Несколькими часами ранее.
Господи, как сухо во рту. И слегка кисло. Я не могу от этого избавиться ещё некоторое время. Прохожу сухим языком по губам, но ничего не меняется. И лицо слегка жжёт, а по ногам и рукам бегают мурашки оттого, что меня очень сильно продуло. Лёгкий озноб, потому что ночью на улице холодает. Шуга медленно, так же, как и заводил, глушит мотор мотоцикла, а я пытаюсь перевести дыхание и оклематься от такой быстрой езды. Это было просто вау! Пиздец, как здорово! Но я этого никогда не признаю. — Ты нас чуть не угробил, — бурчу я, включая свою внутреннюю истеричку, сползая с мотоцикла и чувствуя лёгкую дрожь, которая вибрирующей лихорадкой распространяется по моим внутренним органам. Наклоняю голову вниз, чтобы убедиться, все ли части моего тела на месте. Да, знаю, это глупо, но чёртово чувство самосохранения даёт о себе знать шилом в заднице. Очки слегка запотевают, когда их касается моё сухое, немного сбитое дыхание. — Ты и правда чуть в штаны не наложил, — надменно отмечает парень, всё ещё крепко удерживая свой драгоценный мотоцикл, попутно надавливая тяжёлым ботинком на подножку и выдвигая её. — Я ждал, когда ты завопишь, как тёлка. — Не тёлка, а девушка. И пошёл ты, — хриплым от сухости во рту голосом отвечаю я, оглядываясь по сторонам и поправляя воротник рубашки. А толку? Я весь какой-то грязный: засохшие пятна крови на футболке и рубашке, пыль, руки почему-то какие-то липкие. Не люблю ощущать грязь на теле. Чувствую себя каким-то свинтусом, коим вовсе не являюсь. Я никогда в жизни так сильно не хотел попить и помыться. Мы заехали на какой-то холм за городом. Накатанная дорога шла дальше, но мы свернули именно сюда. Я, если честно, ожидал не этого. Да и вообще всё это чертовски странно. Странно то, что мы здесь. Странно то, что он согласился подвезти. Что вообще разрешил кому-то сесть на свой мотоцикл. Странно то, что я из какого-то непонятного места высрал смелость вообще просить об этом. Но все эти странности не заменяют самого главного парадокса: мы здесь. Он и я. Я этого парня знать не знаю вообще. И в моей голове назревает один вопросик на повестке этой странной ночи: какого хуя? Пока Шуга возился с мотоциклом, я пытался понять, где нахожусь. Проморгался. Глаза слезились и слегка пощипывали в уголках. Это была такая небольшая гористая местность. Дул слабый, но свежий ветерок. Вокруг не было леса, лишь зелёные кустарники, а дальше— пустынные пространства и голый горизонт. Луна светила достаточно ярко для того, чтобы видеть всё вокруг себя, но не детально. — Куда ты меня привёз? — заикнулся, когда светловолосый, перекинув ногу, слез с мотоцикла. — Ты не назвал адреса, поэтому я поехал туда, куда захотел, — мрачно ответил он, расстёгивая ремешок на подбородке и стягивая с головы мотоциклетный шлем. — Прекрасно, блять, — посмотрел на него так, будто я — Люк Скайуокер, а он — Дарт Вейдер, который только что сообщил мне о том, что он — мой сраный папашка. — Я тебе не Тоби Логан*, чтоб мысли читать, — сощурился Шуга, разминая шею и потягиваясь, следом легко зевая. — Нет, дело даже не в этом, — тихо говорил я, будто с самим собой, — я ожидал, что мы приедем в… Ну, не знаю. Какой-нибудь старый трейлер или типа того. Ну, знаешь, где тусуетесь только вы втроём. Кажется, у всех отморозков есть такое укромное местечко. — Ты ещё раз по роже получить захотел или что? — недоумевающе нахмурился парень, глядя на меня так, будто я заговорил на английском или испанском языке. В общем, как на идиота. — Да не, мне на сегодня хватило, — поднял я руки в примирительном жесте, отчего парень покачал головой, подтверждая мой