Гарнизон

Когда Лена удобнее устроилась за мелкой партой в комнате досуга, в глаза тут же бросилось обилие сладостей, давно приевшихся на гражданке — молочный шоколад, шоколад с орехами, мягкие пачки сгущеного молока, печенье и вафли, халва и пастила — Лена поморщилась, на секунду ее затошнило от такого обилия сладкого. — А что празднуем? — корректно и вполне вежливо поинтересовалась она у рядом сидевшей девушки: невысокая, рыженькая, веснушчатая и совершенно очаровательная — Лене даже стало как-то неловко, когда она глянула на нее своими большими глазами наивного олененка. — Ты че, фраер? Сладкое не любишь? — выплюнула эта принцесса. Лена изумленно уставилась на нее, отвесив челюсть — не вязалась картинка с содержанием. — Леся, не гавкай, — подоспела старшина Сизикова. — Это наша новенькая, ничего тут не знает. — По ней видно, — хмыкнула Леся, тряхнув копной рыжих кудряшек — Лена хотела бы отвесить челюсть до полу еще разок, но дальше, кажется, было некуда. — Отсылают к нам всякий мусор, а потом удивляются, почему мы сдаем позиции… — Не много ли гонора для того, кто вечно сидит в четырех стенах больничных палат? — вслух хмыкнула Лена, искренно не понимая, за что ее можно ненавидеть в такой момент: казалось бы, война — вся страна находится на грани разорения, добровольцев и так нигде нет, а на тех, что есть, плевать хотели все с высокой колокольни — Лена цокнула. — Язычок-то больно остер, — с теплым смехом заметила старшина Сизикова. — Жизнь помотала, — кивнула Лена, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. Вдруг стало прохладно, и Лена пожалела, что летняя нателка — обычная майка. — Сейчас остальные подойдут, да и Соленов притащит насик, — старшина игриво подмигнула Лене. — Не, я лучше в туалете покурю, — отмахнулась та. — Не кидаюсь такой дрянью. — Из высших слоев общества к нам прибыли? Изволите карету до сартира? Личного пажа? — язвила Леся, отчего-то сразу не взлюбившая Лену. Ее рыжие волосы горели в свете закатных лучей, проникавших через прозрачное стекло окон. Лена решила тактично промолчать: отыграюсь, — подумала она и продолжила наблюдать за подтягивающимся народом. В досуг постепенно сливались люди: за маленькой партой нашлось место для двух высоких худощавых парней и трех полноватых девчонок, последней зашла фееричная блондинка в расстегнутом кителе и отбитом берете. — Красота… — себе под нос пробубнила Лена. — Рассаживаемся, народ, — не в приказном, а, скорее, любительском тоне проговорила старшина Сизикова, возвышаясь над столом и сверкая своими влажными покрасневшими губами. Лена села чуть поодаль от стола, стараясь выбиться из общей массы людей — все-таки она пока была тут чужой, и каждое знакомство, похоже, не сулило ничего хорошего — Лена поджала губу и нахмурилась: очень хотелось увидеться с братом, очень хотелось его обнять и сказать «Все намана, не ссы. Нас дома ждут» — и забрать его с этой поганой войны, с этого ужасного фронта. Забрать его и всех его друзей, этот кусок его жизни, без которого ему бы было сложно существовать… Лена глубоко задумалась, подперев подбородок кулаком. — Эй, голубец! — окликнули ее, и Лена по привычке ощерилась с наглостью и вопросом в глазах: «ЧЕ?». — К нам не сядешь? Или плебеи милости царя не достойны? — желчно подметила Леся, и Лена закатила глаза, усмехаясь. — А ты подвинь свой широкий зад — я подумаю. — Ого, бабские склоки… — в приоткрытую дверь досуга протиснулась сначала чья-то голова, затем и все тело — высокий крепкий мужчина лет тридцати с белыми нашивками на предплечьях, сжимавший в кулаке черный шуршащий