For your family

      Последними в дверном проёме сквозь силовой блок исчезли крылья Джима – он слегка застрял ими, встопорщенными, в дверях. МакКой понял, что остался наедине с Ханом в закрытой комнате и вышел следом за Кирком, подавляя желание оглянуться. Его молчаливая тень следовала за ним, да он затылком этот тяжёлый взгляд чувствовал. И крылья наливались горячим свинцом.       В транспортаторную не пошёл. Проследил, как Спок придержал крылья Джима, когда они грозили застрять во второй подряд двери. Чертыхнулся.       Ещё одно прижимание к стене, ещё одно хватание за запястье, поцелуй, оставленный на пальцах в исполнении Хана – и МакКоя можно будет выносить вперёд ногами. А большекрылый точно попытается что-то такое сделать, когда они останутся без присмотра (и без дела) вдвоём.       – Кирк! – окрикнул Боунс капитана. Спок обернулся с ним синхронно.       – Что вам, доктор? – резко спросил вулканец.       – Я не к тебе обращаюсь! Джим, может, ты всё-таки передумал, и я вам на «Саратоге» понадоблюсь?       Хан сзади подошёл вплотную к его крыльям. А судя по взгляду Спока, метнувшемуся вверх, они теперь смотрели друг другу в глаза. Джим кое-как уложил свои крылья. На полу остались клочки пуха.       А ещё он смотрел на МакКоя – серьёзно так, испытующе. Потом, нахмурившись сильнее, перевел взгляд на Хана, и снова на МакКоя.       – Нет, дружище. Разве что у тебя появились новые… причины.       МакКой кивнул. Почти затравленно.       – Не высовывайтесь там. Если что-то пойдёт не так – сразу назад.       Джим кивнул ему в ответ, и они со Споком исчезли за двойными дверями. МакКой остался наедине со своим страхом перед болью.       Позади тихо прошуршали крылья Хана.       – Ты хотел изучить заражение, – спокойный, почти деловой тон. – Приступим?       МакКой обернулся к нему. Нет, Хан не стоял к нему вплотную, между ними было шага полтора. Выглядел он почти умиротворённым.       – Я переговорю с Адлер и Скотти. Сможешь перетащить кокон, не привлекая внимания?       Ухура, как и все, очень устала. Ожидание изматывало, сказывался и недостаток сна. Но она продолжала вглядываться в ровные ряды чужих символов. Тренированное сознание привычно разбивает их на группы, и символы обретают смысловое наполнение на разных языковых уровнях. Смысл складывается, как пазл; и смысл конкретно этого блока документов – описание ряда экспериментов на борту планетоида (они называли его "Оа-неа-ни", "Вечность-среди-звёзд", и что же, планетоид стал их вечностью – посмертно).       – Коммандер, – это Сулу обратился к Адлер, – сенсоры дальнего действия засекли корабль. Приближается к нам на варп-семь, но из-за отголосков шторма показания сбоят.       – Класс можно определить?       Пауза.       – Нет. Только время прибытия – через полтора-два часа.       – Возможно, кто-то из получивших наш сигнал о помощи, – в голосе Адлер тоже слышалась усталость, хотя коммандер и пыталась это скрыть. Каково ей вообще служить под началом Кирка? Свой корабль ей не дали, хотя она была одной из первых среди претендентов в капитаны. Перед пятилеткой это чуть не вылилось в целый скандал.       Ухура качнула головой, отбрасывая эти мысли. Ещё один корабль не спасёт «Энтерпрайз» от заразы. Ни один, ни два десятка.       Она вздрогнула, когда крыла коснулась чья-то ладонь. Сонный Чехов предложил ей кофе.       – Спасибо, – Ухура коротко ему улыбнулась, принимая стаканчик, исходящий горячим паром.       – Ещё один корабль, – проворчал Павел, давая ей к кофе зефирку в шуршащей обёртке. – Как будто от них есть какой-то прок.       Он дёрнул крылом и ушёл. А Ухура, ощущая беспокойство, словно налипшее на крылья, вернулась к базе. Еду нельзя было ставить на консоль – за пределы защитного поля пояса, поэтому она быстро расправилась с зефиром и принялась глотать кофе, почти обжигающий, но Нийота впервые за всё время заточения на мостике поняла, насколько голодна. Чеховская идея с кофе пришлась очень кстати.       На экране высветился ещё один обработанный переводчиком кусок.       Судя по бортовому журналу научной лаборатории, голод на планетоиде начался быстро, и ученые начали пользоваться методами ускоренной селекции, пытаясь добиться максимальной урожайности от имеющихся в оранжереях растений. Это было и в предыдущих переводах, отданных научникам. Но Спок только теперь сказал, что в растениях скрыт ключ.       Случайно было установлено, что при облучении изотопами дорсалия...       Дорсалий?       Ухура снова оторвалась от экрана и едва не расплескала кофе. Дорсалий – дорогостоящий материал, из которого в сплаве с платиной состоит внешнее покрытие планетоида, тысячи и тысячи кубических метров сплава, покрывающие «обшивку» корабля. Документ сообщал, что в соседстве с дорсалием растения начинали расти с ужасающей скоростью, происходила редукция корней и других органов, в том числе и органов размножения, но рост быстро прекращался, потому что в клетках растения происходило накопление атомов дорсалия...       …что было невозможным с точки зрения процессов жизнедеятельности... растение умирало, иссыхало за считанные часы, при этом наблюдался выброс частиц... распад ядер атомов всё того же дорсалия. Но почему, никто не мог ответить. Записи довольно быстро обрывались, несложно понять, что вскоре после этого началось заражение всего планетоида. Но почему мутировавшие растения паразитировали на гуманоидах? И откуда...       Но она оборвала эту мысль. Сначала доложить об этой информации, потом строить гипотезы.       Ухура набрала на панели код коммуникатора Спока. Она ощущала дрожь в крыльях.       Комм коммандера не отвечал. Нет, не Спок на той стороне не отвечал на вызов. Коммуникатора вообще как будто не существовало. Она вызывала пустоту. Ухура попробовала с коммуникаторами остальной группы, ощущая нарастающий страх – с тем же результатом. Она помнила, что Спок лично проверил всю технику перед вылазкой. Она могла бы сказать много неприятного о своём бывшем, но в одном Спок был просто совершенен: всё, что касалось работы, он выполнял идеально. Он не мог дать группе неисправные коммуникаторы. Ионный шторм мог помешать связи, но не сделать «невидимым» для сенсоров мини-трансивер, каким являлся коммуникатор – тем более на расстоянии в три сотни километров. Ухура резко крутанулась в кресле, чтобы доложить Адлер и Скотти о пропаже группы из зоны пеленгации, но не успела.       – Коммандер, – снова заговорил Сулу, – тут на сенсорах наконец показался наш таинственный корабль. Это «Орфей». Кажется, нам идут на помощь.       – Капитан Ортега, – отозвалась Адлер, садясь в капитанское кресло, и неожиданно улыбнулась. Кивнула в сторону Ухуры, встряхнув крыльями. – Лейтенант, попробуйте с ними связаться. Этот корабль точно примет на борт наших людей.       Йоахим сидел в капитанском кресле, задавая курс «Орфею» через мини-панель управления на подлокотнике. Лата работала за инженерной консолью – ей нужно было подготовить орудия и щиты к встрече с Энтерпрайз. И руководила здесь она – Йоахим лишь исполнял приказы.       И как же не хватало Хана. Лата была умным, смелым и уверенным руководителем. Но она не была Ханом.       – Засекла, – её ровный голос, – недалеко.       – Снизить скорость? – Йоахим в капитанском кресле чувствовал себя неуверенно. Это место Хана. Место Йоахима – подле него.       – Увеличь до варп-восемь, – она, не вставая, перекатила своё кресло к консоли связиста, запустила диагностику связи. – Пройдём вдоль фронта шторма, так они дольше не смогут с нами связаться. Сканеры показывают, что у них что-то с энергосистемами... пока не могу понять, но большая часть энергии корабля направлена на силовые щиты внутри корпуса. Снаружи лишь стандартный дефлекторный щит, защищает обшивку от излучения и мусора.       – Заражение, – сказал он тихо. Они знали о судьбе «Энтерпрайз» только то, что было в базе данных «Орфея» из последних принятых сообщений: корабль поразила неизвестная болезнь, и они отправили просьбу о помощи. Но ни слова об их господине. – Как думаешь, Хан…       – Нет! – горячо возразила Лата, на секунду обернувшись в кресле и полоснув его огненным чёрным взглядом, как ножом. – Он жив. Не смей думать иначе.       У Йоахима сжалось сердце. И вторя этому мгновенному страху, холод прошёл и по крыльям.       – Конечно, Хан жив, – сказал он вслух. – Я боюсь только, что его держат в плену.       Остаток пути прошёл в молчании. Лата вглядывалась в экран навигации. Насколько знал Йоахим, в её голове сейчас рождаются стратегии боя, она просчитывает характеристики Энтерпрайз, указанные в базе кораблей Федерации, и излюбленные тактические приёмы капитана Кирка. Лата была бойцом ума. Йоахим предпочитал работать руками.       Несколькими уровнями ниже – в инженерном отсеке – работало ещё пять человек. Просто люди, которым было обещано место рядом с Ханом и улучшение генотипа.       Остальной экипаж плыл в холодной пустоте космоса где-то в пятидесяти световых годах от них. Плыл их куратор, доктор Снейка, с перерезанным горлом, плыл капитан Ортега. Двадцать две загубленные жизни за семьдесят братьев и сестёр, которых ни Йоахим, ни Лата, ни Хан больше никогда не увидят.       Сколько ещё погибнет в этой войне, протянувшей за ними ледяную лапу сквозь столетия в криосне?       – Они всё же пытаются нас вызвать, – сказал он Лате, увидев, как замигал сигнал входящего на панели связиста.       – Отправь стандартное приветствие, мы почти рядом. Пусть думают, что спешим на помощь.       Их команда втроём управилась меньше чем за полчаса. Хан притащил в раздевалку труп, они с Пашкой модифицировали фазер, чтобы он мог пробить блок «неприкосновенности» вокруг растительного клубка. Далее на полу были расставлены мини-генераторы силовых полей; когда блок на трупе был пробит, одно из щупалец клубка было отрезано тем же фазерным лучом, а Хан подцепил его длинными щипцами, сразу же поместив в ещё одно силовое поле, после чего МакКой с мини-пульта активировал генераторы. И теперь растительный клубок бесновался внутри расширенного поля неприкосновенности посреди раздевалки. Щупальца разметали по полу пояс, остатки одежды и кости, наполовину словно растворённые в кислоте – всё, что осталось от тела человека. Пашка утверждал, что видел в переплетении растительных лиан ботинок.       – Да ты посмотри, – МакКой склонился над образцом настолько, насколько позволяло силовое поле. Кусочек щупальца, отрезанный от большого клубка, вяло шевелился на картонной коробке. Положенный рядом трикодер фиксировал большой процент накопленного в растительных тканях дорсалия. То, что это дорсалий, трикодер понял с большим трудом – поскольку перед ними, несомненно, был неизвестный земной науке изотоп.       – Растение как будто отравлено этой ерундой. Имей оно подобие нервной системы, я бы сказал, что поведение этих клубков вызвано её разрушением под воздействием излучения…       МакКой потрогал щупальце длинными реплицированными щипцами. Теми самыми, которыми Хан вытаскивал растительный образец. На прикосновение оно не среагировало, даже не трепыхнулось. И вообще, после того как Хан отрезал это щупальце от основного «клубка», оно больше не подавало особых признаков жизни. В это же время основной клубок продолжал бросаться на стенки расширенного щита.       По уху прощекотали кудряхи Пашки.       Они стояли рядом друг с другом на четвереньках. Пашкино крыло внаглую улеглось на его спину, но МакКою было уже не до этого.       – А дорсалия-то всё больше, – тихонько сказал Чехов. – И при этом нестабильного дорсалия. Откуда, Боунс, если оно в закрытом силовом поле? Тут щас распад тканей начнётся.       – Уже начался, – МакКой едва не ткнулся носом в силовой барьер, сильно щурясь. Глаза болели от недосыпа, всё остальное ныло от усталости. – Вообще-то при таком быстром распаде должна выделяться энергия…       – Должна, – согласной совой ухнул Пашка. – А она как будто – бух! – и в никуда. Чертовщина.       – А ну не выражайся, по крайней мере, при старших, – поддел его МакКой, вглядываясь в данные на дисплее. Это была их любимая с Кирком подколка в отношении мелкого.       – Ой смотрите-ка, кто-то тут щас песком весь иссыплется, – Чехов несильно пихнул его локтем.       И они стали наблюдать дальше. МакКой даже забыл до времени о Хане, расхаживающем позади них.       Так прошло ещё полчаса; у Боунса затекли ладони и колени, которыми он упирался в пол. Пашка подсогнул второе крыло, мелкий гадёныш, и тоже уложил его на старую докторскую спину. Да ещё и шевелил им, потому что с перьев соскальзывало.       Ткани растительного организма распадались из-за накопления в них дорсалия. Дорсалий распадался сам по себе – потому что был нестабилен. Период полураспада исчислялся минутами. Энергии вовне почти не выделялось.       – В чистом виде, – пробормотал себе под нос Пашка. – Как вам такое, адмиральские задницы, чистейший, только слегка, чуточку совсем нестабильный дорсалий… можем даже в коробочку упаковать.       Ещё через полчаса от растительного щупальца остался только сероватый прах-пепел и немного дорсалиевой пыли. Такая же смесь, что покрывала коридоры планетоида и застывшую землю в оранжереях.       – Зато понятно, откуда взялась наша радиация, – сказал Пашка, с выдохом плюхаясь на задницу. – Этот дорсалий как будто жрёт растительные ткани, и потом, знаешь, погибает сам.       МакКой тоже уселся на пол. Колени ныли.       – Намекаешь, что вроде как триббл на планете, где для него нет сокращающей популяцию угрозы?       – Ну ага. Дорсалий – наш триббл, – Чехов почесал кудряхи и уставился на него светлым до кристальности взглядом. – Запускаем его в растение – и он начинает жрать растение и размножаться. Растение заканчивается, популяция трибблов – атомов дорсалия – начинает умирать с голоду. В нашем случае – распадаться.       – Вы кое о чём забыли, – мурлыкнуло прямо у уха. МакКой чуть не подскочил от неожиданности – оказывается, Хан, склонившись, стоял прямо за ними. – Никто его в растение не запускал.       – Но у нас целый планетоид дорсалия, – Пашка аж руками всплеснул. – А заражение началось с планетоидных оранжерей.       – А как при этом ткани человека превращаются в ткани растения? Тоже, хочешь сказать, из-за дорсалия? – недовольно спросил МакКой, пытаясь игнорировать тянущее ощущение между крыльев – куда усевшийся рядом Хан положил ладонь. – Пашка, а тебе не кажется, что это очередной твой «живой зефир»?       – Да почему?! – взвился мелкий. – Он и есть живой… В смысле, дорсалий, а не зефир. Все признаки: питается, размножается, умирает.       – Я думаю, нам не хватает наглядности.       Ладонь между крыльев слегка погладила спину и исчезла – Хан поднялся, вытащил свой падд.       – Леонард, передай на падд данные с трикодера.       МакКой поспешно натянул защитные перчатки и погрузил руки в силовое поле, беря с картонной коробки трикодер.       – Сейчас… Вот, держи. Все параметрические характеристики… Среда внутри поля и данные по распаду изотопа дорсалия.       Хану требуется пара минут работы, после чего он выводит в голоокне две схемы, расположенные рядом. То, что они знают о дорсалии, и то, что они знают о растениях. Что-то вроде таблицы для мозгового штурма со свободными графами для новых идей.       – Павел, ваши гипотезы, пожалуйста.       Чехов только открыл рот, как сработал интерком. МакКой поднялся первым, дошёл до стены и ударил по кнопке входящего.       – МакКой слушает. Что там у вас стряслось?       – Доктор, это Ухура. Мне срочно нужно с вами переговорить. Силовые поля можно снять?       – Подходи сюда, – МакКой отметил, какой взволнованный у неё голос. Такой не будет, если что-то не случилось. В крыльях потянуло предчувствием боли, и он машинально обернулся к Хану, перехватив его взгляд. – Заодно модифицируем тебе настройки пояса.       Пока Хан занимался поясом Ухуры, она, взволнованно подрагивая крыльями, показывала МакКою наработки. Им с Пашкой пришлось стоять вплотную к ней и объединить поля своих поясов, чтобы она оказалась в защите. Теперь они стояли так близко друг к другу, что невольно толкались крыльями.       – Заражение началось с оранжерей. Из-за столкновения планетоида с космическим мусором часть отсеков планетоида оказалась повреждена, в том числе повредились узлы автоматического управления, и многие двери заклинило, – Ухура взволнованно водила пальцем по строчкам и говорила чуть быстрей, чем обычно. – Когда доступ восстановили, выяснилось, что в одной из оранжерей было повреждено внутреннее стенное покрытие. Сплав дорсалия, платины и других материалов обшивки обнажился… И растения в оранжерее начали странно мутировать. Очень быстро расти. Сначала они не видоизменялись – об этом следующий блок данных, доктор…       – И они начали эксперименты по влиянию излучения дорсалия на растения, – МакКой, жестом попросив у неё падд, пролистал переведённые блоки данных.       – Это было продиктовано голодом и отчаянием. Однако вскоре растения начали принимать тот вид, который мы видели у погибших, и начались первые заражения.       МакКой кивнул. Пашка засопел с другой стороны.       – Не сам дорсалий, конечно, – забормотал он тихонько. – Если только его элементы… Заряженные частицы…       – Ты доложила о находке Споку? – спросил МакКой умолкнувшую Нийоту.       Она качнула головой и сжала губы. Смотрела на него с сожалением.       – Мне приказано было не говорить вам, доктор, пока вы работаете, но…       – Никаких «но». У меня звание не ниже, чем у Адлер, – МакКой вернул ей падд. Ледяное ощущение в основаниях крыльев будто сковало их. – Докладывай.       – Мы не смогли связаться с группой на Саратоге. Они как будто исчезли, – и тут же, словно оправдываясь: – это из-за силовых блоков поясов, мы не сможем отследить также их биосигналы. Скотт хотел разблокировать силовые поля и собрать небольшую группу, чтобы пробраться в ангар и вылететь в шаттле на Саратогу, потому что оттуда биосигналы точно возможно будет засечь, но Адлер запретила рисковать. Простите, доктор.       – Извиняться не за что, – машинально произнёс МакКой. Внутри всё оборвалось. Он стоял и ощущал, что вокруг них из комнаты словно откачивают воздух. Такое же чувство было у него в день, когда Джим умер в реакторе. Не когда увидел мёртвое тело – нет, раньше; когда только доложили.       – Прошу, мисс Ухура, поднимите руки.       Это Хан – он подошёл к ним и опустился на колени перед Нийотой. Обхватил поясом её тонкую талию и занялся закреплением.       – Я лишь недавно на вашем корабле, – заговорил в процессе. – Но могу отметить, что капитан обладает удивительной способностью к выживанию. К тому же, с ним на редкость… удачная команда.       – Я тоже думаю, что с ними всё в порядке, – поспешно добавила Ухура и положила ладонь на плечо МакКоя. – Доктор, в этой зоне слишком много помех для связи. Всякое могло случиться.       – Всё с ними в норме, – добавил Пашка, который, судя по виду, и сам не особо в это верил, но хорохорился и пушился крыльями изо всех сил. – Тут ведь просто исчез сигнал. Хуже было бы, если бы сигнал проходил, но вызов не принимали, так ведь?       Ухура кивнула.       – Ладно, ладно, успокаивайте старого параноика, – проворчал МакКой. Но ледяные железные когти на сердце и крыльях слегка разжались. – Нийота, переведи эти данные на падд Джона, – он вытащил падд Хана из чехла на его поясе. Чехов проводил это движение хитрым взглядом. – Мы как раз пробуем разобраться, что тут к чему с растениями. И спасибо за работу.       – Это коммандер понял, что ключ надо искать в информации о растениях, – она что-то набрала на своём падде, и падд в руках МакКоя отозвался приятной вибрирующей мелодией входящего. Чехов удивленно скинул голову.       – Мурчание музыкального триббла? – мягко спросила Нийота, собираясь уходить. – Необычный выбор сигнала для входящих писем.       – У меня был подаренный доктором музыкальный триббл, мисс, – Хан улыбнулся. – Это его мурлыканье. Намного приятнее стандартных звуков, по моему мнению.       – Приятные ассоциации, – кивнула она.       – Я щас тресну, – прошептал, зажмурившись, Пашка, когда Ухура ушла, и двери в раздевалку снова были заблокированы. – Молчите оба, потому что я щас точно тресну!       – Я тебя сам тресну, если не успокоишься, – МакКой дал ему крылом лёгкий подзатыльник, чего не делал с самой Академии. На Хана он старался не смотреть.       – Если вы готовы треснуть сейчас, Павел, то что же дальше будет? – Хан, конечно, не мог смолчать.       – А что будет дальше? – невинно округлил глаза Пашка.       – Заткнитесь оба, – МакКой ушёл к оставленной коробке с образцом. Но своего они добились – теперь у него получалось отвлекаться от дурных мыслей злостью. Экипаж, оказывается, сосватал его с Ханом. Просто прекрасно.       – Я думаю, вы слишком юны для таких вопросов, – донеслось высокомерное сзади. – Давайте вернёмся к работе, Павел. Сейчас это лучшее, что мы можем сделать.       – Спок, – выдавил Кирк хрипло, садясь, – как себя чувствуешь?       Спок не среагировал на вопрос, он вообще проигнорировал Кирка. Попросил фазер у Цая, молча взял его и проверил настройки.       – Здесь мы не пойдём, это может быть слишком опасно. Не считая разогревшегося металла.       – Но пояса защитят от температуры, коммандер, – неуверенно возразила Чи, выглядывая из-за крыла Цая. – Это самый короткий путь до лабораторий.       – Каждый раз взрывать фазеры не получится, – на этот раз в голосе Спока послышалось отдалённая угроза. – Этот путь опасен. Капитан, я советую вам держаться в середине, как и прежде.       И, не дожидаясь ответа, вскинул фазер к плечу и нырнул в боковой коридор, откуда не тянуло дымом. Освещения там не было даже аварийного, и темнота сожрала вулканца вместе с его крыльями в одну секунду.       Джим, наконец, опомнился.       К черту агрессию, сейчас Спок попросту нарушал протоколы взаимодействия с вышестоящим по званию. Кирк пропустил мимо себя Чи, потом Цая, а Кексика остановил, схватив за предплечье.       Хендорфф понятливо остановился.       – Капитан?       – Как быстро ты можешь переключить фазер на оглушение? – прямо спросил Джим. Кексик ответил сразу:       – Меньше секунды, сэр.       – Будь готов это сделать в любой момент по моему приказу.       И Джим нырнул в проход, прижимая свой фазер к плечу. Он был уверен, что Хендорфф его понял.       