Гарнизон

Просыпаться с хрустом плеча было больно, но приятно — на языке все еще стоял привкус овощной похлебки, у живота разливалось приятное тепло, сердце пульсировало в размеренном темпе. Евгений потер глаза и, щурясь, глянул на Лену, которая сопела в его живот, свернувшись клубком — он поправил одеяло и огляделся: все спали, в каморке царил легкий полумрак, лампочка под потолком не болталась и негромко дребезжала от работы всю ночь. Постаравшись сесть аккуратно, чтобы не потревожить Лену, Евгений пришел к выводу, что это невозможно, и лег удобнее, пытаясь насладиться моментами счастья, такого скоротечного и внезапного. Вот она, лежала у него под боком и сопела куда-то в область его печени, сытая и чистая, в тепле, разморенная от беготни за день, она чувствовала себя в безопасности, раз смогла закрыть глаза. За все то время, что они были знакомы, Евгений пришел к выводу, что Лена была уличным котиком — гордым бойцом, который игнорировал людей и молча шел к своей цели. Но, если приручить уличного кота, он никогда не предаст тебя и никогда не уйдет — уже навсегда останется предан тебе и с тобой, потому что знает, каково это — быть выкинутым самым дорогим тебе человеком. Евгений мягко улыбнулся, потрепав ее по волосам. Через пару минут послышалась возня откуда-то снизу — проснулся Владимир. Евгений столкнулся с ним любопытствующим взглядом и вскинул брови: — Писять изволите? — Не мешало бы. Который час? — потирая опухшие ото сна глаза, сухим голосом пробасил Володя. Евгений глянул на ремешок наручных часов, пока Владимир внимательно разглядывал его руку на плече Лены. — Трахаться изволите? — Тебя не это заботить должно, перец. Ссальня наверху, сам все знаешь. Половина седьмого утра. Чеши, скоро выезжать, — Евгений не торопился убирать руку с плеча Лены, вальяжно поглаживая ее по лопатке. Владимир смерял его подозревающим взглядом и удалился, заскрипев половицами. Когда откинулась крышка люка, Евгений решил, что пришло время всех будить. Только он хотел встать, как крышка опрокинулась с хлопком. Лена машинально раскрыла глаза, приняв боевую стойку настолько, насколько это позволяло положение. Они смотрели друг другу в глаза — Евгений видел растерянность и решимость в ее глазах, и от этого становилось забавно. — Сведже добре, — сказал он, на что Лена молча закатила глаза и тут же выпуталась из объятий, резко вставая. — Подъем, варежки! — она подопнула сапогом зад Ильи, потормошила черную макушку Ворона и коснулась кулаком плеча сержанта Лески. — Нас ждут, мать их, приключения!.. *** Горохов раскрыл глаза, ненавидя весь мир — оглядевшись по сторонам, он с удивлением обнаружил спальню пустой — все кровати были аккуратно убраны и заправлены, из живых душ вокруг не было никого. Горохов прокашлялся, сделал пару глотков воды из бутылки, которую неторопливо выудил из своей тумбы. Промочив горло, он рыгнул и, обтирая губы кулаком, неспешно встал, потягиваясь и хрустя всеми костьми. Где были все и почему он так долго спал, его интересовало в последнюю очередь. Первостепенным вопросом, который стоял в голове, был: «Где, суть его, Катаев?» Горохов решительным шагом, подкурив на ходу и заправляя майку в ремень штанов, направился к столовой. В коридоре тоже никого не оказалось, Горохов стряхнул серый пепел на пол и раскрыл дверь с ноги, поправляя руками ремень. — Товарищ командир! — ему помахал рукой порядком уставший Макс: в замыленном грязном фартуке и резиновых черных перчатках он стоял за стойками и надраивал пустые грязные тарелки. Горохов сощурился, проходя в столовую. Никого, кроме Макса, не было видно. — Где все? — Горохов сел за самый ближний стол к раздаче, Макс спешно поставил перед ним граненный стакан с непонятным темным содержимым. — Что внутри? — Кофе, товарищ командир, — Макс вернулся к натиранию тарелок. — Вы завтрак проспали, ничего особенного… — Да? А че ты тогда стоишь тут, как золушка, кастрюли драишь? — Горохов с недоверием покосился на его руки по локоть в воде и мыле, а потом молчаливо засербал кофе. — Да… — выдохнул Макс, швырнув в мойку половник. — На меня настукачили, мол, я шляюсь в комендантский час по ставке, — он помрачнел лицом, карие глаза его блеснули ненавистью и злостью. — Да? — Горохов пожевал губами и опрокинул остатки кофе в себя. — И кто же такой смелый? — Крысы, товарищ командир, на то и крысы, что порядочные