Гарнизон

Когда Лена быстрым шагом спускалась по лестнице, со второго этажа ее окликнул мужской растерянный голос: — Эй! Лена замерла, принюхиваясь к воздуху, который вдруг потяжелел. Из темноты лестничного пролета на нее смотрело лицо Олега, искаженное легкой паникой. Лена понимала, что нервишки пошаливали у всех в отряде, но сделать с этим ничего не могла — она ведь ровно так же переживала за себя и остальных, если не больше. — Че хотел? — Поцелуев сказал, час на сборы. И двинем коней. Не отставай. Лена засеменила вниз по лестнице, на ходу поправляя выбившиеся в колтуны черные волосы. Пряди за ушами смешно дергались, как антенны на радиоприемнике, Лена торопливо влетела в аппаратную, где еще совсем недавно сидел весь отряд и разбирался, что же делать. Никого внутри не оказалось, пустая громадная комната встретила ее забвенной тишиной. Лена прикусила нижнюю губу и, вздохнув тяжело, закрыв и открыв глаза, полная решимости двинула вниз. В главный холл аэропорта. Через час, сидя на крыше машины и начиняя винтовку пулями, Лена смотрела на творящееся на земле: Евгений лихо подкатывал зимнюю резину к машине, смахивая капли пота со лба. Рядом с ним возился не очень воодушевленный работой Гошан. — Высоко сижу, далеко гляжу, ага? — крыша машины содрогнулась, маленький крепкий фургончик даже жалобно скрипнул, когда к Лене в один прыжок залез Игнат. — Товарищ сержант, — на автомате отрапортовала Лена, даже не взглянув в его сторону. Игнат уселся удобнее, перехватил винтовку из девичьих рук и с воодушевлением стал ее разбирать. — Чистить инструмент положено после каждой бомбежки. Знаешь такое правило? — резво ухмыльнулся он, отсоединяя приклад. Лена пожала плечами. — Где ваш контуженный? — Кто? — Лена не заметила, как засмотрелась на серьезное лицо Евгения, который матерился благим матом, отворачивая толстенные гайки на литых заводских дисках. — Олежа, — пояснил Игнат, прочищая дуло и заглядывая в него одним глазом. Лена снова пожала плечами. — Мне почем знать. Шатается и шатается, вообще балласт ненужный какой-то. — Ты про людей-то так не говори, плохо это. Здесь каждый важен и каждый нужен. — Игнат заглянул ей в глаза со всей серьезностью, Лена лишь отмахнулась, отбирая винтовку и принимаясь ее собирать. — Сама разберусь, — она ловко спрыгнула на землю, подмигнув ему с нахальством. — Э, цуцыки! — громогласно объявил майор Поцелуев как из ведра: все глянули назад — из ангара, виляя алыми фарами, выкрашенными свежей краской, на новеньком БМП выкатился майор, рука его торчала из люка, был слышен смех безумного гения. Когда БМП остановился, Лена снисходительно улыбнулась, а затем перевела потеплевший взгляд на Евгения — они закручивал последнюю гайку, пыхтя и тужась, пока рядом с ним в ус не дул Гошан. Высунувшись из люка, Поцелуев с безумием сверкнул своими глазами, вокруг которых собрались маленькие морщинки: — По коням, леди! Дорога началась, когда завелись все мотороы: Лена по-прежнему сидела на крыше, одевшись, как полярник. СОБРовская форма была ей к лицу, но было непонятно, девушка это или мужчина — Лена натянула балаклаву по переносицу, шмыгая носом от прохлады на улице. Колоннада двинулась медленно и осторожно. Постепенно авто набирали обороты — ведший колонну Поцелуев разгонялся с каждым километром, не желая сбрасывать скорость. Дорога длилась целый день. Когда на землю ударила ночь, Поцелуев дал отмашку на перерыв. Машины встали, кто-то из парней разжег костер, старшина Сизикова вызвалась раздать всем запас гематогенок и оскорбинок, стараясь загладить свою вину за сучье поведение. Лена села поодаль от костра, все еще пока не чувствуя единения с коллективом и считая, что в нем есть слабые места. Володя и Илья базарили за машины, к ним подсел лучезарный Евгений со своими родинками, сдернув с лица балаклаву, к костру сел замерзший и злой Гоша, Лена следила за всем глазами. Рядом с пеклом расположились и Павел Сергеич со своей ненаглядной Кристиной, Юлька вызвалась помогать старшине Сизиковой. Майор Поцелуев храпел от усталости из своего БМП. — Скучаешь? — к Лене незаметно подкрался Игнат, присев на корточки рядом. Лена не вздрогнула, только склонила голову в его сторону с утомленным выдохом. — Никак нет, товарищ сержант, — она