Но что вообще стряслось со Споком?       Коридор впереди был пуст. Джим прикинул карту. Идти придётся в два раза дольше – через один из малых залов зоны отдыха, потом снова по коридорам.       Голубое пятно от падда Чи было чуть ли не единственным источником света, не считая далёкого красноватого свечения аварийки впереди.       – Никаких растительных скоплений поблизости, – глухо оповестила девушка через полкоридора. – До зала путь чист.       Джим крылом ощущал присутствие рядом Кексика, прикрывавшего его со спины, Спок шёл первым, позади него – Чи и Цай. Фазер неприятно оттягивал уставшие руки.       – Небольшое растительное скопление после первой зоны отдыха, – подала голос Чи на подходе к залу. – В первом же коридоре. В диаметре не больше метра, совсем свежее, выброс радиации…       Она замолчала на пару секунд, постучала по падду пальцами. В темноте коридора мелькнули огоньки работающего трикодера.       – Вижу биосигнал, – голос Чи стал собранным и деловитым. – Человек. Мешает поле, скорей всего, пояса… Он в зале, скопление… движется в его сторону!       – Быстрее, – скомандовал Джим, по привычке мотнув головой в сторону коридора. Преодолели его бегом, Чи раз охнула – едва не выронила падд, соединённый с трикодером. Спок вырвался вперёд, и что-то Джиму подсказало, что приказа остановиться он не послушается.       – Капитан? – Кексик обернулся на Джима после очередного поворота коридора.       – Всё нормально.       – Биосигнал не двигается, – Чи на бегу распушила крылья; чем ближе они были к залу, тем пушистей они становились, научница явно волновалась. – Он не знает, что рядом растение.       – Фазеры наизго…       Джим не успел договорить – Спок уже добежал до зала. Теперь оттуда доносились всполохи его выстрелов. С расстояния они напоминали кислотное лазерное шоу – короткие вспышки света освещали зал, потом – полсекунды темноты, и снова.       Добежав до Спока, Джим присоединился к огню. Сейчас клубок был очень маленьким, поэтому его щупальца доставляли не столько проблем. Кирк отстреливал их атаки, пока Спок почти непрерывно палил в центральную часть.       Почти сразу к их атаке присоединился Кексик. Под тройным огнём растение съёжилось и рассыпалось пеплом через шесть-семь секунд.       Чи уже сканировала трикодером окружающее пространство в поисках биосигнала – кажется, носитель где-то спрятался. Ей помогал Цай, держал падд с выведенной в голограмму картой (сама научница уже должна была здорово устать постоянно держать его на весу).       Без фазерных выстрелов зона отдыха снова погрузилась во тьму, разбавляемую лишь голубым свечением падда. Они все сгрудились в центре, между двух длинных диванов. Справа стоял пустой горшок из-под пальмы – растения заразу тоже не пережили.       Джим не видел, но помнил, что в таких залах отдыха обычно есть лестницы, ведущие на что-то вроде лоджии с балюстрадой – перила окаймляли зал контуром на уровне четырёх метров.       – Он наверху, кажется, – неуверенно сказал Цай, вторя мыслям Кирка.       – Эй! – крикнула Чи в темноту. – Мы с корабля «Энтерпрайз», мы не заражены и можем переправить вас на наш корабль! Выходите!       Темнота наверху так и осталась безмолвной и неподвижной. Спок сделал шаг по направлению к лестнице, Джим, чертыхнувшись, сунул фазер в кобуру.       – Говорит капитан Джеймс Кирк, звездолёт Энтерпрайз, – заговорил максимально громко и спокойно. Человек наверху, скорее всего, в панике. – Мы знаем, что вы здесь. Выходите, опасности нет. Чи, – это тише, – ты уверена, что наверху?       – Д… да, сэр, – она сверяла карту на падде с залом. Пыталась определить, в какой стороне человек.       Джим снова чертыхнулся, обошел Спока и начал медленно, нащупывая ногами ступени, подниматься наверх.       Спок схватил его за крылья. Джим едва не сорвался ногой со ступеньки, но Спок поймал его и притянул к себе одной рукой.       – Опасно, – сказал вполголоса, направляя на темноту фазер.       Вверху, в темноте, возникла слабая вспышка света.       Чи замахала в ответ паддом.       – Спок, отпусти меня, – прорычал Джим и дернулся из железных объятий вулканца.       – Мы здесь! Спускайся! – Чи даже на цыпочки привстала.       Джим боковым зрением заметил напряжённую позу Кексика, стоящего в нескольких шагах. Снова ждёт команды.       – Вы… – раздался неуверенный голос сверху. Свет стал ярче, и в нём можно было различить фигуру человека, навалившегося животом на перила. – Вы не галлюцинация…       – Спускайтесь, – повторил Джим.       Спок наклонил голову, Кирк ощутил его горячее дыхание на своём ухе и покалывающее ощущение от перекрестья полей поясов.       – Он может быть заражён.       – Я не заражён! – панически взвыл найдёныш и затараторил дрожащим голосом: – Я… я Айвил Мэрси, младший научный сотрудник отдела астрофизического прогнозирования, я не смог добраться до ангара при эвакуации, растения были повсюду… Они кидаются на людей, как будто мы для них... магниты! Стоило выйти отсюда, и мне была бы крышка! Я не заражён, в поясе, но боялся выйти, не дошёл бы до нижних палуб без оружия!       Спок ещё крепче прижал Джима к себе, вжал основаниями полураскрытых крыльев в грудь.       Стало вдруг очень-очень тихо. И в этой тишине…       Мягкое и шлёпающее шуршание, с которым растительные щупальца ударяются о пол и стены.       – Вот опять! – крикнул Айвил. – Это потому что нас тут много, они учуяли!       Дрожащий свет от его падда мигнул, Чи шумно втянула в себя воздух…       – Слева на одиннадцать часов, коридор!       Засверкали выстрелы в указанном направлении – Кексик и Цай среагировали мгновенно.       В панике закричал Айвил, отбрасывая свой падд (он, посверкивая, упал на нижний ярус, ударился о пол и, ломаясь, будто рассыпался голубоватыми искрами).       Джим, подпрыгнув, с силой оттолкнулся ногами от перил и повалился на пол вместе со Споком.       – О-ох, чёрт, ещё один клубок! Справа вверху подобрался с выхода по лоджии! Айвил, уходи! – закричала Чи, выше поднимая свой падд, чтобы он хотя бы слегка высвечивал научника. Тот, закрывшись руками, сжался у перил. Из темноты на него надвигалось бесформенное шевелящееся нечто.       Цай прицелился и выстрелом зацепил растение. Теперь он удерживал луч фазера на его центре. Кексик пытался палить по щупальцам.       – Отпусти меня, чёртов вулканец! – Джим заорал, с силой дёрнулся, вырываясь из объятий Спока, вскочил и кинулся вверх по лестнице.       – Беги! Да беги же ты! – отчаянно крикнула Чи непонятно кому, Спок снова попытался схватить Джима, не смог, споткнувшись на ступеньке. А через секунду стало понятно, почему кричала научница. Айвил замер на верхнем ярусе прямо перед клубком растения – его фигуру и щупальца было смутно видно в полумраке, одно из них скользнуло в его сторону, и весь клубок вдруг, разматываясь с чудовищной скоростью, потянулся к барьеру щита. Выстрел Цая сбил ближайшее щупальце, научник отмер и кинулся вниз по ступенькам.       Спок натурально зарычал, схватил Джима в охапку, сминая крылья, и потащил от лестницы в темноту.       – Отпусти, это приказ! – рявкнул Джим, переставая видеть что-либо – обзор закрыли крылья Спока, которые он сомкнул перед капитаном щитом.       – Он заражён, – прорычал вулканец ему на ухо. – Я видел, как щупальца его достали!       – Они не успели коснуться барьера, Спок, чёрт бы тебя побрал!       