***
Моему счастью не было предела, когда я скинул рюкзак и стащил с ног кроссовки, вернувшись домой. Юонг была в детском саду, тётя на работе, а матери дозвониться не было возможным, потому что она сама выходила с нами на связь, когда могла. Меня буквально распирало изнутри, потому что я сдал тестирование на высший балл. Благодаря Лиэн. Я долго бродил по школе, пытаясь отыскать бывшую подругу, но она, видимо, к тому времени уже отправилась домой. Попытки дозвониться были тщетны, а это значило, что она не хочет слышать от меня ликующие возгласы благодарности. Это ставило меня в тупик, потому что непонимание било ключом. Откинув мысли о Лиэн, я быстро перекусил, принял душ и по расписанию принял таблетки. На работе моя смена только завтра, поэтому я долго сидел за столом, пытаясь найти дело, которым можно себя занять. Этот восторженный и «героический» настрой всё не спадал, а сердце подрагивало от трепещущей радости. Но это чувство осело и сменилось чем-то тянущим, как только на глаза попался смятый полароидный снимок на краю стола. Вязкое чувство вины окутало меня с головы до пят. Скрипнув зубами, я смял фотографию и откинул её в мусорное ведро. Нет, хватит. Хватит жалеть себя. Если бы не Лиэн, я так и провалился бы на окончательное дно. Но понимание того, что здесь никто не придёт и не исправит весь этот кромешный пиздец, резко ударило в голову. Юнги единственный, в кого я когда-либо влюблялся, но так и не сказал ему об этом. Я уверен, что он чувствует мою привязанность и невысказанную благодарность за эмоции. И за безграничное терпение, которое он проявляет каждый раз, когда я веду себя, как малолетний идиот, коим, конечно, и являюсь. Мне вдруг становится ещё более тошно от того, что я не говорил ему, как сильно влюблён, когда была возможность. Но эта самая возможность ведь никуда не делась, верно? Быстро натягивая на себя тёмные джинсы, футболку и рубашку поверх, я поправил высохшие после душа угольные волосы, прополоскал рот и, прихватив телефон вкупе с деньгами на проезд, отправился на автобусную остановку. Уже через полчаса я сошёл с транспорта, поглядывая на старенькие наручные часы. Возможно, Юнги нет дома в пять часов вечера, а может быть мне всё-таки повезёт. Я безуспешно пытался дозвониться до него, пока добирался до района, но унылые гудки на том конце провода лишь напоминали мне о том, какой я идиот. Вонь подъезда дико нагнетала, и я постарался побыстрее добраться до двери квартиры, вдыхая через раз. После трёх слабых стуков я прислушался, но никаких признаков жизни не уловил. Ещё раз постучавшись, я вздрогнул от резких шагов, а когда дверь распахнулась, то так и замер с поднятым кулаком. Парень, обнаружив меня за дверью, нисколько не удивился, но заметно помрачнел. Его неаккуратные тёмные брови опустились, образуя маленькую ложбинку над переносицей. Острые скулы напряглись, а глаза будто потемнели. Я понимаю его чувства, но неприятный осадок всё равно заставляет меня сглотнуть и занервничать. В попытке успокоиться, я оглядываю его с ног до головы и с удивлением обнаруживаю, что Юнги, кажется, вот-вот собирался куда-то уходить. На его ногах массивные чёрные ботинки, с бёдер свисают потёртые джинсы, на чёрную футболку накинута излюбленная поношенная кожанка. Я незаметно веду носом, втягивая родной запах выхлопных газов, мяты и какого-то горелого сахара. — П-привет, — мямлю под нос, с осторожностью поднимая глаза и всматриваясь в его безразличное лицо. — Уходишь? — Да. — Мы можем поговорить? Юнги слегка щурит глаза, в которых ясно читается «нет», но он всё равно поворачивается боком, позволяя мне зайти в маленькую прихожую. На самом деле, мне очень нравится его квартирка, и если бы он когда-нибудь пригласил меня сюда навсегда, я бы согласился, даже не раздумывая. В этом маленьком месте у меня возникает такое чувство, словно, придя с холодной улицы, я переоделся в домашнее: старую заношенную футболку и пижамные штаны, которые не наденешь на люди, но в них уютно