Гарнизон

В морозной уличной спешке прошел холодный месяц: время неуклонно близилось к зубатой русской зиме, на ставке воцарился застой, с весенней легкостью дни летели мимо, оставляя после себя флер недосказанности. Люди все чаще говорили между собой, обживались, привыкали к друг другу — Горохов вечно донимал всех своими просьбами сыграть в самодельные шашки — вместо пешек он использовал пустые гильзы разного цвета. Все понемногу начинали забывать о тревогах и опасностях, когда на обед в столовой слышался приятный запах свежей каши и пряного домашнего хлеба. Неспокойно было лишь у Лены на душе — каждое утро она, почти полностью пришедшая в себя, вставала и, убеждая себя в собственной адекватности, спешила на пробежку вокруг ставки — полуторакилометровая дистанция в десять кругов выматывала и легкие, и ноги, и остальные мышцы тела. Но бежать она никогда не прекращала — полная надежды на то, что мир еще одумается и наладится, что все печали отступят, Лена всегда бежала десять кругов, задыхаясь и сплевывая каждый метр, она не останавливалась: сжимала руки в кулаки, бежала на месте пару секунд, а потом срывалась с места с новыми силами. И никто не знал, бегала она для того, чтобы отвлечься и размяться, или для того, чтобы убежать от собственных мыслей. Никто не знал. И никто не хотел знать, потому что косвенно все ее понимали. В первый день зимы, когда морозный воздух пробирал до костей, а красные щеки было видно за километр, с хрустом первого снега под ногами Лена остановилась перед воротами ставки и выдохнула, уперев руки в бока. Пытаясь перевести дух, пока капли горячего пота падали вниз и топили снег, она слушала, как шуршали снежинки, приземлявшиеся за шиворот нателки. — Все бежишь? — неслышными кошачьими шагами за ее спиной спросил голос. Лена дернулась, сорвав с пояса нож и приставив его к горлу незнакомца. — Евген! Ты дебильный? Я ведь и прирезать могу, — разочарованно забухтела она, убирая нож в кобуру и все еще говоря с придыхом после бега. Евгений смотрел на нее завороженными глазами, полными сострадания и уважения. — Меня на пробежку в следующий раз возьмешь? — он улыбнулся, едва слышно вылетели его слова с паром изо рта. Лена фыркнула. — Ты не у меня спрашивай, а у Дениса, — она зашагала к воротам, Евгений смотрел ей вслед: этот мохнобровый мямля с лисьей харей облюбовал ее, сделал только своей — и Лена больше не шутила с ним, с Евгением, свои глупые шутки. Денно и нощно она сидела в палате госпиталя с Денисом и изредка выглядывала в форточку на перекуры. Что она в нем нашла, понимали все — красивый, смазливый, приятный голос, а стелет-то как ровно… Но Евгений нутром чуял обман, предательство и фальш — всеми силами он пытался вытянуть друга из этой кабалы, но с каждой попыткой проваливался все глубже в болото неуспеха. Лена отдалялась от него, от своего единственного спасителя, и на вечерних посиделках в столовой даже Горохов неодобрительно щурился и хмыкал при виде входившего в комнату Дениса. — Подумаешь! — вслед пренебрежительно кинул Евгений и пошел следом. — Побегаю от ответственности тогда! Лена даже не улыбнулась его глупой шутки — это ранило больше всего. После утреннего душа и завтрака все собрались в аппаратной на экстренное собрание: майор Поцелуев вещал план действий на день. Евгений упал на стул рядом с Гороховым, они побратались и устремили взгляды на майора. — Бойцы, — грозно и важно отчеканил Поцелуев, сцепив руки замком за спиной. — План действий на день готов и утвержден: поскольку наши запасы продовольствия начинают истощаться, вам нужно совершить вылазку в ближайшие города от ставки и поискать припасов. Сгодится все — бутилированная чистая вода, семена растений, нескоропортящиеся продукты, консервы, тушонка… Если вы еще и аптеки ограбите — будет вообще красота. — А жилые дома грабить можно? — с лошадиным смехом отозвался сержант Кобелев. — Ты еще и морг на всякий осмотри — подружку себе найдешь, — предложила ему Лена язвительно, Евгений и Горохов переглянулись: не в настроении? — Ну, ну, Яцковцева, — зацокал языком майор Поцелуев, качая головой. — Ему даже в морге подружка не светит, — все захихикали, сержант Кобелев притих, испепеляюще смотря на Лену с львиной долей неприязни: их конфликт все еще оставался открытым. Все начали перешептываться, Евгений скривился, когда увидел, как Денис положил руки на плечи Лены и начал их разминать, что-то наговаривая ей на ухо. Горохов толкнул его в бок: — Опер.