покачала головой, тряхнув волосами под балаклавой. Зад морозило от снега под ним, руки в перчатках начало покалывать от холода. Лена вздохнула. — Че пришел? Постебать некого? — Макс отправил узнать, как у тебя дела, — Игнат пожал плечами. Они помолчали. — Как видишь, не ты одна наблюдаешь в нашем отряде слабые звенья. Лена вспыхнула: — Что ты имеешь в виду, товарищ сержант? Игнат расхохотался, держась за колени. — В этой связке все считают кого-то лишним, не ты одна такая. Я пришел сказать тебе, что в отряде важен каждый его участник. Во-первых, потому, что он уже в этом отряде. А во-вторых, — Игнат весомо потряс пальцем в воздухе. — Хватит и того, что во-первых. — Обосраться, — саркастично пыхнула Лена, сдернув балаклаву до подбородка и подкурив. Они снова помолчали. Лена с тяжелым выдохом протянула ему открытую пачку. — Будешь? Игнат молча подкурил тоже, пуская кольца дыма в морозный ночной воздух. Над костром вились рыжие мошки, вылетавшие из полений, Лена наблюдала, с каким энтузиазмом и теплотой все разговаривали между собой, подчищая запасы гематогена старшины Сизиковой. — Станцуем? — вдруг предложил Игнат, выкинув окурок и махом вскочив на ноги. Лена вскинула брови в удивлении. — Ударился? — Давай, — Игнат перемнулся с ноги на ногу, выставив кулаки вперед и приняв защитную стойку. — Кадриль, вальс, чечетка? — он ухмыльнулся, увидев, что Лена поняла намек. Она тоже встала рывком, сняла с головы шлем, сдернула балаклаву, содрала с рук перчатки, кинула все в маленький сугроб ближе к костру. Все глазели на них, отвлекшись от своих разговоров. Лена хрустнула костьми запястий и пальцев, содрала клыками неприятную пленку с губ и тоже встала в защитную стойку. В глазах Игната блестали искры от костра, Лена ловила зрачками темноту ночи. — Дамы вперед? — только сказал Игнат, как Лена с кувырком совершила фееричный выпад вперед: Игнат отлетел назад, упав на спину, и перекатился в сторону, тут же вскакивая на ноги. Лена кинулась на него, по телу разлилось приятное тепло. Со стороны засвистели, откуда-то прилетел вопрос от обеспокоенного Евгения: «Все хорошо, солнце?» — Лена сточила клыки языком, делая нервные крупные шаги назад — Игнат, словно медведь, зверем двинулся на нее, бочком пробрался ближе, игнорируя серию ударов, и подсек ноги. С грохотом и хрустом снега Лена упала, тут же начала отползать в сторону — Игнат схватил ее за ноги, вздернул вверх, как тряпичную куклу, хотел закинуть к себе на плечо, но, демонстрируя чудеса небывалой гибкости и растяжки, Лена закинула ноги на его плечи и со всей силы дернулась вперед, держась за его голову. По инерции упали оба, но Лена осталась сидеть на корточках, держа горло товарища сержанта, а он, тяжело, но весело дыша, смотрел на нее пару секунд. — Э, парни!.. — окликнули их сурово, но они не повели и ухом — как котенка, Игнат схватил ее за шкирку и скинул с себя, тут же вставая и отряхиваясь. Ломило ребра и лопатки, Лена хрустнула тазом, нагнувшись и выгнувшись, и с новыми силами понеслась в атаку. Их молчаливая драка вгоняла всех в ступор, но никто не решался остановить их: Лена напрыгнула на спину Игната, сковала его по рукам своими ногами, взяла в захват за шею, стараясь снова уронить на землю. Игнат вывернул ее руки, Лена вскрикнула и от боли, и от раззадоренной воли к драке одновременно: беспокойно дернулся Евгений на ее вскрик — Игнат взял ее на прогиб. Лена плюхнулась на тонкую корку снега с тяжелым выдохом, пар летел из ее рта, как искры летели из костра, Игнат уже занес ногу для удара. Отдышавшись и подумав с секунду, Лена ударила его под колено — точка опоры была потеряна, Игнат повалился на землю — Лена тут же накинулась на него сверху. Оседлала его бедра, попыталась заломить руки. Они сцепились, как кошка с собакой, рыча и смеясь одновременно, не желая сдавать лидерские позиции, отчаянно сражаясь за свою точку зрения — Игнат пока побеждал. Весь отряд глазел на них, ничего не понимая, пока из БМП, сонно зевая, не вывалился Макс в одних подштанниках и берцах. — Э! — сердито и борзо окликнул он, когда Лена уже схватила Игната за горло. Все замерли: Игнат и Лена синхронно повернули головы к Максу, который приближался к ним уверенным злым шагом. — Еще разок? — Игнат с вызовом