пакет — он оглядел стол, а затем резко переключил все внимание на Лену. — Класс, мой подопечный? — Лена от неожиданности вскинула брови. — Андрей! — гаркнула старшина Сизикова. — Сядь за стол! Или просто отдай пакет. Сколько взял? Сочтемся завтра, зарплата еще не пришла, — идя к нему торопливыми шагами, семенила старшина. — Ага, — кивнул Андрей, не глядя протянув пакет с насваем старшине: он быстро отодвинул стул из-за ближайшей парты и подставил его к Лене — подпер лицо руками и с показушной заинтересованностью стал смотреть на Лену во все глаза. — Товарищ сержант, — кивнула ему Лена после нескольких мгновений молчания, в какие все в досуге смотрели на них двоих. — Товарищ сержант, — хмыкнул Андрей, чуть нахмурившись и глянув на Ленины плечи: — Где форма? — Китель на кровати остался — подушки тут не сахар, не фонта-а-ан, — протянула Лена, стараясь смотреть куда угодно, только не на людей в досуге, которые показались ей вдруг внезапно чужими — привыкшая к смеху Михи и Антона, к снисходительному и назидательному тону Макса, к крикам Горохова и вечными пропажами Вени Борисова, Саменова и Валеева, сейчас Лена просто не могла себе представить, куда податься и что говорить — шутки вдруг как-то внезапно закончились, и смотреть было некуда. — В полях хуже, — задумчиво проговорил Андрей, своими серыми глазами смотря на Лену пронзительно. Лена отвернулась слишком резко, чтобы кто-то не смог этого не заметить. Андрей помолчал еще. — Сержант Соленов, — он подал ей руку. — Сержант… — Лена замялась, держа его ладонь своими мертвенно холодными пальцами. — О-о-о… — протянула Леся, вмешавшись в заминку Лены. — Она еще и тупая… Приплыли… — Сержант Яцковцева, — Лена подумала, что ей нечего терять: щеки тут же вспыхнули от такого внезапного порыва смелости и самоотверженности — Лена сглотнула на силу, закрыв глаза на пару секунд. В досуге повисла молчаливая пауза, в которую кто-то из парней чайной ложкой скрябал прямо по дну кружки, пытаясь размешать сахар. — О как, — удивился сержант Соленов. — А мне-то птички напели, что ты у нас тоже… Хм. Птичная, — он снова уставился на Лену во все глаза. Та пожала плечами через силу, сердце вдруг резко забилось — все-таки и правда она тупая — нельзя так тайн-то раскрывать налево и направо. — Все нормально: Горохов предупредил, что она у нас что-то навроде добровольца, — старшина Сизикова потрясла пальцами в воздухе в неопределенном жесте. Лена застенчиво почесала темечко, все еще смущаясь на кого-то смотреть. — Ну-ка, ну-ка, — Андрей уселся удобнее. — Чаю ей, чаю! — картинно позвал он, и ему тут же передали стакан свежего холодного яблочного сока. — Держи, рассказывать будешь, — он передал сок Лене. Сжимая холодный стакан бледными белыми пальцами, она смотрела на желтый сок, просвечивающий закатом на ее майку, и не понимала, чего от нее хотят: в глазах ее, голубых, как море, так и читалось: «Чего вы от меня хотите? Я тут, чтобы воевать, а не байки травить!» — почуявший это сержант Соленов, видимо, что-то для себя отметил. — Ребят, не отвлекайтесь на нас, — он махнул остальным рукой, отчего-то Лена выдохнула с облегчением. — Давай с глазу на глаз побалякаем. Куришь? — он уже поднялся со стула, одергивая китель. — Много, — Лена тоже встала: их маршрут был ей предельно ясен — они направлялись в ближайшую сушилку — сержант Соленов вынырнул из досуга, увлекая за собой Лену, и уверенной походкой направился к сушилке по проходу полупустой казармы. — Не пугайся, что так пусто: сегодня мотострелки и десант играться вздумали — снаряд нечаянно взорвался, — сержант