группами по пять человек будем двигаться. Уже решил, с кем пойдешь? Евгений отмахнулся. — Какая разница, с кем бок о бок топтать гражданскую землю, — грустно выцедил он, чувствуя жжение в груди. Лена скользнула по нему туманным взглядом, явно о чем-то думавшая. Евгений поджал тонкие губы. — Самому разбить вас на коллективы или вы справитесь без меня? — майор Поцелуев обвел всех взглядом. — На ставке должна остаться ровно половина. В том числе я. — Ну, конечно… — с угла ухмыльнулся сержант Кобелев, его смешок остался без ответа. — Я пойду, — Лена вскинула руку резко, хрустнул сустав плеча, майор сцепился с ней взглядами, как бы спрашивая, точно ли она готова, точно ли она взвесила все «за» и «против». Все-таки их последний разговор жил в головах обоих, все еще свежий и все еще неприятный. «Дайте мне винтовку, и я пойду умирать!»… — Я пойду, — тут же вызвался Евгений, вскинув кулак. Лена не одарила его вниманием, молча опустив руку. — Кто-нибудь еще? Поактивнее, оглоеды, как жрать — так самые первые. А как искать хавку — так нате, пожалуйста, очко сжалось до субатомной частицы! — мотивировал Поцелуев. Евгений ехидно поглядывал на Дениса, ожидая, когда тот поднимет руку, но он молчал, трусливо понурив голову. Евгений кашлянул в кулак и переглянулся с Гороховым: — На меня не смотри — я заколебался за вами дерьмо разгребать. Берите, вон, молодую кровь! — он кивнул на Кобелева. — Пойдешь, борзый? — Пойду, — сержант Кобелев поправил на плече ремень автомата. — Само собой, вам же нужен профессионал в группе, дилетантов вам и так за глаза. — Я тогда тоже прошвырнусь, кости разомну, — привстал сержант Леска. Лена благодарно посмотрела на него, ее губ коснулась тень улыбки. Евгений мечтательно вздохнул, разглядывая ее глазами, полными звезд. — Я с вами, — твердо гаркнул Ворон. Его смольные кудри подернулись. Тишина становилась напряженной. На каждой пробежке, наматывая уже восьмой или девятый круг, Лена всегда думала, зачем поддалась искушению и повелась на того, на кого повелась? Что ей дала эта пустая неуместная связь? Зачем она так стремилась оберегать человека, который не хочет идти вместе с ней на обычную вылазку? Вопросы роились в голове, Денис о чем-то говорил с Володей, и, в конец концов, тот тоже поднял руку: — И я схожу. — Отряд укомплектован, — Поцелуев даже прихлопнул в ладоши. — Отлично. Выступаете через час: столько времени хватит на сборы? Вопрос повис в воздухе, молча Лена поднялась со стула, скрипнув его ножками об пол, и ушла, на ходу распечатывая полупустую пачку сигарет. Евгений проводил ее грустными глазами, Горохов толкнул его в плечо: — Ты знаешь, за кем нужно присматривать. На оружейном складе Лена полировала приклад своей новой винтовки старого образца жухлой зачуханной тряпкой, вычищая пылки и царапинки. Поодаль засыпали в карманы патроны сержант Леска и Ворон. Кобелев где-то прохлаждался на улице, выкуривая последние сигареты, а Евгений сидел в спальне с Гороховым, складывая в рюкзак бинты и перекись. — Че с ней? — недовольно начал он, нервно застегивая заевшую молнию. — Кабы я знал, Евгеша, — ласково отозвался Горохов, снимая берцы и укладываясь на кровать. — Это все из-за этого хмыря бровастого, я зуб даю… — забурчал Евгений, оглядываясь по сторонам, чтобы найти знакомую рожу. Денис сидел на своей кровати, перебирая какие-то вещи в тумбе — его лица не было видно, но от этого менее мерзким для Евгения оно не стало. — Да брось, милые бранятся — только тешатся, — со смехом вздохнул Горохов, укладывая козырек кепки на глаза, чтобы не видеть дневного света. — А вы че, товарищ ком.