и игривостью глянул на Лену, она напыщенно хмыкнула, залепив ему рот рукой. — Я тебя отправил узнать, как она, а не мутузить ее, как головешку из костра, — Макс навис над ними черной тенью, Лена подняла к нему жалобные глаза, Игнат ждал, когда разрешится конфликт, не желая пока в него вмешиваться. Лена с секунду глядела на Макса — его глаза метали молнии, вокруг кружили всполохи белых огоньков. Мощным рывком, переключив свое внимание, со смехом Лена повалила Макса на землю, растирая его снегом. — А-а-а! Мать! — завопил Макс, разом ощутив прохладу погоды. Пытаясь вырваться, он соорудил снежок и постарался швырнуть его в Лену, чтобы отвязалась, но он угодил в лицо Владимиру — не став терпеть, Вован тоже на скорую руку состряпал снежок и кинул его в Макса наугад. Снежный снаряд влепился в лицо Павла Сергеича — и тут же забычила Кристина: началась снежная баталия. Лепя снежки и кидая их наугад, не зная, где «свои», а где «чужие», все бегали вокруг машин, задорно смеясь, как малые дети. Лена юркнула за ближайшее бревно, заваленное снегом, и затаилась, отлепляя себе супер-бомбу — снежок, размером с ее голову. Готовила сногсшибательную новость для Игната, так сказать. — Опля! — ей за шиворот прилетела пригоршня бодрящего ледяного снега, Лена завизжала, как девчонка, у которой с волос сдернули праздничный бант: это оказался Евгений — его смеющееся веселое лицо было прекрасно, и на секунду Лена даже отвлеклась от битвы, заглядевшись на своего мужчину. Но опомнилась быстро — и «сногсшибательная новость» полетела прямиком в Евгения — он аж упал, бедный, потеряв ориентацию в пространстве. Перебежками Лена добралась до лесочка, чтобы видеть всю картину, как на ладони — сформировались некоторые отряды: все бабы во главе с Павлом Сергеичем; Илья, Олежа, Володя и Гошан; Макс с Игнатом и Женей. Лена перевела дух, щеки раскраснелись и теперь горели — душа радовалась, когда Лена знала, что все ребята в порядке и просто веселятся. — Аха! Лазутчик! — мимо пронесся Володя, выдернув Лену за шкирку, как котенка, и закинув на плечо. — У меня флаг, у меня флаг! — завопил он, несясь мимо рядов машин. — Отдавай! — вслед за ним подорвались Игнат и Евгений. — У кого лазутчик — тот и победил! — сбоку прилетело от Юльки. Не желая оставаться переходящим знаменем, Лена задергалась на плече у Володи, стараясь вырваться и убежать — в лицо Володи прилетел оглушительной силы нежный заряд, Володя аж замер на месте, натирая глаза. Воспользовавшись моментом, Лена выскользнула из его цепкой хватки и припустила прочь, искать укрытие. — Ниче ты побегать, мать! — за ней, запыхавшись порядком и немного устав, бежал раскрасневшийся Макс. Лена юркнула под БМП с громким «У-у-ух!» и затаилась, зажав рот рукой. Были слышны крики и беготня, все хохотали и визжали, как малые дети. — Где она?! Я ее видел! Она у леса! Да по-любому! Лена сдержала смешок, переводя дыхание, и немного расслабилась, растирая подзамерзшие руки. — Не шевелись, — на ее рот легла большая теплая ладонь, Лена попыталась завизжать, но крик застрял где-то в горле. Со страхом Лена затряслась, зажмурившись, но, как только ее прижали к себе, она успокоилась, поняв, кто на нее напал. — Надоело бегать? — хрипло поинтересовалась она. — Я решил забрать главный приз, — честно и совершенно неподкупно отрапортовал Евгений. Лена смотрела в его честные вересковые глаза и понимала, что пропала — почуяв мягкость момента, Евгений подался вперед, прижав девушку к себе так близко, как только мог. Их губы соприкоснулись, Лена растворилась в нем на какое-то время, а затем, не теряя своей харизмы и характера, ловко и нежно оттолкнула от себя: — Переходящее знамя переходить отказывается! Ловко улизнув из-под БМП, Лена наскоро оглянулась по сторонам, оценивая ситуацию, и только хотела бежать, сдерживая теплый родной смех, как была сбита с ног и с толку. — Ты будешь схвачен, отхерачен и озадачен! — грозно рявкнул, словно боевой клич, майор Поцелуев, вскинув вверх кулак и на плече держа Лену: она в ужасе молчала, круглыми глазами наблюдая за выползавшим из-под БМП Евгением. В его лице она читала только страх, и от этого становилось так смешно, что трудно было сдерживаться. Все замерли. Последний снежок упал под ноги майора, он