For your family

      По дороге до кабинета Джим успел прослушать сообщение Флота о высланной помощи. Спок перехватил это самое сообщение в момент, когда его приём был зафиксирован корабельным компьютером, и не дал ему прийти на капитанский падд сразу. Для этого надо было заранее изменить параметры приёма и распределения приоритетов сообщений на уровне доступа первого офицера. То есть, его остроух не только ослушался, но и воспользовался служебным положением. Сквозь закипающую ярость пришлось напомнить себе, что пока аргументы коммандера не услышаны, судить рано, но Джим сильно сомневался, что ЭТО можно как-то оправдать – кроме варианта с сумасшествием. Сумасшедшим Спок не выглядел. Взвинченным, разве что.       Само сообщение содержало стандартный в таких случаях ответ – сигнал приняли, ситуацию поняли, направлено в поддержку два корабля, но из-за ионной бури, разразившейся в этом квадранте, и возможных помех при обнаруживающем сканировании, "Энтерпрайз" лучше оставаться на месте либо лечь в дрейф вокруг ближайшей подходящей планеты.       Джим помедлил, думая, не поставить ли на сообщение приоритет общедоступности, чтобы подбодрить застрявший на нижних палубах экипаж, но что-то его остановило.       Сначала надо понять, где Спок усмотрел заговор и как именно из всего этого торчат уши Хана       А они точно торчат       Основания крыльев снова напомнили о себе лёгким зудом. Джим понадеялся, что не оставляет за собой на полу клочки пуха.       В кабинете он сел за свой стол, с силой сжал виски (голова пухла).       – Так, я не буду делать поспешных выводов. Не буду. Я вас выслушаю. Мистер… Спок, вам слово.       Рядом о стол что-то негромко стукнуло. Диктофон, какие использовали научники и медики для записи протоколов.       – Там одна запись, Джим, – Спок обращался к нему не по уставу, и голос его был вовсе не бесстрастным. Скорей бесцветным и по-человечески уставшим. – На её основании, а также на основании полученного сообщения от Флота я считаю, что стажёр прав, и нам грозит уничтожение.       – И что на записи? – Джим убрал ладони от головы и выпрямился.       – Наш со стажёром… разговор. Я направил на него фазер и потребовал объяснений его странного поведения. Получил достаточно аргументированный ответ, в том числе и о том, зачем... – коммандер поднял на него умоляющий взгляд, – флот мог выслать сразу два корабля.       – Вот в аргументированности ни капли не сомневаюсь, – пробормотал Боунс, потирая висок.       – Если ему есть что сказать, пусть говорит сейчас. – Джим отложил диктофон. – Однако я не понимаю, с чего должен верить хотя бы одному его…       – Потому что я не лгу.       Ровный голос Хана прервал Джима, заставив посмотреть на него. Сверхчеловек стоял за спиной бледного МакКоя, и встретил взгляд капитана, не дрогнув ни единым мускулом на лице. Сощурился разве что.       – Да что ты. А мне кажется, нечто подобное я слышал перед "Возмездием", – сказал Джим, продолжая в упор на него смотреть.       Хан плавно качнул головой и чуть прикрыл глаза. Словно вынужденный объяснять непроходимому идиоту очевидные вещи.       – На этом корабле, к несчастью для его экипажа, вы – сосредоточие командной силы. От вечной комы меня отделяет один только ваш приказ доктору или одно его подозрение, что я опасен, поскольку я не льщу себе надеждой, что он поставит мою жизнь выше вашей. Таким образом, у меня действительно нет резонов лгать.       Джим помедлил. Крылья чесались. Спок замер рядом бледным истуканом (впервые промелькнула мысль, что он, может быть, нездоров), а МакКой не спешил возражать своему подопечному, да и смотрел вовсе не на него, а на самого Джима.       – Говори, – разрешил Кирк Хану.       – Вы поверили сообщению о помощи, капитан, поскольку преданы идеалам Федерации больше, чем сама Федерация. О моей работе на Маркуса знала почти половина адмиралов – это только те, чьи подписи я видел в бумагах, а сколько я не видел? Нельзя так доверять людям, особенно людям, в чьих руках реальная власть. Они думают не о вас, а о своих кошельках и о том, насколько красиво будут смотреться на фото в новостях.       – Я тебя не просил давать оценку Флоту, стажёр, – Джим поднялся с кресла, но Хан продолжил говорить, выступив перед МакКоем. Джим был готов поклясться, что в этот момент его крылья слегка раскрылись, будто в попытке защитить доктора.       – И очень зря, капитан, потому что я знаю Федерацию. А вы – нет. И я говорю вам, что корабли, посланные сюда… два корабля, хотя для эвакуации хватило бы и одного, и это было очевидно, к примеру, для коммандера...       (МакКой ощутимо вздрогнул на этих словах, а Спок, чуть расширив глаза, обернулся на Хана)       – ...о, вы думаете, они полны сочувствующих медиков? Это будут корабли, разработанные мной. И они не спасать летят сюда, их задача – не дать вырваться отсюда ни единому факту о том, насколько сильно ошиблись адмиралы в погоне за дармовыми металлами.       