статус идиота. Шуга зарыл испачканные пальцы в своих волосах, проводя по ним и, видимо, пытаясь привести в порядок, но ситуации это не исправило от слова «совсем». От беспорядка на его голове мне так сильно захотелось усмехнуться, но я воздержался. И, правда, не хочу больше по лицу. Это больно. Наше спасение в воздержании. — Может, ты уже закончишь прихорашиваться и скажешь, что мне делать? — слегка развёл я руки в стороны, не зная, куда вообще деть себя. Я испытывал такую лёгкую обескураженность. Сконфуженность. Недоумение. Парень выпрямился, секундно глядя прямо на меня. Это было недолго, но достаточно, чтобы я уловил то, как лунный свет отразился в его больших глазах, заставив их слегка блеснуть. Боже, как я хочу попить. — У тебя случайно водички не найдётся? — спросил я мимолётно, зная, что ответ будет, по меньшей мере, отрицательным. Ага, сейчас упаковку минералки из-за пазухи достанет. Я не заметил, как у него во рту оказалась спичка. Когда он успел? Шуга молча потянулся к расстёгнутой кожаной куртке, заводя руку под неё. Он достал из внутреннего кармана маленькую (размером с мою ладонь) металлическую фляжку с навинчивающейся пробкой, протянул мне и, когда я удивился, переняв её из его рук, парень развернулся и тихо бросил: — Пошли. Я слегка замялся, когда светловолосый двинулся к небольшому обрыву, но через несколько секунд пошёл за ним. Вникая во всю эту ситуацию и анализируя её, я и не заметил, что отсюда открывается очень красивый вид. Сеул. На первый взгляд обычный город, но это вовсе не так. Он удивительный. Пусть и не совсем родной для меня, но удивительный. Мне нравится его атмосфера. Здесь всё незначительное становится значительным. Всё неофициальное становится официальным. Всё сложное становится простым, лёгким. Город по масштабу отнюдь не маленький, но отсюда, с этого небольшого холма, Сеул выглядит очень маленьким на фоне огромных тёмно-фиолетовых облаков и туч, величественно вздымающихся над его панорамой. А зимой Сеул особенно прекрасен. Открываются лыжные трассы, всё начинает мерцать, город превращается в один большой светящийся шар. Несмотря на огромное количество достопримечательностей, на важнейшие военные и олимпийские объекты, на большую территорию и число населения, отсюда этот город был похож на поселение. Всё кажется мизерным с такого расстояния. Словно я смотрю на экран компьютера или телевизора. Маленький незначительный город. Но… Но ведь самым важным оказывается самое незначительное, да? Я, оклемавшись, откупориваю крышку фляжки и недоверчиво нюхаю перед тем, как сделать глоток. Мало ли, что там за гадость. В нос мне ударяет горький запах лимона и мяты. — Что это? — недоверчиво озираюсь я на парня, который приземляется на край, свешивая с небольшого обрыва ноги. — Какая разница? Либо пей, либо давай сюда, — отвечает он и смотрит на меня, выжидающе протянув руку. Я, не раздумывая, делаю пару глотков и резко морщусь. Блять! Очень кисло и горько, горло жжёт. Жжение волной окутывает всю грудь. Начинаю кашлять и бить себя по груди, внутри будто телефон на мощном вибровызове. — Срань Господня! Что это за гадость? — еле выговариваю я, продолжая задыхаться кашлем и стучать по своей груди. — Настойка ДжейКея. Хрен такую в магазине найдёшь, — усмехается Шуга, перенимая из моей руки фляжку. Я судорожно кашлянул ещё пару раз, затем сплюнул в сторону и присел на пожухлую траву по правую сторону от Шуги, спуская ноги и уподобившись ему. Земля холодная. В глотке печёт. Вдыхаю поглубже и опираюсь на ладони. Чувствую под ними приятную шершавую землю и сухую жёсткую траву, слегка успокаиваюсь и привожу дыхание в