешь остановить это, Гермиона, — произносит волшебник, от чего у девушки пробежали мурашки по спине. Она будто лишилась воздуха, будто потеряла точку опоры и начала стремительно падать в бездну. «Он ведь это не серьезно? Он ведь не предлагает нам расстаться?» — Нет! Ты не смеешь даже думать об этом! — воскликнула Грейнджер, попытавшись вырваться из рук юноши. Слезы продолжали бежать по щекам. Ничто! Ничто в этом мире не заставит ее отказаться от него! Уж лучше пережить тысячу страданий, дабы хоть немного, но побыть с ним, нежели навеки потерять его. — Я… Я клянусь тебе, что буду искать тебя. Буду искать, даже если у меня не будет шансов. Буду искать, даже если судьба будет против нас, даже если весь мир меня возненавидит, а солнце перестанет освещать путь. Я тебя найду… Найду… — шепчет девушка со злостью в голосе, она не позволит ему избавиться от себя так легко. Гнев переполняет ее душу, обида на судьбу, что никак не дает им обрести счастья, ненависть к себе за то, что любит недостаточно сильно, дабы разорвать проклятье, дабы пойти вопреки Вселенной и… Злость по отношению к Тому, который посмел допустить мысль, что она слаба, что она не справится. Сняв со своей шеи цепочку, Реддл что-то прошептал, от чего золотое украшение обратилось в изумрудное кольцо. Грейнджер непонимающе посмотрела на Тома. Это была не просто трансфигурация, предмет был зачарован. Артефакт — это тот самый артефакт… Как ему удалось его добыть? Ведь он был уничтожен! — Том! — шокировано произнесла Грейнджер, отпрянув назад, будто призрака увидела. — Тшш… Доверься мне, я знаю, что делаю. Мы прожили несколько тысяч жизней ради того, чтобы всего три раза отыскать друг друга. Клянусь, что разрушу эту систему, нам больше не придется скитаться. Просто… Попробуй вместе со мной рискнуть всем! — молвит юноша, медленно одевая кольцо на палец возлюбленной. — Когда-то наша мать из любви к отцу перевернула весь мир, изменила его правила… И мы были теми, кто помог ей в этом! Неужели ты и я не в силах разрушить это проклятие? Разве мы не достаточно страдали? Мы уже получили свое наказание! Мы уже вдоволь заплатили! Почему мир не может простить нас? Я знаю, что мы достойны прощения, каждый имеет право быть прощенным, Гермиона! И если небеса не простят нас, то мы сами сделаем это! — шепчет Том, крепко обнимая девушку. — Клянусь, мы встретимся вновь, но не через тысячу миров, а уже в следующей жизни. Клянусь на этом кольце, на кольце нашего рода, на кольце Фридесвайд. Нас ничто не разлучит, даже если солнце погаснет, полная луна укажет нам дорогу. Я найду тебя, где бы ты ни была, мы больше не потеряем наши мгновения.