и комфортно; налил в прозрачную большую кружку крепкого горячего чая и открыл новый толстенный комикс. Прочитал несколько страниц и удовлетворённо посмотрел, как много ещё интересных страниц дальше. — Ты знаешь, хён, — я прислонился к стене и попытался успокоить грохочущее сердце. — Нас притягивает то, что противоположно нашему характеру. Те сильные стороны, которых, возможно, не хватает самим. Я продолжаю смотреть на него, складывая правильные слова в своей голове. Я много чего хотел сказать ему, обдумывал каждое слово, пока добирался. Но лишь одним убийственным взглядом выразительных карих глаз всю эту словесную кашу просто выстрелило из головы, пачкая ближайшую стенку. — Я так восхищаюсь тобой, что порой закрадывается мысль: с чего ты вообще обратил на меня внимание? — голос упрямо дрожит, меня коробит, потому что Юнги не спешит отвечать, а лишь мрачно глядит на меня. — Та фотография… Мне показалось, что… — Что я нашёл в тебе замену? — холодно продолжает он, а меня окутывает леденящей дымкой от его тона. — Д-да, — я прикусываю нижнюю губу и нервно мну пальцы. — Я растерялся, мне стало страшно, но, хён… Рядом с тобой… С тобой всё… Иначе… По-другому… Я… — Ты мямлишь, — обрывает парень, направляясь в сторону дверного проёма, что ведёт на кухню. — У меня нет на это времени. — Нет, хён, — я поднимаю голову, понимая, что проебал очередной шанс. — Куда ты? Юнги не отвечает, пропав где-то в глубине маленькой кухни. Я уже порываюсь двинуться следом, но парень возвращается с закинутой на плечо битой, на кончике которой торчат шляпки железных гвоздей. Мои глаза автоматически расширяются, ноги врастают в пол, а удивление стрелой бьёт в самый центр мозга. — Зачем это? — едва удерживая писк, спрашиваю я. — Ты не мог бы съебать? Мне нужно уходить, — раздражённо кидает парень, кивком указывая на дверь. — Нет, — я принимаю оборонительную позицию, сжимая кулаки. — Я не уйду, пока ты не скажешь, куда и зачем собираешься. Юнги смотрит на меня несколько долгих секунд, а потом его сухих потрескавшихся губ касается ухмылка. Не нежная, как обычно, а как раньше — надменная. В грудной клетке что-то крайне неприятно шевелится, но я стараюсь игнорировать это чувство, упорно принимая стойку упрямого долбоёба. — Блять, — уже раздражённо шикает он, резко хватая меня за шкирку и потащив к двери. — У меня нет на этот детский сад времени. — Эй! — я хватаю его за рукав куртки, пытаясь выдернуть из кулака свой воротник. — Пусти. Когда мы оба оказываемся за дверью, Шуга отпускает меня, всучив в руки тяжёлую биту. Пока он закрывает квартиру, я стою в полном недоумении, озираясь по сторонам. Хотя, думаю, бита в чьих-то руках для этого района обычное дело, тут каждый второй с ней небось ходит. Ржавый замок на двери противно скрипит, но Юнги набил руку, поэтому быстро прокручивает ключ. Ещё через секунду он спускается по ступенькам, не спеша забирать у меня биту. Я волочусь за парнем, чувствуя себя каким-то оруженосцем из средних веков. Только вот Юнги далеко не рыцарь. Когда мы оказываемся на улице, я всё ещё не совсем понимаю: что, куда и зачем, но слепо продолжаю семенить за парнем по разбитому тротуару куда-то в сторону парковки, волоча за собой огромную толстую биту. Юнги подкуривает сигарету и опускает руки в карманы куртки, перекатывая фильтр из одного края рта в другой, а носом выпуская ровные струи. Пока мы молча идём чёрт знает куда и зачем, я засматриваюсь на него и понимаю, что совсем забыл, кто такой «Шуга». Его былой образ хулигана и отморозка совсем стёрся из головы, а сейчас эта мозаика медленно собирается обратно. Юнги останавливается у ржавой старой машины, которая походит на старенькую, поношенную модель «форда». Краска раньше была тёмно-голубая, но выцвела и местами даже обвалилась. На таких машинах обычно ездят пожилые люди, которые не хотят расставаться со своей молодостью. Старый автомобиль выглядит до жопы странно в окружении новеньких иномарок, заполонивших небольшую