люди их в лицо не знают, — фыркнул Макс, снова принявшись мыть посуду. — Что, даже догадок никаких нет? — усмехнулся Горохов, вставая и подходя. Порывшись на скудной вешалке, он снял первый попавшийся тканевый фартук и, обернувшись в него по пояс, тоже встал к мойке. Макс с удивлением глянул на него, изогнув бровь. — Че пялишь? Помогаю своему бойцу решить его проблемы. У тебя ведь проблемы? — Да нет… — замялся Макс. — А! — Горохов отложил губку и мыло. — Ну, тогда… — он стал неторопливо стягивать завязки фартука обратно. — Да не, не, падажжите, не горячитесь, — Макс тяжело вздохнул и с ясностью глянул на ложку, которую зажал в руке. — Я думаю, что это Катаев. — Вот падла! — с восторгом воскликнул Горохов, дернув завязки фартука так сильно, что на секунду у него даже очертилась талия. — Не живется спокойно, Иуда! — Давайте отсыпем ему его двадцать серебрянников по башне, а? — Макс удрученно и интенсивно тер большую алюминиевую кастрюлю, сдувая с глаз падавшую вперед сырую челку. — Давайте, — Горохов ополаскивал граненные стаканы, покачивая бедрами в такт музыке в своей голове. — Я пока не знаю, как, но точно согласен. — Есть пара идей, шеф, — Макс подмигнул, Горохов замер. — Ты че удумал, чертила? Какой я тебе «шеф»? Я товарищ командир, салага! Я в деле!.. *** — Погнали! — Лена оседлала крышу машины, разлегшись на ней, как на шезлонге — в руках она сжимала винтовку, сошки плотно упирались в облупившуюся краску. Она похлопала по крыше машины ладошкой, завелся мотор. — Теснота! — фыркнул сержант Кобелев, попытавшись вытащить ногу из-под колена сержанта Лески. — Не мяукай, — гавкнул тот, и с переднего сиденья в кулак хихикнул Евгений. Илья передернул бровями и выжал газ по полной. Машина сорвалась с места, после себя оставив только пыль и машинное масло — автомобиль несся по дороге, Лене обдувало голову, она отвернула кепку козырьком назад, настроение ее было лучше, чем вчера. Дорога Минска плавно переходила к частному шоссе, постепенно исчезли из поля зрения разрушенные дома и дорожные знаки, ради развлечения Лена стала целиться по веткам деревьев, обрамлявших трассу. Лента дороги стремительно мчала вперед, Лена сложила губы трубочкой, ветер дул прямо в лицо. Когда посыпали крупные хлопья снега, Лена отложила винтовку под себя, схватившись за крышку машины обеими покрасневшими руками — морозец украсил ее щеки румянцем, она смотрела в небо завороженно, пока снежинки падали на ее холодное лицо и оставались на черных длинных ресницах. Евгений незаметно потянулся рукой к окну, спешно опустил его, пока Илья и Владимир что-то обсуждали, а остальные посапывали, свернувшись друг на дружке — Евгений потянул боковое зеркало и, покрутив его во все стороны, поменял угол наклона так, чтобы было видно лицо Лены. Он увидел ее гордый покрасневший профиль и улыбнулся, сердце замерло на пару тактов — снег падал на ее прекрасное лицо, приоткрытые губы выдыхали легкий сизый дым, покрасневшие пальцы сначала сжимали крышу автомобиля, а затем ослабили хватку — Лена распустила руки… Ветер подхватывал локоны волос, выбившихся из-под кепки, Евгений смотрел на нее безмолвно, с открытым ртом и замершим сердцем, пока снег залетал в салон и кружил голову, попадая своим льдом на горячие щеки. Впереди показался заснеженный город с чистой белоснежной дорогой — Лена тут же схватилась за винтовку, молниеносно поставив ее на сошки: в прицеле были видны коробки домов и нехоженные дороги. Она молча сглотнула, постучав по крыше холодной ладонью, Илья прибавил газу. Пять километров пролетели за пару минут — теперь нужно было сосредоточиться на задании: Лена кусала побелевшие обветренные губы, поглаживая спусковой крючок и не отрываясь от прицела. Редкие деревья вдоль въезда в город были усыпаны снегом. Все выглядело так, будто здесь не ступала вражеская нога. Автомобиль медленно заехал в город по заснеженной трассе, высокие фонари, уходившие в небо, не светили, Лена села на крыше удобнее, подтянув ноги к себе. Снег осыпал все вокруг смачными хрустящими хлопьями. Дома выглядели так, будто не были брошены в спешке, казалось, что владельцы просто отлучились к соседям за солью на пару минут — чистые крылечки частных домов, ровные газоны, покрытые белоснежными скатертями. Лена выдохнула пар, машина остановилась, на улицу вышли Евгений и Владимир. — Замерзла? — тут же спросил