Соленов развел руками. — Вторая смена с собой пару человек прихватила — пострадавших слишком много вышло. Экая мы армия чудная — сами себя истребляем! — пока сержант Соленов говорил, у Лены немели пальцы, а сердце колотилось где-то под горлом — при мысли о мотострелках и десанте ей стало дурно, сразу же представились картины покалеченного брата. Сглотнув, Лена с волнением помялась у двери в сушилку. — Травмы сильные? — она впервые посмотрела сержанту Соленову в глаза — ее глаза знатно налились стеклом и красной краской. — У некоторых ожоги первой степени, одному молодцу вообще руку оторвало, — хмыкнул сержант Соленов. — А что такое? Знакомые там были? — и ведь они оба не знали наверняка, есть ли среди пострадавших Ленины знакомые, но Лену это явно пугало больше, чем сержанта Соленова. — Завтра узнаем, — стирая с щеки слезу, Лена прошмыгнула в сушилку, стараясь не обращать на это внимания сержанта Соленова. Они остановились у вытяжек, заклеенных на скотч, и Лена по-свойски, словно очутившись в Еланской сушилке, присела на корточки и отлепила скотч, доставая сигареты. — Ты тут уже была? — удивился сержант Соленов. — Привычка, — Лена закурила, сержант Соленов не стал развивать эту тему, лишь присел на корточки рядом, закурил да про себя стал дивиться тому, откуда, кажется, с виду не служивший не разу человек так много тонкостей военных знает. — Как тебя занесло в армейку? — затянувшись, зажав сигарету между худых гибких пальцев, спросил сержант Соленов. — За братом, — Лена смотрела в черную дыру вытяжки, где валялась целая куча окурков и пестрых разноцветных фантиков. — Его забрали срочником в восемнадцатом году — служил в Елани, шестой мотострелковый учебный батальон, — она выдохнула горький дым с грустной усмешкой. — Отправкой занесло в Алейск — решил осесть тут и подписал контракт. Мы всей семьей послушно ждали три года, а потом он решил продлить контракт, а война только начиналась… — Лена тяжело вздохнула. — Не сахар, да, — сержант Соленов покачал головой. — Не фонта-а-ан, — цитируя, проговорил он. Лена грустно улыбнулась. — Мне нечего на гражданке было ловить, — продолжила Лена без особого веселья. — Работа не нравилась, — она стряхнула пепел и еще раз глубоко вздохнула после затяжки. — Разочарование всей семьи — позор всей казармы… Сержант Соленов молча смотрел на прозаичный профиль Лены и ее покрасневшие голубые глаза. — Ты много плачешь, — сказал он вдруг очень спокойно. Повисла тишина. — Потом будешь много смеяться. — Если бы, — она ухмыльнулась, затушив окурок и встав на ноги. — К чему-то же тебя твой жизненный путь приведет. — А тебя он к чему привел? Тебе на вид лет тридцать, кольца на пальце нет, детей, судя по всему, тоже — живешь на фронте, латаешь слонов, а они тебе даже «спасибо» не говорят, да? — Лена фыркнула напыщенно. — Такой путь никому не нужен. — И все же без меня не обходятся. И без тебя не будут обходиться, — кажется, сержант Соленов совсем не обиделся на укол желчи, которая буквально капала у Лены с клыков. — Ты волнуешься? — он посмотрел на нее снизу-вверх. — Волнуюсь? — переспросила Лена и сама уловила в своем голосе нотки истерики: мать наверняка звонила, отец наверняка тоже — брат наверняка вляпался в очередное дерьмо… Лена потерла виски, отвернувшись к окну. — Волнуешься, — утвердительно кивнул сержант Соленов, подходя к окну тоже. Закат осветил их лица. — Если бы ты не волновалась, ты бы смотрела мне в глаза, ты бы смотрела в глаза старшине, ты бы говорила больше. Ты почти всегда молчишь, — он поджал губу. — Я в начале службы такой же был. Меня