рот, спать заваливаетесь? — Евгений недовольно вскинул брови, родинка над переносицей тоже удивленно дернулась. — А ты че, товарищ кто ты там, мне в мамки заделался? — не снимая козырька с лица, пробубнил Горохов. — Следите за этой мразотой, ей богу, следите, — предупредил Евгений и глянул на наручные часы: до выхода оставалось минут пятнадцать. — На-ка, — Горохов из своей тумбы дернул шуршащие упаковки батончиков и кинул их Евгению прямо в руки. — Пожуете, и эту тоже заставь пожевать — она скоро реально в любую щель пролезет… За хмырем послежу, так и быть, — успокаивающим тоном заверил он. Евгений выходил из спальни, пытаясь растолкать шуршащие батончики по карманам рюкзака и думая о том, что свою долю говна Денис еще, определенно, не выдал. На свежем воздухе, переминаясь с ноги на ногу, все стояли, смотяр на дорогу — Евгений подкатил нога в ногу с майором Поцелуевым, пришедшим дать последние наставления. — Ну, что ж, — издалека начал майор Поцелуев. — Вы, ребята, наши спасители… — Или погибель, — ехидно ввернул сержант Кобелев. — Товарищ майор, все понимаю! — клятвенно заверил он. — Но мы время попросту теряем сейчас. Идти можно? — Вольно, — сплюнул Поцелуев, проводив легкий шаг сержанта недоброжелательным взглядом. — Все нормально будет, — когда двинулся весь отряд, успокоил Евгений, похлопав майора по плечу. — Я о них позабочусь. — О тебе бы кто позаботился, — Поцелуев зычно набрал в рот слюны и, снова сплюнув куда-то на белый первый снег, удалился. Евгений постоял на месте, смотря в спины своим сослуживцам, а потом припустил за ними. Лена шла впереди, держа винтовку наготове: легкий хруст снега под ногами и горячее дыхание ребят в спину заставляли блюсти внимательность — Лена оглядывала каждую ветку на заснеженном дереве. Сзади беззаботно переговаривались сержант Леска и Ворон, Кобелев прикрывал их спины, в самом хвосте шли молчаливые Евгений и Владимир. Минут через тридцать непрерывной ходьбы показались густые пролески, Лена сглотнула едва слышно, натягивая на лицо шарф. Евгений добавил скорости, пытаясь ее нагнать, но она бесшумно и быстро двигалась вперед. Пейзажи молодой зимы успокаивали, хруст тонкого льда на замерзших лужах бодрил, а холодный ветер продирал до костей. На нехоженной тропинке в белом лесу Лена остановилась на пару мгновений, чтобы полюбоваться величием природы — столетние деревья уходили ветками к самому небу, создавая подобие купола. Когда природа успела так измениться? Лена пошла дальше, тихо переступая с ноги на ногу. Ветер дул в спину, черный волос торчал локоном из-под капюшона маск.халата, Лена покрасневшими холодными руками сжимала приклад винтовки, то и дело водя второй ладонью по стальному корпусу. Молча они прошли один пролесок, безмолвно восхищаясь величием высоких деревьев-исполинов, а затем второй, третий, четвертый… Через пару часов показалась протоптанная дорога — следы гусениц вражеских танков привели в чувства: Лена остановилась на подгорке, опустившись на одно колено — она осматривала дорогу через оптический прицел, сощурив второй глаз, пока закостенелые от холода пальцы сжимали винтовку. Она не слышала, как кто-то подошел к ней со спины, не слышала хруст снега под чужими ногами, но зато вздрогнула и непроизвольно сдавила спусковой крючок — выстрел прогремел на всю долину. — А я поздороваться хотел… — пролепетал Евгений растерянно. — Деби-и-илы! — протяжно застонал сержант Кобелев. — След от гусли еще свежий, враг где-то рядом, какие же вы деби-и-илы! — он тут же, не скоординировав действия с остальными участниками отряда, бухнулся на задницу и покатился стремительно вниз с горы. В глазах у Лены промелькнула легкая доля страха, но в ту же секунду она последовала примеру сержанта Кобелева — весь отряд мгновенно мобилизовался. Быстрым бегом, оглядываясь по сторонам и держа наготове прицелы, они передвигались вдоль протоптанной колеи от танка, ни слова друг другу не говоря. Так прошло еще пару часов — все запыхались и выдохлись, но никто, помня о важности мероприятия, не остановился. Когда показались первые дома на окраине города, Лена выдохнула и смачно сплюнула скопившуюся во рту слюну, легкие нестерпимо жгло, под сердцем что-то грохотало, было тяжело дышать. Они остановились, свернув в какой-то двор, и молча стали приходить в себя. — Тебя зачем взяли, ты? — сержант Кобелев вальяжно ткнул прикладом спину Евгения: тот ощерился мгновенно: — Че вякнул? — дуло его автомата уже было приставлено к горлу Кобелева. — Но-но, осадите, — вмешался сержант Леска. — Мы тут не для этого. Сержант Кобелев зыркнул на Евгения угрожающе, тот легкомысленно пропустил атаку мимо себя и обернулся через плечо: Лена хватала ртом воздух, держась за бок. — Что случилось? — он тут же подступил к ней. — Задыхаешься? — Хочу пить, — дрожащими губами выговорила она, зажмурившись от приступа боли. В боку и правда нестерпимо кололо — старческая боль, хрустел сустав колена, под ложечкой сосало, а пустой желудок ныл, поедая сам себя. — Держи, — щелкнув молнией рюкзака, Евгений протянул ей бутылку воды. Лена жадно присосалась к горлышку пластиковой бутылки, скрутив крышку за пару приемов — она выпила почти все, оставив на донышке пару глотков. — Спасибо, — обтирая губы, она дышала глубоко и размеренно: теплая вода успокоила раздраженное горло, долилась до пустого желудка, боль в боку заметно поутихла. — Куда дальше? — Владимир прозорливо оглядывался по сторонам, выглядывая на город из-за угла. — Дальше ловим попутку и по секторам разъезжаемся, братва, — пошутил Евгений не к месту. Кобелев ощерился. — Твои дебильные идеи нас в гроб сведут, — фыркнул он многозначительно. — Уже чуть не свели… — Да никто не слышал, — простодушно отмахнулся Евгений и тут же огляделся для верности. — Город мертв. — И люди, — хмуро добавил сержант Леска, закашлявшись. Лена подошла к Ворону, положив руку ему на плечо и заставив прекратить выглядывать за угол каждые пять минут. — Я думаю, что нам нужно поискать средство передвижения для начала, — бодро отозвался Владимир, на что сержант Кобелев рассмеялся. — На своих двоих двигай, дед, дальше будешь. — А он прав, — задумчиво прошелестела Лена, Евгений с недопониманием глянул ей в спину. — У меня есть идея. И есть человек… *** После обеденного перерыва Горохов, прикурив прямо в помещении, оперся спиной о стену, разглядывая дверь столовой: все выходили парами, Горохов задумчиво ковырял отросшим ногтем бетонную стену. Когда вышел майор Поцелуев, Горохов захотел подвалить к нему, чтобы обсудить отсутствие дисциплины в личном составе, но оставленная щелью дверь привлекла его необычным сюжетом — глаз Горохова дотошно приблизился к двери, он задержал дыхание, слушая уходящие шаги майора Поцелуева. За самым дальним столом, воркуя между подносами с пустыми тарелками, сидел Денис и старшина Сизикова — малец улыбался, сверкая белыми клыками, старшина Сизикова заливались кокетливым смехом. Горохов сощурился с сомнением и прикусил нижнюю губу, зеленые глаза его светились от недоверия. Денис Катаев — совсем молодой боец, по званию обычный рядовой, сейчас, кажется, в самом деле пытался произвести впечатление на старшину, что-то ей рассказывая с хитрой миной. Горохов беззвучно переступил с ноги на ногу и осклабился. — …Ну хорошо, хорошо, заходи ко мне после отбоя, решим твои проблемы, — старшина подмигнула накрашенным красивым глазом Денису, тот расплылся в дьявольской довольной улыбке, Горохов поморщился. По спине пробежал холодок. Что там говорил майор Поцелуев? Человеку нужен человек? Человек, который нож в спину вонзает, пока ты ценой жизни пытаешься достать пропитание для всего отряда? Горохов рыкнул, убрав руки в карманы и снова оперевшись о стену — окурок он стиснул зубами. — Товарищ командир! — окрыленная, старшина вышла из столовой, светясь интригой на своем немолодом, но красивом лице. Горохов молча кивнул. — Понравился супчик? — Еще как, — сквозь зубы проскрипел Горохов, стараясь выдавить из себя хоть грамм вежливости. Ситуация начинала его калить. — Жду не дождусь ужина, — он лживо улыбнулся, провожая старшину глазами. Через пару минут вышел Денис, тихо прикрыв за собой дверь — Горохов остановил его взмахом ноги: вытянув ее, прямую и длинную, вперед, он медленно повернул голову к Денису, в глазах его все еще теплилось легкое непонимание и обмозговка. — Далеко покатился, Катаев? — В спальню, товарищ командир, — ничего не подозревая, ответил Денис. Лицо его инстинктивно похмурело. Горохов оглядел его, щуплого и скользкого, с ног до головы. — Бери разгон и разворачивайся — там гора немытой посуды. Ты же не думаешь, что я буду ее мыть за тебя? — Горохов выплюнул окурок ему под ноги и, напоследок просверлив тяжелым взглядом в его переносице дыру, удалился, топая сапогами. Денис со вздохом постоял на месте еще какое-то время и скрылся за дверью в столовую. Приказ есть приказ. С ноги Горохов распахнул дверь в спальню, из носа его валил пар, с каждой прожитой секундой с обеденного перерыва он чувствовал, как же люди прогнили — получившие все, что могли получить в таких тяжелых условиях, они все равно готовы были поднять последнюю монету с пола, не брезгуя ее ржавчиной. Горохов протопал к своей кровати и со скрипом пружин плюхнулся на матрац — кровать жалобно крякнула. — Товарищ ком.