For your family

      Спок остался сверхурочно в лабораториях, где разрабатывались гипотезы заражения. Известие о гибели экипажа Саратоги возбудило в людях рабочий энтузиазм, который можно было охарактеризовать как «болезненный», это отодвинуло на задний план даже новости и слухи о Хане. Работали три лаборатории из восьми, научники сменяли друг друга, но работу не прекращали. Люди яростно стремились найти источник болезни, чтобы «отомстить» – искоренить её возбудителя. Такое поведение наблюдалось Споком и раньше: вид, к которому и он принадлежал наполовину, обладал ярким чувством расовой идентичности – и готов был мстить даже за своих бывших врагов-людей, если они погибли от чего-то экзопланетного, чего-то «извне».       Покинуть рабочее место коммандеру удалось только в 0412. Перед тем, как уйти с пятой палубы, Спок сходил проверить упакованные Ханом образцы, а также запросил данные по выжившим из медотсека. Последние прислали в течение двух минут. На контейнер с образцами Спок смотрел минуту – тихое гудение окружавшего его силового поля казалось самой надёжной гарантией их безопасности. Следовало признать, что новичок подошёл к делу ответственно; кто знает, опасны ли эти образцы. Интересно, сколько научников думают так же: что с упаковкой опасных образцов они лишились единственной надежды их изучить. И что думает Хан? Он предлагал не трогать планетоид ещё во время снятия с него силовых полей...       Мысли, которые Спок запрещал себе во время работы, теперь ничего не сдерживало. Он устал, не медитировал двадцать девять часов – на три больше стандартных корабельных суток; действие транквилизатора хоть и было "безвредным", сказалось на способности концентрироваться. И теперь Спока захлестнула злость. Он лично проверил каждый замок и шифры на блокировочных полях, но всё было идеально. Однако последнее, что он стал бы делать – доверять Хану. К сожалению, в эту категорию теперь попадал и доктор.       Коммандер вернулся в каюту Джима. Хотел не будить и уйти к себе медитировать, но задержался, глядя на спящего капитана. Вся его расслабленная поза и звук, называемый "сопением", говорили о том, что произошедшее днём не доставило ему беспокойства.       Спок с величайшей осторожностью положил на прикроватный столик принесённый из лабораторий контейнер с сывороткой (был ли доктор заодно с Ханом, если тот предатель? И не был ли жест с дарением сыворотки отвлекающим манёвром?) и свой чехол с паддом.       – Джим, проснись. Нам необходимо поговорить.       Капитан издал странный звук, похожий на низкое ворчание некрупного животного, и ушёл с головой под подушку.       – Джим, я настаиваю. Ты должен проснуться.       – Спок… – он снял с себя подушку и, сильно морщась в слабом комнатном освещении, открыл один глаз. – Что-то случилось?..       – Ничего из того, о чём ты не знал бы, как капитан. – Спок сел на край кровати, устроив полураскрытые крылья поверх одеяла. Он ощущал, как гнев заставляет перья вставать дыбом, отчего крылья начинали казаться в полтора раза больше. – Я хочу поговорить с тобой.       Джим сел, приподняв взъерошенные крылья. Ещё более взъерошенным выглядел он сам, особенно после того как, давя зевок, рассеянно взлохматил пальцами волосы.       – Это обязательно для обсуждения в… – взгляд на хронометр, – четыре часа и двадцать три минуты? Спок… ты помнишь, что людям для сна нужно намного больше времени, чем вам?       – Позволь напомнить, что вулканцы обладают эйдетической памятью. Я детально изучил физиологические особенности твоего вида, Джим, в том числе и на твоём примере. Но я считаю важным вопрос…       Джим тихо выругался, но Спок продолжил:       –… который должен обговорить с тобой. В отличие от тебя, я действительно считаю его важным. Дело касается поступка офицера МакКоя.       – Да что ты говоришь. А я думал, обсудим космическую погоду на завтра.       Спок слегка прищурился в полумраке.       – Его поведение недопустимо, Джим. Он пренебрёг несколькими пунктами корабельного устава, нарушил прямой приказ Звёздного Флота, а также осуществил нападение на старшего по званию. Для любого другого члена экипажа это означало бы понижение в звании, отстранение от выполнения обязанностей и иные наказания. Ты проигнорировал это.       – Спок… чёрт. – Джим потёр лоб основанием ладони и довольно быстро выбрался из-под одеяла (люди бы употребили здесь слово «резво», подумал коммандер). Крылья за его спиной замысловато изогнулись, мешая друг другу. – Спок. Ты понимаешь, что настучать сейчас командованию на МакКоя – это лишиться главного медика на корабле? Посреди миссии и всей жопы, что тут творится?       – Я заметил, что для тебя характерно поступаться инструкциями по личным причинам, – Спок чуть дрогнул перьями. – Но как ты верно заметил, мы находимся в миссии. Тебе, как капитану, необходимо поддерживать дисциплину на корабле.       – Спок!       – Офицер МакКой не просто нарушил устав, – Спок повысил голос, – он нарушил приказ командования по устранению опасного преступника. Хана нельзя оставлять на свободе. Он знал о планах своих людей. То, что он их выдал...       – Спок, – Джим перебрался ближе, наклонился к нему, обхватив лицо ладонями. Крылья, зашуршав, образовали над ними купол, и Спок ощутил запах его перьев и шампуня. – Спок, Боунс доверяет Хану. А я доверяю Боунсу. И он достоин моего доверия. Да, Хан изрядно мне насолил в прошлом… ладно, он меня убил, ладно, но благодаря ему была предотвращена массовая операция сверхлюдей по захватыванию кораблей Федерации. Мы избежали кучи трупов, это я ещё молчу о бюрократической возне после – где, как и кто проглядел коварные замыслы.       – Я не считаю это поводом доверять ему. Хан – великолепный стратег. Он мог использовать доктора, и я считаю, что он опасен. По уставу…       – Если бы я всегда поступал по уставу, нас бы тут сейчас не было. – Джим слегка погладил его по щеке. – Безопасность Хана ещё будет проверяться. Боунс всё равно предстанет перед командованием с речью в его защиту, а значит, и я буду давать показания, поскольку несу ответственность за всё, происходящее на корабле. Но сейчас, Спок, сейчас – не время и не место, понимаешь? – Джим большим пальцем ласково погладил его по уху. – Сейчас нам нужно разобраться с планетоидом и Саратогой, – на имени корабля его голос слегка дрогнул, – не пустить заразу дальше, и чутьё Хана может нам пригодиться. Как и опыт Боунса.       – Ты пытаешься отвлечь меня от темы разговора, – Спок убрал его руку от своего уха. Холодную ярость в голосе скрыть на этот раз не получилось.       – О, да конечно, – он сердито фыркнул, но больше не делал попыток гладить. – Сразу признай, что дело в размере крыльев. Опять.       Последовала пауза. Спок был ошарашен.       – Что ты сказал? – сумел он выговорить спустя восемь секунд.       – А вот что, – в голосе Джима слышалось злое веселье, – если Хана заморозят, ты опять останешься самым большекрылым. Спок, я бы посмеялся, да мне уже не смешно. Не смешно, к чёрту! Сначала драки, потом...       – Я имел в виду совсем не это, – сказал коммандер холодно. – Очевидно, ты воспринимаешь мои слова на уровне примитивных представлений вашей расы. Я учту на будущее.       Они смотрели друг на друга в полутьме комнаты.       Джим слез с кровати.       Теперь он стоял перед Споком, скрестив на груди руки и полураскрыв крылья.       – Оставим это, – произнёс тихо и отчётливо. – А теперь послушай меня, Спок. Ты думаешь, я не оценил риски, позволяя сверхчеловеку свободно разгуливать по своему кораблю? Или что моё доверие к МакКою появилось на пустом месте? Если он говорит, что Хан безопасен для нас, у него есть основания.       – Я не считаю, что твоё доверие к офицеру МакКою появилось, как ты говоришь, на пустом месте. Но теперь ты не можешь ему доверять. Как капитан – не имеешь права.       Джим, не дослушав, встряхнул крыльями, как показалось Споку, со злостью, и ушёл к репликатору. Теперь Споку был виден пух в основании его подрагивающих крыльев. Левое крыло приподнялось выше, на секунду ощетинившись всеми перьями.       – Я доверяю Боунсу, потому что он – моя семья. А он верит Хану. Чёрт тебя возьми, Спок, ты же сказал, что я – твоя семья! Так докажи это делом, в семьях верят друг другу. И ты мне поверь. Или ты про семью тогда сказал, потому что звучало поэтично?       Репликатор тихо запищал, и Джим обернулся к Споку с кружкой в руке. Смотрелось это, с учётом полного отсутствия на нём одежды, достаточно странно, но Спок слишком поддался злости, чтобы оценивать.       Обоняния коснулся суховатый и яркий запах кофе, заглушая запах капитана.       – Ну, что скажешь?       – Твоя апелляция к эмоциональной стороне...       Джим громко и разочарованно фыркнул, и Спок умолк, чтобы сохранить остатки самообладания. Он помнил реактор слишком ярко. Если бы сам Джим мог помнить его так, возможно, он понял бы.       – Хан нам нужен здесь и сейчас, а не обескровленный и в коме, – продолжил Кирк сухо. – О приказе командования, Спок, знаем только мы трое… Четверо, считая Хана. Ты помнишь это. Мы заслушали его непосредственно у меня в кабинете. А теперь, раз уж ты так печёшься об экипаже, просто подумай. Для остальных ситуация выглядит так: с Ханом произошёл какой-то инцидент. Он был в рамках экспериментов доктора. Остальное – домыслы, в том числе и то, что тебя накачали транквилизатором. И не думай, что я простил это МакКою. Признаю, что в той ситуации другого выбора у него не было, но, Спок, не оставлю так. Я здорово зол, и он это знает.       Джим отхлебнул кофе.       Спок поднялся, выпрямляясь и складывая руки за спиной. Поднял подбородок. Он старался не думать о реакторе.       – Я не стану заострять внимание на том, чем закончилась твоя предыдущая попытка использовать Хана в своих целях. Я лишь напомню тебе, что как первый офицер, имею право оспаривать твои решения.       Джим подошёл к нему ближе, кивнул на чашку в своей руке.       – Кофе будешь? – спросил, улыбаясь.       Спок едва не отпрянул. Ему хотелось хорошенько встряхнуть Джима и заставить услышать доводы хоть так.       – Мой разум находится в оптимальном состоянии и не нуждается в дополнительной стимуляции, – проговорил он сквозь зубы.       – Очевидно, он нуждается в том, чтобы выносить мне мозг в пятом часу утра. Спок, – Джим свободной рукой взял его за подбородок и заставил чуть опустить голову, чтобы их взгляды встретились. Его взгляд был жёстким и прямым. – Ты понимаешь, что снова предъявляешь мне претензии на пустом месте? Возвращаемся на год назад? Хорошо, ты оспорил моё решение, я тебя услышал. Но пока на этом корабле капитан я, а не ты. И моё решение окончательное: Хан останется здесь, под защитой доктора, а значит – и под моей. И я намерен его использовать.       Спок с выдохом перехватил руку Джима и сжал, должно быть, больно, но почти не ощутил этого.       – Ты не осознаёшь, что я испытал, узнав о твоей смерти. Что я ощущал, пока ты умирал за стеклом реактора. Что вело меня, когда я гнался за Ханом. Мне невыносима мысль о том, что твой убийца находится на корабле в том же состоянии разума, что и раньше. Я намерен добиться того, чтобы его здесь не было, и я этого добьюсь.       Сейчас Спок осознал, что стоит, раскрыв крылья, будто желает заключить Джима в их кокон.       – Боунс ухлопает его быстрей, если что-то такое наклюнется. – Взгляд Джима на секунду стал задумчивым, а потом он с явным сожалением оглядел Спока с ног до головы. Усмехнулся, будто не ощущая боли, и Спок разжал хватку на его запястье. – Мы на взводе, рядом разобранная кроватка, я всё равно уже не хочу спать… но мне надо отправить тебя медитировать. Тоска, верно?       – Я отправлю командованию подробный отчёт о…       Спок умолк. В каюте раздался звук красной тревоги.       Ему вторил громкий вой из коридора.       – Вот чёрт, – выдохнул Джим, стремительно оказываясь у тумбочки. В две и пять десятых секунды он успел сделать три вещи: поставить кружку, надеть верхнюю часть форменки (не застёгивая замков) и схватить с тумбочки коммуникатор. – Спок, быстро на мостик!       И тут же включился интерком.       Сулу лежал без сна. Впритык к нему, укрытый собственным крылом, спал Пашка и тихо бормотал во сне что-то на математическом. Мозг юного гения работал даже так, в спящем "режиме". Спит, дураха. Сулу не давала спать интуиция. Не будешь лучшим рулевым флота без неё.       Пашка пробормотал что-то про "дисперсию газа" и затих, только в плечо ткнулся носом. Сулу снова подумал о семье, которую он оставил на Терре. Если бы там были разрешены полигамные браки... и при условии, что его муж согласился бы на подобное... Выбирать между ними не хотелось. Семья, которую он видел всё реже и реже, на Земле воплощала собой дом. Пашка был всем остальным и даже чуть больше – тем, кто рядом в самые тяжёлые и опасные моменты. И одновременно – самые радостные. То есть – в космосе. Сулу не мог пренебречь какой-то из половин своей жизни, но и собрать их вместе не получалось.       Он беспокойно задремал под возню и бормотание Пашки во сне, но Чехов разбудил его, кажется, через минуту.       – Сулу, – позвал сонно, и Хикару ощутил его горячую ладонь на своей шее, – я опять перегрелся. Давай поговорим.       "Перегрелся" у него называлось состояние, которое обычно люди называли "мозги кипят". Что примечательно, сам он тоже становился горячим, как будто на этой своей русской печке нагретым. Сулу был не очень в курсе, как работают мозги гениев, но Пашке, что-то обдумывающему и решающему даже во сне, часто требовалось... перезагрузка. Отвлечься на постороннюю ерунду.       – Хорошо, поговорим. – Сулу устроил ладонь между его крыльев, стараясь контролировать тревогу. – О чём?       – Я подумал... на самом деле о модификациях плазмопроводов... но сейчас нет. А что, наверное... Ну в мире же может существовать гигантская зефирина?       – Как силиконовая форма жизни?       – Нет, просто зефирина. Самая обычная зефирина. Скажем... ммм... ванильная?       – Ну, наверное, всё-таки нет.       – Это потому что ты зануда?       – Конечно не потому, что жизни на основе пастилы и ванили не существует.       – А если в теории? Какая ей нужна атмосфера?       – Спроси у кого-нибудь из научников, – Сулу легонько подул ему на разгорячённый лоб. В слабом ночном освещении каюты было видно, что его отросшие кудряхи опять где-то поймали в себя перо. Пашка поморщился и попытался уйти с головой под одеяло, щекоча кудряхами шею и грудь.       – И спрошу! То есть, я уже спросил. У Боунса.       – Поиздевался над старым человеком?       – А, Боунс не старый, только ворчит постоянно, – пробормотал Пашка невнятно из-под одеяла.       – Сам он явно так не считает.       – Не старый. Старые люди себе Ханов всяких не заводят...       Сулу в поддержание беседы хотел сказать, что Хана доктор не заводил, сверхчеловек сам завёлся, как тараканы в земных колониях, но не успел. Вой красной тревоги, взревевшей в коридоре и секунду спустя взорвавшийся в интеркоме, наконец-то дал выход противному ощущению внутри.       