вообще комиссовать хотели по состоянию здоровья, — он указал большим пальцем на свою спину. — С позвоночником что-то не то, — Лена смотрела на закат, а в глазах ее извергались грозовые тучи. — Но ничего, остался — отправили в Алейск в начале двадцать четвертого, стал служить — пригодился… Нашел, так сказать, свою стезю, — он улыбнулся, добродушно хмыкнув. — И ты найдешь, раз цель есть. Они помолчали. — Цель-то благородная, — добавил сержант Соленов. — Но я не говорила… — запнулась Лена, опешив. — Хочешь спасти брата. Хочешь вернуть его домой, — он уперся руками в белый потрескавшийся от краски подоконник. — У тебя все на лице написано. — Написано… — отголоском повторила Лена. — Так точно, — сухо подметил сержант Соленов, вздыхая. — С Лесей-то чего не поладили? — А? — опомнилась Лена. — С Лесей? — Ну, рыженькая такая, миниатюрная, симпатичная, — пытаясь руками изобразить соблазнительный силуэт, описывал сержант Соленов. Лена сощурилась. — Понятия не имею — мне просто в морду сразу шпилька прилетела. Мой ротный говорил, что вам нужны лишние руки, а, выходит, не так уж вы в них и нуждаетесь, раз здесь такой прекрасный, слаженный, дружный коллектив, — Лена аж захотела сплюнуть от сарказма. — Ты злая, — снисходительно улыбнулся сержант Соленов. — Я знаю, — рявкнула Лена, начиная раздражаться. — А че мне злой не быть, а?! Может, Вы мне скажете, товарищ сержант?! На гражданке хуже, чем в гробу, так пошла на фронт добровольно — но все нос воротят, не нужны им солдаты, им всего хватает! — вспылила Лена, всплеснув руками. — Ты злая, — после пары минут молчания и тяжелого Лениного дыхания снова сказал сержант Соленов. — Я знаю, — уже спокойнее сказала Лена, заправив черную прядь волос за ухо. — Я знаю… — Обратная сторона злости — справедливость. Видишь ли, злость — побочный продукт недооцененности. В твоем случае, разумеется — ты думаешь, что способна на многое, но когда кто-то показывает тебе обратное, ты злишься — и оно правильно: никто не знает твоих способностей лучше тебя самой. — Угу, — буркнула Лена. — Так что тебе идет быть злой, — улыбнулся сержант Соленов. — Значит, ты целеустремленная. — Спасибо, — Лена смутилась, но виду не подала. — Сообразительная к тому же, — продолжал сержант Соленов, словно составлял список ее лучших качеств для резюме. — Котелок-то варит. Знаемы мы Вашего ротного, извольте, — он поклонился театрально. — Горохов Иван Михалыч захаживал к нам в госпиталь, с друзьями повидаться — меня встретил, насчет тебя осведомил: хорошо, мол, стреляет девка, сильная духом, слабая желудком… — он рассмеялся своим хриплым тихим смехом, Лена хмыкнула. — Про желудок он начирикал, конечно. — Конечно, — тут же спокойно согласился сержант Соленов и снова подал ей руку. — Будем знакомы? Сержант Соленов. — Сержант Яцковцева, — она пожала его руку. — Думаю, мы сработаемся. Они обменялись короткими, но многозначными улыбками, и поняли друг друга. На следующее утро Лена проснулась ни свет, ни заря — с воодушевлением и щемящим чувством тревоги, потирая красные ото сна глаза, она присела на кровати и обхватила себя руками за плечи — в казарме было прохладно, по этажу гулял ветер. Не придумав ничего лучше, Лена подумала, что сержант Соленов еще спит, а потому залезла в рюкзак и, достав телефон, начала в нем копаться с затаенным дыханием — ни одного пропущенного от матери или отца. Словно они забыли о существовании своего ребенка — Лена уперлась рукой в жесткий матрац и, передохнув, опустила глаза на дисплей еще раз — пролистать новостную «ленту» пришлось с какой-то заторможенностью — в