норму. — Ебал я такое покупать, — покачал я с опаской головой и искоса взглянул на парня. Шуга, в свою очередь, вынул изо рта спичку, спокойно сделал пару глотков и вновь вернул спичку в рот, закупоривая фляжку. Он даже не сморщился! — Настолько проспиртованный, что не чувствуешь этого отвратительного вкуса? — цокнул я, прищуриваясь и вглядываясь в огни города. — Ну, как кола, — пожал он плечами, возвращая фляжку во внутренний карман. — Жесть, — и это всё, что я мог сказать в этот момент. Повисла тишина, которую разбавляли лишь два тихих дыхания. Мы находились на открытом пространстве, но я чувствовал себя так, будто нахожусь в деревянном ящике. В закрытом пространстве без звука и воздуха. Мне было неловко и как-то странно находиться здесь. Даже страшно. А потом Шуга сказал что-то. Это было для меня, словно яркие фары в глазах. Будто машина летит прямо на меня, на долю секунды даже прищуриться захотелось. Но я лишь вздрогнул, когда парень откинул голову, взглянул на небо и приятным шепелявым голосом рискнул отпустить незначительное замечание относительно погоды — обычная вступительная тема, с которой начинаются многие несчастья на земле. — Небо стягивает. Наверное, дождь будет. — Слушай… — осторожно начал я, совершенно не обращая внимания на его реплику и пытаясь выглядеть так, будто осознаю, где и что я. — Если серьёзно, зачем я здесь? — Я тебе уже сказал, — спокойно (разве?) ответил он, мимолётно повернувшись и одарив меня незначительным взглядом. — Ты не сказал, куда тебя везти. Я поехал по своим делам. — Ты бы в любом случае приехал сюда? — Да. И это означало, что он не намеренно меня сюда привёз. Вообще не вёз, если быть точнее. И что со мной, как бы глупо ни звучало, ничего плохого не случится. Я уже успел напридумывать, что меня расчленят и продадут на органы. Паранойя, никак не иначе. Какое-то время вокруг всё ещё сгущалась тишина. Шуга потянулся к голове и вытащил из-за уха чёрт знает откуда появившийся там косяк, вновь заводя руку под куртку, видимо, в поисках зажигалки. — Можно спросить? — аккуратно произнёс я, слегка приобнимая себя за локти. Начинало холодать. — Попробуй, — буркнул парень, всё ещё шаря по карманам и, видимо, будучи раздражённый тем, что не может отыскать «огонь». — Скажи, что ты так любишь в быстрой езде? — подумав ещё пару секунд, изрёк я, не переставая смотреть на профиль светловолосого. Кажется, у меня даже шея начала затекать. Он опустил густые брови, отыскав, наконец-то, зажигалку в правом кармане своих тёмно-синих джинсов. Я ненароком рассмотрел её: чёрная, в виде вытянутого квадрата с медным черепом в центре. Лицо Шуги приобрело напряжённое выражение. Парень чиркнул зажигалкой, раскуривая косяк, а второй рукой прикрывая огонёк от ветерка. Из приоткрытых сухих губ по краям начал выступать лёгкий бледно-зеленоватый дымок. Я отметил галочкой в голове мысль, что засмотрелся, когда парень затянулся и расслабленно разжал губы, обхватывая косяк двумя пальцами. Вытолкнул дым струёй. У меня во рту снова дала о себе знать горечь. Как-то невольно я покачал головой, чтобы развеять мысли. Со мной что-то не так. Видимо, настойка ударила в голову. Шуга сделал плавный затяг, а на выдохе на несколько секунд задумался. Дым растворялся в воздухе. — Скорость, — вдруг ответил он, когда я уже забыл, о чём спросил. — Возможность контролировать её. Знать, что можешь управлять тем, что не поддаётся контролю. Я вдруг как-то неосознанно замер после его слов. Просто его мысли так сильно дополняли мои. Будто всё, что было в моей голове — рисунок, а то, что произнёс он — трафарет, по которому его нарисовали. — А ты не боишься