Мятная новелла

Панически оглядывая помещение, сам не знаю вообще, на кой чёрт, я быстро переключаю в голове идеи, что мне делать и как оправдываться за трёхэтажное враньё перед Лиэн. Да что мне вообще говорить-то? Какого чёрта я делаю с Шугой в закусочной? А тот факт, что я соврал ей об этом, ещё сильнее подкрепит странность сей возникнувшей ситуации. — Ну… да, Лиэн-а. А ты не с ней? — Джуонг нахмурила свои идеально откорректированные брови, вновь (но уже вопросительно) взглянув на столик. — Неужто ты завёл себе новых друзей? Не прошёл и десяток лет. Закрой ты уже свой рот. Давай ему отдыхать хоть иногда. — Извини, мне нужно в уборную, — сломя голову я подскакиваю с места и направляюсь в сторону туалетов, куда полминуты назад отправился Шуга. Вот же… Засада. — Хорошо, мы сядем рядом! — крикнула мне Джуонг в спину, но я уже не слышал её, а лишь панически пытался отобрать наилучшую идею из десятка паршивых. Влетев в мужской туалет, я обнаружил Шугу, моющего руки у раковины. Он глянул сперва мимолётно, но поняв, что это я, уставился во все глаза, а от сведённых на лбу густых бровей образовалась маленькая впадина, что придала ему более недоумевающий вид. — Бледный, словно раковый больной после химии, — он мгновенно заметил мою растерянность, приправленную лёгким испугом. — Ты в норме? — Не время блистать своим умением подбирать метафоры, — быстро протараторил. — Джуонг здесь, а скоро и Лиэн будет. Что, блять, делать? Парень сперва немного завис, глядя на меня продолжительно, будто кассету мыслей в его голове немного зажевало. Когда в его взгляде на долю секунды проскользнула паника, то меня покоробило ещё сильнее. В коленях слегка кольнуло. Да, Шуга, мы в дерьме. Но через несколько секунд его лицо плавно стало прежним, будто крепкий кофе разбавили большим количеством молока, и он приобрёл приятный молочный оттенок. Шуга тряхнул мокрыми руками, капельки воды громоздко ударились о кафельный пол, а затем опустил шершавое: «Н-да, пахнет пиздецом». — Да ладно! Ты кто, парфюмер? Парень так и застыл, глядя на меня. Я заметил, уловил момент, как мысли в его голове забурлили. Он начал быстро думать, как нам поступить. Его зрачки на автомате начали бегать по сторонам, словно качающийся набалдашник на старинных часах. Шуга поднял на меня глаза, это и послужило знаком того, что идея заштампована. Парень резко повернул голову к противоположной стене, стрельнув взглядом на окно сверху. Оно находилось на уровне его головы. Тут и объяснений не надо. — Ну, нет, — поднял я ладони и закачал ими в отрицательном жесте. — Я не полезу в окно. — Да брось, не ной, — засуетился Шуга, приподнимаясь и ощупывая стекло. — Бинго, оно на защёлке. Иди сюда. — Мы заказ не оплатили! Это незаконно! Парень засмеялся, взглянув на меня с толикой ожидания и каплей неприкрытой издёвки. — Ты серьёзно? Тебя это волнует больше всего сейчас? Чёрт, а ведь и правда. То, что мы не оплатили заказ, должно волновать меня в самую последнюю очередь. — Нет, конечно. Нет. Просто… Я ни разу не делал ничего подобного, — теряя аргументы в свою защиту, я сделал несколько шагов к окошку. — Ты шутишь? — он ударяет по заржавевшему шпингалету на раме, и тот со скрежетом начинает двигаться; ржавчина немного крошится. — Конечно, я