социальных сетях висел ворох непрочитанных сообщений, но Лена не торопилась их читать. Листая список отправителей, она очень надеялась увидеть там своего брата — и увидела: «Ты где, черт?» «За твоей спиной, камрад» — отправив это с легкой улыбкой, Лена выключила телефон и, сунув его в целый карман штанов, принялась одеваться — заправив кровать и застегнув китель, она огляделась по сторонам в поисках своей кепки — она висела на крючке рядом с тумбой. — Уже встала? — послышалось сзади, Лена обернулась. — Так точно, — улыбнулась она, чуть повеселев. — Отлично, — сержант Соленов быстрым движением плоской ладони уложил непослушный каштан волос назад и потоптался на месте. — Дождемся Лесю и пойдем в госпиталь. — А как же завтрак? — у Лены коротко заурчал живот. — Сух.пайки, — сержант Соленов похлопал свою кожаную сумку через плечо и продолжил: — К тому же, в госпитале есть столовая. Совершенно бесплатная для медиков, — он подмигнул Лене и легко рассмеялся. — Уже как кони с утра пораньше, — кажется, Леся была недовольной всю свою недолгую жизнь — на вид ей было не больше двадцати пяти, как и Лене: сержант Соленов глянул на нее через плечо и задал только один-единственный вопрос пренебрежительным тоном. — Ты готова? — Готова, — рявкнула Леся, проходя к железным дверям казармы и специально толкая Лену плечом — будь у Лены реакция хуже в разы, она бы не избежала удара, но она вместо этого ловко увела правое плечо в сторону с усмешкой. Говорить было нечего. По дороге в госпиталь Леся и сержант Соленов перекидывались какими-то дежурными фразами насчет пострадавших от разорвавшейся гранаты, пока Лена шла следом за ними, ни слова не говоря — она разглядывала местные алейские пейзажи, вертя головой то туда, то сюда. Погода стояла на редкость паршивая — накрапывал мелкий моросящий дождик, серые рваные тучи пластом лежали на небе, а под ногами хлюпали черные грязные лужи. Вдалеке виднелась кромка леса, и Лена с упоением смотрела на нее, понимая — да-а, поля… — Ты что-то притихла, — заметив молчаливость Лены, повернулся на ходу сержант Соленов. — И правильно, нечего воздух своей недалекостью сотрясать, — цокнула Леся, одернув на плече неудобный кожаный ремень сумки. — Но ты же это делаешь, — безэмоционально усмехнулась Лена, не останавливаясь и загребая ногами неглубокие ручейки. Леся оскалилась — зубы у нее были ровные и белые, сразу было видно, что за своим здоровьем девушка следила исправно. Лена провела языком по чуть желтоватым клыкам и неприятно наморщилась — да, не то, что она. — Давайте вы не будете ссориться? — миролюбиво предложил сержант Соленов, и Леся истерично хихикнула. — С ней? Я? Не ссориться? — А что не так? Ты нарвешься, рядовой, я поставлю тебя в недельный наряд, — пальцем пригрозил сержант Соленов. — Сегодня будете работать в паре, — он порылся в сумке и достал свой блокнот. — Кстати, — отвернув одну страницу, продолжил он с энтузиазмом. — Сегодня будете работать в палатах номер шесть, двенадцать, двадцать один и сорок три, — он пробежался глазами по списку, убеждаясь, что ничего не забыл. — Все ясно? — Так точно, — спокойно ответила Лена. — Так точно, — передразнила ее Леся, фыркнув. — Вот и чудненько, — подхватил сержант Соленов, а у Лены прямо язык зачесался: конечно, по сути она и сама была рядовым, но все же сержантские погоны на кителе ух, как грели душу, и ух, как хотелось позлорадствовать над выскочкой-Лесей. Лена ехидно потерла ручки, как муха, с тем же характерным скрипом — гадская улыбочка на ее губах читалась невооруженным взглядом. — Сержант! — заметив