Королевский выбор

— И что, думаешь, так лучше? — Эдмунд лежит рядом с Питером на шёлке простыни, бесстыдно обнажённый, перекинув свою ногу через ногу брата. Эдмунд не похож на ребёнка. Потому что он и не ребёнок больше, он прожил гораздо больше, чем его физическая оболочка в этом мире. И всё вокруг теперь прежнее, да не совсем. Тело вернулось к исходу, а взрослое сознание, опыт, воспоминания — остались. Особенно Эдмунда радует наличие воспоминаний. Он помнит о том, какой будет Питер в будущем. Эта фраза смутила бы кого угодно в Лондоне, но не в доме профессора, который щурится сквозь очки знакомо, по-кошачьи и прячется в закоулках особняка. Он любит быть сам по себе. Питер и Эдмунд уже давно любят быть друг с другом. Эдмунд проводит по волосам Питера рукой. Смотрит в мальчишеское лицо и видит взрослого, властного, сильного, поистине великолепного короля. Того, каким Питер был. Тот образ, что однажды снова возникнет. Когда время пройдёт и здесь, по эту сторону шкафа. — Конечно лучше, — улыбается Питер, и в его взгляде извечная — что в том мире, что здесь — заботливость. Питер не изменился, Эдмунд тоже. Просто теперь у них есть два мира, две сущности, одна общая тайна. Они так давно вместе, что их взаимопонимание кажется необычным для подростков, какими они видятся всем в этом мире. Но не друг другу. Питер кладёт руку на бедро Эдмунда и пододвигает его ближе к себе. Кожа трётся по коже, нога проскальзывает. Питер чувствует прикосновение возбуждённого естества Эдмунда. — У нас в два раза больше времени, — говорит Питер. — У нас есть то, что неподвластно никому, — приближает свои губы к губам Эдмунда он. — Белоснежные единороги? — по старой памяти поддразнивает Эдмунд, и Питер улыбается. — В два раза больше времени, возможностей… — повторяет он и выдыхает главное. — У нас есть целый мир, Эд. Полный магии, неизведанных просторов, созданий, которые ждут нас там. — Это было бы так нелепо, если бы мы так и умерли в этом шкафу, — выдыхает Эдмунд, и многозначность фразы заставляет Питера тихо рассмеяться. — Да, — соглашается он. — Хорошо, что мы вместе. — И хорошо, что мы вернулись, — возвращается к началу беседы Питер. — Здесь тоже есть то, что нам дорого. Те, кто нам важны — мама, отец… — И я, — как и всегда требовательно, уточняет Эдмунд. — Я — самое дорогое, что у тебя есть. — Да. И ты есть у меня во всех мирах… — Питер скользит рукой по телу Эдмунда, по бархату его кожи, от бёдер на спину, потом на плечо, шею. Эдмунд глубоко дышит и сладко выгибается, не сводя глаз с Питера. — Здесь всё иначе, — шепчет он. — Если мама узнает или кто-то… Питер останавливает ладонь на затылке Эдмунда и медленно проводит по его волосам. — Ты ничего не понял? — наигранно удивляется он. — Маленький братик. Здесь всё то же самое. Посмотри на Сьюзен и Люси. На Аслана. Мир другой, а мы — те же. И только от нас зависит, что мы предпочтём. Никто не в праве повлиять на наш выбор. Никто не смеет указывать королям. Эдмунд смотрит в глаза Питеру и улыбается. — Почему ты всегда и во всём прав, старший брат? — с шутливым возмущением интересуется Эдмунд и, не давая Питеру возможности ответить, приникает к его губам. Рука Питера перемещается на его шею, на спину, на живот… Шёлк беззвучно скользит под их телами, жарко выгибающимися на простынях. За окном лето, другое и одновременно с этим всё то же.