рот? — вскинул брови подплывший Макс. — Драть тебя в рот, — грубо огрызнулся Горохов, накрывая голову руками. — Че ж вы, люди, как нелюди себя ведете? Че ж вы, сволочи, душу мне изводите?.. — в потолок проскулил он на эмоциях. — Что-то случилось? — Макс вскинул брови удивленно, но равнодушно. — Никак нет, — Горохов цокнул, тяжело вздохнув. — Ты че хотел? — Хотел… Обсудить с Вами один вопрос, — Макс присел на край кровати и склонился к голове Горохова — тот резко убрал руки, они почти столкнулись лбами. — Ты так не делай, салага, — спокойным голосом сказал Горохов. — Я в любой армии служить готов, но в голубой — увольте… — Дело в том, что Катаев… — Макс понизил тембр голоса почти до громкого шепота, чтобы его слышал лишь Горохов, но не приходилось наклоняться ниже. — Меня напрягает… — Думаешь? — зарывшись в свои мысли, Горохов отрешенно смотрел в потолок и думал, что сейчас делала Лена: наверняка опять рисковала жизнью. Это была ее первая вылазка — первая, пока они находились на ставке. И это не прибавляло оптимизма, как и то, что каждый день до этого она тратила как минимум пару часов на тренировки со своей винтовкой. — Я видел с утра, как он о чем-то у душевой перетирал со старшиной, — Макс наморщился, чуть сощурив карие глаза. Горохов глядел в потолок будто в прострации. — Почему? — одними губами спросил он. — Что — почему? — не понял Макс. — Потому что поссать вставал в пять утра, вот почему… Не об том речь! — он снова понизил тон голоса. — Мне кажется, что… — Что они трахаются, — закончил за него Горохов просторечно и прямолинейно. Макс даже отпрянул от неожиданности, взгляд Горохова вдруг стал полон осмысленности. — Ну, не прям так, грубо, но… Мне кажется, дело к тому и идет, — он пытался сгладить углы, его эта ситуация тоже не радовала. — Почему подошел только сейчас? — Горохов окинул его вальяжным взглядом. — Да вы хмурый какой-то ходите с утра, не рисковал подойти, — Макс почесал затылок. — Зато с обеда я завалился, сверкая радугой и ромашками, — ухмыльнулся Горохов. Они помолчали. — Ладно. Я тебя понял и услышал. Я у столовки тоже кое-что видел… — он огляделся по сторонам: ни Дениса, ни старшины не было в спальне. — Они за столом о чем-то договаривались, когда все разошлись. Чуешь, крысами запахло? Чуешь, да? — И о чем договорились? — Макс изящно изогнул темные редкие брови. — Договорились о «вечернем осмотре», — Горохов изобразил воздушные кавычки, вытянув вперед нижнюю губу так, что она стала похожа на курдюк гориллы. — Думаете проследить за ними? — Думаете… *** Когда все порядком подустали от пустого петляния по городу, Владимир вскинул руку с горестным вздохом: — Я щас обоссусь. — Держи всех в курсе, — тут же язвительно подхватил сержант Кобелев. — Давайте остановимся, — жалобно мяукнул Ворон. — И правда, — поддержал его сержант Леска, опустив шарф. Лена молча прислонилась к ближайшей кирпичной стене порушенного дома, доставая из кармана сигареты. К ней тут же подвалил Евгений. — Куда мы идем? — уточнил он, Лена молча выпустила кольцо дыма перед собой. — Почему ты молчишь? — Евгений встал прямо перед ней, загородив собой вид на разрушенный город. — Ты не хочешь со мной разговаривать? — Я хочу побыстрее закончить всю эту муть и вернуться к Денису, — Лена отвернулась, ее гордый профиль оттенился табачным дымом. Евгений глянул на поостревшие скулы и сглотнул, опустив голову. Они помолчали. — Вы умерли там? — окликнул сержант Кобелев, перетаптываясь на месте от нетерпения с кем-то подраться. — Если бы… — Лена выкинула окурок щелчком пальцев и откинула с лица отросшие черные волосы, которые успели выгореть на солнце. Она кивнула Евгению. — Идем. Они безмолвно и бесшумно двигались по городу, созерцая результаты вражеских бомбежек — порушенные здания, завалы кирпича на дороге, пошедший пузырями асфальт, дыры в земле, воронки и ямы, полные воды и грязи. Лена оглядывалась по сторонам, с трудом пытаясь различить знакомые силуэты многоэтажек, в которые их заселяли когда-то. — Что мы ищем? — шепнул сержант Леска на ухо Евгению, догнав его двумя широкими шагами. Евгений в прострации пожал плечами, молча следуя за Леной след в след. — Понятия не имею. Она не говорит… В напряжении, разглядывая девственно