Мятная новелла

Мне хватает нескольких телодвижений, чтобы оклематься и быстро засунуть фотографию в маленький кармашек портфеля, а бежевый конверт положить обратно под кедровую шишку. В голове загнанным зверем пульсируют не самые приятные мысли, но я отодвигаю их на второй план, как и эмоции, которые отравляет непонимание. Кто этот «ЧХ»? Почему у них одинаковые татуировки? Зачем Шуга хранит эти снимки? Почему незнакомец так похож на меня? Руки подрагивают, когда я скидываю с плеч колючее покрывало и спешу натянуть на потное после секса тело одежду. Надо валить, иначе будет только хуже. Он точно поймёт и захочет узнать, что не так. Я не умею притворяться, когда меня действительно что-то беспокоит, особенно рядом с ним. Юнги читает меня, словно мы связаны на протяжении долгого времени. — Я тут подумал, стоит ли мне присоединиться к те… — в узком дверном проёме появляется Юнги. Он прерывает предложение на середине и закидывает на плечо синее махровое полотенце. — А ты куда собрался? Я вздрагиваю, прыгая на одной ноге и натягивая штанину, и едва не валюсь на пол, теряя равновесие. Спасает кровать, на которую я приземляюсь побаливающей задницей и тихо шикаю, пряча глаза. — М-мне… Это… — бегая глазами по сторонам и натягивая джинсы, я пытаюсь солгать как можно правдоподобнее. — Тётя позвонила и попросила приехать. Ей что-то нездоровится. — А я пиццу поставил разогреваться, — Юнги взглянул на меня из-под влажной светлой чёлки с туманной досадой во взгляде. — Холодная пицца — дерьмо. — Ну… Тебе больше достанется, — я неловко пожимаю плечами и хочу кинуть на парня мягкий взгляд, но не могу, по-прежнему опускаю глаза, как самый настоящий трус. — Мне и правда нужно домой, извини, хён. — Хорошо, — отвечает светловолосый и стаскивает с плеча полотенце. Он, видимо, хотел принять душ вместе, а я о таком мог только мечтать, и то в самых бесстыдных фантазиях. — Я отвезу тебя. — Нет, — я резко поднимаю голову, судорожно пытаясь застегнуть ширинку и заглянув парню прямо в глаза, и вдруг теряюсь в этом непонимании. Становится даже как-то стыдно. — То есть… Не нужно. Я хочу прогуляться до остановки. Пока я пытаюсь отыскать в этом беспорядке свои носки, отчётливо ощущаю, как старший опустил одну бровь и сверлит меня непонимающим взглядом, спокойно поднимая с пола свои вещи и одеваясь. Я мимолётно оглядываю полки и шишку, под которой лежит конверт. Единственное, что можно заметить, так это отпечатки пальцев на пыльном колпачке одеколона. Но я не думаю, что Шуга заметит подобную мелочь. В остальном нет никаких следов, дающих повод подумать, что я засунул нос туда, куда не нужно было. О, да. В этом я профи. — Чимин, — напряжённо зовёт Юнги, одёргивая на себе чёрную футболку. — М-м? — я делаю вид, что очень сильно озабочен поиском своих носков, хотя прекрасно вижу их у кровати, прямо рядом со своими ступнями. — Что-то не так? — с ноткой разочарования в голосе спрашивает парень, а у меня внутри всё сжимается. Надо просто срочно трансформироваться во Флэша и валить. — Всё в порядке, с чего ты взял? — я поднимаю лицо и улыбаюсь, а плюс в том, что когда я так улыбаюсь, то почти ничего не вижу, поэтому не вижу его глаз. Хотя эта улыбка и без того просто до отвращения фальшивая. Я, конечно, не глуп и прекрасно понимаю, что доверие нужно заслужить, а у нас не было повода доверять друг другу. Мы просто хорошо проводим время, даже не установив какого-то статуса таким странным отношениям. Мы говорили о моём поступлении, об учёбе и будущем, но только моём, а о «нашем» — нет. Я чувствую заботу, нежность и тепло, потому что Юнги предпочитает показывать это поступками, а не словами. Но иногда нужны слова, потому что именно они