Евгений, смотря на Лену через плечо: она словно не слышала его, спрыгнула с крыши на твердую землю, убрав винтовку за спину, и прошла пару шагов вперед. Евгений и Илья переглянулись. — Предлагаю разделиться на пары и обшарить весь город, он ведь небольшой? — она обернулась к Илье. — Небольшой, — кивнул тот, хрустнув пальцами. — Но чур я остаюсь сторожить тачку. — Ты не меняешься, — Лена сделала еще пару шагов вперед по дороге, опустив шарф, мешавший дышать. — Оставишь машину недалеко, лучше спрячь. Сам будешь ждать нас в… — она обвела глазами ближайшие дома. — В том доме, — она выкинула руку с вытянутым пальцем вперед. Евгений и Илья проследили траекторию. — Идет? — Дельный план, — одобрил Евгений, поколебавшись, Илья неуверенно поглядывал на дом, в котором должен был ждать их возвращения. — Только, Шаг, замети следы от тачки. Нам же на руку. Илья покивал. — Будите остальных, — Лена махнула рукой на машину, даже не обернувшись к ней. Когда на свежем воздухе оказались остальные, первым голос подал сержант Кобелев: — С педиками не пойду, — он кивнул на Ворона и сержанта Леску, которые помогали друг другу надеть амуницию. — С дебилом тоже, — он зыркнул на Володю. — Вон с тем — тем более… — он ткнул пальцем в воздух перед Евгением. — Тогда идешь со мной, — твердо и тихо сказала Лена, обернувшись через плечо. Они встретились взглядами, Евгений смотрел на нее безропотно и безмолвно, сглатывая накопившуюся во рту слюну. Крупные хлопья снега ложились на ее непокрытую черную голову, Лена отвернулась и взмахом руки позвала сержанта Кобелева за собой. — Встретимся тут же через четыре часа, — на ходу бросила она, набирая скорость шага. Сержант Кобелев с ехидной ухмылкой проследил взгляд Евгения и панибратски похлопал его по плечу: — Не ссы, не украду. Его слова, повисшие в воздухе, вывели Евгения из ступора минутой позже — он, словно ждущий пес на привязи, смотрел вслед уходящей парочке, переминаясь с ноги на ногу. — Нам с тобой, боец, — к нему сзади бесшумно подошел Володя. — Ага… — невесомо выдохнул Евгений. Чем дальше в город они углублялись, тем молчаливее и напряженнее становилась снежная обстановка — заколдованный город пал жертвой молчаливых мертвых, Лена оглядывалась по сторонам с задержанным дыханием: виды открывались поистине магические. Сержант Кобелев дышал ей в затылок, следуя за ней след в след. Они не переговаривались, потому что чувствовали, что им было не о чем говорить. Заслышав где-то треск, Лена сдернула с плеча винтовку и юркнула в ближайшую канаву, утянув за собой сержанта Кобелева. — В прятки играем? — с веселой усмешкой спросил тот, Лена вдарила ему в живот, заставив заткнуться. — Ты… Как там тебя? — Гоша, — пискнул тот, глаза его заслезились. — Гоша, — злобным шепотом дублировала Лена. — Заткнии-и-и-ись, — капелька яда скользнула с ее острого языка, Лена навела прицел на то место, откуда донесся треск. Из ближайшей подворотни выбежал худой лохматый черный пес. У Лены все побежало перед глазами: она вспомнила волкодава из своего сна, который, уперевшись в ее грудь своими мощными лапами, протяжно выл в небо войны. По спине побежали мурашки, Лена беззвучно сглотнула и свела прицел с мишенью — пес остановился на перекрестке дорог, принюхиваясь. С его клыков капала желтая больная слюна, порванное ухо двигалось в такт с целым, то пригибаясь к морде, то вставая торчоком. С каждым вздохом животного было видно его острые ребра от постоянных голодовок и драк, Лена выдохнула успокоенно, пытаясь успокоить волнение в крови. — А пес тебе чем помешал? — Гоша вскинул блондинистые брови, недоверчиво метая взгляд то на пса, то на Лену. Она замялась. — Он может поднять шум… — промямлила она неуверенно, сама не зная, стоило ли убивать собаку. — Он хороший мальчик, — фыркнул Гоша, поднимаясь на ноги и вставая: заметив высокую фигуру человека, появившуюся из ниоткуда, пес, вопреки всем законам своей собачьей природы, не залаял — он молча смотрел исподлобья тяжелым взглядом на незнакомца. У Гоши пропал дар речи от проникновенности взгляда обычной дворняги — он примирительно поднял руки. — Сядь обратно, я его подстрелю, — Лена попыталась дернуть Гошу за штанину назад, но тот не шелохнулся — зато шелохнулся пес: мощными худыми лапами он переступил на месте пару раз неуверенно, а затем решительно зашагал к канаве, не бросая исподлобья смотреть