Джим глубоко дышал, стиснув кулаки, и не опускал глаз под тяжёлым, давящим взглядом Хана. В сравнении с этой яростью недавняя злость на Спока проигрывала по всем параметрам.       Джим не верил Хану. Но верил Федерации. Федерация воплощала собой всё, что было свято для людей на этом корабле: гуманизм, миротворчество, надежду, и Хан не имел права говорить так о ней. Он не знал её. Он только прошёлся по низам и вымарал ботинки.       – Федерация отвечает на все призывы о помощи, – прорычал он в ответ Хану. – Мы помогаем отдалённым колониям, устанавливаем контакты с другими цивилизациями. Ни один сигнал бедствия, услышанный кораблём Федерации, не остаётся без ответа. Что вы знаете о Федерации, Джон? Больше, чем я, чем мы, жившие в ней всю жизнь, учившиеся, служившие? Нет, замолчите, и дайте мне договорить!       Он рявкнул это, не давая открывшему рот Хану вставить слово. Набрал воздуха в грудь.       – Я скажу вам, что вы знаете. Вы ничего не знаете, вы смотрите на нас глазами сверхчеловека и бывшего диктатора, вы видите только грязь, и ничего больше! Вы не признаёте наших законов, даже наших правил поведения, и будете говорить, что знаете Федерацию?!       – Я буду так говорить, потому что всё, что вы сказали, относится не к Федерации, а конкретно к вашему кораблю, капитан Кирк.       Хан сделал ещё шаг вперёд. Джим почти видел своё отражение на дне его жутких глаз.       – Капитан, – продолжил почти миролюбиво, – я могу доказать свою позицию, но ведь вы не станете слушать. Мне, в свою очередь, абсолютно наплевать, верите вы мне или нет. Поэтому я предлагаю вам компромисс – вы даёте нам с Леонардом спуститься на Саратогу и изучить заражённых, а сами остаётесь здесь и ждёте помощи.       Джим выдержал его взгляд примерно секунд пять. Потом сморгнул. Тряхнул головой. Сел обратно в кресло.       Что больше всего бесило Джима в Хане – тот постоянно предлагал дельные вещи. Возможно, частично дельные, потому что МакКой, при всей его компетентности, не учёный. А сейчас...       – Прекрасная мысль, стажёр, с учётом того, что МакКой на ногах еле держится, – резко сказал Джим, сцепляя перед собой пальцы.       Соображалось тяжело. Отчасти из-за того, что хотелось отдать приказ засунуть Хана в один из заражённых шаттлов, сломать там пульт управления и запулить в космос считать звёздочки до скончания века.       – Я в норме и могу пойти в вылазку, – напряжённо отозвался доктор.       – Притащи виски, – попросил капитан. Ему нужен был перерыв. Спорить с Боунсом – всё равно что идти против асфальтоукладчика с голыми руками, и для такого захода ему надо было хотя бы минуту собраться с мыслями.       Доктор тяжело вздохнул, но к репликатору прошёл. Его крылья слегка подрагивали, как от холодного сквозняка.       Получив желаемое, Джим сразу сделал большой глоток. Лёд стукался о зубы, виски обжигал горло, но легче действительно стало. Поэтому, отставив стакан, Джим откинулся на спинку стула и заговорил.       – Ладно, подведём итоги. Ты веришь в то, что рассказал стажёр, Спок?       Коммандер вскинул голову.       – Как ни сложно это признать – да, верю.       – Боунс?       Доктор сел со своим стаканом, устало развесив крылья по сторонам кресельной спинки.       – Я должен отвечать как офицер или как твой друг, Джим? – спросил, надавив ладонью сверху на стакан. В голосе было сочувствие. Почти незаметно, но... Сколько раз Боунс так говорил с ним? – пришла вдруг мысль, и по спине, по крыльям прошёл неприятный холодок. МакКой всё это время щадил его чувства, его неопытность, хотя не имел на это никакого чёртова права? Нет... серьёзно?       Джиму стало слегка нехорошо. Хан за спиной МакКоя едва заметно улыбался.       – Ты должен чётко сказать, веришь ты Хану или мне, – отчеканил Кирк.       Захотелось закрыть глаза и провести рукой по лицу.       МакКой смотрел на него внимательно и нечитаемо. У него иногда делался такой взгляд – хрен что разберёшь, как у вулканца. Нетронутый стакан поставил на стол. А когда заговорил, никакого сочувствия в голосе больше не было.       – Я знаю про Аврору и два десятка историй о заражённых колониях, пусть и не федеративных, население которых бросали умирать. И так уж сложилось, что в моей профессии опасно принимать что-либо на веру. Если говорить о чутье – дело пахнет плохо, Джим. Я не могу, как ты, на основе одной только веры в Федерацию отказаться от предположения, что нас уничтожат, но и не могу с уверенностью сказать, что это произойдёт. Мой тебе совет: не верь Хану, это твоё право, но к неблагоприятному исходу надо быть готовыми.       