всё решают. Он ни разу не рассказывал о своих бывших, а теперь я нахожу подобные фотографии, которые наводят меня только на один вопрос: я — замена? А что я должен думать, если он не хочет об этом рассказывать? Он не доверяет мне, тогда как я могу довериться ему? — Ты ведёшь себя странно, — пожимает парень плечами, сдёргивая с кровати испачканную простынь. — Я ведь не слепой. — Нет, не бери в голову, — отыскав толстовку, я натянул её поверх футболки и быстро подошёл ближе, чмокая парня в губы. — Всё было чудесно. Я хочу отстраниться, но жилистая рука старшего не позволяет мне этого сделать. Он обхватывает поясницу, с лёгкостью прижимая к себе и возвращая соприкосновение губ. Мягко целует, а я на несколько мгновений теряюсь, осторожно надавливая ладонями на плечи так, чтобы это не походило на жёсткое сопротивление, а было похоже на лёгкую вредность. Мямлю сквозь поцелуй, что мне и правда нужно идти, тогда Юнги отстраняется и смотрит мне в глаза, играючи оглаживая ладонью спину. В этот момент под кожей у меня начинает вибрировать; слегка подташнивает от собственной лжи, что я с лёгкостью вылил на него. Но в следующее мгновение я вспоминаю один факт: за мнимым доверием всегда приходит предательство. Надежда в девяноста девяти процентах случаев сменяется разочарованием. Потому что каждый раз, когда я думаю, что знаю о человеке всё самое низкое, он доказывает, что может быть ещё подлее. Ещё в детстве мне казалось, что между людьми, которые важны друг другу, непременно должен быть какой-то тайный уговор, вроде дружеской клятвы, которую мы с Лиэн когда-то дали друг другу. Что-то похожее произошло между мной и Юнги в тот день, в наш с ним первый раз. Будто было дано обещание, будто он связал нас своим коротким «ты принадлежишь мне» и пообещал быть рядом. Только с Лиэн мы больше не друзья. Это наглядный пример того, что даже самая крепкая клятва, проверенная годами, не имеет никакого смысла, пусть и была дана ещё в детстве. Имеет ли произошедшее между мной и Юнги хоть каплю чего-то ценного и важного для него? С чего вдруг такой парень, как он, находится рядом с таким, как я? Он может заполучить кого пожелает, но почему это именно я? Долгие годы на меня никто не обращал внимания, а тут вдруг бац — и я в постели у плохого, но безумно желанного всеми окружающими парня. Эти фотографии будто заставили меня очнуться от прекрасного сна, вытащили из мечтаний и собственных грёз, словно из-под толщи воды. С каждым днём я всё глубже тонул в Юнги и в этих невероятных эмоциях, что вызывают во мне даже просто мысли о нём или звуки его мотоцикла. Это не сказка, не приторная новелла и не рассказ, который я выдумал себе. Я влюблён, но влюблён ли он? Я принадлежу ему, но принадлежит ли он мне? Я, конечно, продолжаю упорно делать вид, что всё в порядке, когда выпутываюсь из цепких рук, хватаю тяжёлый рюкзак с учебниками и пытаюсь как можно скорее покинуть минову квартиру, отмазываясь от настойчивых предложений довезти до дома. Он ещё долго не отпускает меня, пытаясь урвать парочку поцелуев в темноте маленькой прихожей комнаты. Обнимает со спины, пока я надеваю обувь, и мы оба чуть ли не валимся на пол. А в моей голове только мысли об этой чёртовой фотографии, которую я вижу в своём рюкзаке будто под рентгеном. Я хочу уйти и мне это с трудом, но всё же удаётся. На улице уже слегка стемнело, а неблагополучный район немного пугает своими жуткими звуками сирен, но я на всех парах мчу на автобусную остановку и с успехом пропускаю свой автобус. Не случайно, потому что дом — это последнее место, куда я хотел бы отправиться. Просто потому, что уснуть или вообще что-либо делать я точно не в состоянии, пока не получу ответы.