на сержанта Кобелева. — Только не стреляй, — одними губами попросил тот, вытягивая вперед руку: пес остановился рядом — обнюхал руку, задумчиво проведя носом по тыльной стороне ладони, уже хотел лизнуть, как заметил испуганный голубоглазый взгляд Лены. Они молчали — сержант Кобелев, потеряв вдруг всю свою смелость, пристыл к земле, как фигура изо льда, Лена медленно отодвинула винтовку от лица, смотря на лохматую черную морду честно и неподкупно. Пес ощерился, сверкнув старыми желтыми клыками — Лена подумала только, что придется драться с ножом в руке, как пес подошел ближе — все в воздухе замерло. Было слышно только, как ложились белоснежные хлопья снега на припорошенную дорогу — пес уткнулся носом в холодный лоб девушки, тяжело и грузно дыша. Лена сглотнула — вскинула голову резко, чтобы взглянуть животному в глаза и показать, что она его не боится. Они пересеклись взглядами — ночной кошмар, оживший в эти секунды перед ней, заставлял сердце биться через раз, но Лена упорно смотрела в глаза своему страху. — Гром… — на ошейнике, сверкнувшем на секунду на старой шее пса, прочитал Гоша и повторил громче: — Гром! Пес с умным видом, лишившись всякой агрессии в повадках, посмотрел на него по-человечески осознанно. — Кто-о-о-о хороший мальчик? — они начали играться: сержант Кобелев гладил черный загривок лохматого пса, пока тот визжал от восторга, как пятимесячный щенок. Лена смотрела на них, чувствуя, что от биения собственного сердца в висках вдруг начало давить. Она убрала винтовку за спину, вставая. — Идем, — вышагнув из канавы и натянув шарф на лицо, грозно бросила она. — Хоро-о-оший, хороший ма-а-альчик, — сержант Кобелев последовал за ней, как и молчаливый черный пес из ее кошмаров. Лена не боялась смотреть назад, но боялась признаться себе в том, что испугалась какой-то вшивой уличной дворняги. — Ты, если тарантула комнатного найдешь, тоже с собой возьмешь? — язвительно спросила она, пытаясь разрядить обстановку. — Нет, только этого красавчика, — сержант Кобелев потрепал пса за ухом и, поправив в руках автомат, устремил ясный взгляд на дорогу. Позади них оставалось три дорожки следов — человеческие и собачьи… Они шли молча пару часов — кроме домов ничего не попадалось на глаза, не было даже пресловутых вывесок продуктовых супермаркетов и аптек, Лена начала разочаровываться в этой операции. — Э, вижу! — Гоша ткнул пальцем куда-то вперед, где, за обломками фонарных столбов, лежала поломанная неоновая вывеска — это был продуктовый гипермаркет. Лена припустила шагу, перейдя на рысцу. — Быстрее… Вход был завален тележками, в окнах, поросших пылью и плесенью, Лена видела торговый зал, окутанный полумраком. Сержант Кобелев нашел лазейку в разбитом окне и подозвал ее к себе, поманив рукой. — Дамы вперед, — по-джентельменски трусливо предложил он. Лена молча, не став шутить, шмыгнула в лазейку, пригнув черную голову. Внутри было холодно и воняло плесенью, будто по всему залу были раскиданы давнишние трупы мирных людей — поправив шарф на носу, Лена выудила из наножного кармана фонарик и, включив его, стала двигаться вдоль стендов. Каждый шаг ее отдавался эхом по помещению со стуком подошвы. — Подожди меня, — как из ведра, послышался голос Гоши. — Страшно одному на улице тереться? — Лена оглядывала полки с моющим средством и тряпками для мытья посуды. — Нет, страшно будет на твой труп изнасилованный смотреть, а на улице просто холодно, — желчно выдал Гоша, углубляясь в полки с крупами. — Мы богаты! — известил он на весь зал, Лена задумчиво сверлила взглядом какую-то щетку для кафеля. — Что там? — спохватившись минутой позже, она заглянула в отдел, в котором торчал Гоша, и к своему удивлению обнаружила, как он торопливо и педантично складывал в рюкзак коробки заварной гречи в пакетиках. — Это все? — Там вон макароны, видишь? — он посветил фонариком в дальний угол зала, Лена без дальнейших указаний направилась туда. Гром мягко шел за ней, контролируя каждый ее шаг. — Чего ты ходишь за мной, собака? — Лена скинула рюкзак на пол и уперла руку в бок, светя на шуршащие упаковки макарон. Пес молча рыкнул, Лена закатила глаза, почему-то подумав, будто он упрекнул ее в лени. Укладывая в рюкзак лапшу и макароны в красных пластиковых пакетах, она глянула через плечо — Гоша гулял по залу, скидывая в рюкзак все, что попадалось на глаза. — Зачем тебе