Джим остановил взгляд на стакане с виски – там осталось на дне. Двинул его по столу чуть вправо, потом чуть влево. Не показалось, он действительно один против их убеждений. Но это не отменяло его ответственности за их жизни и безопасность.       – Тебя, Боунс, я понял, – заговорил после паузы. – А о тебе, Спок, я был лучшего мнения как об офицере Федерации. Так или иначе, в ваших словах есть здравый смысл – просто сидеть и ждать, пока нас спасут, нельзя. Мы не сказочные принцессы. А это значит – да, мы спустимся на Саратогу, чтобы найти способ нейтрализовать заражение. И когда я говорю «мы», я подразумеваю себя, Спока и ещё трёх-четырех человек из экипажа. Ты, Боунс, остаёшься здесь. Хан мне там не помешал бы, кстати…       – Я останусь с Леонардом, – ровный голос Хана.       – Но он тебя тут одного не оставит, – закончил мысль Джим. Поднял глаза на троицу. – Вопросы есть?       Выйдя из кабинета Джима, Спок направился прямиком на обзорную.       Теория возникла у него ночью, когда большая часть людей отдыхала, включая Джима. Коммандер сидел на мостике за научной консолью и просматривал данные анализа, проведённого Чеховым и Чи. Они составили график интенсивности странного радиоактивного излучения по Саратоге – такого же, что на планетоиде. Выходило, что уровень радиации рос экспоненциально, при том, что на планетоиде оставался неизменным. До этого Чи выдвинула предположение, что эта радиация ослабляла организм и делала его более восприимчивым к растительному заражению. Но теперь, глядя на данные, Спок подумал, что неизвестная радиация просто не могла взяться на корабле сама собой. Было ощущение, что нечто, являющееся источником этого излучения…       Это нечто…       Оно…       Размножается.       Иных причин роста плотности излучения просто не оставалось.       Когда Спок дошёл до этой мысли, он оперся спиной о спинку кресла и позволил вздыбленным крыльям – они уже болели от напряжения – расслабиться. Опустил их по обе стороны от спинки.       Версия противоречила здравому смыслу. Доктор упоминал про размножение заражённых растений, точнее, про то, что у них нет никаких органов для этого.       Но на Саратоге сейчас могло размножаться только одно – растительные паразиты. Даже допустив безумную мысль, что ионизированные частицы, наводняющие сейчас Саратогу и планетоид (и пятую палубу «Энтерпрайз», – добавил строгий внутренний голос) действительно имели своим источником растения, то почему… почему именно растения?       Спок готов был клясться кровавыми словами Древних, что ключевое слово в загадке именно «растения», но не понимал, почему. Самым очевидным был вывод, что радиация вызывала ускоренную в тысячи раз геномную мутацию растительных клеток, заставляя следующие их поколения бесконтрольно расти и размножаться. Но во-первых, такое было уделом фантастических фильмов, а не реальности, а во-вторых, почему, опять же, только растения? Почему люди, подвергшиеся воздействию этой же радиации, не начинали мутировать (лаборатории провели анализ взятых образцов тканей, из которых можно было, хоть и с трудом, выделить генетический материал, и он оказался неповреждённым), а попросту прорастали? Он постарался погрузиться в медитацию, чтобы поймать ускользающий смысл именно этого мыслительного фрейма, когда пришло сообщение от Флота.       Дальше думать было некогда: ему пришлось осознать правдивость слов Хана, написать программу для курса на случай погони и пойти на обзорную палубу, чтобы разбудить Джима. «С тяжёлым сердцем», как говорят земляне, поскольку знал, что Джим ни ему, ни стажёру не поверит.       И теперь у него осталось не так много времени.       Смена отдыхала. Спок прошёл мимо спящих и Чехова, который единственный не спал и проводил его внимательным взглядом. Спок присел рядом с лейтенантом Ухурой и осторожно тронул её за плечо. Она открыла глаза тут же, хотя ещё секунду назад ритм её дыхания был как у спящего человека.       – Спок… простите, коммандер? – обратилась она, садясь на матрасе и придерживая плед. Сонливость исчезала из её взгляда быстро, словно опадала невидимая пелена.       – Ваш отдел занимался расшифровкой языка и классификацией баз данных с планетоида.       – Да, но переведённые на стандарт классификации мы передали научному отделу.       – Они меня не интересуют. Мне нужно, чтобы вы расшифровали и структурировали все данные, касающиеся… генетических экспериментов с растениями на борту планетоида. Как они их проводили, какие методы использовали. Эти данные не были в приоритете, и они до сих пор не переведены. Запрашивайте любую помощь, какая вам потребуется.       Ухура оглянулась на Скотта и Чи. Они просыпались, как и другие люди, отдыхающие рядом.       – Я приступлю прямо сейчас. Это поможет найти причину заражения?       