шучу, Шуга. Я ведь каждый день сбегаю из закусочных через окно в мужском туалете. Это одно из моих самых любимых, блять, занятий, — закатил я глаза, наблюдая за тем, как парень открывает окно и точно так же закатывает глаза в ответ. — Ах, да, мы же уже выяснили, что ты весьма неопытен в некоторых делах. — Самое подходящее сейчас время вспоминать об этом, хён, — удручённо и с каплей укора нахмурился я, но мигом сообразил, хватаясь за небольшой выступ у окошка. Когда я попытался подтянуться, но не смог, мне захотелось пискнуть. Какой стыд. Я едва сдержал щекотание в горле. Это выглядело настолько жалко, что даже не хочется ни с чем сравнивать. Наверное, это что-то сродни слепому новорожденному котёнку, который тыкается мордочкой в чашку с молоком и захлёбывается, так как не умеет пить. Я уже морально подготовился к ножу в спину, который должен был реализоваться в жестоком смешке со стороны парня и резкими шутками о моём телосложении. Но вместо этого Шуга крепко ухватил меня за бока, подсаживая. Сперва на несколько секунд я опешил, вздрогнув и едва ли не промахнувшись головой, так как он практически поднял меня, даже особо не напрягаясь. Макушка пролетела в нескольких миллиметрах от оконной рамы. Окно выходило на проход между закусочной и жилой многоэтажкой. Под ним стояли зелёные мусорные контейнеры. А я чувствовал себя львёнком из диснеевского мультфильма «Король Лев». Та сцена, где мандрил являет Симбу всем животным. — Блять, ну и чего ты застыл? — доносится раздражённо откуда-то снизу. — Дурак, — запричитал я, не в силах остановить покраснение, которое распространялось по моим щекам стремительной волной, — я чуть не ударился! — Бедняжка, — парень шутливо поджал губы и опустил брови, всё ещё крепко сжимая мои бока. — Вылезай уже, блять, ты не как пёрышко весишь. Я едва удержался от того, чтобы не выкинуть очередной бредовый сарказм, и осторожно полез, опираясь руками о мусорные баки. Шуга последовал за мной, долго его ждать не пришлось. Уже через минуту мы стояли у кирпичной стены этого самого маленького проулка, наблюдая из-за угла за официантом закусочной, который стоял около урны и вальяжно потягивал сигарету. Чтобы сесть на мотоцикл и галопом отсюда умотать, нужно было дождаться, пока этот хрен докурит свою божественную сигарету. Я прижался к стене, выглянув всего на половину лица и наблюдая за парнем, а Шуга стоял позади меня. Так как он чуть выше, ему не пришлось сильно наклоняться, но я всё равно чувствовал, как чёртовой грудью он слегка касается моей спины, а дыхание разбивается о мой затылок мягкими волнами. При каждом выдохе ткань его футболки касалась ткани моей одежды. Чёрт, я явно зациклился на этом моменте слишком сильно, так как перестал следить за официантом и думал лишь о том, как сильно я хочу потерять равновесие и попятиться назад, чтобы уткнуться задницей ему в… — Ушёл, — резко кидает светловолосый и цепко хватает мою руку, потянув к мотоциклу. Всё, я пропал. — Хэй! Меня теперь точно некому спасти. — Вы не заплатили! Дерьмо… А я и не горю желанием, чтобы меня спасали. — Стоять, засранцы! Эта мысль крутилась у меня в голове всю дорогу до моей работы, пока я утыкался носом в приятно пахнущий воротник чужой куртки и сильно сжимал торс парня руками.

