Гарнизон

Лена проснулась под оглушительные ритмы диких песен в собственной голове — в боку нещадно кололо и резало, глаза слезились, хотелось ударить себя в грудь и хорошенько прокашляться, но в горле ощущалась эфемерная изрядная доля песка. Лена с трудом прищурила глаза, потирая их кулаком, и пригнула голову, ощупывая почву под собой — теплая ткань чьего-то бушлата. Пришлось с кряхтением щуриться снова и раскрывать глаза уже прояснивши все для себя — она в неизвестном месте, на чужом бушлате, лежала без сознания по ощущениям больше нескольких лет — Лена на силу попыталась сесть, ухватившись холодной рукой за бетонную сырую стену. — О, очнулась… — послышалось сбоку, и Лена, наморщившись, со страхом и долей паники повернулась: перед ней было чумазое лицо сержанта — по погонам явно было видно, что это сержант, его зеленые глаза горели огнем огорчения и сожаления, испачканные в пыли щеки стали острее, тонкая нить губ расплывалась в усталой улыбке — Лена не узнала его. — Ты кто? — она отшатнулась назад, попытавшись в панике вскочить на ноги и пытаться бежать, но ее удержали за плечи могучими мужскими ладонями. — Давай, дурочку-то не валяй, — теплым и хриплым голосом сказали ей. — Брата не признала? — Лена сощурилась еще больше, однако поднявшийся в крови адреналин мешал здраво мыслить — она снова отшатнулась, вытягивая шею назад, чтобы не чувствовать гнилого дыхания своего собеседника. — Где я?.. — почти плача, с покрасневшими глазами, еще не зная, что на глазу от паники и событий прошлых часов лопнул капилляр, прошептала она загнанным голосом. Ее потрепали по волосам, сдернув кепку и отпустив плечи — Лена зажмурилась, словно перед ней сидел враг. — Спакуха, Булка, — улыбка на лице сержанта заиграла с каким-то больным надрывом, Лена кашлянула, не поверив своим ушам, и тут же распахнула глаза так широко, что внутри все помутилось. — Мишан?.. — еле слышно выдохнула она. Вокруг было темно — видно, в подвал не проникал теперь вечерний свет — Лене казалось, что за расщелиной входа уже вовсю теплилась бурная ночь, свистели ночные птицы, и мотыльки бились о найденные лампы своими громадными цветастыми крыльями — Лена сглотнула со спокойствием, которое захлестнуло ее волной внезапно, почти взахлеб. Шторм странных смешанных чувств одолевал больное сердце, глубокие фиолетовые тени плясали на стенах от неровного свечения маленького костерка на земляном полу, в ореоле рассеянного оранжевого света Лена видела силуэты остальных людей, которые безмолвно сидели полукругом и о чем-то тихо перешептывались. — Наконец-то, признала! — Миша бросился ее обнимать до хруста поломанных ребер, но Лена и слова ему не сказала, молча прижавшись покрасневшим замерзшим носом к теплой шее друга: они молча держали друг друга в объятиях, и Лена безмолвно сжимала ткань его грязного кителя, с успокоением и постепенным благоговением успокаиваясь и приходя в себя. — Где мы? — повторила она внятнее, когда Миха отпустил ее с лучистой улыбкой. Потирая ребра, Лена оглядела остальных: в лицах зашуганных и мертвых сержантов она узнала своих друзей — сержант Леска, Антон, Макс, Ворон… — Как видишь, пока на этом свете, — отшутился Миха, приглашающе кивнув на костер. — Присоединяйся, отсидимся вместе, отогреемся — расскажешь, где побывать успела, кого пристрелить думала… На слове «пристрелить» мозг Лены выдал просто потрясающую картину и логическую взаимосвязь — громкий выстрел, крики сержантов, возгласы «Леся!» и «Тащи ремень!» — Лена застыла на месте, схватившись за голову: в мозгу кипятились мысли одна хуже другой, и не поверить им было нельзя — она заметила оранжевые рефлексы пламени на чьих-то похолодевших