парковку. Я, погружаясь в ещё более глубокий ступор, смотрю, как парень открывает скрипучую дверку и садится за руль, не произнося ни единого звука. Поспешив присесть на переднее пассажирское, я захлопываю дверцу с опасением, что она вот-вот отвалится, и ставлю биту между ног. — Это твоя машина? — хмурюсь я, глядя на парня, который вставляет ключ в зажигание. — Почему не на мотоцикле? Он не спешит мне отвечать, лишь напряжённо высовывает кончик языка, когда заводит автомобиль. Транспорт поддаётся лишь с третьего раза, а гвозди с биты будто перемещаются мне под зад. Я начинаю немного волноваться, когда замечаю на краю треснувшего лобового стекла пятнышки засохшей крови. — Куда мы едем? — снова спрашиваю я уже без всякой надежды на ответ. — Заткнись или выйди, — кидает Шуга, сдавая назад и выезжая с парковки. Я прижимаю язык к щеке в попытке заглушить обиду, нарастающую от миновой грубости. Но мысль о том, что я заслужил это, совсем немного сглаживает углы. Пусть он зол, но, тем не менее, взял меня с собой. Непонятно, конечно, куда, но он не послал меня на три буквы и не оттолкнул. Я чувствую, что нахожусь на верном пути, который ведёт к прощению. Пока мы едем в неизвестном направлении, я мельком оглядываю «внутреннее убранство». На заднем сидении валяются старые эротические журналы, всякие бутылки с выжженными в них дырками и трубки для курения. Я наивно глушу себя тем, что машина, всё-таки, не принадлежит Юнги. Внутри пахнет железом, сыростью и немного плесенью. Когда я хочу приоткрыть окно, то обнаруживаю, что крутящаяся ручка, предназначенная для этого, отломлена. Из магнитолы торчат провода и диск, вставленный наполовину, а на зеркале заднего вида болтается подвеска с плюшевым Спанч-Бобом. Он совсем не вписывается в общую картину. Весь путь проходит в тишине, а по Юнги видно, что он хочет именно этого. Я успокаиваюсь и решаю не донимать вопросами, а то он точно выкинет меня в ближайшую канаву. А когда машина с горем пополам тормозит у дома Тэхёна, я приподнимаю брови. Но Юнги не спешит выходить, а лишь пару раз надавливает на центр руля, издавая глухой сигнал. Спустя ещё пару минут из двери дома вываливается Тэхён, впопыхах натягивая джинсовую куртку и докуривая сигарету. За ним выходят ещё двое ребят, один из которых ДжейКей, а второй — высокий широкоплечий брюнет, которого я ни разу до этого не видел. Я напрягаюсь, поскольку в руках ДжейКея тоже бита, только из какого-то металла. — Ну и дела, — присвистывает всё ещё запыхавшийся Тэхён, залезая на заднее сиденье и глядя на меня. — Ты с нами? — Ебать, а что эта школьница тут забыла? — с удивлением подаёт голос ДжейКей, залезая с другой стороны. — Завалите ёбла, — Юнги предупреждающе ведёт бровями, давая парням понять, что вопросы тут неуместны. Я выдыхаю с толикой облегчения, опуская глаза. — Ну и ну, запахло веселухой, — всё же вносит свою завершающую лепту Тэхён, захлопывая дверцу. Парни усаживаются на заднее сиденье, игнорируя всякий мусор, разбросанный по салону, и начинают о чём-то восторженно разговаривать, не упуская возможности подколоть друг друга. Этот незнакомый черноволосый парень не спешит называть мне своего имени, но расслабленно болтает с парнями, а это значит, что они по меньшей мере приятели. Я мимолётно разглядел его отражение в зеркале заднего вида, цепляя взглядом обилие татуировок, которые полностью покрывали его руки от самых пальцев до рукавов бежевой футболки. Юнги молчал, вдавливая педаль в пол и напряжённо глядя на дорогу. Чувствовалось, что машина идёт тяжелее с дополнительными пассажирами. Разглядев мрачность на лице парня, я чуть склонил голову, прикусывая губу и рассуждая. Из-за чего он напряжён? Неужто из-за того, что я нахожусь по левую руку? Или из-за места, куда мы напрявляемся? Несмотря на неизвестность, я понимаю, что доверяю ему. На все сто процентов доверяю, а для меня это намного сложнее сказать. Даже сложнее злополучного «я тебя люблю». — Так ты вдул ей? — Ты ебанулся? У этой бабы клитор