***

Я стою в знакомом коридоре, натянув на нос толстовку, чтобы защититься от вони, а нарисованная на двери рожа смотрит на меня будто с насмешкой, даже член на лбу не делает её более жалкой, чем моё собственное лицо. Резцов на поверхности двери будто больше стало, но я стараюсь откинуть эти мысли и легко стучу кулаком в центр рожи, потому что привычных звуков музыки из-за двери нет. Вообще, тут сегодня непривычно тихо. Прислушиваюсь к звукам и чуть отклоняюсь, когда слышу ленивые шаги по ту сторону. Тэхён открывает дверь, прищуриваясь от тусклого света одинокой коридорной лампочки. За его спиной стоит непроглядный мрак, а беспорядок на голове и заспанные глаза говорят о том, что хозяина квартиры я ненароком разбудил. Мимолётно взглянув на наручные часы, я слегка удивился, потому что маленькая стрелка не заходила за десять вечера. Хотя, чему тут удивляться. Блондин не сразу понял, что это я, быстро моргая и оглядывая с ног до головы. Он метнул взгляд в сторону, ожидая увидеть рядом со мной Шугу, но когда он его не обнаружил, тёмные брови поползли вверх от недоумения. — Ты чего это припёрся? — зевнул старший, потирая глаз кулаком. — Я не могу приходить к тебе без Юнги-хёна? — я всё ещё натягивал толстовку на нос, а второй рукой придерживал лямку рюкзака. — А мне казалось, что мы подружились. — Хватит трепаться, вся вонь в хату ползёт. Заходи уже, — парень махнул рукой, совсем не удивив меня мгновенным уходом и распахнутой настежь дверью. Я уже порядком привык к этим ребятам, пусть мы и не стали друзьями, но приятелями я их назвать точно мог. Даже в школе от меня начали шугаться ещё больше, чем раньше, когда пошёл слушок, что я общаюсь с этой знаменитой «чёртовой троицей». А на деле они не такие плохие, какими казались мне на протяжении всего времени. Это были ошибочные суждения, построенные на слухах. ДжейКей и правда слишком резок в общении, остр на язык и немного безумен, но в то же время, если понаблюдать за ним, можно заметить, что ему не хватает заботы и нежности. Он маскирует это под грубыми фразами и часто просто уходит куда-то, не сказав никому ни слова. Знаете тот момент, когда ты сидишь в вагоне, а на параллельном пути трогается поезд? В первый момент непонятно: это твой поезд поехал или соседний. Вот и с общением с ДжейКеем примерно так же. Он, вроде как, адекватный, а вроде как и кукуха у него съехала уже очень давно. У Тэхёна много сексуальных связей, за которые, я уверен, можно отхватить немалый срок. Но, несмотря на развязность и сияющую в его глазах похоть, Тэхён и правда самый спокойный, как я и думал с самого начала. Когда я тусуюсь с ними, то замечаю, как блондин уходит в себя и свои мысли, словно по щелчку пальцев. А травка и другие вещества, которыми они балуются, тут вовсе не при чём. Он сам по себе задумчивый. Для моего самолюбия в плане учёбы стал слишком болезненным тот факт, что как Тэхён, так и ДжейКей имеют неплохие мозги. Джей шарит в химии, а Тэхён очень хорошо говорит на английском. Я не знаю, в каких сферах они используют свои знания (я ни в коем случае не намекаю на криминал, нет-нет), но удивлён я всё-таки чуточку, но был. У парней не очень хорошие семьи, и дело даже не в материальном положении, а в самих отношениях. Отсюда и пофигизм, и дерзость, и образ местных отморозков. Эти парни не нужны никому, кроме друг друга, да и нет у них больше никого. Эти трое в моих глазах походят на братьев, наверное, именно поэтому я пришёл за ответами именно сюда. Тэхён, прежде чем скрыться во мраке другой комнаты, зажёг свет в прихожей, чтобы я мог разуться. И пока я снимал кеды, до меня вдруг дошло, что парень открыл мне дверь в одних боксерах. Сгоняя со щёк румянец, я оставил рюкзак с учебниками на полу, вынув из маленького кармашка фотокарточку и засунув в задний карман джинсов. Вздохнув, я осторожно прошёл в зал и уселся в кресло, в котором обычно мы с Юнги сидим вместе. Стало как-то неловко, и, дабы