***

Смена прошла как и всегда. Много новых марок алкоголя, который нужно перебрать, пересчитать, выставить. По-прежнему исходящий слизью и желчью отвратительный рыжий монстр, имя которому Вонхо. Я полностью погрузился в работу, не думая о том, как теперь объясняться перед своей подругой. А надо бы придумать пару отмазок, но нет, я не стал. Это на самом деле так отвлекает, когда ты занят физическим трудом — все мысли, что так волнуют, отступают на некоторое время. Ты опустошаешь свою голову, поставив сознание в режим автопилота. Снялся этот режим лишь тогда, когда я переступил порог дома в десятом часу вечера, попутно бросая в угол рюкзак и читая сообщение от тёти. «ужин в холодильнике уложи Юонг в десять не сиди допоздна целую» Я проделал всё, что проделываю каждый будний вечер в течение вот уже пары лет. Разогрел еду, поужинал, уложил Юонг, принял душ и сел в двенадцатом часу за уроки, которых именно сегодня задали не так уж много. Прохладная вода немного взбодрила. Напялив на слегка влажное тело домашнюю футболку и игнорируя назойливое гудение в ногах, я начал устраивать задницу поудобнее в кресле, попутно настраивая голову на автономный режим, чтобы поскорее справиться с домашней работой. Но не тут-то было. Когда я нашёл самую удачную и удобную для себя точку, раздался звонок в дверь. И я почему-то на все грёбанные сто процентов был уверен, что за дверью находится нечто жутко приятное и пахнущее бензином. Интуиция редко меня подводит. И дверь я открыл с улыбкой на губах. Но она резко сползла, интуиция дала осечку. — Дерьмо… — Приятно познакомиться, Ким Лиэн, — без единой положительной интонации в голосе ответила девушка. Я не знаю, сколько сил я вложил в то, чтобы ни один мускул на моём лице не исказился в гримасе холодящего ужаса. Да и не знаю, удалось ли мне оставить выражение лица без изменений. Очень сомневаюсь… — Что ты тут делаешь? — Я тоже рада тебя видеть, — она сложила руки на груди, а свет лампочки, что горела на веранде, отражался от клёпок на плечах её куртки. — На улице прохладно, впустишь? — То есть да, конечно, проходи, — чувствуя, как слегка подрагивают пальцы, я отошёл с прохода, пропуская брюнетку в прихожую. — Только тише, Юонг недавно заснула. — Хорошо, — уже полушёпотом ответила Лиэн, стягивая свои чёрные кроссовки. Через некоторое время мы отправились в мою комнату, не произнося друг другу ни слова. Я понятия не имел, зачем она явилась в такое позднее время. От неё не пахло алкоголем или травкой, а лишь слегка веяло духами с нотами ванили. Хотя, нет. Я всё же догадываюсь, зачем она здесь. Она не любит обсуждать что-то серьёзное по телефону, поэтому моя задница чувствовала приближение этого пиздеца. Когда я плюхнулся в кресло и крутанулся, разворачиваясь к девушке всем своим естеством, обнаружил Лиэн около своей кровати. Она наклонилась и ощупывала покрывало, которым была застелена постель. — Лиэн-а… Игнорирование. — Э-эм… Моя бровь опустилась сама, непроизвольно, а этот человек продолжал делать то, что он делал. — Позволь поинтересоваться, а что ты делаешь? — Проверяю, не торчат ли тут иголки. Сесть хочу, — легко и непринуждённо ответила брюнетка, всё ещё щупая мягкую ткань. — Ты что, обкурилась? Нет там никаких иголок. — Я не рискну верить твоим словам, Чимин-а, — пожала она плечами, — тебе нельзя доверять. Ты ведь лжец, а моя задница чувствительна. Понеслась одна штука по кочкам. — Лиэн-и, послушай… — Нет, это ты меня послушай, Чимин. Её голос стал таким серьёзным. Случаи, когда её голос становился таким можно пересчитать по пальцам. Ни единой посторонней эмоции. Одна сплошная Антарктида, а я — маленький полудохлый пингвин, что затерялся в её льдах. — Мы с тобой дружим хуеву тучу лет, но я, вот говорю тебе