громко зевнул. — Товарищ майор, — запыхавшийся и красный, как черт, с торчащими горящими ушами к нему подрулил Макс. — Разрешите доложить… — Отставить, салага. Бой окончен, если вам сильно весело — выдвигаемся дальше. Инвалиды. — А… Как же… — заметив, что Поцелуев не отпускает Лену, пискнул Игнат. — Товарищ майор… — Переходящее знамя переходит, сука, к тому, кто не выспался из-за дебилов, — буркнул Поцелуев, буквально закинув Лену в ее машину и зверски хлопнув дверью. — По машинам, варежки! Зюзя, оденься, не соблазняй мальчиков! Через пятнадцать минут с легкой руки Поцелуева колонна двинулась дальше. Впереди предстояла долгая бессонная ночь. В машине за рулем оказался Олежа, который добровольно вызвался караулить сон Лены и Евгения, утомившихся от беготни: они лежали на скомканном стеганом одеяле советских времен, прижавшись к друг другу, и мирно сопели. Сквозь дрему Лена слышала, как ныла и пердела старая БМП, как Олежа периодически кашлял в кулак от легкой простуды и разговаривал сам с собой на тему музыки и искусства. В дороге прошло еще двое суток: периодически Олежа и Евгений меняли вахту за рулем, иногда кортеж останавливался на перекуры и переговоры, в основном все чувствовали какое-то моральное опустошение и вместе с тем подъем сил. Остальные дни пути пролетели почти незаметно: за падающим хлопьями снегом падала и надежда найти не порушенный город на своем пути. Поцелуев бил себя в грудь и с завидным упорством пытался убедить весь отряд и себя в первую очередь, что ничего еще не потеряно, что есть еще надежда. А если есть надежда — значит, должны быть и силы на дальнейшую борьбу. Какой бы харизмой не обладал Поцелуев, люди все-таки понимали, что вряд ли смогут найти целый город с живыми людьми или на худой конец обветшалую часть с военными. С каждым днем надежды таяли все стремительнее, не падал духом лишь Поцелуев. Остальные как-то смирились с мыслью, что на их пути будут только выжженные пустыри да раскорчеванные овраги. Никто больше не шутил шутки, со времен «снежной битвы» люди вели себя, как бесчувственные роботы, запрограммированные на безмолвное скитание в поисках чего-то, что было им неведомо. На очередном привале в какой-то порушенной заморской деревеньке все столпились в кучку вокруг маленького костра, который развели Володя и Илья — кто-то грел руки, кто-то курил, кто-то молча смотрел на огонь. Лена сидела на крыше машины и оглядывала местность орлиным взором через прицел винтовки, кусая нижнюю губу. Живот протяжно урчал — они ели в последний раз пару дней назад, затем запасы пищи стали стремительно уменьшаться, пока вскоре не кончились вовсе. Лена разглядывала улочки маленького города, видела изгороди и парапеты, покоцанные крыши и оставленные пустые дома с пустыми глазницами окон. Все нагоняло тоску. Над душой словно стоял Горохов, держа руку на плече и говоря: «Не сдавайся,» — Лена не хотела сдаваться, но отчаянно думала, что вся кампания обречена на успех. Говорить это в лоб самому Поцелуеву не было ни сил, ни желания. Погода стояла на редкость прескверная — моросил мелкий снег, небо было затянуто кучевыми серыми облаками, больше похожими на скалы, по земле веяло быстрым холодным ветром. Руки замерзли держать металлический приклад, и Лена только хотела опустить винтовку, как заметила шевеление в шестистах метрах от их импровизированного лагеря. Упав на пузо, Лена удобнее выставила винтовку, с глубоким выдохом заглянула в прицел: это был броневик, вражеский броневик с американскими флажками из маленьких окошек. Лена сглотнула, кусая губы, ей показалось, что время остановило свой ход — никто не дышал, и разговоры сокомандников совсем не были слышны. — Гости, — мешком Лена спрыгнула на землю и тут же рысцой направилась вперед, никого не потащив за собой. Евгений отследил ее движения и мысленно простроил их вперед — как только он увидел вражеский броневик, глаза расширились и полезли на лоб. Они были здесь не одни. По спине пробежал холодок. — Товарищ майор, — топча костер с предельным хладнокровием, проговорил Евгений, кивнув на бесшумно передвигавшуюся впереди машину. Поцелуев проследил за указанием его пальца и, не теряя ни секунды, тут же начал отдавать приказы: — Три человека за пришибленной живо! Еще