берцах в углу. По спине пробежались мурашки, ноги свело от холода, а живот скрутился по дуге — съеденный с утра хлеб настойчиво запросился обратно, Лена мужественно прикусила щеки и запрокинула голову, стараясь дышать полной грудью через нос. — Все хорошо? — кто-то из толпы у костра подал голос. — Где Леся? — голос у Лены не дрогнул, но внутри она, кажется, успела застеклянеть и рассыпаться на мелкие кусочки от такого простого вопроса. Все притихли, стало слышно, как капли падают в мелкие лужи с отсыревших стен — Лена закрыла глаза медленно, не решаясь опустить голову. Все еще мутило. — Ленч, — Антон привстал со своего места, потер затекшие колени и сделал несколько шагов к ней: она остановила его взмахом руки. Голос ее заржавел и стал таким тихим, что ее никто почти не услышал, но все поняли — лучше не лезть. — Долго она умирала?.. — Да не ссы! — попробовав разбавить обстановку, вмешался Миха, почти подхватив Лену на руки. — Ого! Схуднула, что ли? Полегчала килограмм на двадцать! — воодушевляюще шутил он, но все понимали — Лене эти шутки были ровным счетом безразличны. Молча Миха поставил ее у костра — Лена смотрела в темный сырой потолок, на котором в мелкие лужи скапливалась отсыревшая влага с бетона — одна капля угодила ей промеж глаз, и Лена распахнула их, массируя виски. — Давно вы тут сидите? — и все же она понимала, что сейчас нужно было ставить на первое место беспокойство о других — всегда было важно заботиться о ближнем, ведь без этого ближнего на войне ты мог стать обычным пушечным мясом, как ни крути — Лена хладнокровно сглотнула, сжав ладони в кулаки. После долгой паузы голос подал уставший и измотанный сержант Леска: — После бомбежки тут укрылись, тут и торчали все это время, пока ты не нарисовалась… Лена смолкла — мысли не успевали обрабатываться в голове: только сейчас до нее дошло, что Юра мог уже давно вернуться вместе с Ильей, что вместе они, рискуя своими жизнями, могли отправиться ее искать — какая же она была дура! Лена снова схватилась за голову и безвольно осела мешком на колени — отблески оранжевого огня ласкали ее грязное бледное лицо, Лена утерла одинокую слезу на горячей щеке и выдохнула сквозь зубы. — Змей тоже выжил. Нас подобрал какой-то сержант, мы укрылись в его бункере. Можем двинуть туда, — разумно предложила она и глянула назад через плечо: все смотрели на нее, она буквально физически чувствовала на себе пристальный взгляд нескольких пар глаз — сержанты были не сказать, что в восторге, но хотя бы рады видеть знакомое лицо — у Макса и Антона отлегло от сердца, когда они узнали, что Лена жива. Все-таки все волновались, когда она пропала вместе со Змеем — хотели уже хоронить заочно, а тут вон как вышло!.. Лена снова шмыгнула носом и утерла слезы рукавом грязного замызганного кителя, прикусив губу. — Тогда в путь? — спокойно предложил Макс, и от его голоса Лене захотелось рыдать навзрыд — она стоически опустила взгляд на свои отцовские берцы и покусала нижнюю губу, сильно зажмурившись, до желтых кругов перед темнотой в глазах. — Да, да, в путь, — она совершенно точно помнила дорогу, которой пришла сюда, и теперь была готова поделиться последним со своими друзьями, совершенно не боясь назвать их друзьями — парни встали, потянулись, хрустнув костьми, и дружно принялись собираться, пока Лена молча смотрела на дрожащее пламя костра. К ней незаметно подошел Макс. — Ты как? — немногословно спросил он, положив теплую небольшую ладонь на ее плечо: Лена для виду отмахнулась, но блестящие слезы все равно было видно в свете костра. — Все хорошо, не парься, главное, что все живы, — под словом «все» она подразумевала всех живых, находящихся