честно, положив руку на сердце, — она накрыла свою грудь ладонью и не моргая смотрела на меня, так и не сев на кровать, — я не могу вспомнить случаи, когда ты мне врал. Может, они и были, но являлись несущественными, может, когда-то давно, в детстве… — Дай мне объяснить… Я попытался что-то выдавить из себя, состряпать наскоро какое-то пресное оправдание, но взгляд девушки давал мне ясно понять: она не притронется к этому дерьму. Неужели эта мелкая ложь так сильно ранила её? Я бы сказал, что она очень сильно преувеличивает вслух, но что-то неизвестное внутри, какое-то колкое движение в подкорке подсказывало и давало знак, что здесь явно не то. Здесь что-то не так. Ну не могла такая мелкая ложь заставить Лиэн так злиться. Её вообще сложно заставить злиться по-настоящему. Стало вдруг неподдельно страшно. Я заткнулся, лишь молча глядя на девушку. — Я не дам тебе объяснить, блять. Не дам, — вдруг она слегка повысила голос, но не настолько, чтобы разбудить спящего за стеной ребёнка. — Это ты мне, блять, объясни, когда и как мой лучший друг успел заделаться в гея? У меня перехватило дыхание. Я оцепенел и сжал подлокотники кресла до побеления пальцев, глядя на девушку во все глаза. У меня внутри что-то надорвалось. — Серьёзно, иду я, значит, с библиотеки в приподнятом настроении, — её лицо приобрело какое-то выражение, которое я не мог прочесть. Издёвка? Наигранное ироничное веселье? — И подходит ко мне одна знакомая с твоего, между прочим, класса, и с шоком на белом лице говорит: «Я только что видела твоего очкарика, целующегося на парковке». Дерьмо. Чёрт, в каком же я дерьме. — Ну, я, естественно, обрадовалась. Думаю: «так вот, чего он такой окрылённый, нашёл себе кого-то». Я ведь и правда была рада, — её голос в какой-то миг перестал быть ироничным и стал живым, я не уловил этот момент, — рада, мать твою. Но потом она добавила лишь два слова, и я обомлела настолько, что выронила все учебники и телефон из рук. Разбила экран, между прочим. Горько хмыкнула, а я продолжал смотреть ей в глаза. В горле встал ком, от которого было больно глотать. Не знаю, что это, и нет, я не собирался плакать, я что, дурак совсем? Но я не знаю, отчего так больно в горле. Отчего страх колотится в груди, пульсирует и мечется, словно забитая испуганная крыса в клетке. — Всего два слова: «с Шугой». Я крупно и заметно вздрогнул, опуская глаза. — Лиэн-а, я… — Вот, почему ты стал сам не свой с той вечеринки на выходных. Думаешь, я не заметила? — в её голосе злость, а в глазах обида. — Думаешь, я совсем слепая? Да как ты вообще умудрился вляпаться в это дерьмо? — Хватит, Лиэн-и. Я не хочу обсуждать это сейчас. Пожалуйста, хватит, ладно? — я приложил все возможные усилия, чтобы звучать хотя бы просто устало, а не испуганно до смерти, как и было на самом деле. Это было странно и нелепо. Лиэн никогда не была гомофобкой. Не то, чтобы её можно было назвать ЛГБТ-сподвижницей, но и такого ярко выраженного негатива к этому она никогда не проявляла. Она, скорее, нейтральная сторона. А если вспомнить все интересные случаи, связанные с Лиэн и женским полом, то можно смело назвать её бисексуалкой, даже невзирая на пометку «по пьяни». Я не понимаю. Я не могу понять. — Да нихрена, Чимин-а, — она всё ещё звучала со злобой, но меньшей. — Пожалуйста, скажи, что это глупая шутка. Просто глупость и бред, которого никогда не было. Скажи, а? Я молчал и не смотрел. Прошла минута. Комната густо наполнялась шумом дыхания и тиканьем настенных часов. — Скажи, что это не серьёзно. Тишина глухо нарастала. Лиэн стояла, опустив и расслабив свои руки. Стояла неподвижно, прожигая меня взглядом и не произнося ни слова ещё добрых пять или шесть минут. А я смотрел в пол, пока горели мои щёки и где-то