Уже одеваясь и кидая через кровать вещи замешкавшемуся Павлу, Сулу был даже рад, что тревога случилась так быстро. Интуиция его никогда не подводила, но вот мучить предчувствиями могла бы ещё несколько часов. С неё станется.       И когда Адлер по общекорабельной связи объявила о заражении, эвакуации и блокировке палуб, в частности, их четвёртой предлагалось спуститься в инженерный, он только мимолётно переглянулся с Чеховым.       – Мостик? – спросил Пашка.       – Мостик, – кивнул Сулу под сообщение, что силовая блокировка палуб начнётся через четыре минуты. – Но сначала пояса.       Пояса жизнеобеспечения хранились на каждом этаже в аварийном помещении – как раз на случай таких ситуаций. Спок замешкался перед выходом, Джим решил было, что проигнорировал его приказ идти на мостик, но остроухий схватил с тумбочки контейнер, пристегнул его к своему поясу, как и чехол с паддом, и только после этого вылетел за дверь.       Джим оделся, ощущая, как утекают секунды – неизвестно, как проходит заражение и не успела ли дрянь распространиться по всему кораблю, и выбежал в коридор. И первое, на что наткнулся, оказались крылья МакКоя.       – Вернись, птеродактиль недоделанный, я тебе все перья повыщипаю! – орал МакКой в тёмный коридор. – Если ты, к чёрту, решил доказать, что сверхлюди тоже умирают, так я это и без тебя знаю!!!       Джим с облегчением отметил, что на Боунсе пояс был.       – Боунс! – рявкнул, привлекая к себе внимание, – на мостик!       Рука уже машинальным движением расщёлкнула коммуникатор, набрала идентификационный номер Адлер, а ноги зашагали быстрым шагом к помещению, где хранились пояса.       МакКой набирает кого-то вместе с ним. Скорее всего, мисс Энггерс, дежурную в гамма-смену по медотсеку.       – Блокировала двери силовым полем, – отвечает она быстрей, чем МакКой успевает задать вопрос. – У нас тут дополнительный генератор систем жизнеобеспечения…       – Всё понял, умница, не вздумай снимать блок – вы там сейчас в безопасности. Слушай мой код доступа к системам…       – Адлер, ситуация, – бросает Джим, едва его сигнал получает ответ.       – Заражение, капитан, – рапортует она чётко. – Из лабораторий. Безопасники просматривают видео со всех камер по научному, отслеживают и блокируют очаги заражения.       – Заблокируй все подходы на первые три палубы.       – Есть, – отзывается она. Добавляет, промедлив: – Но сэр, нижние палубы до седьмой уже блокированы и продолжается блокировка седьмой палубы. Если вы останетесь там…       – Мы успеем, – отрезал Джим. – Заражение далеко от нас?       – Заканчивается эвакуация четвёртой палубы. У вас три минуты, сэр.       – Блокируй через одну...       – Джим, я понимаю, это прекрасный способ избавиться от Хана, но одна минута... – Боунс рядом чертыхается.       – Адлер, две. Дай нам две минуты и блокируй по истечении. Конец связи.       Он захлопнул крышку коммуникатора, зачем-то останавливаясь и смотря на МакКоя. Принёсшийся Спок почти что рухнул на колени возле Джима, застёгивая на нём пояс. Отдал в руку фазер и только после этого поднялся.       – На палубе остались только мы. Лифты сейчас заняты, поэтому предлагаю подняться на мостик по аварийной лестнице, – сообщил максимально нейтрально. – Доктор, вы вернули своего подопечного?       МакКой выругался в сторону. Но – и Джим не может этого не отметить – Спок всё же поинтересовался насчёт Хана. Какими бы ни были мотивы.       – За две минуты твой цыплёнок успеет? – спросил у доктора Джим. И успел увидеть, как он закатывает глаза. – Отлично, тогда к лестнице.       На мостике был состав гамма-смены в пять человек и кое-кто из альфы – к примеру, Сулу и Чехов; оба, взъерошенные, уже сидели за своими пультами. Ещё тут были Чи, Ухура, завернувшая вперёд крыло и торопливо приглаживающая перья, лохматый Скотти, группа охраны во главе с Кексиком, дежурившие на случай, если надо будет утихомирить Хана – они пришли со второй палубы, получается.       Спок, окинув состав быстрым взглядом, сразу же прошёл за свою консоль.       Адлер, едва они вошли на мостик, стремительно поднялась с капитанского кресла – освободила для Джима. Он кивнул ей и направился к своему месту. Попутно раздавал приказы – отчасти даже потому, что людям сейчас было необходимо их слышать.       – Ухура, занимай место связного, посылай командованию сигнал бедствия. Чем раньше пошлём, тем лучше. Объясни ситуацию, скажи, что нам надо эвакуировать весь корабль. После этого отправь сигнал о помощи на всех открытых частотах. Посмотрим, кто в этом секторе нас услышит. Скотти, за панель диагностики, мне нужно состояние систем, щитов и силовых полей. Мисс Адлер, протокол всех ваших действий на мой падд. Готовьтесь заблокировать нас на мостике. Мистер Спок, данные по биосигналам. Надо знать, скольких мы потеряли.       Разрозненные «есть», и Джим падает в кресло.       МакКой становится рядом.       Он явно на взводе, коммуникатор держит открытым.       – Не берёт, падла, – шипит сквозь зубы, пока вокруг них снуют люди.       – Палуба блокируется через полторы минуты, так что если дозвонишься, передавай, чтоб поторопился.       – Если он ещё жив, – Боунс яростно тыкает в несчастный комм, перенабирая вызов. И ещё раз. На третий из динамика слышится голос Хана, слегка растягивающий гласные.       – Ты, засранец большекрылый, надеюсь, уже в поясе. Потому что если нет – я тебя сам урою ещё раньше нашей заразы! – рявкнул МакКой в динамик. – У тебя минута, чтобы притащить на мостик свою задницу.       – Доктор, как некультурно, – проурчал Хан, но Боунс просто захлопнул коммуникатор и направился прямым ходом к Пашке, который сжался за своим местом у панели.       Понятно, теперь пока всех «цыплят» не соберёт вокруг себя, не успокоится. Сам Кирк, Пашка, Спок… И Хан. Чёрный такой цыплёнок с восьмиметровыми крыльями.       Прошла минута.       Ухура как раз доложила, что отправила сигнал помощи и сообщение Флоту, когда это произошло. Открылись двери турболифта, МакКой, разговаривавший с Чеховым, выпрямился и открыл рот, готовясь отчитать блудного «цыплёнка», когда на мостик ввалилось… ввалился…       Интуиция сработала вперёд осознания, Джим вскочил с кресла, схватившись за фазер, но вперёд него живо метнулись Кексик и Спок, загораживая капитана собой.       – Откуда он?       – С пятой палубы, сэр, лифт был вызван оттуда, – отозвался торопливый голос Адлер. – Щиты активируются только через двадцать пять секунд...       Из-за крыльев Спока Джиму почти ничего не было видно, и он не сразу понял, что это свой, потому что этот свой остановился в раскрытых дверях турболифта и заорал. Изломанная фигура в гротескно разорванной форменке, через которую проступали зелёные стебли… и в поясе жизнеобеспечения.       – Капитан, отойдите, – Спок ощетинился всеми своими крыльями.       – Всем пояса на режим неприкосновенности! Спок, Хендорфф, назад!       Джим оттолкнул крыло замешкавшегося Спока. Параллельно менял режим и на своём поясе – этот создавал вокруг носителя плотный энергобарьер, не допускающий никаких соприкосновений со средой вне поля.       Он подошёл к заражённому ближе. Джонсон из командного, начальник бета-смены – его лицо исказилось в муке, но… если он мог кричать, значит, сохранял сознание.       Джим выставил фазер перед собой (просто поза, он не станет тратить несколько зарядов, чтоб пробить силовое поле), вторую руку протянул раскрытой ладонью – вперёд.       – Джонсон, – максимально жёстким и командным голосом, – ты слышишь? Понимаешь?       Вместо ответа он снова заорал, качнулся вперёд, выпал из лифта на пол, и двери закрылись. Приблизиться к нему никто не решался.       Мимо сгрудившихся людей и их крыльев протолкался МакКой.       – Что, чёрт возьми…       – Капитан, – чуть дрожащий голос Адлер позади, – блокировка палубы через десять секунд.       – Его пояс на режиме неприкосновенности, – сказал вдруг Спок. – Он запер сам себя, очевидно, когда понял, что заражён.       – Ничего нельзя сделать? – прошелестел где-то рядом Пашка.       – Ничего. – МакКой дёрнул его за плечо ближе к себе. – Блестящий, пригляди за кудрёнком, пока не полез геройствовать.       Сулу кивнул, подтянув Пашку к себе ближе, даже на «блестящего» не среагировал.       МакКой присел у заражённого. Поле режима неприкосновенности плотно блокировало его внутри себя.       Джим тоже подошёл, опуская фазер.       Это выглядело иначе, чем с Вольгом. Мелкие ростки не прорывались сквозь кожу как вены, они прорастали как из земли. Джонсон был их питательным субстратом – не более, живой человек был просто субстратом для этой жуткой дряни.       Джонсон издал ещё один ужасающий вопль, вздёрнул руки к груди, будто пытаясь разорвать форменку на ней – энергополе очень медленно пускало его пальцы к застёжке. Забился в конвульсиях, едва не пиная сидящего рядом МакКоя.       Ещё один нечеловеческий вопль, и позади Джонсона раскрылись двери турболифта. Все инстинктивно подняли глаза к ним, боясь увидеть ещё одного заражённого (Джим тоже боялся, чёрт возьми, он не камень, видеть, что творится сейчас с членами его экипажа…) – но это был Хан. Он стремительно вылетел из кабины, перешагнув умирающего и хлопнув крыльями.       Встал рядом.       – Я гнался за ним, чтобы уронить и не допустить на мостик, и очевидно не успел. Режим пояса не позволит ему встать. До времени он безопасен.       – Сам в поясе? – спросил МакКой, не отрывая взгляда от заражённого. Он переставал дёргаться, но уже тише. Крики сменило невнятное бульканье. Видать, стебли прорастали горлом.       – В двух поясах, Леонард.       – Полная блокровка палуб с четвёртой по вторую, – сообщила Адлер. – Мы изолированы на мостике.       Хан, ничуть не стесняясь толпы, сел рядом с МакКоем и застегнул на нём второй пояс, сказав, что этот программировал лично, и он надёжнее. В этот же момент Джонсон, страшно захрипев, выгнулся… и пророс. Весь. Из него вырвались клубки толстых стеблей, спутанные, стремящиеся вырваться наружу. В считанные мгновения он превратился в длинный клубок зелени, удерживаемый силовым полем.       Джим подавил тошноту.       