это, одернул ее сержант Соленов. — Сержант, — кивнула Лена, тут же сделав вид, что очень внимательно слушает и готовится исполнить любую команду. «Я слежу за тобой!» — жестами показала Леся, и Лена усмехнулась, дав ответку: «Сначала научись следить!». На первом этаже госпиталя царила мертвенная тишина, белые стены вгоняли в уныние, и Лене тут же вспомнилось, как в Еланском госпитале она сидела на скамьях в коридоре, ожидая загремевшего в каличку брата — они тогда много шутили, много смеялись, говорили о жизни и пробовали насвай — именно тогда Лена и решила, что больше никогда в жизни не попробует эту дрянь. С ностальгией улыбнувшись, Лена остановилась у стойки регистрации и вопросительно посмотрела на сержанта Соленова, останавливаться который, похоже, не собирался. — Товарищ сержант, куда нам? — Тупая, — где-то сбоку шикнула Леся, снова попытавшись толкнуть Лену плечом — Лена грациозно увернулась, все еще вопросительно смотря на сержанта Соленова. — Наверх. Сразу в палаты — о вашем приходе уже известили, указания к работе вам расскажут по ходу работы, так что я иду к своим пациентам, а вы — к своим, — на ходу говорил он, а затем скрылся за дверью столовой. — Зайду вас проверить через часика два! — За мной! — приказным тоном объявила Леся, тряхнув копной рыжых кудрей, и Лена, решив не спорить, направилась за ней: они ловко поднялись по узкой лестнице с черными поручнями на второй этаж, в перевязочный центр (так гласила табличка) — Леся постучала в дверь кулаком, прихорашиваясь на ходу. Лена закатила глаза — все понятно: по мужикам пошла деваха. — К кому? — открывший дверь дневальный смерил взглядом сначала Лесю, а потом присмотрелся к Лене. — На пост, дебил, че непонятного? — фыркнула Леся, ткнув его пальцем в грудь. — Проходите, — дневальный подвинулся в сторону, запуская их — Лена в последний раз глянула на лестницу и, тяжело вздохнув, пошла следом за Лесей. Внутри все было точь-в-точь в госпитале Елани: такой же коридор с пластиковыми дверями палат, ламинат под ногами, стойка регистрации и главная мед.сестра. По правую руку — два туалета, для больных и служебный, по левую — не работающий буфет и двери в следующий коридор этого же отделения. Лена уперла руки в бока, соображая. — Привет, Лесечка! — главная медуха за стойкой регистрации чмокнула Лесю в щеку, привстав из-за стула. — Новенького привела? — Сержант Яцковцев, — ни капли не смутившись, собрав ворох удивленных взглядов и смешок Леси, Лена подошла к стойке регистрации. — Ох, прости, милая, не вижу уже ничего, смену сдавать поскорее нужно, — объяснила женщина. — Минут через пятнадцать сменщик подойдет. Куда вас сержант Соленов направил? В какую палату? — она поочередно посмотрела на Лесю, а потом на Лену. — В шестую, — уверенно выдала та, а внутри у нее все сжималось — возможно, в одной из палат этого госпиталя сейчас лежал ее брат. — В шестую? Туда десантников с кемеровской области вчера кинули, — женщина жеманно посмеялась: — Красавцы все, как на подбор! — Лена закатила глаза. Нет — ее брата там нет: он не с кемеровской области, да и не красавец по меркам Лены. — Идем, — Леся попыталась схватить ее за запястье и потащить к палатам, но Лена негрубо, но резко вырвалась. — У меня есть ноги, разберусь, — спокойным голосом, но внутри просто сгорая от волнения, сказала она. — Лесечка, можно тебя на пару слов? — Леся засеменила к стойке, а Лена, не став ее дожидаться, пошла дальше по коридору, через двери — все палаты были распахнуты настежь, было видно по четыре кровати и тумбы, молодые и волосатые сержанты и рядовые сидели, играя