разбиться и остаться инвалидом, а то и вовсе умереть? — тихо произнёс я и снова, блять, уставился на него, как на экспонат в местном государственном музее. — Нет, — сразу же, даже не задумываясь, ответил он, зажимая косяк между двумя испачканными пальцами. — Когда мчишься на мотоцикле по безлюдной трассе, пять минут твоей жизни бывают намного интересней, чем у многих людей вся жизнь. Я и не думал, что этот человек может так мыслить. Он говорил это так спокойно и уравновешенно, что мне было не по себе. В глотке образовался какой-то ком, что больно давил на кадык. Это было моё ложное мнение об этом человеке. Но я всё ещё считаю, что он слишком многое из себя строит. Может, он и не такой уж ужасный, как я думал часом ранее, но тут всё равно таится что-то тёмное. Что-то грязное. Я чувствую, что здесь что-то не так. И что образ этого человека это больше, чем просто выпивка, курево, дерзость и быстрая езда. Я отгородился от реальности, когда слишком задумался и не заметил, что парень протягивает мне косяк, выжидая. — Ой, не-не-не, — выставил я ладони вперёд, качая отрицательно головой. — Я не… — Не говори, что ни разу не курил, — перебивает Шуга таким голосом, будто уже не верит в это, когда я даже не ответил. — Гм-м… — отвожу взгляд и легко чешу висок, поджимая неловко губы. — Что, серьёзно? — удивляется он, ударяя меня кулаком по плечу. Сильнее, чем я ожидал. — Даже сигареты? — Даже сигареты, — пожимаю плечами, испытывая неловкость и потирая плечо. Этот парень явно не рассчитывает свои силы. Такого дохлика, как я, и сломать можно подобным жестом. — Ну ты даёшь, — усмехается он, всё ещё протягивая косяк. — Ну, давай. Бери. Надо когда-то учиться. — Нет, спасибо, — опасливо, но в какой-то степени вежливо отвечаю. Без сарказма. — Да брось, ты так и будешь сопли жевать до конца жизни? — вторит Шуга, уже толкая меня в плечо своим плечом. Я снова поджимаю губы, быстро перебирая в голове мысли. Да что же это такое? Может, взять? Наверное, пора прекращать строить из себя эту правильную школьницу. Была не была. Сезон «Чимин, который совсем просрал чувство самосохранения» открыт. Тяну руку и перенимаю у парня косяк. Подношу его к губам. — Эй, не торопись, — останавливает меня он. — Это тебе не дамская сигаретка. Сперва полностью выдохни, чтобы лёгкие были пустыми, — говорит Шуга, следом на своём примере выдыхает, глядя на меня. Чёртов преподаватель по курению косяка, блять. Но, несмотря на абсурдные мысли, я делаю так, как он сказал. На выдохе опустошаю лёгкие. — А теперь бери и затягивайся осторожно, — парирует парень, подставив два пальца к своим губам и представляя невидимый косяк. — Представь, что дыма нет. Будто ты вдыхаешь простой воздух. Игнорируй жжение. Просто вдыхай. И он вдыхает, как будто затягивается. Я делаю всё в точности, как показывает он. Обхватываю косяк губами и затягиваюсь. Представляю, что просто делаю вдох. Горло начинает блядски жечь, но я, как приказал Шуга, игнорирую это. Такие странные ощущения. До этого момента я не обращал внимания на то, как скучно было вдыхать простой воздух. И всё бы ничего, но в моей голове вдруг совершенно из ниоткуда возникла мысль о том, что я касаюсь губами там, где минутой ранее были губы Шуги. Кажется, я даже чувствую лёгкую влажность от его слюны. И что? Да ничего, блять. Я не знаю! Со мной произошло что-то странное, будто током ударило. Именно в этот роковой момент я понимаю, что больше не могу, и выдыхаю, начиная кашлять. Горло и грудь будто разъедает синей плесенью. Парень легко усмехается, пару раз ударяя меня по спине, пока я продолжаю закашливаться. Во рту стоит горько-солёный