три страхуют их жопы! Остальные делятся на два отряда и расходятся по обе стороны, зажмем их в кольцо. Живее, живее, живее! Все рассредоточились. Как ужаленные, выхватив из машин оружие и сумки с патронами, Евгений, Макс и Игнат кинулись вслед за Леной. Прикрывать их поползли Гошан, Илья и Володя. Все женщины отправились по одной стороне, оставшиеся мужики под начальством Поцелуева направились по второй стороне. Мобилизированные воины активизировались. На ходу Евгений заправил полную обойму автомата, Макс передернул затвор и вскинул дуло. Игнат двигался быстрее всех, стараясь догнать Лену и заставить ее не лезть на рожон. — Э! — он поймал ее за шкирку, когда она чуть не выскочила из-за угла на открытую местность. — Далеко полетела? — Нужно проследить за ними, — зашипела Лена, мягко высвобождаясь из чужой хватки. К ним оперативно подползли Евгений и Макс. — Каков план? — Макс разглядывал через прицел винтовки движущийся объект. — Надо проследить за ними. Тогда мы поймем, сколько сидит в машине, и есть ли еще. Может, у них целая база, а мы об этом не знаем. Убьем этих — придут новые, — Лена рассудительно качнула головой, прядь, выбившаяся из-под балаклавы, упала на глаза. Лена выдохнула тяжело. — Разумно, — немного помолчав, отозвался Евгений загробным голосом. — Остальные пошли обходить в круг. Идем напрямик? Лена молча и суетно стала двигаться дальше, словно внегласный командир их отряда, жаждущий справедливости и крови: вражеский броневик ехал почти вразвалочку, никуда не торопясь, словно не чуя подвоха и ледяного дыхания смерти в затылок. Лена нырнула в ближайший закоулок, упала на одно колено и тут же вскинула дуло винтовки — в оптическом прицеле было видно, как медленно опустилось бронированное тонированное окно — в салоне Лена успела заметить две пары рук. Чуть успокоившись сердцем, но не мозгом, Лена тут же поползла дальше, оставляя от себя петлявшую дорожку перебезчатых следов на свежем снегу, по которому еще не ходили люди. Броневик ехал неторопливо еще пару кварталов, затем встал рядом с каким-то обшарпанным домом-многоэтажкой, окна которого были на удивление целыми и даже чистыми. Припорошенные снегом подоконники словно в насмешку чуть поблескивали и искрились под слабым солнцем пасмурной погоды. Лена задержала дыхание, замерев за углом какой-то кафешки, выдохнула и припала к кирпичной кладке, пытаясь успокоить движение крови в теле. — Эй, хасн, че встали? — в спину ей плечом толкнулся Евгений, Лена не отреагировала, Евгению самому пришлось отследить ее взгляд и длинное дуло винтовки. Лена меняла обойму суетливо, красными от мороза руками царапаясь о холодный приклад. — Ладно, понял, затыкаюсь… — Сколько в тачке? — Макс тоже расчехлил свою винтовку, упав на пузо и приняв удобную стрелковую позу. В защитном костюме СОБРа от Макса можно было узнать только хитрые лисьи глаза, которые мутным взглядом уже петляли по зданию, изучая его со всех доступных сторон. — Двое, — голос Лены неуверенно дрогнул, но она не подала виду. — Тогда я беру их на себя, — Игнат подмигнул им с азартом и по каким-то кустам, заваленным снегом, пополз ближе к многоэтажке. Серость красок вгоняла в тоску, Лена сглотнула вязкую слюну в пересохшем горле и прикусила язык, сведясь на броневике. Враг не спешил выходить, и Лена нетерпеливо ерзала и сучила ногами, чувствуя накал страстей и мороз по коже. — Сейчас подползут наши, не торопись стрелять, — Евгений положил руку на ее плечо, свою большую теплую ладонь, и Лена вздрогнула, выдохнув с шумом. Они, храня молчание, стали терпеливо ждать, когда враг проявит хоть какие-то признаки жизни. Броневик стоял на пригорке в молчаливой прострации, тонированные окна не спешили поднять те, кто находился внутри, и Лена с раздражением и дерзостью в глазах засмотрелась на отражение в гладкой двери. Перед глазами пронеслись события далеких лет: никогда не знаешь, где может подстерегать тебя враг, и никогда не знаешь, не ты ли сам враг для кого-то — кто-то борется с неизлечимой болезнью и умирает в больнице по недосмотру врачей, а кто-то, как они, морозит руки на поле боя, ожидая выхода своих мишеней. В голове проскочила шальная мысль — Вован бы смог измениться, смог бы исправиться, стал бы другим человеком. Сейчас