в этом подвале, но подсознание упорно подкидывало ей образ мертвой Леси — Лена ведь не видела, как она умирала — она могла только догадываться, как долго парни пытались ее откачать, пока она захлебывалась собственной бурой кровью. Лена поежилась от отвращения и одновременно накатившего страха. — Тогда ладно, — слабо улыбнулся Макс. — Рад, что ты жива, — прибавил он тише и тверже, и Лена заставила себя улыбнуться в ответ: все-таки было чудом, что они оказались здесь все вместе — видно, судьба решила так поиграть. *** Из подвала на четвереньках сначала вылетела Лена — свежий воздух ударил в лицо, было непривычно дышать полной грудью, в правом боку знатно кололо под сломанными ребрами, но Лена терпела эту адскую боль и ползла дальше, зажимая в одном кулаке шокер, а в другом — штык-нож. Следом за ней, под покров ночи, из подвала выбрались остальные — бесшумно они собрались за ближайшими кустами и поднялись на ноги, оглядывая себя со всех сторон: Миха молча отдал несколько команд и велел прикрывать Лену со всех сторон, решили идти клином. Антон все время крутился рядом с Леной, всячески стараясь показать готовность защищать ее до последнего вздоха — они безмолвно двинулись в путь. Ночь была тиха и звездна — темная и горячая, покрывалом она раскинулась на потемневшем небе, затянутом от туч — кое-где отблески холодных и далеких галактик ласкали взор, но некому и некогда было наслаждаться этими видами: Лена шла впереди, выставив перед собой штык-нож, силуэты улиц расплывались перед глазами, все старались не топать тяжелыми грязными подошвами берц. На повороте в очередной двор Лена смело сделала несколько шагов вперед, но Миха остановил ее, придержав выпадом за грудь: все насторожились — послышался чей-то негромкий говор, было понятно, что изъяснялись не на русском языке, у Лены по спине прошелся холодок. В ее послужном списке, если это можно было так назвать, была только бывшая напарница, и чести Лене это явно не делало — она знала только, что нельзя останавливаться и привлекать к себе внимание. Говор приближался, опасность наступала на пятки — Миха утянул Лену в ближайшие кусты, остальные разбежались по временным укрытиям: все без слов понимали, что битва неизбежна. — Значит так! — горячо зашептал Миха, когда они оба упали на землю: в ребре у Лены снова кольнуло. Она зажмурилась на пару мгновений. — Нам нужен отвлекающий маневр: нападем тише — меньше внимания привлечем. Я отвлеку их, а ты выведешь парней дальше. Все поняла? Лена не понимала, что слушала буквально сквозь пальцы, по щекам уже текли слезы, Мишан влепил ей звонкую пощечину — все звуки ночи замерли на несколько мгновений. — Все поняла? — тверже спросил он, Лена не нашла в себе сил хотя бы кивнуть. — Все поняла?! — не выдержав, на пределе собственных сил и эмоций выкрикнул Миха… И это стало последними словами, услышанными Леной от него — он браво выскочил вперед — ночь была так тиха — что-то закричал. И ночь была так тиха. Парни смиренно ждали в кустах и засадах, Лена нервно дергала ногой, не отдавая себе отчет в том, что делала — перед глазами стояли силуэты родителей — Лена не могла успокоить слез. Миха вылетел вперед так стремительно, что покрывало ночи озарило его небольшим ангельским нимбом — он замер на дороге, широко раскинув руки в стороны, и что-то быстро закричал на непонятном языке — послышалась иностранная ругань, быстрый бег, выстрелы автоматов… Лена сжалась в ком на земле, обхватив голову руками. Миха лежал на асфальте, держа пробитую пулей грудину расстопыренными пальцами — с дикими воплями Макс и Антон кинулись на врага: но что могли они, безоружные, против бойцов с автоматами? Макс