Спок встретился с ней взглядом и понял, что когда-то привлекло его в этой девушке. Профессионализм и чёткое мышление, способность отбросить всё лишнее, сосредотачиваясь на работе. Но это были не те качества, которые он мог полюбить в своём избраннике. Он качнул головой, отгоняя лишние мысли, и позволил себе в высшей степени нелогичное высказывание:       – Я надеюсь на это, лейтенант.       Вопросы явно были у МакКоя. Он подождал, пока выйдет Спок, сказал выйти Хану. Потом хлебнул из стакана, поморщился и посмотрел на Джима.       – И почему, позволь спросить, я остаюсь тут, когда ты идёшь рисковать своей задницей на чужой заражённый корабль?       Джим посмотрел на него, как на умалишённого.       – Боунс, – спросил тихо, – ты в зеркало давно смотрелся?       – Ох, да только этим и занимаюсь последние сутки! Бегаю поправлять макияж каждые две минуты! – он стукнул донышком стакана об стол и рухнул в кресло. Крылья дёрнулись в ответ на резкое движение, после чего снова повисли.       – Ну, значит, видел, что похож на… – Джим чуть не сказал «оживший труп», но вспомнил про проросшего на мостике Джонсона. Стало тошно, так что Кирк взял свой стакан и сделал глоток. Закончил неловко: – Отвратно выглядишь, в общем. Поэтому останешься на корабле, отдыхать.       – Ты отправляешься на корабль, где подохла большая часть экипажа. Я должен сидеть тут и ждать. Ты вообще понимаешь, что сказал?       МакКой взъерошился, выпрямился в кресле. Перья возмущённо подрагивали, пальцы вцепились в подлокотники.       Джим почувствовал, как зудят, приподнимаясь, собственные перья.       – Я именно это и сказал, Боунс, – он повысил голос. – Повторить? Ты остаёшься здесь. На Энтерпрайз.       – Да что ты говоришь. И что, сами будете вскрывать трупы? Ты, или ушастый, или, может, эта девочка-химик?       Перья стали зудеть ещё сильнее.       – А ты никак решил, что ты один у нас этим можешь заниматься? – Джим как будто со стороны услышал, как похолодел его голос. – Боунс, напоминаю тебе, мы идём не причину смерти устанавливать. Мы будем драться, брать пробы с тел и изучать их. И если ты можешь за пять минут выспаться, отдохнуть и поесть – вперёд, у тебя есть пять минут, а если не можешь, то остаёшься.       – Мне не еда нужна, а оторвать эти чёртовы крылья! – рявкнул МакКой, приподнимаясь в кресле. – Я вполне в порядке для того, кто готов рискнуть собой! Пойми, мы не выберемся отсюда живыми, если не найдём способ убрать растительную дрянь, а без меня сделать это вам будет существенно сложней, заруби на своём хорошеньком курносом носу!       Он хлопнулся обратно, рывком по столу подтянул к себе стакан. Часть содержимого от рывка расплескалась по столу.       – Ммм… – Джим протянул это вроде как в раздумье. Он не хотел прибегать к последнему средству (потому что не хотел иметь дело с Ханом вообще), но выбора МакКой ему не оставлял. На него было страшно смотреть. Казалось, допьёт свой виски и отрубится. Прямо тут. И в таком состоянии этот невозможный человек собирался участвовать в боевой операции.       А мысль пришла буквально вот, только что. Хан – палка о двух концах. Самого Джима он не послушает... если не знать, о чём просить.       Решившись, Кирк спросил почти что спокойно:       – А подопечный твой что об этом думает?       МакКой отставил пустой стакан, вытер губы тыльной стороной ладони.       – Да плевать мне, что он думает, – прохрипел злобно.       – Чушь собачья, – Джим, отрезав, поднялся из-за стола. – Хан хотел, чтобы вы вместе спустились на Саратогу, потому что со своей сверхчеловечностью явно не понимает, насколько хрупкие люди и как их работоспособность зависит от усталости. Но я-то вижу, что ты с ног валишься, и мне точно не надо, чтобы ты свалился посреди этой заразы. Так что либо ты остаёшься тут по доброй воле, либо я шепну твоему крылатику пару ласковых, так сказать, подскажу, что ты устал, измотан, можешь погибнуть, если пустить тебя на Саратогу... и он сам тебя не пустит. Решай.       Боунс смотрел на него как на предателя, будто Кирк сейчас обманул всю его и без того слабенькую веру в человечество.       – Ты так не сделаешь.       – Сделаю, – подтвердил Джим. – Речь о твоей жизни.       – Я могу его вырубить, – сказал МакКой устало.       – Не можешь, дружище. Не ради своей прихоти.       МакКой промолчал. Сидел, сцепив пальцы и склонив голову.       Весь запал у него исчез, перья поникли, и теперь стало видно – его выплеск был продиктован не борьбой за место в группе. Это больше походило на жест отчаяния. Так боялся отправить их без себя? Нет, тогда он вёл бы себя иначе. Чего он боится? Не Хана же. Он из этого жуткого типа верёвки крутит. Тогда что?       Джим подошёл к его креслу.       – Идти готов? Для обследования десанта перед вылазкой ты нам всё равно понадобишься.       Он кивнул и поднялся.       – Только не приказывай Хану за мной приглядывать, не надо, Джим.       – Ты переоцениваешь моё влияние на Хана, раз считаешь, что я могу ему что-то приказать, – вздохнул Джим. Похлопал его по плечу. – Идём. Меньше суток осталось, скоро всё закончится.       Они вышли из кабинета. Хан сразу же метнулся взглядом к МакКою, потом посмотрел на Кирка. Джим улыбнулся ему. Пусть не думает, что сумел запугать или, более того, что прав.       Прежде чем идти к Споку, Джим прислонился к стене рядом с турболифтом, вскрывая почту.       Теперь ему было спокойнее. Если нервозность Спока и Боунса – следствие игр Хана, то не о чем переживать. Можно рассказать экипажу о том, что помощь идёт.       Тремя касаниями пальцев капитан послал сообщение адмиралтейства в общую рассылку по кораблю.       Хан ловил на себе взгляды экипажа: пытливые, любопытные, испуганные, удивлённые. Все они – о, ну конечно же – видели, как он вышел из кабинета, оставив Леонарда и капитана наедине.       И для каждого, кто умел пользоваться головой, было очевидно – Хана попросту выгнали, дабы не нарушать приватность беседы, как выгнали и коммандера. Леонард по своему обыкновению собирался сунуть крылья в пекло, не задумываясь о себе, своей усталости, истощении, боли, недостатке сна. И Хан не верил, что капитан способен выдержать натиск Леонарда в этой ситуации и отказать ему в посещении Саратоги в составе боевой группы.       Хан был зол и встревожен. Посещение Саратоги не вписывалось в его планы, а для Леонарда оно и вовсе могло оказаться смертельным. Хан мерил шагами пространство у двери, не обращая внимания на взгляды экипажа, топорщил перья и терял терпение в ожидании.       Когда двери раскрылись, он резко обернулся к ним, складывая крылья за спиной. Капитан, вышедший из кабинета, выглядел как обычно. Леонард – хмуро. Хан понял, что к высадке его не допустили, и напряжение слегка отпустило.       – Мы остаёмся, – подтвердил доктор, не глядя ему в глаза. – Модифицируешь группе десанта пояса так же, как наколдовал с моим.       Капитан, поймав взгляд Сингха, чуть улыбнулся и кивнул ему, как бы говоря: «Для тебя всё сложилось хорошо, и я способствовал этому», и прошёл мимо, к ожидавшему у кресла коммандеру.       – Идём, – сказал Леонард негромко.       Хан занял привычное место – за спиной – и последовал за ним.       – Надо было раньше сообразить, – доктор вышел с мостика и отправился в сторону обзорки. Говорил на ходу, слабо вздрагивая крыльями. – Эта комната может быть экранирована полностью... Как только десант отчалит, займёмся делом.       – Каким? – Хан бросил на него заинтересованный взгляд.       Леонард остановился у дверей раздевалки для высадочных групп, обернулся на Хана.       – Эта комната может быть полностью экранирована, как медотсек и некоторые лаборатории. Перетаскиваем сюда труп, лежащий у лифта, ставим блок. У нас шанс изучить свежее заражение, у остальных гарантия никак не пострадать от наших действий. Проблема в том, что он в силовом коконе. И вот тут мне нужны твои инженерные мозги.       Хан остановил на нём неподвижный взгляд. Тихонько завибрировал принятым сообщением падд в чехле, но он не обратил внимания. Решимость Леонарда, его жажда действия прорывались через внешнюю усталость, как потоки лавы через тёмную затвердевшую корку. И Хан улыбнулся ему – мрачному, решительному.       – Я выполню твою просьбу.       Когда Спок описал ситуацию разбуженным и наскоро собранным на мостике людям, спуститься на Саратогу захотела большая часть из них. К этому времени из кабинета показался Джим в сопровождении доктора. Хан держался чуть позади, и Спок понял, что он пытается не привлекать внимания. Разумно, учитывая то, что могла всплыть информация о возможном уничтожении «Энтерпрайз», и экипаж посчитал бы, что именно Харрисон стал причиной паранойи старшего офицерского состава.       – Капитан, вам придётся приказать кому-то остаться на мостике, – сообщил Спок подошедшему Джиму. Он кивнул, словно бы другого и не ожидал.       Поверх голов и крыльев собравшихся Спок мог видеть Ухуру, которая, не обращая ни на что внимание, работала за своей консолью. Это давало надежду. Нужна была зацепка.       Люди на мостике были радостно взбудоражены вестями о скорой эвакуации, каждый из них просто рвался в опасную вылазку, и тем растерянней и несчастней на их фоне казался поверивший Хану Спок. Но сейчас Джим для него ничего сделать не мог.       По итогам короткого собрания он отобрал десант. Кроме них двоих на заражённый корабль должны были спуститься два охранника и Чи в качестве научного консультанта. Тут же влез Пашка, округливший глаза от возмущения, и Кирк точно знал – потому что берут какую-то девчонку, а не его. Джим уже хотел осадить навигатора, но Чи его опередила.       – Чехов, – сказала, глядя на него в упор и мило улыбаясь, – я на семь лет тебя старше, на четыре года дольше служу во Флоте и имею три научных степени в разных областях химии против твоей одной в астрофизике. Померимся, кто тут более крутой научник и кто больше пригодится на Саратоге?       