бы мог стоять рядом с ней и прикрывать ее спину, сейчас бы его ладонь лежала на ее плече — такая же большая и теплая, а, самое главное, родная. Лена шумно сглотнула, попытавшись проморгаться и согнать с себя наваждение, но воспоминания, нахлынув, понеслись по склонам гор, как река: смерти всех близких вставали в памяти, как мертвецы из могил. Лена видела смерти, что случились на гражданке не по ее воле; видела смерти, что причинила сама; видела смерти, от которых стыли и тряслись поджилки. Вспыхнуло воспоминание из сна: полный гнилых червей рот, пустые глазницы, прошибленный крупнокалиберной пулей лоб — Вован звал ее с собой, говорил, что там спокойно и хорошо. Но не говорил, где — «там». Эфемерное место «Там», которое, как полагала Лена, все же оказалось Адом, а не раем, сейчас манило больше всего — потому что на земле сотворился Ад хуже во сто крат. Лена вдруг пожелала в самом деле, чтобы уберечь себя и своих родных от всего, что происходило сейчас, чтобы Вован оказался рядом — все-таки она его любила. Слезы хлынули по холодным оледенелым щекам, Лена часто-часто заморгала, опустив на секунду дуло винтовки. Сквозной моросящий ветер прошил тело насквозь, Лена попыталась вдохнуть, но забитый от соплей нос не дал даже пискнуть. Лена молча проглотила ком слов и прикусила губу, брови ее театрально жалобно вздернулись. Все в ее существе сейчас было готово отдать все на свете за возвращение Вована в мир живых. Когда на гражданке лет шесть или пять назад у Лены умерла любимая бабушка, она выла ровно пару часов, а потом смолкла навсегда с этой болью — больше ни часа, ни минуты слабости. Всегда лишь безупречная улыбка, всегда лишь светлая голова: а внутри роился кошмар… Бабуля ушла так рано, и ей так хотелось домой перед смертью — но никто не мог дать этого: ее не выпускали из больницы. Она умерла, слушая, как шуршат по коридору ноги врачей, как в других палатах тоже умирают люди. Она умерла так далеко от дома, и Лена рыдала ровно пару часов. Без остановки, захлебываясь, шмыгая, подтирая красный нос, истерично дергая бровями, сидя на коленях рядом с каким-то портретом, Лена молча рыдала пару часов. Смерть Вована в первые несколько секунд принесла ей облегчение — та ноша, что лежала на ее плечах, спала с таким громким грохотом, что ей казалось, будто это слышал весь мир — а на деле она просто потеряла брата. Потеряла брата… Лена прислонилась к стене спиной, слабость в теле давно должна была скосить ее с ног, но Лена стойко стояла прямо, кусая обветренные губы, не в состоянии хотя бы выдохнуть по-человечески. — ЭЙ! — послышался громкий оклик на всю долину: спящий город замер, Лена вздрогнула и вскинула сырой взгляд на звук. — ЭЙ! — повторили еще громче, и Лена выглянула из-за угла, подняв голову к многоэтажке: с крыши, свесившись через перилла, махал рукой какой-то молодой пацан. Лена сглотнула шумно, повалил холодный зимний снег, заставляя не верить в реальность происходящего. Лена снова моргнула. — Это свои! — из-за леса, из-за гор вдруг откуда-то появился майор Поцелуев со своей частью отряда: парни, запыхавшиеся и красные, довольно улыбались, стоя на пригорке рядом с броневиком. Лена вскинула брови. — Это свои, — мягче и тише для Лены повторил Евгений: она глянула на него, как на умалишенного. — Пойдем, — он мягко повел ее за локоток. Когда они поднялись на пригорок, увидели всех «своих» — они полукругом стояли рядом с бравым высоким мужчиной — с жирным шрамом на половину щеки, он матерым закаленным взглядом оглядел снизу доверху сначала Евгения, затем Лену — она пристально уставилась на него в ответ своими опухшими красными глазами. — Это что за наркоманы? — пробасил незнакомец, откашлявшись. — Это наша пришибленная парочка аутсайдеров. Она, — майор Поцелуев ткнул в Лену. — Хороший снайпер и вообще писюн. А он, — палец метнулся в Евгения. — Следом за ней, как пес ссутулый. В общем, неплохо работают в тандеме. Лена с прищуром прошлась взглядом по погонам на зимнем бушлате незнакомца — генерал. Лена доверительно скосила глаза на Евгения — тот тоже был озадачен неожиданным поворотом событий. — Молодые люди, — незнакомец глянул на крышу многоэтажки своими рыбьими холодными глазами и повторил громче, когда никто не откликнулся: — Молодые