подсек одному ноги, повалил его на землю и перехватил приклад автомата голыми руками — Антон напал на второго, сцепившись с ним в рукопашном бою, перед этим выбив автомат из его сжатых рук мощным пинком. Сержант Леска храбро кинулся помогать, испуганный Ворон, найдя в себе отвагу и мужество, кинулся наперерез врагу — вчетвером они насмерть, одичав, били врага руками и ногами — Лена видела все из кустов, словно в замедленной съемке: обезумевшее лицо Антона, который, выхватив автомат, выпустил почти всю обойму в грудь еще пока живого врага; дикий взгляд Макса, который полосовал своего противника ножом; безумие Ворона, звериный оскал сержанта Лески… Лену сковал дикий страх — она думала лишь, что под страхом собственной гибели — она стремительно зачеркнула эту мысль — что в битве за своего друга человек воистину способен на грандиозные вещи. Грандиозные, но ужасные: бурая кровь в темноте через пробитый бронежилет капала на асфальт, оставляя разводы, Антон подтирал разбитые костяшки, обмазывая кровь по дулу автомата. Лене стало дурно дышать — душный воздух вокруг вдруг превратился в кровяной кисель — очень густой и противный — осознание собственной беспомощности спешило настигнуть следом. Сержант Леска водрузил на плечо автомат, Ворон торопливо обшаривал карманы уже мертвых врагов, а у Лены в ушах все еще стояло эхо от выстрелов и криков — Макс вытащил ее за шкирку из кустов, как маленького котенка, ни слова не говоря — только сейчас Лена поняла, что его трясет тоже. — Миха! — мысль пришла внезапно: вырвавшись из железной хватки замершего Макса, Лена кинулась к Михе: его тело остывало на асфальте, лужа крови расплывалась в разные стороны. Лена упала на колени рядом с ним, взяла его голову в свои руки, стараясь заглянуть в его глаза — он отключался, теряя сознание, но с присущей волей к жизни все еще оставался здесь, оставался с другими. — Миха! — громче вскрикнула Лена, глазами стараясь найти рану на теле… Следов от пуль было несколько — эти травмы были несовместимы с жизнью: на грани истерики Лене пришлось осознать, что ни медикаментов, ни бинтов, ни хотя бы свежей воды, чтобы промыть раны, у них не было — Миха скончался бы все равно. Эта мысль испугала ее — Лена пошатнулась, когда Макс в панике и спешке постарался вздернуть ее на ноги. — Идем! Идем! Мы ему не поможем! — кричал он, а звуки плавали у Лены в ушах. — Их было двое — за ними придут десятки! Идем! И Максу было больно тоже: собственный друг на его глазах прощался с жизнью — почти последние вздохи изорванной от пуль грудью делая с большим трудом, он молча смотрел на них, на Макса и Лену, стеклянными глазами. — Быстрее, быстрее! — торопил со спины Антон, в ужасе и панике мечущийся за их спинами. Лена вырвалась, горячие слезы брызнули из глаз — так много Миха успел ей дать за такой короткий срок их знакомства: так горячо успела она полюбить его, как друга — так приелось его выражение «Булка», но так сейчас оно было необходимо, чтобы не рыдать без остановки. Сердце у Лены билось пополам и вдребезги от несправедливости этого мира — нужно было бежать, но и бросать его тут, как животное, было нельзя. — Отнесем его с дороги, — сурово оскалился сержант Леска, наверное, единственный сохранивший маску спокойствия и самообладания. Лена металась в истерике — она вырвалась из хватки Макса, снова упала на колени, не чувствуя боли, снова взяла голову Михи в свои руки — его зеленые глаза медленно затухали. — Мишан… — прошептала она одними губами, и он, посмотрев прямо в ее глаза своим хитрым, но почти уже мертвым взглядом, начал что-то говорить: — Да Булка, че ты… — и голос его замер, а последний вздох вырвался из