защититься от этого хоть чуть-чуть, я подтянул к себе колени и подал голос: — Я разбудил тебя? — Не, — тут же донеслось из дверного проёма в спальню, в которой я, к слову, ни разу не был. Держу пари, там просто кучи нестираной одежды и заплесневелые куски пиццы под кроватью. Шебуршание вещей и лёгкий чирк зажигалки означал, что Тэхён одевается и одновременно подкуривает либо сигарету, либо заботливо свёрнутый ДжейКеем косяк. — Я всё равно собирался вставать. — Бессонная ночь? — спрашиваю я, чтобы поддержать беседу. — Я не помню, как и во сколько вырубился, — хмыкнул парень, а я почувствовал кисловатый запах. Значит, косяк. — А ты почему от Шуги отправился ко мне, а не домой? Это бухтило тебе наскучило? — Откуда ты знаешь, что я был у него? — я нахмурился и с пущей настороженностью взглянул на дверной проём, будто пытался посмотреть на парня сквозь стены. Мне будет весьма неловко, если Юнги звонил ему, пока я добирался сюда. А вдвойне неловко будет, если Юнги приедет и застанет меня здесь. Зная его, не думаю, что он будет смотреть «нетфликс» и кушать разогретую пиццу после моего внезапного ухода. Он не из тех людей, которые сидят дома и пялят в ящик. Держу пари, что он уже заводит свой мотоцикл и мчится на какие-нибудь разборки к ДжейКею или сюда. Тэхён, видимо, учуял в моём голосе испуг. — Расслабься, просто от тебя трахом несёт за километр, — хмыкнул парень из соседней комнаты. — Я почувствовал его сквозь сон, ещё когда ты из автобуса выходил. — Блять, — тихо пробубнил я, ковыряя ногти и невольно краснея. А ведь и правда, я сорвался, когда едва вылез из-под Юнги. Дома первым делом приму душ. — Я не блядь, я только учусь, — усмехнулся Тэхён, появившись в дверном проёме в одних пижамных штанах, которые держались на честном слове, а из-под резинки к пупку тянулась дорожка тёмных волос. Его бледная грудь покрыта незамысловатыми тёмными татуировками и, кажется, проколот сосок, но я старался не смотреть, чтобы не выглядело, будто пялюсь. На руках я уже рассматривал, потому что это ведь не преступление (да и немного покурил тогда, каюсь), а вот на груди не замечал, даже когда он надевал майки с вырезом. Да и не смотрел я туда, потому что с чего бы вообще мне туда смотреть-то, когда у меня есть миновы светло-карие глаза, которые будто предназначены для того, чтобы залипать в них, когда ты укурен. — Будешь? — предложил парень, стянув с захламлённого стола пепельницу и плюхнувшись на диван напротив. — ДжейКей достал кое-что новенькое. — Ну уж нет, спасибо, — сощурился я, опасливо качая головой и глядя с осторожностью. — Да ладно, просто доверься мне, — он протянул мне аккуратно свёрнутый косяк, выдыхая густой дым струёй. — Хён, ты меня, конечно, извини, но я бы не доверил тебе и шнурки на своих кедах завязать, — повёл я недоверчиво головой, поправляя на лице очки и морщась от горького дыма. — Ты бы обязательно их скурил. — Но, тем не менее, ты здесь, когда у тебя что-то случилось, — сощурился блондин. — Твои шнурки в полной безопасности, так что выкладывай. — Я, эм-н… — неловко поёрзав в кресле, которое, к слову, очень жёсткое без Юнги-хёна, я спустил ноги на пол и ещё раз обдумал, как лучше задать вопрос, да и, ко всему прочему, попросить Тэхёна держать мой визит и грядущий разговор в тайне от лучшего друга. — На самом деле… Ну… Как бы… У нас с Юнги-хёном всё хорошо, и я бы не хотел, чтобы он знал о моём приходе и этом разговоре, пожалуйста. Повисла какая-то громоздкая тишина, которая давила мне на мозг чугунной наковальней. Хотелось стукнуть себя по лбу или закричать на всю квартиру, потому что Тэхён продолжал курить и испытывающе смотреть на меня. Ещё спустя половину минуты он потушил косяк в пепельнице и коротко ответил: — Всё зависит от содержания этого разговора, Чиминни. — Я просто хотел спросить у тебя… — снова замявшись, я привстал и вынул из заднего кармана фотографию, протягивая её блондину. — Кто этот парень? Тэхён