люди! — с крыши свесилось несколько голов. — Вы меня сегодня порадовали. Объявляю вам сегодня ночью потолкать пол, пока кто-нибудь не кончит. Лена крякнула, Евгений кашлянул в кулак. — Откуда вы, говоришь? — незнакомец обратился к майору Поцелуеву: тот оскорбился от такой фамильярности, но виду перед старшим по званию и своими бойцами не подал. — Алейск. Вот эти, — он ткнул пальцами в нескольких ребят, в том числе и в Лену. — С Елани к нам приехали. А этот — засланец… — Евгений неловко поежился, выдавив из себя самую ненатуральную улыбочку, на которую только был способен. — Елань — это хорошо, это мы там были, это мы там по равнению яиц духов строили, да-а, — как жирный довольный кот, мурлыкнул незнакомец. — Был там один, пришибленный такой, орет громко и матом, бойцов своих кусает по ночам и с пневмата обносит. Горохов. Может, встречали? — с теплой улыбкой незнакомец подмигнул Лене — она вздрогнула, вдохнула, когда сопли чуть поутихли в носу, и монотонным невеселым голосом сообщила: — Товарищ командир Горохов Иван Михалыч погиб при исполнении несколько дней назад. Незнакомец как в лужу сел — лицо его помрачнело сразу — он закашлялся, приложив руку к виску на пару мгновений, а потом расхохотался, как бес: — Предупреждал я дебила: иди ты, Ваня, на гражданку в повара. Крути свои сушу и роллу в каком-нибудь кафэ-э-э да живи себе на военную пенсию. От бес! — незнакомец прихлопнул в ладоши и во взыгравшей паузе как-то странно посмотрел на Лену, а затем протянул ей руку: — Спирин Матвей Соломонович. Товарищ генерал, — Лена с уважением пожала его шершавую ладонь, в которой ее ладошка смотрелась, как кукольная, даже в перчатке. — Яцковцева. Сержант. — Что ж! — Матвей Соломонович прихлопнул в ладоши еще разок и, снова глянув украдкой на крышу, закивал всем на подъезд многоэтажки. — Бодро пожаловать в наше общежитие! Наверху! Побросали соски и спустились в досуг! Внутри многоэтажка оказалась обычным многоквартирным домом, в самом деле обустроенным под общежитие — внутри, на лестничных пролетах и коридорах, стоял едкий армейский запах лосьона, стиранных потных носков и какой-то баланды. У Лены шумно заурчал живот, она спешно надернула винтовку на плечо, схватившись за него. — Экая досада, — пробасил Матвей Соломонович, похлопав ее по плечу, пока они поднимались по лестнице на пятый этаж. — Да, он как-то внезапно покинул нас… — отвлеченно заговорила Лена, не претендуя на интересную беседу. — Я о животе твоем, архаровец. Не боись — голодными от нас еще не уходили. Когда Матвей Соломонович ушел вперед, Лена столбом осталась стоять на ступенях, переваривая услышанное — человек, кажется, хорошо знавший Горохов и только что буквально узнавший о его недавней смерти, с такой легкостью переключился на другую тему разговора, которая его, кажется, совсем не касалась. Лена моргнула — все-таки на войне человеческая жизнь была обесценена в край. Через пару минут всех собрали в широкой просторной комнате с желтыми стенами и низкими потолками за какими-то детскими партами и деревянными стульями. Народу было много — Лена не посчитала нужным разглядывать каждого из присутствующих, просто упала за ближайший стол, уронив голову на руки. От холода от ее плеч шел пар в теплой обстановке. — Итак! — Матвей Соломонович остановился в заглавии всех столов, приняв серьезный вид. — Отставить радоваться! Все притихли. Лена вскинула брови, подняв взгляд на него — Матвей Соломонович смотрел ей прямо в глаза, как большой холеный кот с военной выправкой. — Доверенные люди мне сообщили, — он кивнул Лене с серьезной миной и тут же переключился на свою аудиторию. — Что мой хороший, можно сказать, закадычный друг недавно скончался. Помянем его и его подвиги минутой молчания. И если хоть одна вошь пикнет — будет драить толчки все время до отъезда. Встать! — гаркнул он так, что все тут же повскакивали со своих мест. Лену вздернули за шкирку, как котенка, она оглянулась — Евгений смотрел в желтую неровную стену с низкими потолками отстраненным сосредоточенным взглядом и точно был где-то не здесь. Все молчали ровно минуту, а затем, прочистив басистое горло кашлем, Матвей Соломонович взмахом руки позволил всем прижать зады. — Поскольку у нас пополнение, — взмахом руки он