груди с больным надломом. Все застыло на своих местах. Лена не помнила, в каких громких рыданиях зашлась, в какой неистовой буре эмоций Макс и Антон оттаскивали ее от трупа, как Ворон и сержант Леска уносили с дороги тело Михи, подхватив его с двух сторон, как быстро накрывали его сухими поломанными впопыхах ветками… Лена не помнила, как, утирая бешеные слезы и пытаясь успокоить сошедшее от тоски с ума сердце вела свой отряд вперед — глаза застилал туман, ночь рассеивалась, небо становилось чище, и словно в честь Михи на его покрывале стали появляться яркие созвездия. Голова кружилась, под ложечкой сосало, а ребра и позвоночник ломило так, что Лена уже перестала понимать — плачет она из-за потери друга или из-за того, что все тело болит — все молчали, никто не проронил ни слова, молча двигался небольшой отряд по кустам и закоулкам, не стуча подошвами берц. Голова у Лены перестала кружиться через пару кварталов, дворы-колодцы оттенялись слабым свечением звезд, под которые, надеялась Лена, упокоилась душа ее друга, ее Михи — им не дали попрощаться спокойно, нормально, по-человечески, и в этом, наверное, и был весь ужас войны: даже если твой друг умирал, ты не мог растрачиваться на сантименты, тебе нужно было взять себя в руки и взять под контроль ситуацию, совладать с эмоциями, вывести разум вперед, стать спокойнее — Лена не могла, поэтому, утирая беспрестанно слезы, она то и дело шмыгала носом, крепче сжимая в руке рукоять холодного штык-ножа. И ведь нож это был от Михи — Ворон выдернул его из еще теплой руки — отдал Лене, сказал, что на память. И только сейчас, обдумывая все это, она пришла к мысли, что это ужасало — пугало, устрашало, заставляло нервно бить ногой по асфальту, топать подошвами, рвать на себе волосы от досады и одновременного ужаса — война не щадила никого. Вскоре показался абрис знакомого дома — Лена уже перестала рыдать, ей просто было нечем вымещать свою скорбь — слезы кончились, а им на смену в своей полной мере пришли равнодушие и апатия. И никто не говорил слова против — всем сейчас было просто не до этого: не сказать, что война забирала самых лучших, но ведь она забирала самых отважных! Тех, кто без малейшего колебания был готов пожертвовать своей жизнью ради спасения жизней своих друзей — Миху было уже не вернуть, и светлая память о его шуточках, о его горящих зеленых глазах, о его всем теперь хранилась в головах тех немногих, кто застал его кончину. Когда Лена остановилась у двери полуразрушенного подъезда, все замерли и переглянулись коротко: Ворон, как маленький ребенок, переступил с ноги на ногу, сержант Леска хладнокровно смотрел в спину Лены, Антон и Макс молчали. — Идем, — и никто не узнал ее голоса, прежде жизнерадостного и полного сил хотя бы наполовину — теперь все слышали будто голос забитого насмерть человека — Лена двинулась вперед самой первой, все вереницей безмолвных теней направились следом за ней. За их небольшим отрядом по пятам словно следовала сама Смерть — со своей косой, с банальным черным балахоном, с лицом-черепом, со стучащими зубами и запахом свеже-скошенной травы. В квартире уже, наверное, привычно пахло пылью и разрухой — Лена молча прошла вперед, к откидной двери бункера — она была закрыта, но удивляться сил уже не было — Лена потянула за ручку, но та не поддалась, словно намертво впаянная в дверь. Лена села рядом, подперла щеки руками и выдохнула, не выпуская штык-ножа из кулака. — Куда дальше? — за спиной спросил немногословный сержант Леска. Лена не отвечала — ее мысли были далеко отсюда — она пыталась познать саму суть смерти, которая забирала у нее друзей и просто знакомых. Кровь в жилах холодела с