зубная паста? — Лена нагнала его вместе с Громом. — Чтобы не вонять. — Нужно поискать медикаменты. — В продуктовом? — хмыкнул Гоша. Лена молча направилась в отдел бытовой химии. Желтый кругляш фонарика гулял по стенам, Лена замерла у полупустых полок. Все, что ей удалось найти — бинты, ватные диски и йод. Она сгребла все, что смогла сгрести. — Э! Конч! — позвал от окон Гоша. Лена выглянула на уличный свет от витрин. Гоша потряс в руке блоком зарубежных сигарет «camel». — Тебе взять? — Как щедро, — недоверчиво фыркнула Лена, хватая с полок коробочки с тампонами и влажные салфетки. Когда их рюкзаки были набиты до отвалу, а поднять их с земли было целым представлением, Лена кивнула на лазейку — было пора уходить. Как только Лена сделала шаг к лазейке, Гром зарычал — Лена отступила, напрягшись. — Ну, че там?.. — Лена заткнула Гошу взмахом руки. Присев на корточки, она пригнулась к лазейке и оглядела улицу — на парковке, красуясь свежими следами от шин, стоял черный бронированный джип. Будто сплюснутый сверху и снизу, он светил черными тонированными окнами спереди и боков. У Лены все похолодело в душе. Взмахом руки она приказала Гоше двигаться назад. — Тащи рюкзак, — бесшумным шепотом прошелестела она, скинув рюкзак с плеч. — Я отвлеку, попытайся уйти через черный ход… Гоша безмолвно подхватил ее рюкзак с легкостью, Лена выдохнула, стараясь как можно более тихо сдернуть с плеча винтовку. Руки вдруг похолодели, стало трудно дышать — Лена легла на пол, воткнула сошки в кафель и, выдыхая полной грудью, навела прицел. Машина стояла в безмолвии, Лена бегло оглядела свои следы и следы сержанта Кобелева, которые были перетоптаны псовьими — Лена снова сглотнула. Кажется, смерть опять дышала ей в затылок. Тонированное окно машины опустилось, наружу высунулась рука военного — Лена ощерилась — был брошен на белую землю окурок, от припорошившего все кругом снега их следов почти не было видно — враг не знал, что они здесь. Элемент неожиданности хоть и был, но все же не предугадывал, сколько врагов находилось в машине. Лена чуть ближе подползла к нише в стене, скрипя зубами и выдыхая через ноздри. — Clear, yeah? — спросил кто-то из машины, и только сейчас из-за угла, застегивая ширинку, вырулил второй военный. Лена притихла. Обезвредить двоих она могла, но… — Hands up! Hands up, motherfucker! — сержанта Кобелева заметили — он остановился, волоча за собой рюкзаки. Ему приказали бросить автомат на землю — автомат ровно приземлился в свежий хрустящий снег. Гром стоял позади Лены, дыша в ее затылок, Лена кусала губы, думая, как поступить. С громким лаем Гром выскочил через щель и кинулся спасать своего нового друга: белый снег закрутился в метель, непонятно откуда налетел грозовой ветер, тучи на небе сгустились — Гром с грозным опасным лаем налетел на врага, что держал Гошу на мушке. Из машины оперативно выскочил еще один. Лена выдохнула, холодные пальцы напряглись так, будто от них и только от них сейчас зависела судьба всего мира. Прогремел выстрел — Гром вцепился в рукав военного, заставив выронить автомат — сержант Кобелев тут же напал с кулаками. Простреленная грудь военного, выпрыгнувшего из машины, багровым заревом плеснула кровью на белый снег, Лена выскочила наружу, на ходу выхватывая из ножен нож. Она запрыгнула на плечи врага, который повалил сержанта Кобелева на землю — приставила нож к его глотке, заставляя отпрянуть. — Wow! Wow! Wow! — завопил тот, и сержант Кобелев вырубил его точным и мощным ударом в нос. — Полежи! — вставая и сплевывая кровавую слюну от разбитой губы на снег, проскрипел он. — Почему ты его не убила? — Возьмем его с собой, — Лена убрала нож на место, поправила пояс винтовки на груди и огляделась. Следы от машины вели из города — нужно было срочно уходить. — Мы тут изрядно пошумели, так что нужно быстрее сматывать удочки. Пакуй его и запихивай в багажник, я подтащу сумки. В тачку влезет гораздо больше, чем в рюкзаки. В поте лица они трудились несколько долгих минут — торопливо, суетно, запинаясь и с рычанием продолжая делать свое дело, они кидали в багажник и салон продукты, туалетную бумагу и полотенца, пока потерявший сознание враг лежал в темноте багажника. — Супер! — Лена хлопнула дверью, залетев на пассажирское переднее сидение. — Ты ведь умеешь водить? — Умею, — запустив в салон Грома, сержант Кобелев угрюмо