в карты, кто-то лежал, пытаясь выспаться. Лена обходила каждую дверь, выискивая номер палат — подойдя к очередной двери, она только потянулась, чтобы перевернуть ее, как в горле встал ком… На кровати, окруженный мужиками, сидел он. Господи, сидел он — повзрослевший, возмужавший, отъевший себе щеки и подкачавший руки, сидел он — ее брат. Сидел ее брат — его косматые смольные брови, коротко стриженные волосы — сидел он. Лена замерла — он смеялся и говорил с пацанами, шутя как обычно — Лена замерла. Все мысли смешались в голове, в горле снова поднялся ком, дышать стало трудно, но, боясь привлечь к себе внимание, Лена ничего не говорила и не пыталась обмахнуться — слезы просто капали на ламинат, легонько постукивая. Лена закрыла глаза, думая, что ей показалось — нет, это он, живой. Сидит напротив нее и ничего, как всегда, не замечает. Все голоса в голове Лены, до этого слышимые прекрасно, сейчас поутихли — она сглотнула беззвучно, слезы с новыми силами полились по холодным бледным щекам. — Че ты тут стоишь?! — завизжала Леся, все-таки схватив Лену: она сжала свои тонкие худенькие пальцы на ее затылке и попыталась дернуть назад, и все в палате устремили взгляды на дверной проем. Сердце Лены было готово остановиться — конечно, думала она, он меня не узнает, столько времени прошло… Лена морально готовилась к провалу, но она не понимала своих настроений — ей было радостно оттого, что брат жив, и грустно, а отчего — она не понимала сама. — Ленч… — эхом разнеслось по палате летним ветром. Лена закрыла глаза. — Пошли, говорю, че встала, бестолочь? — бесновалась Леся, все еще сжимая до красных следов шею Лены своими длинными ноготками, больше похожими на когти. — Ленч… — снова повторил Вован, и в глазах Лены с новыми силами поднялись слезы. — Кто это? — спросили Вована, и он резко поднялся на ноги, буквально залпом. — Ты… Как тут? Ленч… — глаза его тоже покраснели, но Вован мужественно держал оборону слез. — Родители ничего не говорили… Ты… Откуда… — растерянно бормотал он, смотря на плачущую в молчаливый захлеб Лену. — Ленч… Даже Леся уже почуяла неладное и отпустила ее шею — Вован налетел, как ураган — прижал Лену к себе, сжимая в кулаках ее черные волосы, торчащие из-под кепки, наглаживая по плечам. — Братан… — говорил он срывающимся голосом. — Не надо было, война идет… Братан… — Я знаю, — срывающимся голосом прошептала Лена слишком громко. — Кто это, Вован? Кто это? Твоя бабень? — в спину полетели вопросы. Лена жмурилась, уткнувшись в неширокую грудь брата, и молча глотала горячие слезы, обнимая Вована так крепко, как только позволяли руки. — Не надо было, — только и говорил Вован, кажется, поняв все до единой мысли, крутившейся у Лены в голове. — Не надо было, ты чего… — Дико извиняюсь, но... — встряла Леся, уже войдя в палату и оглядев всех присутствующих вскользь. — Юра? — заметив высокого юношу на кровати, сидевшего к двери спиной, расцвела она. Лена не слышала. А зря… — Братан, — Лена опустила глаза, когда Вован встряхнул ее за плечи. — Пойдем покурим. — Тебе нельзя, тебя не выпустят, — она улыбнулась сквозь слезы. — Леся? — не с такой радостью, как она, но все же ответили ей. — С товарищем сержантом отпустят, — окончательно пряча свои слезы, рассмеялся Вован, приобнимая Лену за плечо. — Парни, я подымить, никто сигой не угостит? — Давай я, — Лена протирала глаза, когда к ним подошел высокий прекрасный Юра. Лена со счастливой улыбкой глянула на Вована, прежде чем перевести взгляд на Юру. — О, привет… — только и сказал он. Мир раскололся пополам — у Лены внутри началась война…