перенял у меня снимок, отставляя пепельницу, а его брови снова поползли вверх. Былое пылкое желание получить ответы медленно таяло, угасало с каждой секундой, и я уже почти пожалел, что стащил фото, пришёл сюда и вообще делаю всё это без ведома Юнги. — Ая-яй-яй, Чиминни, — закачал блондин головой и зацокал, пригрозив пальцем, но продолжая смотреть на фотографию, где незнакомец, похожий на меня, прижимается к груди Юнги. — Нехорошо лазить по чужим вещам, да ещё и брать их без спросу. — Я это и так знаю, — возмутился я, чтобы он не подумал обо мне плохо. Хотя, кажется, уже поздно. — Просто расскажи мне, с осуждением себя я разберусь. — Разве по фотографии не очевидно, кто этот парень? — нахмурился Тэхён, всё ещё разглядывая снимок. — Шуга знает, что ты смотрел эти фото? — Н-нет, — я почему-то случайно заикнулся и слишком громко сглотнул. — А что? — Советую тебе вернуть это на место, пока он не обнаружил пропажу, — парень протянул мне снимок, поднимаясь с дивана и лениво потягиваясь. — И это всё, что ты мне скажешь? — я возмущённо наклонился вперёд, чуть сжимая твёрдую фотографию в руке. — Хватит говорить загадками, просто расскажи мне, кто этот парень. Я много прошу? — Спокойно, окей? Я бы рассказал, если бы знал, Чиминни, — с безразличием ответил блондин, поставив пепельницу обратно на стол. — Единственное, что я знаю, это его имя. Чон Хосок. Шуга старался держать его подальше от нас. Ну, знаешь, плохое окружение, отбитые друзья и всё такое. — Но мне показалось, что вы трое очень близки, — я и правда не ожидал услышать подобный ответ, поэтому впал в глубокий ступор, пытаясь переварить сказанное. — Тебе не показалось, мы с парнями и правда близки, но это было что-то другое, — задумался Тэхён, стоя ко мне спиной и делая вид, будто что-то ищет на столе. — Мы пересекались с этим парнем несколько раз, да и то на каких-то вечеринках, куда его притаскивал Шуга. Я уже и не помню. — Но… — я взглянул на фото в своих руках, всё ещё не в силах выбраться из ступора. Я слишком удивлён, но в то же время какое-то опустошение накрыло меня, словно волной. — Я не понимаю. — В тот вечер Шуга порядком накидался, а после косяка разоткровенничался, — парень стянул со стола зажигалку, а я не успел заметить, когда в его зубах появилась простая сигарета. Где-то за стенкой в соседней квартире кто-то громко ругался и бил посуду, но я не слышал. — «Знаешь, Тэхён, Хосок он такой… Тихий, странный, одинокий, но как только улыбнётся, то всё вокруг сразу же начнёт сверкать и переливаться всеми, блять, цветами ебучей радуги. Необыкновенный парень. Я просто не хочу портить его, потому что знаю себя, знаю вас. Этот человек не для таких, как я…» Тэхён продолжал цитировать Юнги и что-то говорить, но я уже не слышал его, у меня в груди с каждым произнесённым словом копилась обида. Обида не на Юнги, а на себя. За то, что повёлся на всё это. Выводы как-то сами собой образовывались. Я помню о секрете, о котором он говорил мне тогда, на кухне, ровно перед тем, как залезть в штаны. А я, как самый настоящий наивный дурак, коим, конечно, был всегда, повёлся и поверил в то, что я — тот самый секрет, из-за которого Юнги изменился. Чушь ведь? — На следующий день после вечеринки на шее у Шуги уже была татуировка, подобную которой я увидел и на Хосоке при следующей встрече, — рассказывал Тэхён с задумчивостью на лице. Так, словно это было много-много лет назад. Но я вижу дату на снимке, всего полгода прошло. — Шуга всё чаще брал его с нами, и я был удивлён, когда кое-что заметил. Ты в курсе, что Шуга не позволяет нам называть себя по имени? Никому, в принципе, не позволяет, потому что не любит. Ты первый после Чон Хосока. Я хотел спросить, почему Юнги не позволяет никому называть себя по имени, но у меня в горле встал какой-то ком. Ни туда, ни обратно. Нет, я не собирался делать выводы, потому что я говорю с Тэхёном, а не с самим Юнги. А Тэхён, оказывается, тоже мало чего