Джим, давя его взъерошенные перья, попытался примять их, чтобы хотя бы увидеть, что происходит снаружи, но Спок дёрнулся влево и вместе с ним упал на пол. Там, где они стояли, мелькнула вспышка оглушающего луча.       – Не стрелять ни во что, кроме растения! – прохрипел Джим.       – Растение уничтожено, капитан, – в голосе Кексика было напряжение. – Коммандер…       Спок хрипло дышал в ухо Джима, прижимая собой к полу, но на этих словах приподнялся на руках и выпустил помятого капитана. Кирк, ощущая себя неудачной версией куклы-неваляшки, кое-как встал.       – С Саратоги надо уходить, до лабораторий мы не доберёмся, – прозвучало за его спиной раскатом далёкого грома. Слова перекатывались в горле Спока, как эхо далёкого горного обвала.       Кексик не стрелял, но фазер не опустил, по-прежнему держал коммандера на прицеле.       – Капитан, вам лучше…       – Всё уже хорошо, – Чи внезапно «отмерла», сунула трикодер Цаю и протянула свободную от падда руку к Айвилу. Он стоял на последней ступеньке лестницы и почему-то не двигался. – Растения больше нет, идём, отсюда надо уходить…       В слабом свете было заметно, что научник неуверенно улыбнулся.       – Да, всё… Мне… я…       Он дёрнулся.       Глаза расширились в ужасе.       И завыл. У Джима волосы на голове встали дыбом. Спок оказался прав… Щупальца успели.       Кирк второй раз видел заражение, и второй раз было почему-то ещё хуже. Он видел, как по живому человеку прошла крупная дрожь, как он стремительно сел на пол, сжавшись в комок и не прекращая выть, и понимал, что в этот самый момент его внутренности медленно превращаются в растительное нечто.       Но всё равно Джим боковым зрением заметил, как Спок вскидывает фазер, и успел буквально за микросекунду. Перехватил руку вулканца, наваливаясь – Спок был сильней его раза в четыре, и красный аннигилирующий луч ушёл в пол.       – Стрелять! – выкрикнул Спок. – Пока не началась фаза прорастания!       – Не стрелять! – Кирк схватил Спока за руку и дёрнул на себя. Заглянул в полубезумные чёрные глаза. Мысль промелькнула мгновенно – каюта Хана, охрана уводит МакКоя, и тот говорит… «Я отдал восемь образцов Споку». Почему он тогда не воспринял его слова должным образом? И позже, Спок разбудил его среди ночи, чтобы напомнить о противоправных действия доктора, и на тумбочке… там стоял контейнер. Синий лабораторный контейнер для хранения препаратов. Спок схватил его, убегая на мостик по красной тревоге.       – Спок, сыворотка, – зашептал Джим, зная, что вулканец слышит его через вой. – Воскрешающая сыворотка, она у тебя есть. Боунс сказал, что отдал тебе восемь доз улучшенной сыворотки. Этого человека можно спасти.       Коммандер молчал. Страшно молчал, впиваясь в него взглядом. Вой умирающего человека взрывал мозги.       – Да сделайте что-нибудь! – крикнула Чи со слезами в голосе. – Хотя бы оглушите, он же мучается!       – Спок! – Джим схватил его за форменку, впиваясь взглядом. – Я приказываю…       И к его ужасу, Спок медленно поднял руку и ласково провёл по его щеке двумя пальцами. Тяжело сглотнул.       – Это для тебя… Я не уверен, что ты выживешь без сыворотки во время побега. Я не уверен…       – Ч… что?..       – Капитан, – напряжённый голос Цая, – нам стрелять?       Джим, ощущая странную невесомость в животе, открыл рот, чтобы приказать оглушить Спока, но в эту же секунду поперёк тела сомкнулась стальная хватка вулканца. Спок выстрелил из-за его плеча жёлтый не аннигиляция жёлтый, короткий вскрик – кто-то упал, Спок закинул капитана, подавившегося приказом, на плечо и понёсся к выходу из зала. Туда, откуда они пришли. Джим от неожиданности разжал пальцы на фазере, и он тут же выпал.       – Я выведу тебя с Саратоги… Хан задумал бежать с доктором, ему плевать на корабль! – прорычал Спок, его слова почти терялись за криками умирающего. – Энтерпрайз обречена... Я не допущу… твоей… гибели…       Мимо пролетела вспышка жёлтого – и сзади послышалось хлопанье крыльев. Ещё одна вспышка.       Спок был уже у выхода из зала, когда на бегу словно налетел на невидимую стену, Кирка мотнуло назад, и коммандер рухнул на пол, придавив Джима собой. До того, как упасть, Кирк изо всей дури треснулся головой о нераскрывшиеся двери. Под него неудобно подогнулось крыло, выворачиваясь в суставе. Что-то хрустнуло, и на секунду резкая боль заставила картинку мира проясниться. Джим попытался спихнуть коммандера с себя. Спок был невыносимо горячим, будто его держали в ванне с кипятком, и под одеждой совершенно мокрым.       – Капитан! – подбежавший Кексик присел рядом и принялся стаскивать с него оглушённого вулканца. – Вы в порядке?       – Спок в кого-то попал? – резко спросил Джим и с трудом перевалился на бок. Промелькнула мысль, что если он сегодня ещё пару раз упадёт на задницу, она превратится в отбивную. Боль в крыле не проходила, как раз наоборот. В голове звенело.       – В Цая, но оглушением. Юи приведёт его в себя, у неё аптечка, – Кексик, оттащив Спока чуть в сторону, помог ему подняться.       – Погоди со мной… Хендорфф, – Джим сморщился от боли. – Обыщи Спока. На нём… должен быть контейнер. Синего цвета. Найди… и дай мне.       – Хорошо, капитан.       Кексик усадил его обратно на пол и метнулся к неподвижно лежащему Споку.       Джим взял коммуникатор. Что бы там ни было, нельзя оставаться на Саратоге, им всем нужна помощь, Спок вообще свихнулся. Боль в крыле нарастала. Он не верил, что МакКой создал сыворотку, тот сам не раз говорил, что не помнит рецептуры, так что попытка спасти Айвила содержимым контейнера была продиктована скорей отчаянной надеждой. Но что если это правда, и кровь Хана можно использовать как лекарство от растительного вируса?       Он не глядя откинул крышку комма, набрал частоту вызова корабля.       – Кирк – Энтерпрайз, как слышно?       Но ещё до того, как закончить фразу, он понял, что что-то не то. В динамике не было привычного звука фоновых помех. Он вообще остался глух. С тем же успехом Кирк мог держать в руке деревяшку. Он медленно перевёл взгляд на комм и выругался. Индикатор связи не горел. Устройство выключено или обесточено.       – Чи! – позвал он громко на свет падда. Вопли заражённого уже сменялись бульканьем, и Кирк не был уверен, что его удастся спасти. Зал постепенно погружался в жуткую глухую тишину. – Чи… пожалуйста, свяжись с кораблём, мой коммуникатор…       – Да, капитан, сейчас…       Подбежавший Кексик сунул в его руки синий контейнер и не очень умело ткнул в плечо гипошприц.       – Обезболивающее. Юи сказала, должно сразу подействовать.       Но вместо того, чтобы утихнуть, боль вгрызалась в крыло, пробираясь выше по суставу к основанию, и Кирка затошнило от ужаса при мысли, что это всё-таки перелом. Он выронил бесполезный комм.       – Капитан… простите… – дрожащий голосок Чи, что-то стукнулось о пол. – Мой комм, он…       – Капитан, мой тоже неактивен.       – Вероятно… – Чи, судя по всему, была на грани слёз, – взрыв перегруженного фазера сопровождал мощный энерговыброс, который повредил систему коммуникаторов даже сквозь наши щиты. Мы… без связи…       Джиму удалось непослушными пальцами разблокировать контейнер. На него пахнуло холодом, из контейнера вырвалось небольшое облачко холодного воздуха. Кирк торопливо вытащил одну из восьми колб. Она была ледяной и как будто обжигала руку. На колбах стоял диодный маркер – светящаяся ярко-алая полоса (сверхопасно, ограниченный доступ), также на каждой была тщательно нанесенная гравировка с условиями хранения вещества. Боунс… чёртов… всегда делает свою работу аккуратно. Должен же он был предусмотреть…       Джим приложил палец к гладкой поверхности крышки. Сработало; лёгкий щелчок оповестил, что его отпечаток разблокировал ампулу, алая полоса погасла. Кирк нажал на крышку-клапан… и да, она отскочила, и стало понятно, что колба представляет собой шприц-ручку.       – Держи… – Джим втолкнул его в руку Кексика. – Отдай заражённому, катни по полу, но ни в коем случае не касайся его сам. Убеди его вколоть себе это вещество. Быстро.       Мазнув пальцами по его руке, Кексик перехватил шприц и убежал к булькающему и хрипящему научнику. Джим услышал, как шприц простучал по полу.       Было слишком больно, чтобы сосредоточиться. Он закрыл контейнер. Помотав головой, попытался встать, но задел локтем пострадавшее крыло и чуть не взвыл от боли.       Перед глазами потемнело.       На заднем плане было слышно, как Кексик приказывает Айвилу вогнать в себя сыворотку.       Подбежала Чи, шмыгающая носом, принялась водить у джимова крыла трикодером. Огоньки-индикаторы мигают, от них ещё сильнее тошнит и кружится голова.       – Кажется… – она шепчет, – трещина… или смещение… я не могу понять, трикодер не медицинский! Цай, падд мне.       Теперь к миганию добавилось голубое свечение, и Джима затошнило еще сильнее. Его бы вывернуло прямо здесь, если бы было чем. Из-за Чи, свечения и бормотания он не видел, что происходит с найдёнышем, а ведь это важно, очень важно, но гудит голова, крыло, если не двигаться, болит тупо и ровно…       – Надо возвращаться на мостик, – глухо сказал Цай, светя паддом. – Коммандера мы дотащим. Капитан, вы сможете идти?       – Он сейчас отключится! – шикнула на него Чи. – Капитан, слушайте мой голос. Не закрывайте глаза, пожалуйста, мы не сможем дотащить и вас, и коммандера!       – Всё правильно, всё правильно… вот так! – голос Кексика на заднем плане. Кирк зачем-то сосредоточился на нём. – Капитан, он ввёл себе это… этот…       – Что оно такое? – почти что шепнула Чи, склонившись над ним. – Зачем вы приказали…       – Помоги мне подняться, – прохрипел Джим Цаю. Он кивнул, обхватил его (как недавно Спок; у вулканца были чудовищно горячие ладони) и помог встать. Джим покачнулся, но выпрямился. Чи поддерживала его больное крыло. Ледяная тошнота усилилась. Джим уже не питал никаких надежд – крыло сломано. Он заковылял со своим эскортом к Кексику – его могучая (даже сидя на полу) фигура с распушёнными крыльями служила маяком в расплывающемся мире.       – Капитан… – как-то растерянно сказал Хендорфф.       Кирк кивнул. Не пойми кому. Чи чуть переместила пальцы на его крыле, и новая вспышка боли едва не отключила сознание. Но нет, он обязан видеть…       Боунс точно сказал, что не помнит формулу сыворотки. Командование тянуло из него жилы, пытаясь понять, правда ли это. МакКой не распространялся, что именно с ним делали, но рецепт они у доктора получить не смогли. И до сих пор, даже после его слов, Джим не верил, что он снова сумел её создать. МакКой, которого он знал и к которому привык, не врал своему лучшему другу.       Но сейчас перед ним лежало тело заражённого человека, который не умирал. Сначала распластался по полу на животе, потом затих. Всхлипы и бульканье прекратились. По нему пару раз прошла волна тяжёлой дрожи, он приподнялся на руках, и его вырвало тёмно-серой вязкой массой, после чего он рухнул щекой в лужу своей же рвоты и затих. Секунды шли. Стебли не начинали прорастать. Вообще ничего не происходило.       Но зачем… Скольких потерь можно было бы избежать, если бы МакКой сказал раньше, что помнит формулу!       Почему он молчал       К чёрту       – Он не… – начала Чи.       – Он не умрёт, – с обречённой уверенностью сказал Джим. – Но я не знаю, насколько он безопасен сам по себе. Возможно, у него просто теперь иммунитет к заразе… которая внутри силового поля… Так что придётся его разбудить и заставить идти с нами.       Кексик подобрал с пола подушку и кинул её через барьер в Айвила, бессильно распластавшего полураскрытые крылья (буро-пятнистые, как у совы). Подействовало – научник пошевелился, попытался поднять голову. Чи судорожно вздохнула.       – Капитан, – сказала тихо-тихо, – теперь… куда?       – Возвращаемся на мостик. Нам надо на «Энтерпрайз».       Ухура повернулась в кресле, чтобы доложить Адлер и Скотти о входящем вызове с приближающегося корабля «Орфей».       – Нас вызы... – начала она привычную формулировку, когда взгляд метнулся на данные датчиков, но её перебил резкий голос Сулу:       – Коммандер, «Орфей» подходит на расстояние выстрела. Они готовятся к атаке.       – Щиты усилить! – Адлер как будто телепортировалась – ещё секунду назад была у лифта и вот оказалась у панелей, но Сулу только качнул головой:       – Вся энергия на силовых блоках. Мы не успеем перенаправить её в дополнительные щиты и не сможем атаковать в ответ.       – Я делаю всё возможное, – отрапортовал Скотти от своей панели, – но Сулу прав. Альтернатива у нас не то чтобы большая – взорваться на месте либо оставить без защиты людей на нижних палубах.       – Пять секунд до выстрела, – глухо доложил Сулу.       Данные, полученные от Ухуры, Чехов внёс в схему.       – Тут уже точно – живые, – заговорил, напряжённо хмурясь, – просто не те формы жизни, к которым мы привыкли. Это мельчайшие частицы с зарядом, и обитают они в дорсалии. Превращают его в изотопы, которые в наших лабораториях не получишь даже во сне. Тут дорсалий-375, дорсалий-393 и ещё чёрт знает какие дорсалии. Зависит от того, сколько этих заряженных частичек живёт «в домике»… я понятно говорю?       – Но почему именно дорсалий?       Леонард потёр лоб. Его крылья даже не топорщились перьями – они были устало опущены.       – А почему нам для дыхания нужна азотно-кислородная атмосфера? – не унимался Павел. – Ну оказался дорсалий комфортной средой…       – А растительная форма – комфортной пищей, хотите сказать? – Хан внес «комфортную среду» в группу гипотез по взаимодействию растений и дорсалия.       – Почти, – Павел живо к нему обернулся и стал загибать пальцы. – Смотрите, если эти частички находятся вне дорсалия в состоянии сна, то авария на планетоиде, повредившая дорсалиевую обшивку, каким-то образом заставила их проснуться. И начать процесс распада ядер дорсалия. Потревоженным частицам нужен был новый дом. Они осели на всём, что было в оранжерее – растения, почва, стены, пол, и каким-то образом сумели проникнуть именно в растения. И начали внедряться в атомы других веществ. Не просто внедрялись в них, но и достраивали энергоуровни атомов до количества, необходимого атому дорсалия. Они строили себе дома, то есть, пытались превратить растения в подходящую себе дорсалиевую среду! Отсюда накопление в клетках растения дорсалия и разрушение структуры растительного образца, которое мы видели!       Торопливую речь Павла было сложно понять из-за акцента, поэтому о некоторых словах приходилось догадываться по контексту.       Доктор устало пошевелился и с трудом выпрямился – Хану показалось даже, что он задремал, но нет: взгляд усталый и ясный. Думает о капитане.       – Пашка, притормози на секунду и скажи мне, почему после того, как волшебные живые частички сделали все растения на своём пути дорсалием, они не успокоились? Почему тут же происходит распад ядер, и частицы возвращаются в свободное состояние?       – Потому что в системе их жизнедеятельности не хватает какого-то ещё фактора, – Чехов и глазом не моргнул. – Как если бы нас держали на планете, где есть подходящая атмосфера, но остальные параметры подкачали. Давление, температура, гравитация… Мало ли. Растения для этих частиц – как для нас такая «не совсем подходящая» планета. Использовать можно… жить – нельзя.       – Значит, этот недостающий фактор есть у живых организмов, – резюмировал Хан.       Он хотел добавить, что такой вывод даёт слишком большой разброс вариантов, но тут корабль тряхануло.       Силовое поле, окружавшее подопытный образец, не было рассчитано на физическое сдерживание предмета. Трикодер выскочил из него вместе с коробкой, на которой лежал прах заражённого растения, Чехов, хлопнув крыльями, подскочил над полом – и трикодер пролетел как раз под ним. МакКоя толчок швырнул на пол, Хан устоял, раскинув на всю раздевалку свои огромные крылища и уперевшись ими в стены, а клубок щупалец в непроницаемом поле не среагировал никак.       – И что это? – прохрипел МакКой, приподнимаясь на руках. Он безбожно хотел спать, его мутило от усталости, и от резкого рывка в голове как будто всё перемешалось. Трясти перестало. – Скотти там совсем с дуба рухнул – корабль так дёргать?       – Да это не Скотти, мне кажется, – Пашка, как собака-ищейка, повернул голову в сторону мостика. – Зачем бы ему…       Хан сложил крылья, сделав шаг к панели интеркома, но она уже включилась сама. На экране было хмурое лицо инженера Скотта.       – Боунс… – начал он, но заметил, что перед интеркомом стоит Хан. Нахмурился сильнее. – А, это ты. Позови…       – Я тут, Скотти, – МакКой отпихнул Ханово крыло, становясь перед экраном. – Что у вас там за прыжки на месте?       Инженер сморщился, как будто съел дольку лимона.       – Тебе лучше самому прийти и посмотреть. В смысле, сюда давай. Только без этого, – он кивнул в сторону Сингха.       – Я понял, – МакКой отключил интерком и развернулся к Хану. – Ты слышал. Приказывать не стану, но прошу остаться. Скотти тебя недолюбливает.       Хан отступил на шаг и остановил взгляд на нём, как будто раздумывая. Потом кивнул.       – Хорошо. Но пожалуйста, Леонард, вернись как можно быстрее. Или хотя бы свяжись со мной.       Лата теперь руководила боевыми действиями корабля, оставив переговоры на Йоахима. Они дали одиночный выстрел, повредив основной узел контроля оружейными системами «Энтерпрайз», и запросили видеосвязь.       Когда на экране видеосвязи появилась строгая женщина лет тридцати в жёлтой командной форме, коммандер Адлер (опять же, если верить базе Федерации), Йоахим испытал смутное разочарование. Он всё ещё надеялся, что Хан давным-давно захватил этот корабль и теперь сам занимает кресло капитана.       – Говорит исполняющий обязанности капитана Энтерпрайз, Маргарита Адлер, – представилась женщина с экрана. – Кто вы, как здесь оказались на корабле Федерации и зачем атакуете наш корабль?       – Я буду говорить только с Ханом, – Йоахим облокотился на подлокотник кресла. Он видел, за Адлер стояли ещё люди, но Хана на мостике не было. Нет, конечно, его не могли… убить, нет. Но где он тогда?       Стало жутко. Он бросил быстрый взгляд на Лату – та, как ни в чём не бывало, водила пальцем по голографическому экрану. Ни эмоции, ни ответного взгляда.       Это не успокаивало.       Маргарита Адлер сжала губы.       – Что произойдёт, если мы не выдадим преступника?       – Мы разнесём ваши щитовые системы и системы жизнеобеспечения, а ещё кое-где пробьём обшивку. Хан не погибнет, коммандер. Мы сумеем его забрать. А срок ваших жизней сократится до считанных минут.       Женщина ещё секунду впивалась в него взглядом, затем махнула кому-то рядом, тихо сказав «вызови МакКоя». На экране мелькнуло грязно-серое оперение.       – Будет вам Хан, – ответила Адлер с праведной ненавистью, возвращаясь взглядом к экрану. – А пока мы его ждём, может быть, скажете, что вы сотворили с капитаном Ортегой и его экипажем?       Йоахим молчал. Он не собирался больше тратить на неё время.       На мостик вбежали ещё двое. Тот, что старше, был растрёпан и выглядел так, словно тяжело болен.       – Что случилось? – спросил он резко, останавливаясь возле коммандера. Второй, совсем молодой, с золотыми, как у самого Йоахима, крыльями, остановился за его спиной и попытался оттуда выглянуть.       – Выстрелили по нам, – сказала Адлер, – а теперь связались и требуют предоставить им Хана.       – Это сверхлюди, – очень ровным голосом сказал больной, и вид у него стал спокойно-обречённым. – Я поговорю, если ты не против.       – Будь добр, Леонард. – Женщина кивнула и отошла.       Он поднял на экран тяжёлый бесцветный взгляд. Йоахим лишь раз взглянул на стальные крылья – интересный цвет – и облокотился о подлокотник удобнее. Они подписывают себе смертный приговор, тяня время.       – Я доктор МакКой, старший медик «Энтерпрайз» и куратор того, кого вы называете Ханом, – произнёс обладатель стальных крыльев. – Зачем вы стреляли в наш корабль?       – Я уже сказал коммандеру, что буду говорить только с Ханом, – Йоахим подавил в себе злость. Он ещё спрашивает, зачем они стреляли. После того, что Федерация с ними сделала.       – Хан, значит, – доктор оперся ладонями на консоль. – И зачем вам мой подопечный?       – Какой он вам, к чёрту, подопечный! Я объясню, если не совсем понятно. Мы выжили. Нам нужен Хан. И где бы вы его ни держали, у вас есть три минуты, чтобы привести на мостик. Или мы будем бомбить по вам, пока не разнесём вашу посудину в щепки. Нам терять больше нечего.       Лата обернулась, ловя его взгляд, и кивнула. Она была готова дать ещё один залп. Сначала слабые внешние щиты, потом система жизнеобеспечения, а уж без неё им никто не помешал бы найти Хана и принести на корабль. Регенерация не дала бы ему умереть.       Однако реакция доктора была неожиданной.       – Хан отдал приказ не начинать боевых действий! – рявкнул он, впиваясь взглядом в экран. Помолчал и продолжил тише и спокойней, но голос его звучал уверенно. – Это было при мне. Он отдал умирающему Вольгу приказ свернуть вашу операцию по захвату кораблей, поскольку отказался от идеи сопротивления. Он сделал это, чтобы вас спасти! И вы, ослушавшись, смеете являться сюда на захваченном корабле? Однако я завидую вашей смелости. Я успел заметить – Хан не любит, когда его приказы нарушают.       Йоахим машинально приподнялся на своём месте, смотря на Лату. Её взгляд был таким же ошарашенным.       Они получили сообщение Вольга. И там как раз говорилось о начале восстания. И Вольг не мог ослушаться Хана – это немыслимо для любого из них, значит…       Лата моргнула и указала взглядом на экран. Кажется, она подумала о том же. Этот человек врал.       Йоахим принял прежнее положение в кресле.       – Это не ваше дело. Хан. Или ещё один залп, а потом продолжим разговор.       – Хорошо, – произнёс стальнокрылый по-прежнему без капли страха. – Но я вас предупредил.       Он повернулся к экрану крыльями и ушёл с мостика.       Первым делом Хан проанализировал внешний вид доктора. Взвинчен, сердит.       – Явились твои, – он прищурился, и между бровей тень прочертила резкую складку. – На захваченном федеративном корабле. Подбили нас, вывели из строя почти все оружейные системы и требуют лицезрения тебя во всей красе. Переговоры вёл почти мальчишка, Чехов и то старше! Сидел в капитанском кресле, а у самого пух ещё на крыльях, точно говорю! Но он с кем-то переглядывался, так что явно не один. Я сказал, что ты отдал приказ свернуть операцию по захвату. Как будто в первый раз услышал. Сколько этой златокрылой мелочи лет, скажи ты мне?!       