захлопнул за собой дверь так, что задребезжали тонированные окна. Мотор машины плавно завелся, когда Гоша повернул ключ в зажигании. — Ходу. В назначенное время, когда машина стояла на посту, а внутри уже сидели все, пытаясь потесниться, чтобы не выпали припасы, Евгений стоял на дороге и всматривался вперед, пытаясь углядеть приближающийся легкий шаг Лены. Вместо этого он увидел вражеский черный джип, за тонированным стеклом которого не было видно водителя. — Мать моя! — Евгений схватился за автомат и нырнул за машину. Все в машине тоже напряглись. — По нашу душу! Вражеский джип с красивым номером «999» стремительно подъезжал все ближе и ближе. Все спрятались за машиной, до зубов вооружившись и приготовившись к налету. Евгений снова высунулся, чтобы посмотреть, как близко был враг — и рассмеялся: из окна, торча наполовину, торчала фигурка Лены — в ее руке был зажат отполированный штык-нож, черные волосы развевались позади, на белом рукаве маскхалата была видна засохшая свежая кровь. Когда джип остановился рядом с машиной Ильи, Гоша не стал глушить мотор. — Ты к нам, — Лена кивнула Евгению, кнопкой на панели открыв заднюю дверь, Евгений безропотно полез в салон. — Сейчас без остановок мчим до ставки, всем все ясно? Илья кивнул, хлопнув дверью. *** — Щя ушатаем его!.. — заговорщически проскрипел Горохов, натягивая леску в дверном проеме так сильно, как только мог. Вместе с Максом они притаились за углом, ожидая, когда из двери выйдет Катаев, засевший в медпункте у старшины со своими дебильными историями. — Чета он не идет, — разочарованно вздохнул Макс, Горохов успокоил его взмахом руки и демонстративно беззвучно прочистил горло: — КАТАЕВ! — гаркнул он на всю ставку, на улице с белоснежных веток деревьев сорвались вороны с шумным карканьем. Денис метнулся к двери, тонкая леска оплелась с щелчком о правую лодыжку черных берц, он с грохотом повалился на землю, расшибив себе лоб о ближайшую стену. Горохов и Макс с отмщением беззвучно ржали в кулаки, пока из кабинета старшины выбежала она сама. — Боже мой! — запричитала женщина суетливо. — Денис! Бедненький! Боже, твой лоб! Пойдем, обработаю! Когда дверь за ними закрылась на щеколду, Макс снова помрачнел лицом, понимая, чем закончатся все эти обработки ран. — Не хмырь хмурило! — Горохов поднялся на ноги рывком, упирая руки в бока. На потолке он заметил систему пожарной безопасности, тонкой змейкой проводки ведущей прямо в медпункт. — Есть у меня пара идей… Но это все после ужина… До ужина оставалось полтора часа — Горохов и Макс засели в спальне, с хитрыми задумчивыми рожами обдумывая план действий. — Можем просто его прессануть в коридоре, че нам сделают, нас тупа больше с нашей точкой зрения, — пробубнил Макс, держа кулаком подбородок. — Нет, — отмахнулся Горохов, как баба. — Ты не понимаешь! — привизгнул он. — Эта сволочь должна страдать… Через минут пятнадцать они собирали свежее дерьмо из застывшего очка на улице в герметичные мешки с зип-замками, морщась от отвращения и предвкушая собственный успех. Еще через десять минут они уговаривали сержанта Шевченко доверить им сервировку стола — тот с неохотой передал бразды правления поварешками и кастрюлями и удалился на перекур, оставив их наедине с дерьмом в мешках. Разливая по тарелкам суп, они молча переглядывались от предвкушения. Раскладывая по тарелкам для «второго» пюре, они синхронно, не сговариваясь, бахнули в пюре по смачному куску говна, а сверху наложили еще пюре. Запах разваренной картошки с маслом перебил тошнотворный запах дерьма, Горохов с пританцовкой принялся писать на заранее сварганенных табличках имена для столов. На столик «Старшина и подпиздыш» Макс с гордым видом выставил тарелки с супом, а затем с ухмылкой поставил тарелки с пюре и котлетками. Раскладывая ложки вокруг тарелок, Горохов плюнул на ложку и, не став ее натирать, уложил рядом с тарелкой супа на столе с табличкой «Поцелуев». А потом еще и плюнул в суп, разбавляя облака масла своей слюной. Когда время прозвенело, эта парочка с невинным видом сидели за своим столом, обсуждая порушенную мировую экономику и играя в карманные шашки. Горохов поднял взгляд, когда дверь раскрылась — ввалились сержанты. — Ребятки! — сладким голосом объявил Горохов, не отрываясь от игры. — Ваш столик рядом с нами, — он кивнул на стол позади своей спины. Сержанты с усталыми улыбками