знает. И я буду просто полным идиотом, если начну делать выводы, не поговорив с самим Юнги. С другой стороны, если бы этот парень ничего не значил для него, он бы рассказал мне, правда ведь? — Я не хочу тебе врать, Чиминни, обидеть тоже не хочу, но когда я впервые увидел тебя, тогда, на вечеринке, то первый, кто всплыл в голове — Чон Хосок, — осторожно, будто пытаясь не задеть, произнёс парень и, всё ещё стоя у стола, стряхнул пепел в переполненную пепельницу. Слышать это было слишком неприятно, где-то внутри что-то ужасно мерзко зашевелилось, а мне хотелось выблевать свои внутренности, чтобы избавиться от этого чувства. Я слишком боялся спросить, что случилось с этим парнем, но Тэхён будто прочитал мои мысли и, кашлянув, продолжил говорить, понимая, что не дождётся от меня ответа:  — С ним всё в порядке, а то рассказ выглядит так, будто что-то произошло. Но нет, — он затягивается сигаретой и подходит к чёрным плотным шторам, распахивая их. На улице совсем стемнело. — Когда Юнги сильно напивается, то часто говорит о нём. Ну, по крайней мере, говорил до тебя. — П-понятно, — выдавливаю я из себя, засовывая фотографию в карман. Не могу больше на неё смотреть. — Мы редко слушаем его пьяные рассказы, потому что сами не в состоянии переваривать сказанное, но единственное, что я помню: «Чон Хосок заканчивает университет в этом году и летом уезжает в Кванджу», — открывая на окне форточки, рассказывал Тэхён. — Я понятия не имею, почему они расстались. Каждый раз, когда мы пытаемся узнать, он переводит тему или просто сваливает. Шуга просто перестал таскать его с нами, а потом начал трахать эту поблядушку… Джионг? Или как там её… — Джуонг, — тихо проговорил я, пытаясь уложить всю эту информацию в голове. — Похер, я скажу тебе одно, — Тэхён встал надо мной и был каким-то нелепым психологом, разговаривающим со своим безнадёжным пациентом. — Не делай поспешных выводов из моих слов. Не факт, что Шуга расскажет тебе всё и сразу, но ты должен поговорить с ним об этом. Он и правда в последние дни как-то изменился. — Да, я… — глубокий вдох не помогает избавиться от тяжести на душе. — Я поговорю. Тэхён провожает меня до двери и шутит про синяки под моими глазами, но я пропускаю это мимо ушей. До дома мне идти не очень далеко, а торчать на остановке в ожидании автобуса совсем не хочется. Я вышагиваю по улицам и дворам. Знаю максимально короткий путь, потому что тут неподалёку моя работа, на которую чаще всего я хожу пешком, экономя на проезде. Пока я добирался до дома, у меня было время подумать и переварить всё, что я услышал. От напрашивающихся выводов хотелось закрыть уши, потому что я знаю, что лгут все. Абсолютно все, как бы мне ни хотелось верить в обратное. Кто-то для собственной выгоды, кто-то по натуре лгун, кто-то просто потому, что может, или, наоборот, потому, что не может как-то по-другому. И в отношениях (какими бы они ни были), как по мне, главное — вовсе не верить во что-то, а доверять. И я, наверное, доверяю Юнги. Где-то глубоко внутри закрались сомнения, но в целом я уверен, что даже если он соврёт мне, у него будут на это причины. Как выяснилось, этот Чон Хосок ни что иное, как прошлое Юнги. Тэхёнов рассказ разочаровал меня ровно настолько, насколько облегчил мысли. Если Юнги посчитал нужным пока не рассказывать мне об этом, то я, наверное, не должен совать в это нос? Но тогда почему фотография, лежащая в моём кармане, будто огнём горит? Количество вопросов не уменьшилось, просто на смену одним пришли другие. Думать об этом накануне выпускных тестов — самое херовое решение, поэтому, вернувшись домой, я решил принять душ и всё-таки позаниматься, чего так и не сделал у Юнги. Тётя Нэн как раз уложила Юонг и собиралась уходить. Она заглянула в мою комнату, чтобы попрощаться и сказать привычное «еда в холодильнике», когда я переодевался, чтобы отправиться в душ. — Что это у тебя на шее? — спрашивает она, прищурившись, будто не может