вкус, а в уголках глаз скапливаются слёзы. — Ёбаный… — пытаюсь договорить до конца, но голос сел, из-за этого вновь кашляю, — в рот. — Ничего, — вновь хлопает Шуга по моей спине, — как говорится: первый блин комом. — Да я ебал, — хриплю, ударяя себя кулаком по груди, чтобы отчаянно выбить из лёгких кусочки дыма. — Не-не, давай-ка ещё разок, — выставляет парень бледные испачканные ладони, когда я ему обратно протягиваю эту гадость. — Не буду я! У меня какой-нибудь орган откажется функционировать, — возмущаюсь, хмуря брови. — Нихрена. Корейцы не сдаются, — качает Шуга головой, упорно не забирая из моей руки дымящийся косяк. — Или ты чмо с какими-нибудь немецкими корнями? Я вдруг почувствовал сильную вибрацию под кожей. И капельки пота, выступающие на шее. Моргнул. Что-то не так. Лёгкий ветерок чувствуется сильнее. Будто пронизывает насквозь. Пронизывает целиком, прямо до костей. Снова моргнул. Взглянул на город. И это было так странно. Всё светилось намного ярче, чем минутой ранее. Захотелось смеяться оттого, что происходит. Да вообще от всего. Просто захохотать на всю округу. — Меня раздражают немцы. Ты, кстати, похож на одного из них. Такой же дотошный и… Парень заткнулся, когда моя рука дрогнула, и я поднёс косяк к губам, затягиваясь уже самостоятельно. Краем глаза уловил, как Шуга потупил взгляд и неподдельно удивился, когда я спокойно затолкал в себя дым, а затем не менее спокойно вытолкнул из приоткрытых губ. Второй раз мне далось это намного проще. Горечи я уже не почувствовал. Почувствовал только то, как панорама Сеула заиграла новыми невероятными красками, как на объёмной переливающейся картинке. Это было странно. Это было невероятно. Я сперва, конечно, удивился такому непонятному состоянию. Повернулся и взглянул недоумевающе на Шугу, даже не заметив того, что он уже перенял косяк обратно и затягивался, внимательно наблюдая за мной. — Что это за херня? — произнёс я, улыбаясь. Я не знаю, что происходит. Меня распирает. Хочется смеяться. Громко и до слёз. Просто так, без повода. Он не нужен. — Это марихуана, — коротко отвечает парень, отворачиваясь от меня. — Я даже и не помню, когда впервые её попробовал. Помню лишь, что было много эмоций. — Да уж, — отвечаю я, качая головой так, будто у меня в черепе кубик, который нужно передвинуть. Я чувствовал, как поступившее в мой организм вещество ослабляет мою волю и забирает силы, но расширяет рамки восприятия. Такого странного состояния я ещё никогда не испытывал. Парень обратил на меня внимание, когда я начал медленно моргать и пялиться куда-то в пустоту. — Эй, Чимин. Всё нормально? — толкнул он меня плечом. — Что? — Всё в порядке, спрашиваю? — Нет, до этого? — В смысле? — нахмурился он, прерывисто оглядывая моё лицо. Он всё-таки немного тормоз. — Ты назвал меня по имени, — скорее повествовательно, а не вопросительно произнёс я, недоумевающе глядя на почти докуренный косяк в руке парня. — Ну да, — пожал он плечами, заставляя меня третий или четвёртый раз почувствовать себя идиотом. — Тебя так называла твоя чокнутая подружка. — А, — качнул я головой, а внутри у меня всё почему-то переворачивалось с ног на голову, творилась полная катавасия. Он запомнил моё имя. Надо же. — Кстати, — попытался я сосредоточиться и отвлечься от своих неадекватных мыслей. — Это ведь неправда? — Что? — То, что говорила Лиэн-и. Что ты поднял руку на Джуонг, — спокойно говорил я, не веря в то, что я — это вообще я. Будь я сейчас действительно собой, то у меня даже язык бы не повернулся что-либо сказать этому парню. А тут я спокойно раскидываюсь вопросами, что неотъемлемо затрагивают его личную жизнь. И