проследовали по указанному адресу. Через пару мгновений ввалился майор Поцелуев, о чем-то разговаривая с сержантом Шевченко. Когда они уселись за столик с табличкой «Поцелуев», Горохов ехидно потер руки, как муха, приготовившаяся к атаке под потолком. Последними в столовую зашагнули старшина и Денис — увидев табличку на последнем оставшемся столике, они машинально стали посматривать на Горохова, который с самым невинным видом, на который только был способен, двигал на клетчатой доске шашки, свободной рукой наворачивая суп ложка за ложкой. На лбу Катаева красовался здоровенный пластырь, который закрывал одну бровь и заставлял выглядеть его лицо еще глупее и смазливее, чем обычно. Макс не сдержал смешок. — Твое лицо, когда страдаешь не на поле боя, а в кабинете медички… — тихо, но достаточно внятно, чтобы услышали все, пошутил он. Сержанты позади Горохова засмеялись, хмыкнул в кулак майор Поцелуев, с лицом оскорбленным, пытаясь сохранить достоинство, Денис упал за свой столик и тут же смял постыдную табличку «Старшина и подпиздыш». Когда все принялись за еду, Горохов и Макс, быстренько пощелкав ложками и освободив свои тарелки, с блаженным видом стали следить за старшиной и Денисом — на лице его было написано оскорбление и негодование, что знатно веселило Горохова и успокаивало струны души. Когда старшина заботливо подвинула тарелку с пюрешкой своему ненаглядному, Макс задержал дыхание, чтобы преднамеренно не рассмеяться. Что-то рассказывая старшине, Катаев набрал полную ложку пюре и дерьма и механично отправил это себе в рот — глаза его округлились, повисла немая пауза. Старшина с вопросом в глазах смотрела на застывший рот своего возлюбленного. Горохов ударил по столу кулаком, расхохотавшись так сильно, что из глаз брызнули слезы. Завоняло дерьмом на всю столовую, и даже ароматный запах пюрешки с маслом не мог перебить этого ужасного омбре. — Кто это сделал?! — отплевываясь и вытирая рот рукавом кителя, истерично взвизгнул Катаев, вскочив на ноги. — Дениска! — позвал его кто-то с удивлением и смехом. — У тебя весь рот в дерьме! — А у него не только рот, — с торжеством и хладнокровием вставил Макс и многозначительно глянул на Дениса — тот, замявшись, рывком кинулся прочь. Видимо, чистить зубы. Старшина поднялась на ноги, намереваясь подойти к майору Поцелуеву и пожаловаться, как к ней тут же подрулил Горохов с тарелкой пюре наперевес. — Да ладно вам, старшина, добрэ, — он поставил тарелку свежей пюрешки перед ней и улыбнулся примирительно. — Не за себя мстим, поймите… В глазах старшины Сизиковой, умудренной годами женщины, на секунду промелькнуло понимание, но затем она отодвинула тарелку Дениса к Горохову, вздернув нос. — Вы ведете себя, как ребенок, товарищ командир… Горохов пожал плечами, унося тарелку с дерьмом и подзывая Макса к себе. Вышвырнув тарелку в урну, Горохов придержал дверь перед Максом, напоследок задержав взгляд на старшине — набрав в ложку пригоршню пюрешки с дерьмом от сильного голода («лечение» ведь сильно выматывает людей), она отправила ее в рот. Горохов спешно прикрыл за собой дверь. Послышался женский визг. Макс схватился за живот в приступе смеха, Горохов ржал так, что машинально бил кулаком по стене. Они бились в конвульсиях еще какое-то время до тех пор, пока дверь из столовой не распахнулась и из нее не выбежала зареванная вонючая старшина Сизикова… После долгого перекура на свежем морозном воздухе, когда все улеглось, Горохов, все еще вспоминая и хихикая, заговорщическим тоном предложил привести в исполнение вторую часть боевой задачи. Макс молча закивал, убирая за ухо новую сигарету из пачки. Тайком, остерегаясь праведного гнева майора Поцелуева, они заползли на ставку через черный ход, который нашли в оружейной еще днем. Прошмыгнув по пустому коридору к спальне, они заглянули в щель между косяком и дверью — Катаева и старшины не было. Проверив и душевую на наличие двух крыс, Горохов и Макс, на ходу подкуривая и сняв ботинки для пущей беззвучности шагов, тихо пошуршали к кабинету старшины. — Итак, — шепотом начал Горохов, слыша стоны из-за запертой двери и доставая из-за пазухи пучок заранее собранной сухой травы, перевязанной травы. — Подкурить не желаете? Макс чиркнул зажигалкой — сухая трава занялась огнем, маковки сухих цветов защелкали едва слышно, огниво разгоралось медленно. Макс и Горохов, вдруг