Хан совершенно не поменялся в лице – его больше интересовал Боунс.       – Предлагаю реплицировать что-нибудь, чтобы его накрыть. Нам тут неизвестно сколько сидеть до прихода помощи, – Боунс, прищурившись, склонился ниже над зелёной массой. Она приняла форму силового поля и шевелилась там, внутри, под невидимым слоем энергетического барьера.       Джим был согласен. Нужно.       – Адлер.       – Есть, – она понятливо отошла к репликатору.       – Его нужно испепелить. Если щупальца сломают его пояс, блокада вырубится, а мы получим клубок вдвое большего размера. И вряд ли он будет спокойно лежать на месте. Те, что в лабораториях, не лежали, – сказал Хан негромко. Услышал его только МакКой, продолжающий вглядываться в клубок щупалец.       Он отрезал любые мысли про то, какие мучения испытал умерший человек. Теперь это не имело значения. А вот понять механизм заражения всё ещё было надо. За спиной было слышно, как Джим приказывает Ухуре открыть связь по кораблю и произносит речь – что они послали сигнал о помощи, что надо сохранять спокойствие и не снимать пояса, что обо всех изменениях тут же будет сообщено.       Подошедшая Адлер накрыла реплицированным серым покрывалом то, что осталось от заражённого, и МакКой поднялся. Оглянулся на стоящего рядом Хана.       – Такой смерти точно никто не заслужил.       Хан остался неподвижен.       – Вы уже посылали запрос командованию на помощь? – спросил зачем-то.       – Посылали, конечно, – Боунс прислонился к дверям бездействующего лифта. – А что, надо умереть тут в гордом молчании?       Хан пристально оглядел его с головы до ног, проигнорировав вопрос.       – На мостике мы не нужны. Предлагаю поискать место для отдыха в доступной зоне палубы.       – А теперь мне нужно знать, откуда произошла утечка. – Джим по очереди оглядел их всех, собравшихся в его кабинете. Боунс, Скотти, Чехов (нечего светлые мозги игнорировать; в смысле, сам пролез, и Джим решил – почему бы и нет) и Хан со Споком. Отчёт от Адлер он уже выслушал, лаборатории, заражение, моментальная блокировка. Но вот Джонсон оказался вне лабораторий и тоже был заражён.       – Контейнер с планетоидными образцами платины, дорсалия и растительно-гуманоидных останков упакован идеально, – спокойно ответил Хан.       – Подтверждаю, – Спок вскинул голову. – Я лично проверил состояние силовых полей на запечатанных стажёром образцах.       Джим только про себя вздохнул. Спокова паранойя грозила перерасти во что-то по-настоящему серьёзное.       – Люди с Саратоги чисты, – резко заявил Боунс. – Да и если бы это были они, заражение началось бы с ангарных палуб. С шаттлов.       – Четыре проверки, капитан! – это уже Скотти. – Шаттлы чуть ли не блестят, мои ребята даже провели техобслуживание, на случай, если они нам понадобятся вместе с нашими. Всё в стандартных поясах, ни одного заболевшего. Ангарная палуба чиста как стёклышко.       – Отлично. – Джим сел на угол стола, скрестил на груди руки и по очереди оглядел своё маленькое собрание. – Что никто не виноват, я уже понял. Предложения, господа, любые предположения. Даже самые безумные, сейчас сгодится всё.       Они молчали. Мялся Пашка, вздрагивая крыльями.       – Единственное общее между Саратогой и планетоидом – радиация. Сейчас сенсоры фиксируют её повышающийся уровень на Саратоге. Установить природу этого излучения не удалось, – сказал Спок. – Я предполагал, что естественное излучение изотопов дорсалия имеет к этому отношение, однако данная версия не подтвердилась.       – Изотопы платины? – предположил Скотти, морщась.       Хан едва заметно приподнял брови.       – Наши сканеры зафиксировали бы их распад, – Спок невольно повторил жест Джима – сложил на груди руки. – Платина, покрывающая планетоид изнутри, не радиоактивна.       – А зачем они вообще строили корабль из радиоактивных металлов? – влез Пашка. – У них был иммунитет?       – Похоже на то, лейтенант. Или же платиновое покрытие защищало их от излучения, а дорсалий служил самой прочной "обшивкой". Если эти металлы находились на их планете в избытке, нет ничего удивительного...       – При чём тут радиация, если люди заживо прорастают стеблями? – перебил Спока Боунс.       – Вы и ответьте, – не выдержал Джим. – Пока что это единственная зацепка. Ещё. Любые наблюдения.       Однако никаких больше наблюдений не было. Пришлось скомандовать всем назначить подсмены – поскольку на мостике в целом находилось семнадцать человек, и подменить их было просто некому.       Джим стоял у пульта Ухуры, глядя, как её пальцы бегают по сенсорным клавишам.       – Я отправила официальный запрос помощи командованию, и ответа ждать пока рано… но, кажется, я нащупала корабль в нескольких парсеках от нас. Пытаюсь связаться.       – Не отвечают?       – Сигнал слабый… подождите…       Она, чуть привстав на своём месте от нетерпения, заговорила в микрофон-гарнитуру.       – Вас вызывает звездолёт Энтерпрайз, ответьте. Вас вызывает звезд…       Не договорив, она замолкла, обратившись в слух.       Несколько движений изящных тонких пальцев – и динамики ожили низким с хрипотцой голосом.       – Энтерпрайз, слышим вас. Говорит капитан торгового звездолёта «Аляска», Карл Майерс. Что у вас случилось?       Ухура собиралась ответить, но Джим прервал её жестом и попросил гарнитуру. Получив, заговорил сам.       – Здравствуйте, мистер Майерс. Говорит капитан Энтерпрайза, Джеймс Ти Кирк. На нашем корабле разыгралась болезнь, нам нужна помощь. Хотя бы транспортировать некоторых выживших членов экипажа.       По итогам переговоров капитан Майерс согласился подлететь ближе к ним для оказания помощи. Он даже согласился предоставить свой медотсек – семнадцать мест, один изолятор – и несколько кают для выживших, но…       Всё упиралось в это "но". Джиму нужно было предоставить ему доказательства, что его экипаж не несёт заразы. В идеале – официальное подтверждение Флота, но и неофициальное тоже сгодилось бы. В противном случае «Аляска» покружит рядом сутки-полторы и улетит дальше по своим делам.       Какое, к чёрту, подтверждение от Флота? Они после планетоида и двух заражённых кораблей скорее первую директиву отменят, чем будут давать какие-то подтверждения. А сколько придётся комиссий пройти…       Джим окончил переговоры с огромным камнем на сердце. Да, Аляска подлетит и покружит. Но подтверждения не будет, значит, и пользы от неё – тоже.       И всё же – хоть какая-то надежда.       Отдав гарнитуру обратно Нийоте, он сказал дать ему знать, когда Аляска подлетит, и продолжать попытки разыскать какой-либо корабль поблизости. Кроме всего остального, места, которое готов был предоставить им мистер Майерс, было недостаточно для всех выживших. Распорядившись так, Джим прошёл к своему капитанскому креслу и уселся в него, в задумчивости, прижав сгиб указательного пальца к губам.       – Медотсек в полном составе можно эвакуировать на корабль, – сказал МакКой. Он подошёл в сопровождении Хана – тот следовал за Боунсом молчаливой крылатой тенью, – и оперся ладонью на спинку капитанского кресла. – Я вышлю их судовому врачу доказательства того, что находящиеся в медблоке не представляют угрозы заражения. Контрольный срок был превышен в три раза, эти люди не носители.       С другой стороны оказался Спок и тоже положил ладонь на спинку кресла. Вулканец уже успел построить весь мостик: кого загрузил работой – люди сканировали Энтерпрайз и дрейфующую впереди Саратогу на предмет всего, что могло бы показаться необычным и хоть в теории дать разгадку болезни, других отправил в примыкающую к мостику транспортаторную – чтобы отдыхали и не толпились в основном помещении. И теперь вот заметил, что Хан приблизился к Джиму на расстояние метра.       – Да, Боунс, ты-то так и поступил бы на их месте, а эти…       Джим поймал на себе беспокойный взгляд Чехова и слегка прикусил фалангу, не договаривая. Он собирался сделать всё, чтобы Аляска приняла его людей. Но первое впечатление о людях не обманывало его никогда, и мистер Майерс показался ему не самым отважным человеком.       – Нам нужны свои, – Спок качнул головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями. – Исследовательский корабль. Мы связались с Ипсилоном-5, но там сейчас нет ни одного корабля, чтобы выслать нам на помощь.       – Зато насчёт Саратоги, бьюсь об заклад, командование молчит и втихую рвёт себе на жопе волосы, – зло вклинился Боунс. – Махом потерять четыреста тридцать человек и целый корабль.       – Четыреста семьдесят восемь, доктор, – поправил Спок. – Считая погибших из нашего экипажа.       Боунс длинно и грязно выругался, хлопнув по спинке кресла раскрытой ладонью.       До прибытия «Аляски» оставалось два часа.       До ответа командования – намного больше.       Спок следил за Ханом. В основном сверхчеловек находился подле доктора, но иногда ходил по мостику и останавливался у какой-нибудь консоли, чаще научной, и изучал данные по сканируемой Саратоге. Два раза он проходил мимо офицера Скотта, контролировавшего состояние блокировочных силовых полей и систем корабля. Оба раза Хан задерживал взгляд на экранах дольше, чем нужно. Один раз заговорил с инженером. Сейчас данные по состоянию корабля не были актуальными – куда важнее было попробовать понять причину заражения. Для чего Хану могли понадобиться данные с корабельных систем? Это Споку не нравилось.       – Вы можете высказаться, стажёр, – негромко сказал Спок, останавливаясь справа-сбоку от него. Хан в очередной раз замер у научного блока, просматривал данные по радиационно-химическому анализу планетоида и Саратоги, которые проводила энсин Чи. Возле неё сидел Чехов с кофе и пакетом зефира, и они в четыре руки проводили сверку данных.       – Если вас напрягает мой интерес, коммандер, я могу отойти, – Хан мягко сложил за спиной крылья. Спок, опомнившись, уложил свои, взъерошенные.       – Я считаю, что вам есть что сказать касательно ситуации.       Хан смерил его долгим нечитаемым взглядом.       – Если вы пожелаете слушать, сэр. Как показало совещание перед посещением планетоида, вам это не свойственно.       