чистый слой снега на дорогах, они шли еще пару часов — начало смеркаться — Лена все чаще пыталась различить в темных силуэтах домов что-то знакомое, но терялась от мрачных пустых глазниц окон. Когда темнота ночи спустилась на землю, Лена выдохнула, остановившись в каком-то дворе рядом с померкшей вывеской «аптека». — Мы тут были, — известил Евгений невзначай. — Забрали все, что смогли забрать. — Я знаю, — Лена смотрела во мрак впереди себя каким-то потерянным взглядом сторожевой собаки. Евгений тоскливо проследил ее взгляд и задумчиво замер на месте. Они стояли, не проронив ни слова, вскоре к ним подступил сержант Леска, козырьком приложив ладонь ко лбу. Повалил мелкий назойливый снег, темнота впереди погустела. — Хорошо стоим, — рядом с ними встал веселый Владимир со смешком, тоже сделав козырек из ладони. Холодный липкий снег морозил конечности, попадая на открытые участки кожи. — Как мишеньки в тире, — к ним встал и Ворон, что-то бурча себе под нос от негодования. — Вы совсем конченные?.. — с вопросом в глазах подошел сержант Кобелев и тут же выругался: — Твою мать, ложись, бригада… Впереди забрезжил механический свет фар — все бросились в рассыпную, Евгений в суматохе схватил маленькую ладошку Лены, сжав ее в кулаке, и потащил за собой в ближайшие кусты. — Следы, следы! Они увидят следы! — был слышен панический голос сержанта Лески. — Главное, чтобы они тебя не увидели, придурошный! — в тон ему, суматошно и злостно, бросил сержант Кобелев. Нечто приближалось — после пары метров стало понятно, что это не было тяжелой техникой, очевидно, легковой автомобиль — Евгений высунул голову из-за кучи мусора, брови его подернулись, он сощурился, в темноте не было видно ни водителя, ни его пассажиров. Автомобиль ехал не спеша, фары ближнего света озаряли свежий снежок под носом железного зверя, из своего грязного сырого укрытия с автоматами наготове все наблюдали. Лена уже свела прицел, выцеливая водителя — прозрачное стекло, обтертое от пара в салоне ладонью, показало ей. За рулем сидел высокий мужчина, голова его почти упиралась в потолок салона, его материнские большие глаза смотрели на дорогу сосредоточенно. Он заметил следы — свежие и черные на фоне белого снега, с протекторами сапогов СОБра — водитель напрягся, заглушил мотор, фары погасли, все погрузилось во тьму. Скрипнула дверь машины, водитель вышел на улицу, вдыхая полной грудью — морозный ночной воздух бил по легким, Лена следила за каждым его шагом. Мужчина постоял на месте, присел на корточки, разглядывая следы, а потом стал озираться по сторонам, вскинув дуло автомата. Разглядев в полумраке крупный нос, смотревший в сторону, Лена с азартом улыбнулась и попятилась вперед боком, Евгений было дернул ее за руку, но она ловко вырвалась, почерпнув свежий мокрый снег. Скатав маленький снежок, она присела на корточки и, прицелившись, швырнула снежок в неизвестного с негромким вскриком: — Опася! Мужчина от неожиданности выронил автомат, снежок угодил ему прямо в плечо, он задышал часто-часто, но тут же опомнился — попытался схватить оружие, как-то защититься… Дуло винтовки ткнулось в его острый кадык, Лена сверкнула глазами с дьявольщиной, хищно оскалив острые клыки. — Пока шучу тупые шутки, ага? — ее голос был металлическим, но теплым. Мужчина поднял голову, щурясь: он не узнавал ее лица. — Привет, Илюха… *** — Сюда иди, — Горохов с претензией на борзость дернул Макса за шкирку к своему столу. Они уселись и тут же стали поглядывать на соседний столик — за ним, мило щебеча, сидели старшина Сизикова, сержант Процумович и пробник военного — Денис. — Все спокойно? Я просто с Шевченко разминался на полигоне, катали гранаты, так сказать, — объяснился Макс, отправляя в рот ложку горячего супа и тут же выплевывая обратно: — Фу, мразь… Горячо-о-о… — Я за ним пару часов слежу, — процедил Горохов, не притрагиваясь к супу. — А знаешь, отчего баланда такая мерзкая? — вдруг спросил он. — Что? В смысле? — Макс глянул в тарелку — крупно порубленные кругляши морковки, не проварившиеся до конца, плавали в наваристом бульоне вместе с каплями масла. Мяса не было видно. — И почему? — Это он готовил, — Горохов кивнул на Дениса недовольно. — Чьмо худощавое, еще и готовить не умеет… — Выбирать не приходится, — прочавкал хлебом Макс, запивая все свежим горячим чаем без сахара. — Что будем делать? — Следить, — Горохов сплюнул прямо в тарелку. Денис о чем-то увлеченно рассказывал старшине с видом знатока, а она делала вид, что внимательно слушает и внимает каждому слову, буквально заглядывая ему в рот — Денис улыбался, старшина смеялась, тишина в столовой нарушалась их смешками и шуточками. Горохову хотелось вскочить на ноги могучей высоченной скалой, возвыситься над их столиком и вопросить с недовольным каменным лицом: «А ей ты тоже так шутки рассказывал, утырошный?»