посерьезнев на пару мгновений, переглянулись. Со двора послышался какой-то шум. — Прие-е-е-ехали! — крикнул кто-то, и сухой горящий пучок травы упал на холодный пол. Огонь быстро сошел на нет, тлея углями обожженных стеблей. Горохов и Макс, осознав ужас ситуации, кинулись во двор. Вылезая из маскхалата, Лена стояла во дворе и о чем-то серьезно разговаривала с майором, остальные сержанты уже таскали припасы на ставку. — Ленч! — к ней тут же подлетел Макс. — Салага! — боясь, что сейчас она кинется искать своего Дениса, крикнул Горохов. Холодное точеное лицо, измученное от поездок и перестрелок, померкло, когда взглядом она в толпе не нашла своего мужчины. Лена грустно улыбнулась, майор Поцелуев похлопал ее по плечу. — Молодец, — тихо и скупо объявил он. Лена отмахнулась от объятий Макса, плавно ушла из-под руки Горохова, неторопливым шагом направляясь в здание. Послышался тонкий писк пожарной старой сирены — глаза распахнулись шире: боясь за него, боясь за человека, которого ей подарили, Лена кинулась вперед — залетев в темный коридор, прислушавшись к сигнализации, уловив носом тонкий запах паленого, Лена из последних сил, еле переставляя ноги, побежала. Дым от разгоревшегося пучка сухих трав, от которого остались лишь угольки, тонким змеем вился под потолком у двери в медпункт — Лена остановилась, позади слышался крик Горохова. Дверь спешно открылась — влажные и раздетые от пролитой с потолка воды, суетливо пытались сбежать старшина Сизикова и Денис. Лена отступила в сторону со стеклянным взглядом, пропустив их вперед, молча затоптала сухой веник трав, на подошве остался лишь пепел. Перед глазами стоял бешеный взгляд Дениса и туманный взгляд старшины Сизиковой — и без следствий было понятно, чем они тут занимались. Лена пристыла к стене, запрокинув голову, постояла так секунду, а затем зашла в медпункт, где из сигнализации капала фонтаном теплая вода — Лена остановилась по середине, разглядывая сырые разбросанные в порыве страсти вещи. — Салага! Ленч! — позади послышались крики догнавших. Лена опустила взгляд, убрав руки в карманы. Человеку не нужен человек. Игнорируя налетевших Макса и Горохова, Лена быстрым шагом направлялась на улицу в поисках действительно важного. Как только за ней хлопнула дверь, Макс и Горохов переглянулись. — Хлопцы! — позвал их откуда-то голос майора Поцелуева. Горохов закатил глаза. С открытых дверей джипа выскочил радостный Гром, визжа и гавкая от восторга. — Ну, ну-у-у! — весело смеясь, Евгений смотрел ему вслед: Гром встал на лапы, попытавшись остановить Лену. Она увернулась, пес с вопросом в умных глазах обернулся через плечо. Лена налетела на Евгения, схватив его за грудки. — Хотела что-то?.. Она вцепилась в его губы страстным больным поцелуем, пытаясь забыться от увиденного: они упали в салон, Лена нависла сверху, тяжело дышавшая и сбитая с толку, но точно знавшая, чего хочет. Евгений поддавался ей, поддавался каждому движению, помогал сорвать с себя одежду, срывал одежду с нее. Она уложила его на лопатки, оседлала его бедра, в глазах ее плавал Ад. Евгений с придыхом выдохнул, когда она схватила его за горло и с больным стоном выдохнула. Машина наполнилась вздохами и мерными толчками. Гром молча смотрел на открытую дверь автомобиля. Звездное небо выло вместе с ним безмолвно. Когда без сил Лена, натягивая штаны и заправляя в них китель, упала на пол джипа, Евгений пытался отдышаться, убирая с лица капли пота. Холодный зимний ветер задувал в салон мелкий снег. — Теперь уходи. Евгений взглянул на нее с непониманием, но все-таки быстро натянул штаны и, вышагнув из автомобиля, попятился к ставке. Когда дверь за ним закрылась, и во дворе не осталось никого, Лена свесила ноги вниз, усевшись на пол джипа и выглянув в открытую дверь, к ней мягкой поступью подошел Гром. Они молча посмотрели друг на друга — внутри груди поднимался жар, от которого краснели щеки. Горячий лоб пылал, попадавшие на лицо снежинки топились. Гром уперся лапами в дно машины, встав на дыбы, и заглянул в глаза Лены. По холодной отсыревшей щеке потекла ровная крупная слеза. Гром завыл. Лена скривилась в беззвучном оглушительном крике. *** Ночь была так тиха — Гром лежал рядом со съеженным телом Лены; вместе они пытались согреться на полу джипа, где закрыли все двери на замки. Мрак за окном окутывал каждую кочку. Лена плакала даже во сне…