Пашка сник, пробормотав что-то невнятное, в чём Джим смутно разобрал "я вам ещё покажу, полезность мою недооценивать". Понятно, что шутил, но до Джима, улыбнувшегося гордой Юи Чи, впервые дошло, насколько же они все в его присутствии верят в беспроигрышные сценарии.       Леонард с головой погрузился в обследование десантной группы. Хан пока что был не нужен – свободные несколько минут перед тем, как заняться программированием поясов. Поэтому он отошёл к стене, чтобы не мешать доктору работать, и вытащил падд.       Тот мягко мерцал принятым сообщением. Квадрат, имитирующий запечатанный бумажный конверт – как давно этот знак потерял свой основной смысл?       Хан ощутил странное касание ностальгии и «открыл» конверт.       Сообщение оказалось от капитана.       «Боунс сейчас не в лучшем состоянии, а мне нужно в высадку. Я доверяю его тебе».       О, конечно. Ведь Хан так слеп, что не заметил состояние Леонарда.       Он чуть улыбнулся, набирая ответ.       «Доверить его мне не в вашей власти, капитан. Но я ценю ваш порыв и даю совет. Не хотите ли обратить ваш взгляд ближе и присмотреться к состоянию коммандера? Он далеко не в лучшей форме».       Когда их небольшой десант переодевался в экранированной комнате, примыкающей к транспортаторной, в форму для вылазок, Хан по приказу доктора дополнительно программировал режимы безопасности на поясах всей высадочной группы. Спок ждал своей очереди, подавляя желание подойти к стажёру самому. Доктор осмотрел его, сказал, что Спок в непривычно взвинченном состоянии, и ему не нравятся основные показатели.       – Я не медитировал должным образом несколько дней, – ответил Спок, не глядя в его сторону. – Это не существенно сейчас, доктор.       – Это будет существенно, если тебя подведут реакции или твоя выносливость. И это может стоить жизни кому-то ещё.       Спок слегка оттолкнул его руку с трикодером.       – Я не подвергну Джима опасности, в этом вы можете быть уверены.       Подошедший Хан явно услышал обрывок их разговора, потому что пристально и насмешливо посмотрел на коммандера.       – Вам что-то кажется забавным, стажёр? – холодно спросил его Спок, когда доктор отошёл.       – Я принёс вам ваш пояс, коммандер. Ничего более.       Спок не подал виду, однако сердце забилось чуть чаще. Он хотел принять пояс из рук Хана, но тот настоял на том, чтобы застегнуть и активировать его самостоятельно. Присел перед ним на одно колено, плотно зафиксировал пояс и занялся настройками.       – Вы предлагали план побега, но теперь он невозможен, – заговорил коммандер быстро, на грани слышимости, зная, что слух сверхчеловека не хуже, чем вулканский, – Однако вы всё ещё можете спасти этот корабль. Я разработал и внёс в компьютер программу курса, который позволит увести Энтерпрайз от погони и спрятать его на границе ионного шторма. Если вы активируете программу, не важно, каким способом, я...       – Вы всерьёз думаете, что сумеете уйти от кораблей флота... Моих кораблей?       – Программируемая модель показала, что мои расчёты курса с учётом технических характеристик "Возмездия" были верны.       – Модели, графики, правила, – проговорил он насмешливо. – О, коммандер, будь у меня свой корабль, я бы взял вас первым офицером.       Хан закончил настройку пояса и поднялся. Он стоял близко, и нечеловеческий взгляд снова захватил Спока целиком, даже вопреки мысли, для чего стажёру потребовалось говорить ему такие вещи.       – У вас бы не хватило ума создать мне проблемы, но наблюдение за предпринимаемыми попытками... было бы увлекательным.       Спок хотел ответить, что раз уже победил Хана, но промолчал. Победил, заставил поверить в смерть его экипажа. А после Джиму пришлось жертвовать собой, чтобы спасти их собственный корабль.       Хан, казалось, читает его мысли.       – Удачной вылазки, мистер Спок. Удачного возвращения желать не буду. Не думаю, что вам будет, куда возвращаться.       Спок заставил себя не смотреть ему вслед. Хан отверг его план? Или дал понять, что единственный способ спасти Джима – Саратога? Он насмехался над намерением защитить капитана...       Спок машинально коснулся пояса, проверил настройки. Такой комбинации защитных программ он не знал. Он поднял голову и посмотрел на Джима. Джим верил в Федерацию и спасение. Хан знал, что эта вера – лишь попытка людей, лишённых подлинной рациональности, цепляться за призрачную надежду и не предпринимать ничего самим. Но он не верил в способность Спока что-либо сделать... И собрался бежать сам?       Очевидно. Спок ему больше нужен не был, и корабль Хан тоже спасать не собирается.       Коммандер улучил несколько секунд перед выходом группы в траспортаторную, чтобы оказаться возле капитана.       – Я сделаю всё, чтобы ты выжил, – сказал тихо, склоняясь над Джимом и ощущая, как собственные крылья против воли смыкаются вокруг них защитным куполом. Голова слегка кружилась, в груди щемило – то ли от их близости, то ли того, что им предстояло смертельно опасное дело. Споку хотелось коснуться его пальцев и взять его за руку, хотелось оказаться ближе и ощутить его тепло без барьеров силовых полей и одежды. Джим застегнул куртку и посмотрел на него прямо. Спок в который раз внутренне замер, контролируя желание коснуться его.       – Ты моя семья, Джим, – сказал вместо этого. – Неважно, кто из нас ошибается и в какую линию развития событий верит, твоя жизнь для меня будет являться высшей и приоритетной ценностью.       Капитан моргнул. Потом улыбнулся и взял его за руку сам, крепко пожав в человеческом подбадривающем жесте.       – Ну, Спок, – произнёс тихо, – я знаю это. Но всё будет хорошо, ок? В это нужно верить.       – Конечно.       Спок опустил взгляд в пол, освободив свою руку из его хватки.       Когда они только транспортировались на мостик с Саратоги (15 минут назад, вечность), драться пришлось сразу – никакого тебе анализа или время на оценить обстановку. Посреди мостика извивался гигантский тёмный клубок, и из него, как из настоящего клубка змей, к ним тут же потянулись щупальца. Чтобы его испепелить, потребовался прицельный огонь из трёх фазеров в самый центр, но это уже после того, как они догадались стрелять туда. До этого были жуткие двадцать секунд дезориентации и бесполезной пальбы в отдельные щупальца.       Потом была работа с корабельными системами, Спок и Чи сканировали палубы и настраивали трикодеры на основные источники радиации, Спок что-то яростно и быстро наговаривал о связи радиации и растений, о том, что растения надо принимать за источник радиации, Джим, Кексик и Цай проверяли карты, выбирая оптимальный маршрут к лабораториям. Попутно Джим обдумывал слова Хана. Он не стал отвечать на его сообщение, пропитанное сарказмом, но, чёрт возьми, Хан слишком часто оказывался прав. И его намёк на нездоровье Спока не мог быть просто шуткой или обманным манёвром. Или Джим попросту не видел, как именно этот чернокрылый гад смог бы использовать замешательство Джима по отношению к Споку.       Позже у Кирка едва получалось не думать об этом каждый раз, как в сражениях с растениями наступал перерыв, а взгляд падал на Спока. Тот действительно выглядел менее бесстрастным, чем обычно. Даже принимая во внимание то, что они в бою.       Модификации программ поясов предполагали блок, более мощный и устойчивый к ионизирующим излучениям, а также к некоторым механическим воздействиям. Падение смягчит, от мощной радиации защитит. Но это была не неприкосновенность – с ней невозможно было бы сражаться. "Если допустите проникновение щупалец через ваш блок – вы отсроченные на полчаса мертвецы, запомните это, капитан".       Опять его голос       Просто не вступать в ближний бой. Стрелять издали, не допускать до себя.       Тогда, на пустом мостике Саратоги, им казалось, что они готовы.       …Это без преувеличений был кошмар. Отбиваясь от бесчисленных щупалец, стреляя в тёмные растительные клубки, прикрывая своих, Джим перестал считать минуты и уже вовсе не был уверен, что им удастся пробиться к лаборатории. Основные системы освещения на шести верхних палубах вырубились, и беспорядочные фазерные вспышки высвечивали фрагменты полукруглых стен-тоннелей, тёмные фигуры охранников, расчищающих дорогу, и раскрытые на полкоридора крылья обезумевшего Спока. Он бросался, казалось, на всё, что могло угрожать капитану хотя бы гипотетически, и один раз – Джим мог поклясться даже в этой темноте – выстрелил в свешивающийся с потолка провод, до каркаса проплавив панельную обшивку коридора.       А по поводу заражённых трупов Хан ошибся. Тела-подкормки, может, и костенели, но клубки щупалец двигаться от этого не переставали. Выжирали их целиком, а после начинали кататься, как перекати-поле, и в этой форме развивали в коридорах чудовищную скорость. Чи где-то в этой безумной гонке умудрилась понять, что они реагируют на тепло.       Запоздало у Джима промелькнула мысль поднять температуру на первых пяти палубах, он представил, что в прохладных коридорах они, разгорячённые, для растений как будто мишени с огромными транспарантами «сожри нас», но разделяться или возвращаться на мостик было опасно.       – Чисто! – крикнул Кексик, первым исчезая за углом, но буквально секунду спустя коридор прорезала фазерная вспышка. Что-то рявкнул Спок, кажется, приказал отойти. Одна вспышка сменилась беспрерывным мерцанием, потом оно чуть подугасло, значит, у кого-то перегрелся фазер.       – Позади чисто, капитан, – доложил Цай. Он прикрывал "арьергард" их крохотного отряда на случай, если из боковых коридоров появится клубок-другой отставших растительных монстров.       