… Макс скрипнул зубами, отставив в сторону тарелку с горячим, Горохов согнул ложку у основания, откинул ее со звоном в сторону. — Ты послушай, куда они путь держать будут с концами после ужина. Я перекурю, пока не разнес тут всех, — Горохов с грохотом встал на ноги, все глянули на него — он с ненавистью зыркнул сначала на Дениса, а затем одарил презрительным взглядом и старшину Сизикову, а потом молча зашагал к двери. Макс прикусил верхнюю губу, сделав вид, что увлечен чтением вытащенной из кармана помятой потрепанной книжки. Горохов вылетел на улицу, как пробка из бутылки шампанского — тут же подкурил, пнул ногой какой-то деревянный ящик. Щелкнул под ногами свежий лед в мглистой луже, в темноте ночи на звездном покрывале ночи Горохов видел звезды, и они складывались в постыдное слово «измена». Но что он мог сделать? Что он мог сделать? После ужина, когда майор Поцелуев предложил сержантам Шевченко и Процумовичу сыграть в шашки, доску для которых с таким кропотливым трудом вырезал Горохов, Макс до последнего сербал мерзким супом, смотря на спину Дениса и в глаза старшины. — Ну… — она поднялась, помявшись, видя, что за ними наблюдают. — Как твоя шея, сладкий? — Макс скрипнул зубами. — Болит, — украдкой Денис попытался обернуться — Макс буквально ударил его своим суровым молчаливым взглядом. — Не хотите сделать массаж? — Денис улыбнулся тонкой ниткой губ. Макс кинул ложку в полупустую тарелку и собирался уйти. — Конечно, сладкий, заходи минут через пятнадцать ко мне, — старшина погладила его по плечу, уходя, и обогнала Макса у двери. — Интересно тебе, золотой мой? — сладко пропела она. — Че? — грубо отозвался Макс, вскинув голову. — Я говорю, интересно было нас послушать, пока супчиком хлюпал? — старшина улыбнулась мерзко, перед глазами у Макса пронеслись все жертвы, на которые шла Лена ради этого отряда. Его покоробило. — Суп — дерьмо, — он вышагнул в открытую дверь и направился на улицу. Старшина проводила его насмехающимися подведенными глазами. Макс хлопнул дверью, выйдя на улицу — тут же заметил Горохова, который нервно курил уже пятую сигарету подряд. — Товарищ ком.рот? — Драть всех картавых сук в рот, — Горохов отвернулся, задрав голову к темному небу. — Они минут через пятнадцать соберутся в каличке местной, — Макс подошел и облокотился о стену рядом с Гороховым. Они помолчали. — Я не понимаю, — потерянным голосом начал Горохов, выкинув окурок и закурив снова. — Че ему не хватает?.. — Мы мужики, — пожал плечами Макс. — Нам всегда че-то да не хватает. — Не говорю, что салага — идеальная баба, но в данной конкретной ситуации она для него — как подарок небес. Ее Поцелуев-то к нему приставил для того, чтобы он от слабости своей не повесился в туалете на собственном ремне. А он ей? Че он ей дал? Че он ей собирается дать через пятнадцать минут в каличке с какой-то потасканной сливой? Макс убрал руки за голову, вдохнув полной грудью. Они молча простояли минут десять, смотря в звездное небо с настороженностью, пытаясь осмыслить слова Горохова. — Убить его, может?.. — вопрос повис в воздухе. Горохов зычно рассмеялся, откашливаясь от забившегося в пазухах табачного дыма. — Ну ты шутни-и-и-ик!.. — с истерическим смехом выдавил он нагора. — Ну, а че? — в привычной хладнокровной и равнодушной манере спросил Макс, сложив руки на груди. — Не вижу смысла держать крысу в наших рядах. Кобелев — и тот пополезнее будет. Если эта сволочь смогла свою женщину предать — нас без сомнения предаст. Горохов расплылся во взрослой умудренной улыбке, глядя на молодое точеное лицо Макса с отеческой заботой: — Ишь ты. Воспитал мужиков на свою голову. В Елани вы не так пели… — В Елани мы не пели, мы пищали, — тепло улыбнулся Макс, мечтательно смотря в небо. Они снова постояли молча еще какое-то время. — По