разглядеть. — Не знаю, упал, наверное, — не придав значения вопросу, вяло произношу я только для того, чтобы хоть что-то ответить. Чувствую себя полностью выжатым лимоном. — На чьи-то губы? Когда до меня докатился смысл фразы, я резко накрыл шею ладонью, выпучив глаза и мгновенно покраснев. Тётя в ответ лишь подмигнула и скрылась в дверном проёме, заставляя меня вскипеть от стыда ещё больше. Душ быстро остудил меня и вернул в прежнее меланхоличное состояние. Немного позанимавшись, я понял, что это всё один большой дохлый номер. Я долго смотрел в потолок, прижимая к груди телефон. Хотел позвонить ему, сказать, что я хорошо добрался, соврать, что поел и позанимался, выпил таблетки, расстелил постель и лёг спать. Но пальцы будто онемели. Замешательство, в котором я пребывал, затуманило мне весь мозг, я и не заметил, как телефон на груди завибрировал. Кажется, будто я уснул с открытыми глазами. — Алло, — тихо ответил я, начиная теребить краешек футболки. — Ты чего даже не позвонил, когда добрался? — возмущённо потребовал Юнги незамедлительного ответа, а на заднем фоне я слышал какую-то возню и звон. Кажется, он в автомастерской, где подрабатывает. — Забыл, извини, — чуть громче произнёс я, а перед глазами почему-то всё как-то размыто стало. — Что случилось? — его голос зазвучал как-то настороженно. — Что-то с тётей? Мне приехать? — Что? Нет, всё в порядке, — нахмурился я, всё ещё не понимая, с чего он так решил. — Ты плачешь. Я не сразу понял суть его фразы, пока не шмыгнул носом, а туман перед глазами вдруг оказался слезами, что застилали собой весь обзор. Чёрт, какого хрена? Я действительно плакал, даже не замечая этого. Меня будто перекрыло. Я всё знал, глубоко внутри я всё понимал, но я боялся догадаться, потому что я трус. Даже после слов Тэхёна, я боялся догадаться о чём-то, что меня разобьёт. — Я не плачу, с чего ты взял? — пытаясь обтереть щёки футболкой, я чуть задержал дыхание и вытер нос, натянуто усмехаясь. — Я, блять, глухой, по-твоему? Или тупой? Совсем за дурака меня держишь? — его голос стал более серьёзным, а шум стих, будто он вышел на улицу или в подсобное помещение. Он зол и подкуривает сигарету. Я прямо ощутил этот едкий запах в носу. — Что с тобой случилось, Чимин? — Не бесись. Ничего не случилось, Ю… — я почему-то прервался, что-то щёлкнуло внутри. Что-то не позволило произнести его имя. — Шуга-хён. Я просто подумал и решил, что нам лучше не видеться некоторое время. — В смысле? — я прямо увидел перед своими глазами, как он нахмурил брови в недоумении. — С чего это вдруг? — С того, что на носу у меня выпускные тесты, а я, блять, ебусь с тобой вместо того, чтобы учить, — мой голос срывается на хрип, а слёзы начинают течь по щекам с удвоенной силой. - То есть... Повисает тишина, и я понимаю, что он удивлён брошенной мною фразой. — Хватит нести этот детский лепет, Пак, — рычит парень на том конце провода. — Расскажи мне нормально, что случилось, а не сочиняй эти сказки. — Я уже сказал, хён, — я пытаюсь возмутиться, но во мне нет ничего. Никакого пыла к ссоре или выяснению отношений. — Я должен готовиться к тестам. Ты сам говорил, что я должен хорошо их сдать. Или твои слова не имеют значения? Как и всё, что между нами было? — Я приеду прямо сейчас и надеру тебе задницу, если ты не скажешь, что произошло, — он втягивается сигаретой, а его баритон граничит с животным рыком. — Я тебе не мальчик, которого можно вот так взять и наебать. — Хватит, хён… — Давай я приеду, и мы поговорим? — его голос становится мягче. — Ты нормально расскажешь, что… — Шуга-хён, я сказал хватит, — мой голос срывается, я звучу раздражённо, но понимаю, что ничего не могу с собой поделать. — Просто оставь меня в покое на ближайшую неделю, пожалуйста. — Чимин, какого… Я сбрасываю звонок, понимая, что будет только хуже, если не остановиться сейчас. Юнги звонит ещё около десяти раз, пока я закрываю уши, пытаясь остановить чёртовы слёзы.