указал на майора Поцелуева и ко. — Предлагаю ввести их в курс дела и поведать, куда и зачем мы держим путь. Все притихли, Матвей Соломонович стал вещать своим успокаивающим басом. Почти засыпая, Лена старалась внимательно слушать его слова. — Мы тут остановились ненадолго — город зачищен, вражеских войск больше нет. Была поставлена задача сверху — идти до конца. Нас отправили в Минский аэропорт для перехвата самолетов — говорили, туда приземлялись самолеты с новобранцами для фронта несколько месяцев назад. Приказ был принят и приведен в исполнение. Пока мы здесь, обдумываем дальнейшие действия, но руководство явно хочет заслать нас на границу, чтобы уничтожить вражеские ставки… Матвей Соломонович вещал монотонно и безэмоционально, но Лена оживилась, ток пробежал по ее телу — на границу! Она увидела и услышала свою новую цель, даже представила ее — представила, как на поверженных ставках они будут оставлять русские флаги и громко смеяться, распивая пенное фильтрованное пиво. Поджилки затряслись второй раз за день. — Ну нет… — переглянувшись друг с другом, Макс и Игнат сейчас глазели на Лену, у которой профиль, строгий и красный от холода по-прежнему, кажется, даже засветился. Когда всех распустили после часовых переговоров, местные завсегдатаи показали Лене курилку на крыше здания, и она засеменила туда: на последней лестничной клетке ухватилась цепко за стальную винтовую лестницу и поползла вверх, к открытой крышке люка. Оказавшись в темном помещении, заваленном песком и щебнем, Лена заметила прямоугольник двери, ведшей на саму крышу, и засеменила к нему, задумчиво подкуривая. Вывалившись на безмозглый серый свет дня, она оперлась бедрами о перилла и, приосанившись, стала смотреть вдаль, на серую полоску горизонта, меланхолично перебирая пальцами фильтр сигареты. — Думаешь? — незаметно к ней подкрался кто-то со спины, Лена вздрогнула, выронив недокуренную сигарету. С недовольным лицом она обернулась на шутника — это был Евгений, в расстегнутом бушлате, без шапки и балаклавы, с красными щеками и своими родными улыбающимися родинками. — Думаю, — железно отрезала Лена, отвернувшись. — Я подумаю с тобой? — с улыбкой предложил Евгений, подкурив две сигареты и одну протянув Лене. — А ты что — часть меня? — Лена вскинула одну бровь, глянув на него с недоумением и одновременной теплотой. — Я часть тебя, — заверил Евгений, тоже разворачиваясь корпусом к пейзажам Белоруссии. Лена подавилась табачным дымом и проглотила его, стараясь не отвлекаться от своих размышлений. Они помолчали. — Ты хочешь с ними, да? — с тяжестью в голосе спросил Евгений. Лена пожала плечами: — Хочу? Ее вопрос повис в воздухе, заставив всех напрячься от ожидания. Лена нервно делала затяжки, зажав сигарету губами и смотря вдаль. Евгений серьезным взглядом, нахмурившись, смотрел на нее. — Будешь меня отговаривать? — с напыщенной самоуверенностью Лена повернулась к нему, выкинув окурок с окна, и дерзким взглядом стала смотреть в его глаза. Евгений простодушно пожал плечами, почесав обросший затылок. — Вообще-то я пришел сказать, что иду с тобой… У Лены моментально отсырели глаза, таких искренних слов поддержки и понимания она не слышала, пожалуй ни от кого в этой жизни, кроме Горохова и своего брата — выдохнув шумно и закрыв глаза от полившихся слез, Лена мелодично зашмыгала носом. — Это так расстроило тебя? — в шутливой манере спросил Евгений, прижимая ее к своей широкой горячей груди. Лена уткнулась сырым носом в его плечо, захлебываясь слезами навзрыд. Он остался с ней. Остался с ней — ее единственный родной человек. Он остался с ней и он готов идти с ней дальше, идти с ней до конца. — Э-э-э, — он поднял ее лицо за край подбородка к себе. — Знаешь, что? — его умиляли ее красные глаза и застывшие прозрачные сопли под носом. — Что? — хныкнула Лена, жмурясь и отводя взгляд. — Я тебя люблю, — он по-отечески поцеловал ее в лоб, Лену затрясло от повторного осознания, кто стоит перед ней. — И я пойду с тобой куда ты сама за… Она заткнула его рот, поцеловала его, робко и нежно, сырыми от слез и соплей губами, поцеловала его, прижимая к себе, прижимая к своему сердцу. Табачный дым и привкус солоноватых соплей смешались на языке, она поцеловала его. — М-м-м… Солененькие…