блядям? — устало предложил Горохов, отряхивая спину от снега. — По блядям… — они пошли в здание, с каким-то горьким осознанием неизбежного. Через пару минут Горохов эффектно распахнул дверь в кабинет старшины Сизиковой — темнота поглощала их силуэты, на стенах плясали тени из окна, за тонким стеклом было видно проклюнувшуюся Луну. Горохов глянул через плечо настороженно: — Ты же сказал, они в каличке будут… В глазах Макса промелькнуло непонимание, через секунду он, подорвавшись, уже несся в спальню, обгоняя Горохова: они влетели, как две гранаты, бешеные и шальные. — Где Катаев? Где старшина? — в голос, запыхавшись, выпалили они. Отвлекшийся от игры в шашки, к ним повернулся лишь майор Поцелуев: — Вы без дела ходите, бойцы? Посуда не мыта, вперед! *** Лена укуталась в теплое стеганое одеяло, держа в озябших руках кружку горячего чаю. Евгений подсел к ней ближе, укутав ее ноги тоже, Лена все смотрела на Илью — в своей маленькой привычной каморке, вертясь между плитой и холодильником, он варганил ужин, напевая себе под нос. — А ты неплохо устроилась, — улыбнулась Лена, разглядывая его мягкую материнскую улыбку. — А ты плохо, — отвлекшись на нее, рассмеялся Илья. — Совсем они тебя, ироды, не кормят, да? — он расхохотался тепло и по-домашнему. — Неправда, — встряли в голос Ворон и Володя. — Кормят ее, она сама не ест… — И давно вы живы, хлопцы? — Илья мешал в сковородке на маленькой односекционной плитке какое-то ароматное овощное месиво. — Как от тебя ушли, — Лена сделала маленький глоток чаю и тут же выплюнула его в кружку — кипяток обжег язык. — А каланча где? — пританцовывая в тесной каморке, наступая на ноги спящим сержанту Леске и Кобелеву, игриво спросил Илья. Все не спящие замерли — кроме Евгения — он приобнял Лену за плечи и глянул на Илью, подмигнув ему: — Я за него. — А ты мне нравишься, — объявил Илья, схватившись за ручку сковороды. Евгений рассмеялся, Лена улыбнулась в кружку с чаем с каким-то опустошением и поднятием сил одновременно. — Что еще расскажете, хлопцы? — Корыто у тебя, как вижу, на ходу, — со знанием дела начал Владимир. Илья слушал его затылком. — Не хочешь с нами попиратствовать, служивый? — А далеко пиратствовать надо? — Илья раскладывал по одноразовым тарелкам овощное рагу. — Опася! — первую тарелку он протянул Лене, как единственному знакомому более менее лицу. Она улыбнулась, когда Илья вручил ей вместо вилки пластиковую ложку, на которой были видны следы засохшей гречи. — Рядом с Минском какие города знаешь? — встрял Владимир. — Агарки, — Илья протянул ему тарелку и ложку. — Агарки? — переспросил Ворон удивленно, его милая моська скривилась от непонимания. — Агарки, деревня на северо-западе, я туда заправляться обычно гоняю, — Илья протянул тарелку и Ворону. — Лесной, город на севере от столицы. Хм… На юге — Сеница. Ратомка — пять кэмэ на запад, пешкодрапом можно доползти при сильном желании… — Илья отправил в рот ложку горячих овощей. — Куда двинем? — вопрос Владимира повис в воздухе. — Нам нужны продовольственные запасы, питьевая вода и медикаменты, — прогундосил Евгений, не замечая, как инстинктивно поправляет одеяло на плечах Лены. Она глянула на него на секунду, смутившись. — Тогда в Ратомку и помчимся, — Илья подмигнул Евгению, отправляя в рот следующую ложку. *** — Говно… — Макс обтирал руки о китель, выкатываясь из столовой с недовольной харей. — Дерьмо! — эмоциональнее вторил ему Горохов, отплевываясь и пытаясь соскрести с рук призрачное масло, шлейфом укутавшее каждый заусенец. — Перекур? — разумно предложил Макс, выдохшись. — Минут на двадцать, — Горохов уже шел к двери на улицу. Когда они проходили мимо коридора, что вел в душевую, заметили, как в самом темном углу, поправляя расстрепанные волосы, старшина Сизикова улыбалась Денису и слизывала что-то там с его щеки. Макса передернуло. — Шалава, — тихо проскрежетал он, поняв, что без их ведома все, что не должно было случаться, уже случилось. Может, и не раз. — Шалава, — согласился Горохов, придержав для него дверь, а затем во все горло добавил перед выходом на улицу: — Шалава!!! Денис провожал их тяжелым взглядом, ведь, ему казалось, что легкомысленное «Шалава!!!» с испанским укором было брошено ему — он стер помаду с щеки и чмокнул старшину в лоб, переводя дыхание после рандеву. Не пойман — не вор.