снова: ну надо же. — Конечно нет, — резко и как-то возмущённо отвечает он. Без всякого напряжённого загадочного взгляда и нахмуренных бровей. Это всё, видимо, марихуана. — Я понятия не имею, с чего это взяла твоя подружка-ебанушка. — Ну хватит так её называть, — пытаюсь быть серьёзным, но это показалось мне смешным, поэтому кривлю губы и легко усмехаюсь. Чувствую себя предателем. Если бы я был собой, то давно бы врезал ему за то, что он так называет Лиэн. Но ведь диагноз уже установлен: я не был собой, поэтому не чувствовал ни вины, ни отголосков совести. — А что? Не так, что ли? Накинулась на меня, визжать начала, как резаная. Я так ничего и не понял, — с досадой качал парень головой, делая последние затяги, а следом отбрасывая обкрученный специальной бумагой фильтр. Я легко засмеялся, пытаясь не сорваться и не захохотать громче. Всё казалось таким ненастоящим. — Джуонг более истеричная, чем Лиэн, — заверил я, потирая замёрзшие ладони. — Не буду спорить, — согласился светловолосый, снова доставая фляжку. Я уже было набрался смелости, чтобы открыть рот и спросить, чем ему пригляделась Джуонг, но в кармане моей убитой рубашки телефон издал звук пришедшего сообщения. Не знаю, можно ли называть это спасением. — А вот и Лиэн подкатила. Не прошло и пары часов. Упилась, наверное, в дрова, — бурчал я себе под нос, одну руку опуская в нагрудный карман, а второй поправляя очки. Я достал телефон и зубную нить, потому что по форме они очень похожи и на ощупь сложно определить. Шуга искоса глянул на меня, отпивая из фляжки. Сперва его взгляд задержался на моей ладони буквально секунду, а потом он снова вернул его, широко распахнув глаза и фонтаном выпрыскивая напиток из сжатых губ. — Ты серьёзно? — с иронией засмеялся он, глядя на зубную нить в моей руке. — Что? — не сразу понял я, глядя то на парня, то на свою руку. — Зубная нить? Правда, что ли? — вызывающе, с нотками удивления глядел он на меня, тыльной стороной большой шершавой ладони вытирая губы. — Ну, началось, — покачал я головой, отделяя телефон от белой коробочки с нитью и собираясь вернуть её в карман. — Так ты всё-таки чёртов немец! — издевался он, выхватывая из моих рук зубную нить. — Да брось, отдай, — в какой-то степени обиженно бурчал я, мрачно нахмурившись и пытаясь выхватить коробочку из его рук. — Что здесь, блять, такого? — Вот же прикол, — всё издевался он, смеясь и дразня меня тем, что отдалял ладонь в разные стороны, когда я тянулся и пытался вырвать вещицу из его руки. — Я видел много странных людей с ебанутыми наклонностями, но ты, бесспорно, занимаешь первое место в этом хит-параде. — Иди нахер. Верни, — психовал я, обиженно надуваясь и заливаясь краской, словно тот большой красный шар на Дне Рождения Юонг. Шуга взял коробочку в левую ладонь, тогда как я сидел справа, и продолжал издавать издевательские смешки. Он вытянул руку в сторону. Я, окончательно разозлившись, подался вперёд и резко потянулся к вещице, слегка наваливаясь на парня. Но его руки были длиннее моих.Tender — Volatile
В одну грёбанную секунду всё приобрело совершенно другой окрас, когда в моей голове оглушительно взорвалась атомная мысль о том, как близко я нахожусь. На внутреннюю сторону кожи обрушилась волна мурашек, когда я перестал глядеть на зубную нить в его вытянутой руке и медленно повернулся. Я не знаю, насколько изощрённо действие марихуаны, но могу с полной уверенностью утверждать, что это была именно она. Потому что я очень — пиздецки опасно — близко видел чёрные зрачки парня, которые почти целиком застилали светло-карие радужки. Это длилось секунд пять. Этот чертовски близкий зрительный