весит больше, чем я, — закатил глаза ДжейКей, а парни по обе стороны от него начали смеяться, как гиены. — Вот тебе и самая, блять, дешёвая. Я упустил основную суть диалога, но реплика брюнета заставила усмехнуться. Кажется, они говорили про неудачные случаи в борделе или что-то типа того. — Да ты просто победитель, — кряхтит Тэхён, пытаясь развалиться, откинувшись на спинку сиденья, но теснота не позволяла ощутить себя комфортно. — Знаете, как называется член победителя? — Как? — усмехнулся ДжейКей. — Победилдо, — хрюкнул Тэхён, начиная смеяться, а я, кажется, услышал тот самый звук ночных сверчков. — Долбоёб, — возвёл очи горе Джей, покачав от нелепости головой. — Да ладно тебе, смешно же, — пробурчал блондин, возмущённо пихая плечо парня. Парни продолжали болтать и несмешно шутить, а я старался не прислушиваться и смотреть на молчаливого Юнги так, чтобы он это заметил. До скрежета зубов хотелось протянуть руку и накрыть его ладонь, что держала руль, своей. Потянуться и оставить мазок губами на щеке с двухдневной щетиной. Просто коснуться колена, легко провести и тотчас отодвинуть руку. Но я понимал, насколько неуместно это будет выглядеть, поэтому просто ёрзал на жёстком сидении, не в силах найти себе места в этой жизни. Вскоре я заметил, что мы движемся в сторону крайнего и самого неблагополучного района города, а позади за нами следует такой же старенький потёртый минивен коричневого цвета. Плавно подключая логику и складывая все детали воедино, я начал понимать, что парни едут на какие-то разборки. Но какова там моя роль — остаётся тайной, покрытой лёгким зеленоватым дымком марихуаны. Шуга притормаживает у входа в какой-то обветшалый кирпичный паб, вывеска над которым висит боком. У входа разбросаны окурки и прочий мусор, а железная дверь открыта нараспашку, за ней тёмный коридор с поворотом влево. На улице ещё светло, поскольку стрелка часов не преодолела даже цифру шесть. — Ну что, мальчишки, расчехляем жопы, — вылезая из автомобиля, Тэхён облизывает губы и говорит с неприкрытым предвкушением. Я не совсем понимаю, к чему сказана эта фраза, и, словно выброшенный котёнок, озираюсь по сторонам в поисках ответов. Парни вылезают из машины, а затем краем глаза я замечаю, как они весело здороваются с ребятами, которые вылезли из того самого минивена. Видимо, они друзья. Парней довольно много и все совсем разные, но каждый поголовно выглядит сурово и мрачно, это наталкивает на мысль, что я становлюсь свидетелем того, как банды решают свои вопросы. — Х-хён, — заикаюсь я, глядя, как Юнги глушит мотор. — Сиди здесь и не высовывайся, — бросает он, вытаскивая биту, что я держал между коленями. — Но… — Сиди. Здесь, — с грозной паузой между словами вторит он и, подарив мне очередной мрачный взгляд, покидает салон, захлопнув скрипучую дверь. Я верчу головой, наблюдая, как парни здороваются между собой и о чём-то говорят, а когда выходит Шуга, все замолкают и без разговоров идут за ним. Юнги закидывает биту себе на плечо, а ещё через секунду его широкая спина исчезает в дверях паба. Обилие бит и каких-то дубинок в руках парней заставляет меня поёжиться. Вздохнув, я откидываюсь на спинку сиденья и жду. Проходит десять минут, потом пятнадцать. Мне становится скучно, а Спанч-Боб смотрит на меня с издёвкой. Переживания накрывают острой волной голову, становится не по себе. Я осторожно надавливаю на диск и, о, чудо, он спокойно погружается в магнитолу, а из динамиков доносятся звуки бас-гитары. Шлёпнув пальцами по Спанч-Бобу, я наблюдаю за тем, как он шатается из стороны в сторону, и не сразу краем зрения замечаю, как из дверей паба кто-то вываливается.Rob Bailey and The Hustle Standard — HUNGRy