каждой минутой. — Наверное, туда… — догадливо кивнул Ворон, с опаской озираясь на люк. Макс без лишних слов подошел к люку и молча подергал за ручку — она не поддалась: он хотел пощелкать пальцами перед лицом Лены, чтобы привлечь ее внимание, но затем передумал и просто постучал разбитыми костяшками по люку — дверца немного дрогнула. В полумраке квартиры все затаили дыхание, с улицы было слышно завывание ветра. — Who is this? — глухо послышалось из-под люка через несколько мгновений: Ворон и сержант Леска недоверчиво переглянулись, только Антон захотел что-то сказать, как Лена вскинула руку и, ближе нагнувшись к люку, проговорила не своим голосом: — Ху из ху, аптека на выезде, открывай… Крышка люка откинулась так стремительно, что успела заехать Лене по лицу — она отшатнулась, не придерживая, кажется, уже разбитый нос рукой, и уставилась в одну точку бездумно. — Дура! — вихрем из люка выскочила высокая однорукая фигура: все напряглись, Антон механично вскинул автомат. — Дура! — продолжали вопить ей, пока густая кровь из носа текла по носогубной складке. — Какая же ты дура! — прямо в ухо вопили ей, пока она, не моргая, смотрела в серую в свете ночи стену. — Змей? — догадливо предположил сержант Леска, и Юра вздрогнул, поняв, что с Леной они находятся здесь не одни. Пока он отходил от состояния минутного шока, из бункера вылез Илья: — Опася! Такая тусовка, а меня не позвали! — притворно-обиженно протянул он. Лена моргнула несколько раз: Юра нависал над ней темным силуэтом, и она вдруг задумалась, чувствовал ли себя так же Мишан, когда над ним нависала смерть — Юра схватил ее за плечи и в темноте попытался вглядеться в ее лицо — потеки крови на фарфоровой бледной коже выделялись. — А что тут происходит? — выглянув из люка, непосредственно по-детски спросил Илья. — Сержант Леска, — он подал Илье руку, и тот безропотно ее пожал, пока ничего не понимая. — Сержант Шухер, — его примеру последовал и Антон. — Сержант Зюзин, — поздоровался Макс, тяжело вздохнув. — Ворон, — мяукнул парень, пожав Илье ладонь. Илья нахмурился: — И где вечно бабы себе столько мужиков находят? — пробормотал он с претензией на юмор, и Антон даже истерично хихикнул, оценив шутку, но все остальные остались молчать: Юра до сих пор держал Лену за плечи, всматриваясь в ее лицо. Тишина поглотила все вокруг. — Что с ней? — он не глядел на остальных, но его вопрос прозвучал, словно выстрел. — Миху прикончили, — с тактичным кашлем выдал Макс. — А еще она убила Лесю, — нахмурился Антон, пробормотав это себе под нос — Юра выпучил глаза. — Она сделала что? — Расскажете ему внутри, идем, — безапелляционно заявил сержант Леска, кивнув на люк, из которого торчала морда Ильи. Все послушно спустились в бункер, а Лена, прикусив нижнюю губу, стала раскачиваться из стороны в сторону. — Мам… — тихо позвала она дрогнувшим голосом, слезы слабо, но с новыми силами полились по щекам: Юра смотрел на ее бледное, белое, почти как бумага, лицо, и держал ее плечо, ни слова не говоря. — Мам… — всхлипнула Лена и зажмурилась с силой. Отчаянно хотелось домой, к маме, к отцу и сестре, к своему брату — хотелось куда угодно, лишь бы подальше отсюда, подальше от смертей и всех ужасов, которые испытываешь при убийстве. — Мам… — ее голос звучал так надрывно и надломлено, словно треснутая стеклянная ваза — Юра помедлил, но затем прижал ее к своей груди, тоже опустившись на колени: они сидели на полу, прижавшись к друг другу, и Лена шмыгала носом в чужой теплый китель, пропахший сладкими «смаковичками», а перед глазами стоял предсмертный выдох Михи… Жить не хотелось. Больше никогда. — Хэй, — улыбнулся Юра, не особо понимая, но пытаясь