Чехов "навострил уши" и перестал глотать кофе.       Спок указал на выход с мостика.       – Мы можем поговорить в коридоре или на обзорной палубе, стажёр. Я готов вас выслушать со всем моим вниманием.       Едва они оказались на обзорной палубе, Спок толкнул Хана к переборке, прижал к ней и приставил к его груди фазер. Крылья преступника распластались по стене, кое-где их перья мялись от соприкосновения с металлом.       Он не стал вырываться или сопротивляться, только встретил взгляд и улыбнулся.       – Я не причиню вам вреда, коммандер. Вы должны были уже понять. Не верите? Тогда вспомните о том, что хорошее поведение – мой последний тающий шанс остаться на свободе.       – Зачем вам данные по состоянию систем корабля и блокам? Я слышал, как вы расспрашивали Скотта о блокировочных полях. А после интересовались у Чехова картами близлежащих звёздных систем.       Хан молчал. Спок видел, что в уголках его губ по-прежнему пряталась улыбка. Его поведение казалось сверхчеловеку смешным.       Спок отошёл на два шага, продолжая держать фазер в режиме готовности.       – Один раз мы поверили тебе, позволив капитану отправиться на "Возмездие". Второй раз ты смог обвести вокруг пальца доктора, но не меня. А теперь советую отвечать правду: зачем тебе данные по системам корабля?       Хан молчал. Он не смотрел на направленный ему в грудь фазер, а вообще отвернулся к стеклу обзорки, как будто его созерцательно заинтересовала густая россыпь голубоватых звёзд на бархатной космической черноте.       – Ты собираешься сбежать, не так ли? Твоё внимание привлекли слова Скотта об очищенных шаттлах с Саратоги.       Хан сложил за спиной помятые крылья. Некоторые перья были сломаны.       – Боюсь, коммандер, вы совершаете ту же ошибку, что и на собрании. Вы не желаете меня слушать.       – Вы ничего не сказали по существу дела.       – А вы дали мне возможность? – Хан отвернулся от звёзд и посмотрел на него. – В текущих обстоятельствах я думаю о побеге как о единственном способе спастись, но не только для себя.       – Я упомяну это в отчёте командованию, когда на Ипсилоне восстановят связь.       Спок свободной от фазера рукой вытащил из кармана небольшой диктофон – такие использовались в лабораториях для протокольных записей, продемонстрировал Хану и спрятал обратно.       – О, тогда вот вам ещё для протокола: я хочу сбежать не потому, что нахожусь под властью Федерации. С этим бы я примирился.       – Тогда зачем?       Хан сделал два шага и оказался вплотную к нему, вжимаясь в дуло фазера. Звёздный свет, наполняющий обзорочную палубу, отражался в его прозрачных глазах, отчего его сходство с человеком в воображении постепенно утрачивалось. Спок ощутил, как собственные крылья угрожающе раскрываются за спиной.        – Хотите правду? Вот она: ваш корабль обречён, и дело не в заразе. Отправив сигнал о помощи командованию на Землю, вы подписали себе отсроченный смертный приговор и даже не поняли этого.       Он нетерпеливо дёрнул крыльями и наклонился ближе к Споку.       – Как и год назад, вы слишком недальновидны и наивны для первого офицера. Да, они вышлют корабль или два. Из тех, что разрабатывались мной для Маркуса и после были модифицированы. Боевой крейсер, способный, в отличие от корабля класса "Конституция", уничтожить одним-единственным залпом целую планету. Достаточно, чтобы стереть в атомную пыль опасный планетоид, "Саратогу" с мертвецами на борту и нас. Интересы большинства против наших, коммандер.       Крылья раскрылись почти полностью, реагируя на страх, и Спок ничего не мог с ними поделать. Боялся он не за себя. За Джима.       – Зачем командованию уничтожать нас?       – Зачем командованию оставлять в живых потенциальную угрозу всему живому в галактике?       Хан насмешливо прищурился.       – Есть второй вариант: вам пришлют красивое обоснование того, что вы должны стать жертвами во имя всеобщей безопасности. Например, запустить режим самоуничтожения на корабле. Не сомневаюсь, что после этого в залах посмертной славы Звёздного флота прибавится имён героев.       Спок ощутил, что Хан его коснулся, и с запозданием вскинул фазер на уровень его лица. Хан вытащил из его кармана диктофон. Отключил запись.       – Скоро вы не захотите, чтобы эти слова остались на записи. Два шаттла, системы которых не соединены с бортовым компьютером корабля. Я готовлю путь отступления для себя, Леонарда и тех, кто ему дорог. Для его семьи. Вы к ней относитесь, насколько я понял.       – Я тебе не верю.       – Я помню, коммандер, – Хан подержал палец на кнопке включения диктофона и поднёс его ко рту. Его глаза неподвижно смотрели в глаза Спока. – Но прошу вас, простая проверка: когда командование с вами свяжется, обратите внимание на то, спросят ли они обо мне. О том, выполнил ли доктор приказ флота по моей ликвидации. Если нет, знайте, они уже мысленно похоронили меня вместе с вашим кораблём. Решайте. – Он небрежным жестом выключил диктофон снова и кинул его Споку. – Выбор за вами, потому что капитан пока что не знает о возможности спастись.