внутри о рёбра ударялось сердце, пытаясь убить себя к чёртовой матери. — Ладно, — произнесла она с громким вдохом, будто за эти несколько минут полностью перезагрузилась и набралась сил для моего дальнейшего уничтожения. — Ладно я, но просто подумай: а что, если узнают в школе? Я, конечно, уладила это с девчонкой, которая видела вас, но… Ты вообще можешь себе представить, что с тобой будет? Да тебя ведь так отделают… — Лиэн… — Представь, как ты расскажешь об этом своей матери. Какой будет её реакция? — Прекрати, ладно? — А ещё интересно, как отреагирует тётя Нэн… — Хватит. — Как ты расскажешь своей сестре о том, что её любимый оппа долбится в задницу? — Следи за языком, — мне удалось, наконец, оторвать взгляд от созерцания пола и взглянуть на девушку. — Я не долблюсь в… Господи, фу… Ты отвратительна. — А что я такого сказала? — она пыталась строить из себя несокрушимую уверенность и непринуждённость, но я видел, что её глаза слезятся. — Ты ведь осознаешь, что, если у вас всё так «серьёзно» и это не шутка, тебе придётся позволять ему вставлять член в свою задницу? — Заткнись. — Ты должен понимать, что вот этой глупой ситуацией перечёркиваешь свою жизнь. Ты ставишь на ней голубой крест, ты ведь понимаешь? — я уловил момент, как слеза скатилась по её румяной щеке. — Я твоя подруга. Твоя лучшая подруга. Я хочу для тебя всего самого лучшего, потому что люблю тебя. Чтобы ты получил образование, семью. Я так сильно дорожу тобой, но… Какая же это всё одна сплошная банальность. Никогда бы не подумал, насколько примитивно мыслит эта девушка. — Но? С её губ срывается всхлип: — Я не могу с таким мириться, Чимин-а. Ты не должен быть таким… — Каким таким, Лиэн? — я почувствовал, как мои глаза застилаются влагой, и я, блять, не могу это остановить. Голос дрожит и мне так больно. — Я всё ещё твой лучший друг. Это я, мать твою. О чём ты говоришь? Ты несёшь какую-то несусветную чушь… — Я не могу, Чимин-а. — Ты не можешь принять меня? Всегда ведь принимала со всеми моими странностями, а с этой не можешь смириться? — Не могу. — Тогда уходи прямо сейчас. Я видел в её глазах отблески отвращения. Никогда в жизни, ни разу за всё время нашей дружбы, никогда я не видел такого. Ни разу, ни на мгновенье. А сейчас меня окатило чужим отвращением, словно кипятком. С ног до головы. А это довольно больно. Лиэн, уже не сдерживая слёз, покинула мою комнату. Шебуршание обуви и громкие всхлипы резали меня по спине острым мачете. Мне было больно. Мне было так сильно больно. Никогда прежде я не испытывал такую сильную душевную боль. Я чувствовал, как не могу дышать. Мне стоило столько сил просто вдохнуть. Тот, кто хотя бы раз в жизни испытывал душевную боль, знает это: она гораздо сильнее физической. От последней можно избавиться, приняв таблетку или сделав укол, даже просто отдохнув. Но нет в мире такого лекарства (время не в счёт), которое избавит от такой сильной боли где-то под подкоркой. Я не знаю, сколько сидел на грёбаном стуле, так и не двинувшись ни разу. Не знаю, зачем схватил свою толстовку, напяливая прямо на футболку. Зачем сквозь нескончаемый поток слёз строчил сообщение тёте Нэн о том, что мне срочно нужно уйти. Она не спит ещё, значит, приедет довольно быстро. Понятия не имею, зачем на босые ноги натянул кроссовки и, чёрт, схватил старый жёлтый шарф, обматывая им шею. На дворе май месяц, а я просто выскочил на веранду, спускаясь по крыльцу и кутая шею в шарф. Я не осознавал, как вышел на тротуар. Меня всего изнутри застилал болезненный туман. Всё окутывал: от мелких нервов до мозговых клеток. Слёзы застилали глаза, а серый цвет тротуара перемешивался в какую-то жижу. Не знаю, зачем шёл в сторону дома, в который пообещал никогда в жизни больше не возвращаться.