представить, что она чувствовала. — Все хорошо, слышишь? — он смахнул с ее щеки слезу и снова прижал к себе, поглаживая по голове рукой. Лена шмыгнула носом, заплакала навзрыд, но беззвучно — сердце щемило от тоски. Господи, как же хотелось к маме, и чтобы все это уже прошло… — Мам… — еще тише прошептала она с горячностью, сжавшись в ком и обхватив себя руками. — Тише, тише, — Юра продолжал гладить ее по голове. — Расскажи мне, что случилось? — Ма-а-а-м… — протяжно всхлипнула Лена, прикусив нижнюю губу: кажется, ее еще неокрепшая психика не была готова к таким ударам — потихоньку ломалась система, потихоньку Лена сходила с ума. — Я тут, — вдруг мягко произнес Юра и прижал ее к себе еще крепче. — Я тут. Ты можешь рассказать мне, что случилось… — Мам, — Лена уткнулась сырым носом в его горячую мускулистую шею и выдохнула: у Юры по спине побежали мурашки, но он не придал этому значения. — Миха умер, — она всхлипнула, пытаясь вернуть своему голосу твердость. Юра вздохнул. — Я убила человека… — Тише, тише, — Юра прислонился горячей щекой к ее голове, потихоньку начиная раскачиваться из стороны в сторону. — Все хорошо, так бывает — это война… — мягко шептал он ей на ухо, пытаясь успокоить, пока Лена, снова впав в какую-то прострацию, смотрела на его загорелую кожу шеи и знаменитую татуировку. — Солнце мое, — он сам не знал, зачем так назвал ее, просто почувствовал острую необходимость успокоить человека. — Солнце мое, успокойся, — он улыбнулся через силу и понял вдруг: Михи не стало… Лена убила Лесю… — Юра, — без тени дрожи в голосе сказала вдруг она, разглядывая ее татуировку. — М? — он не шелохнулся, старясь прижать ее к себе как можно крепче, чтобы она чувствовала тепло его тела. Он так за нее волновался. Господи, как он за нее волновался! Он уже успел договориться с Ильей, что, если она не вернется до полуночи, он отправится искать ее один — и он не врал, когда бил себя в грудь кулаком и стоял у двери. И спасительный стук в дверцу люка стал облегчением — от сердца вдруг отлегло: она вернулась… Та, от которой он сам как-то раз (и, думалось обоим, навечно) сбежал, вернулась к нему. — Идем к остальным. — Да, идем, — Юра помог ей подняться, подав руку — Лена утерла почти обсохшие слезы с щек. — Только, солнце, — он снова назвал ее так, и треснутое и разбитое пополам сердце Лены, кажется, потихоньку начало склеиваться. — Да? — Лена вскинула брови, вернув холодность своему голосу и выражению лица. — Давай свистнем лампочку у хозяев? Внизу она уже перегорела… И ведь у него не было цели развеселить ее, но Лена почему-то искренне рассмеялась — без истерики, без издевательств, чистым добрым смехом, каким умела только она — она смеялась, пока Юра в неловкости улыбался и с каким-то одухотворенным счастьем смотрел на ее лицо. Да, они вместе справятся с этой войной — он был уверен, что Лена не сдастся просто так — он был почему-то готов пройти с ней через огонь и воду, через дождь из пуль, через болота и вражеские укрытия, через орды противника — он был готов свернуть ради нее горы, но пока сам себе в этом боялся признаться, говоря тихое «Мы друзья». И они правда стали друзьями — сами этого, правда, не поняв — с какой же именно секунды они стали волноваться друг за друга? Может, это началось еще тогда, еще в Елани, когда ее брат служил срочку? Как знать — Юра улыбнулся меланхолично, в полумраке квартиры лицо Лены озарила больная, но широкая улыбка. — Че ты палишь? Давай, двигай! — сурово сдвинув брови на переносице, театрально заявила она: и теперь рассмеялся уже он, рассмеялся уже Юра — да, он кивнул сам себе — эта девчонка могла больше, чем кто-либо мог о ней подумать.