контакт. Настолько близкий, что резало глаза от необходимости фокусировать взгляд. И я не могу сказать, что видел там. В его больших выразительных глазах. Наверное, если бы я поглядел ещё несколько секунд, то нашёл бы там хоть что-то. Хоть опьянение, хоть сумасшествие, хоть какие-нибудь отголоски здравого смысла. Но я не нашёл их. Не успел найти. Не знаю, о чём я думал. О зубной нити или о том, насколько его губы мягкие. Я ничего, блять, не знаю. Понятно было одно: я хотел знать, мягкие ли они вообще. И неосознанно опустил на них взгляд, чтобы хотя бы зрительно прикинуть. Кончики наших носов едва соприкасались, а дыхание смешивалось, образуя этот горько-кислый запах. Я не заметил, как сам начал мысленно отсчитывать секунды сразу после того, как повернулся, и это всё стартовало. Один. Два. Три. Четыре. Пять… А потом я не могу точно сказать, кто подался вперёд. Честно, не знаю. Да и невозможно это определить, потому что расстояние было слишком близкое. Но, кажется, мы сделали это одновременно. На моём громком выдохе наши губы столкнулись, словно айсберг и «Титаник». И в этой ситуации я был, скорее, «Титаником». Мягкие. Какие же мягкие. Слегка шершавые и очень горькие. Я неумело ухватился руками за кожаную куртку на его плечах, будто боялся слететь с этого обрыва. Шуга настойчиво двинул губами, слегка надавливая своим ртом на мой. Будто пытался сказать мне, чтобы я не рыпался, он — главный. Но я и не собирался. Мои ладони тряслись. Я сам трясся, словно у меня белая горячка или невыносимая агония. В нос ударил запах бензина. Отчётливо почувствовал краем рта медное колечко в его губе, оно было прохладным. А когда я почувствовал, как его ледяная ладонь касается моей горящей, красной щеки, то едва ли не отключился от переизбытка эмоций внутри моей грудной клетки. Там творилось что-то невероятное. Всё переворачивалось вверх дном. Сердце колотилось так сильно, что аж больно. Очки запотели. Это был мой первый поцелуй. Я никогда прежде никого не целовал и сейчас испытывал не только этот невообразимый поток из сумасшествия, впечатлений и блядски ярких эмоций, но и невыносимую неловкость оттого, что делал это так неумело. Даже слегка подташнивало, потому что я не умею целоваться. Моя шея и затылок пошли пунцовыми пятнами, а щёки уже больно вибрировали от красноты. — Первый? — хрипло, почти неслышно шепнул он в мои раскрытые губы, когда всего на секунду прервался, чтобы вдохнуть. Я не смог ответить, потому что голоса не было. Шуга протолкнул в себя весь жар с моих пылающих губ, а я не смог даже глаз открыть. Парень снова накрыл мои губы своими, впиваясь пальцами в пространство под ухом и надавливая, подстраивая под себя. Всё было уже чуть настойчивее, будто это его «первый?» было переходом на следующий этап. Но я не был готов ко второму этапу, потому что не мог воскреснуть после первого. Вторая рука Шуги плотно проползла по моей груди, рёбрам и пояснице, прокладывая себе путь на спину. Он слегка надавил ладонью между моими лопатками, чтобы я прижался. Но этого не стоило делать, потому что я бы прижался в любом случае. Отыскав на дне своего сознания крупицы пьяной смелости, я накрыл дрожащими ладонями его шею. Контраст моей бледной и его загорелой кожи проглядывался мгновенно. Его шея была такая же горячая. Под моими ладонями будто плавилась сталь. Я надавил на приятную кожу пальцами, оставляя белые следы. Неумело двигал губами в ответ и не мог понять, какого чёрта вообще делается? Это же в какой параллельной вселенной со мной мог произойти такой дикий пиздец? — Юнги, — даже не шёпот, практически одно движение губами. Он и не замечает. — Я