Джим сказал Чи держаться строго за собой, дождался её нервного кивка и нырнул за очередной угол, вскидывая фазер.       Так был пройдён восемнадцатый по счёту отрезок коридора.       Чи отслеживала скопления радиации на падде – она подключила его к своему трикодеру. Скопления растительных монстров неизбежно сопровождались ровным и сильным излучением, как и говорил Спок, но почему? Времени думать не было. Он стрелял, прятался, перекрикивался с Кексиком, с Цаем, со Споком – тот будто вошёл в режим берсерка. Спок-берсерк, возможно ли было представить это раньше? И что имел в виду Хан, будь он неладен? Это?       Во втором коридоре клубков было меньше. Цай прикрывал Чи, Джим и Кексик прятались от щупалец за перевернутым столом – вытащили из открытой лаборатории звёздной картографии. Из-за него было очень удобно вести огонь. Спок ожесточённо палил в клубок. Его фазер опасно мигал индикатором нагрева.       – Спок, сюда! – Джим проорал это, перекрывая звуки выстрелов и свист щупалец. – Спок, быстро!       – Капитан! – пронзительный голос Чи сзади под странный нарастающий свист. – На нас движется растительный… кластер! Максископление… Мегаструктура… О боже, – выдохнула она спустя секунду, осознав, что говорит. Мозг научницы даже в такой ситуации искал правильный термин. Джим обернулся и успел увидеть в полутьме её бледное лицо, подсвеченное паддом, который она крепко сжимала обеими руками. – Мы недалеко от лабораторий, от их центра, как предсказывал доктор… Там раньше был силовой блок, который не показала система, теперь его что-то взломало, и…       До Джима дошло.       – Все назад! Спок! Назад, это приказ!       Чи увлёк за собой Цай, прикрывая крыльями. Она оглядывалась через плечо. Дёрнулся из-за стола Кексик, продолжая палить в темноту коридора, низко пригнувшись – чтобы не задеть крылья Спока. Вулканец будто обезумел, поливая тьму фазерным огнём. Жёлтый отсвет диода-индикатора перегрузки постепенно наливался красным.       Хан       Джим толкнул Кексика локтем и указал глазами на Спока.       – Прикрой меня.       Кексик стрельнул глазами в его сторону, кивнул и отступил ещё на несколько шагов.       – Коммандер хочет взорвать коридор! – крикнула Чи, и судя по вырвавшемуся у Цая ругательству, выстрелила куда-то наобум.       С потолка посыпались искры, у Джима промелькнула мысль, что такого обращения с Энтерпрайз он бы своим не простил, крошечная, занявшая меньше секунды мысль. Он хотел силой, если понадобится, выдрать фазер из споковых пальцев, но не успел.       Спок распахнул крылья, левым отталкивая Джима обратно к столу, второй рукой дёрнул бегунок режимов на крайний. Под растущий свист, извещающий о перегрузке энергосистемы фазера, кинулся вперёд, размахнулся, швыряя фазер...       Джима что-то сшибло с ног, наваливаясь сверху, он успел увидеть, как падает впереди Спок, накрываясь крыльями. В краткие мгновения между тем, как его придавили к полу, вспыхнувшей в рёбрах болью и взрывом он успел увидеть и то, о чём предупредила Чи. Огромная масса щупалец вползала в коридор из-за следующего поворота, огромная масса чёртовых щупалец, даже одно из которых, коснувшись человека, заражало его необратимо.       В ушах звенело. Коридор был полон дыма, но от него силовые поля поясов защищали. А вот от запаха горелых овощей и пластика – нет. Как будто кто-то сжёг дрянную сковородку с брокколи на сильном огне. Джим еле мог дышать из-за навалившегося сверху тела. У него гудела голова и почему-то здорово чесался нос.       Когда в голове прояснилось, он понял, что к полу его прижимает раскрылатившийся Кексик.       От первой попытки говорить Джим закашляшся. А потом всё-таки смог:       – Кек… сик. Слезь с меня.       Тот приподнялся на руках, рассматривая капитана встревожено и слегка смущённо.       – Кэп, вы… в порядке? – спросил тихо.       – В полном, вставай уже.       – Да, да. Простите.       Безопасник уселся рядом, а Джим перевалился набок. Ему хотелось оглядеть коридор, оценить состояние группы, и глаза сами собой нашли Спока.       Сначала его ботинки, потому что вулканец, в отличие от остальных, уже поднялся на ноги, потом штаны, куртку…       Боковым взглядом заметил, насколько распушены его крылья. От взрыва?       А потом Джим увидел его взгляд. Сумасшедшие сгустки темноты, вот что. Спок пригвождал его взглядом – к полу или к себе. По его виску текла зелёная кровь, но он будто не замечал этого. Смотрел на Джима с такой яростью, что на ум снова пришли слова Хана. Теперь Джим полностью убедился в том, что сверхчеловек не шутил.       – Спок, – выдавил Кирк хрипло, садясь, – как себя чувствуешь?       Он сощурился, качнул головой… остановился. Отвёл взгляд от Джима.       – Лейтенант Цай, – его хриплый голос, – запасной фазер.