Звук басов глушит звуки улицы, поэтому я в очередной раз крупно вздрагиваю, когда поворачиваю голову и обнаруживаю медленно вываливающуюся из дверей толпу. У меня леденеют внутренности, когда я понимаю, что люди дерутся. Кто-то выбегает из дверей и падает, а сверху по спине его бьют битой. Кто-то набрасывается на другого, повалив на землю и яростно ударяя кулаками по окровавленному лицу. Кто-то просто убегает. И таких становится всё больше. Я весь замираю от леденящего ужаса, широко распахнув глаза в немом шоке. По спине проходит холодная дрожь, когда я вижу знакомые лица. Тэхён держит за плечи какого-то бугая, когда ДжейКей бьет мужика битой по ноге. Могу поклясться, что я слышал, как хрустнула, и видел, как выгнулась в обратную сторону нога громилы. Недолго думая, парни переключились на других, яростно выбивая кости и зубы. Судорожно ища в вываливающейся толпе Шугу, я понял, что если он не появится через секунду, то моё сердце просто остановится. Благо, он выскочил следом за каким-то разукрашенным фриком, нанося тому удар по голове. Из его рассечённой брови по лицу багровой змейкой ползла капля крови. Тут я осознал, что несколько парней яростно разъёбывают друг друга прямо рядом с дверью машины. Дыхание перехватило, и я онемевшими пальцами попытался отыскать защёлку, чтобы закрыться, но ледяное осознание того, что она заела, снесло мне всякую реальность. Рыжий пухлый парень с разбитым носом зарядил одному из «наших» так, что струя крови брызнула прямо на стекло дверцы. Я почти запищал, привлекая внимание рыжего, что упал на колени рядом с дверью. Я взглянул ему в глаза и понял, что там нет ничего, кроме жажды мщения за своё расквашенное лицо. Что-то оборвалось внутри меня, когда он потянул за ручку и распахнул дверь, одной рукой удерживаясь за стекло и размазывая по нему кровь. Всё происходило настолько быстро, словно в каком-то подростковом рейтинговом сериале. Жирные пальцы схватили меня за одежду, пачкая её кровью, и попытались вытянуть, но я среагировал пинком в живот и выскользнул сам. Я будто вылез из банки. Вокруг стоял гул, крики, вопли, металлический запах крови вперемешку со рвотой. Повсюду багровые брызги и дерущиеся не на жизнь, а на смерть. Юнги, уложив какого-то щуплого паренька одним ударом битой по голове, обеспокоенно вытянул шею, глядя на то, как я выскакиваю из машины. Времени думать у меня не было, потому что на меня надвигалась стокиллограмовая рыжая угроза, что могла свернуть мне шею одним движением руки. Резко вобрав в себя воздух, я увидел биту, что покатилась в мою сторону от парня, которого пинками забил весь окровавленный ДжейКей. Я на сто процентов уверен, что это чужая кровь. Один момент. Одна секунда. Я понимаю, что мне конец, если я не сделаю хоть что-нибудь. Резким движением хватаю биту и замахиваюсь, вкладывая весь адреналин, страх и силу, что могу. Точный удар битой в ухо, и жирдяй валится передо мной на колени, а я сбито дышу и смотрю широко распахнутыми глазами. Это самый чистый и приторный адреналин — чувство собственной силы. Мою грудную клетку просто распирает от него, распространяющегося импульсами по всему телу. Я поднимаю голову и вижу, что Юнги смотрит на меня с неподдельным восхищением. У меня начисто сносит башню. Потому что мне нравится. Меня вставляет адреналином по полной программе. Юнги надвигается на меня широкими шагами, не разрывая зрительного контакта и обступая дерущихся в мясо людей. Какой-то худощавый парень прыгает на его спину, но Шуга ловко вырубает его одним ударом кулака в челюсть, которая, могу поспорить, сломалась. Я не успеваю понять, сообразить, когда Шуга резко оказывается рядом и накрывает мои губы своими, жёстко хватая за скулы липкими от крови ладонями. Окровавленная бита выпадет из моих рук с гулким стуком об асфальт. Я раскрываю рот и громко выдыхаю, поддаваясь его сумасшествию. Чувствую металлический привкус и то, как на спину мне брызжет чья-то кровь. Он жёстко сжимает мои волосы на затылке, целует жадно, по-звериному, так, чтобы я задыхался от его языка в своей глотке. Так, чтобы цеплялся за плечи и молил среди кровавой бойни отыметь меня. Время стирается, действительность стирается, всё вокруг стирается. Есть только он. Я бы отдал всё, чтобы навсегда остаться в этом моменте.