не… — я возвращаю ладони на его плечи и надавливаю на них, отстраняя свои губы от его. И, могу поклясться, Шуга не собирался останавливаться. Да кто же ты такой, парень? — Мне… Эм… Нужно домой. Я бы мог сказать что-то другое, но хотелось лишь закашляться и неловко отвести глаза. Всё было, словно во сне. Пытаюсь избавиться от этого липкого чувства стыда, что заполняет весь кислород вокруг нас. И, кажется, даже когда я вернусь в город, к себе домой, в свою комнату, воздух всё равно будет отяжелён этим чувством. Мне вдруг становится страшно. Я за своими мыслями слабо ощущаю, как парень молча отстраняется от меня. Не произносит ни слова. Встаёт. Возвращает фляжку во внутренний карман. Даже не смотрит на меня. Я, в свою очередь, поднимаю эту, сука, чёртову зубную нить, из-за которой всё это произошло, и с силой сжимаю в руке, всё ещё сидя на траве. Мне хочется что-то сказать. Даже прокричать. Но я не нахожу слов. Я даже не могу взглянуть на Шугу, потому что неловкость и смущение жрут меня, словно гиены. Снова становлюсь собой. Трусом и идиотом. Стыд заполняет меня сверху донизу. Очнулся я тогда, когда Шуга завёл мотоцикл, сел на него и надел шлем. Оборачиваюсь и гляжу на него через плечо. Он прокручивает рукоятки, газуя и проверяя, всё ли в порядке. А потом я дико вздрагиваю, когда наши взгляды пересекаются. Но ничего. Я испуган. Он будто утомлён. Выжидающе смотрит на меня. Вздохнув, я поднялся на ноги. Пока парень возился с мотоциклом, я сильнее сжал зубную нить. Отсчитал мысленно до пяти и изо всех сил запустил белую коробочку вдаль. Какое-то время было видно, как она летит, а потом лишь темнота. Слабо помню, что было потом. Моя голова будто не работала. Какие-то промежутки времени она отказывалась воспринимать. Я чувствовал, что ещё пьян, когда залезал на мотоцикл, держась за плечи парня. Я ещё был пьян, когда прижимался всем телом к его спине во время езды. Руки сами окольцевали его торс, ладони я удерживал на кожаной куртке. Нет, я не пытался потрогать или что-то такое. Я просто крепко держался, прижимаясь, а Шуга не возражал. Он будто и не заметил этого. И это было нормально. Я ещё был пьян, когда мотоцикл подъехал к моему дому. Слез, пытаясь отдышаться после быстрой езды. Очень морозило. Было холодно. В зале горел свет, но машины Нэн не было. Краснота со щёк сошла, но румянец всё ещё был. Не знаю, от холода ли. Но это было нормально. Я ещё был пьян, когда стоял у мотоцикла и смотрел на него выжидающе. Пока парень не сообразил: я жду, что он снимет шлем. А потом попросил его номер. Шуга отпустил какую-то шуточку, но я не потрудился её запомнить. На вопрос «зачем?» ответил «просто так». Да, просто, чтобы было. Но у Шуги не оказалось телефона. Он сказал об этом, легко пожав плечами. И это было самым ненормальным из всего. Как в наше время можно без телефона? Я всё ещё был пьян, когда парень собирался надеть шлем, а я остановил его и, потянувшись, легко поцеловал. Двинул всего три или четыре раза губами, а он и того два. Это было каким-то непонятным порывом. Наверное, я просто где-то в глубине души боялся, что это не повторится. Мне просто было страшно оттого, что человек, с которым у меня был первый поцелуй, просто испарится. Конечно, я где-то на одном из подсознательных уровней знал, что так это и будет, но не хотел думать. Просто хотел запомнить ощущение холодного медного колечка и мягкость. И это было нор-маль-но. — Пока. — Пока. Рёв мотоцикла за спиной. Нащупываю ключ в плетёной вазочке, что висит рядом с дверью. Вхожу в дом и прислоняюсь к двери спиной, пытаясь проглотить побольше воздуха. Кажется, в моём коде какая-то ошибка.