Хан мягко перехватил руку доктора за запястье, прерывая его жестикуляцию, удержал взгляд.       – Если это тот, о ком я думаю, ему пятнадцать, Леонард. Без учета криосна. И его не должно быть в капитанском кресле. Здесь что-то не то.       Хан взял его руку и быстро повёл за собой. Его люди не могли ослушаться приказа. Должна была быть ещё какая-то причина.       Это был Хан, Йоахим видел его – впервые в этом обличье, но видел. Да даже если бы он раньше не нашёл его фото в базе, всё равно узнал бы. По походке, по осанке, по выражению лица. Даже в такое мрачное для них, сверхлюдей, время Йоахим был счастлив видеть его.       Правда, Хан вёл за руку этого больного и хмурого человека. Властно и спокойно. Как свою пару.       Сглотнув, Йоахим поднялся с кресла. И когда Хан остановился напротив экрана, опустился на одно колено в приветствии.       – Господин.       Со своего места ему вторила Лата. Она не могла поприветствовать его, как подобает – держала руку на консоли, да и на видеосвязи её видно не было. Но всё же она склонила голову.       – Йоахим, – медленно произнёс Хан, глядя ему в глаза. – Я запретил вам развязывать войну с Федерацией.       Доктор на этих его словах высвободил свою руку из его хватки, не отводя взгляда от экрана.       – Войну с Федерацией!       Йоахим выкрикнул это в отчаянии, вскочил на ноги и поднял голову. Хан не знал, иначе не реагировал бы так спокойно.       – Господин, Вольг дал нам сигнал к наступлению. Всем нам. И после этого…       Хан смотрел на него хмуро и неподвижно, и этот взгляд давал сил.       С Латой они об этом не говорили – не могли произнести вслух. Не могли признать.       – Остались только мы двое, господин. Остальные мертвы.       – Ты лжёшь мне… – поражённо прошептал Хан.       Хан выступил на шаг вперёд, его резко распахнувшиеся крылья почти закрыли МакКою вид на экран. Они дрожали.       – Скажи мне, что ты лжёшь, Йоахим! – заорал он.       МакКой на автомате обхватил его сзади, под крыльями, но это конечно было всё равно, что держать выпущенную торпеду. Хан, однако, не дёрнулся, он только схватил его ладонь и больно сжал пальцами.       – Да какого чёрта?! – громко заговорил МакКой, чтобы его было хотя бы слышно из-за Хана. – Кураторам отдали приказ поместить подопечных в стазис до прибытия на базы! Не убивать!       – Я не вру, господин. – Голос мальчика дрожал. – Нас приказали убить. Лата перехватила отчёты об исполнении. Теперь остались мы. Только мы.       Хан дёрнулся вперёд.       – Трое… Из семидесяти трёх.       – Что здесь происходит? – резким тоном спросила Адлер.       – Не сейчас! – МакКой выпустил Хана, чертыхнулся, оббежал раскрытое крыло. Ему сейчас было плевать, что на них смотрит весь мостик – скорей всего, притихший в ожидании, что Хан начнёт буйствовать. Оказавшись перед своим подопечным, МакКой зажал его руку (рука дрожала) между своих ладоней.       Попытался заглянуть в глаза.       Но Хан на него не смотрел – его полубезумный взгляд был устремлён на экран.       На мостике повисло молчание. Грудная клетка Хана сильно вздымалась, будто у человека после бега. Наконец, он перевёл взгляд на МакКоя. Такого Хана до этого Боунс не видел. Видел в трауре – когда тот сдал своих людей. Видел в бешенстве. В тоске. Сейчас было хуже.       Сейчас он окончательно потерял тех, кого считал семьёй.       – Я должен поговорить со своими людьми, – это еле слышно и прикрыв глаза. – Лата зашифрует канал.       МакКой кивнул, но прежде чем выйти из-за Ханова крыла, сказал:       – Я клянусь, мне пришёл приказ поместить тебя в стазис. Не больше. Я ничего не знал о других.       Хан положил руку на его щёку, и МакКой в ответ накрыл его пальцы своей ладонью. Кожу кололо из-за наложения силовых блоков.       – Да, – сказал Хан медленно. – Думаю, так и было. Иди.       На мостике все, у кого были фазеры, держали их наизготовку и направленными в Хана. МакКой встал так, чтобы стоять на линии их огня, полностью раскрыл свои крылья.       – Объяснитесь, коммандер, – потребовала Адлер.       – Нужно перевести сигнал на мой падд. Я обещаю, что нас не атакуют больше, и постараюсь разобраться в случившемся.       – Они прилетели на захваченном корабле. Мы не знаем, где экипаж. Ты говоришь о каких-то приказах и восстании, при этом пытаешься убедить меня, что остальной наш экипаж вне опасности?       МакКой про себя чертыхнулся.       – О приказе знали Кирк, Спок и я. Пожалуйста, Маргарита. В нас не будут стрелять. Ты не веришь Хану, твоё право, но поверь мне.       – Почему…       – Мне напомнить, что я для тебя сделал?! – заорал МакКой. Нервы сдавали, он крыльями ощущал дрожь крыльев Хана и всё ещё подспудно надеялся, что вот-вот проснётся.       Адлер несколько секунд всматривалась в него, будто глазам своим не веря, но затем махнула рукой. Скотти, Сулу и Алекс Морган опустили фазеры.       – Если вы уверены, Леонард, – ответила она, глядя МакКою в глаза с ненавистью, – доктор. Не похоже, будто у нас, беспомощных, есть выбор.       – О выборе будем говорить потом. Скотти, – позвал Боунс инженера, и тот, словно очнувшись, вздрогнул, – я в этом ничерта не понимаю, но узнай у нижних палуб, можно ли… хоть что-то сделать для срочного ремонта. Целый корабль нам, кажется, ещё понадобится.       – Вот чёрт, – выругался он неуверенно. – Это что, не последние неприятности, как я понимаю?       МакКой, ощущая тошноту, кивнул.       – Да. Не последние. Потом соберём совещание в капитанском кабинете. Мы скоро будем.       Он кинул последний взгляд на погасший экран – Ухура по приказу Адлер уже переводила сигнал.       – Идём, – тихо позвал Хана, подавая ему руку.       Мысли о неправильности затеянного эксперимента грозили свести с ума. После разговора с Осавой МакКой думал об этом почти постоянно, ожидал чего-то подобного, но не того, что командование отдаст приказ убить всех сверхлюдей из-за провала проекта. Самая страшная догадка подтвердилась: сверхлюдей за людей, собственно, не считали. Подопытный расходный материал. Интересная игрушка для социального эксперимента.       И это было настолько чудовищное и антигуманное преступление, что МакКой не мог подобрать слов для его описания. Он до сих пор не мог до конца принять тот факт, что жестокость двадцатого века просочилась сюда, в их двадцать третий. Военные лагеря с их подпольными научными разработками, расовая дискриминация, «крысиные» психологические опыты на людях – нет, чёрт возьми, это точно сон, и да, это очень хреновые мысли. Он настолько устал, что не может мыслить и принимать факты объективно.       МакКой только хотел бы посмотреть в глаза тому, кто отдал приказ об убийстве сверхлюдей…       …всех, кроме Хана.       Зачем? Действительно. Разве это не их «золотая жила» с волшебной воскрешающей кровью?       – Почему Вольг тебя ослушался? – спросил Боунс в коридоре на пути к обзорке.       – Я не знаю, – прорычал Хан. – И не собираюсь сейчас об этом говорить.       МакКой резко остановился. Ему было настолько тошно, что хотелось отключиться на месте.       – Стой. Стой, Хан.       Он дрогнул крыльями, но остановился. Медленно обернулся.       – Что ты хочешь сказать мне?       – Только то, что понимаю тебя. Если считаешь, что сможешь бежать, чтобы спасти этих детей и себя – я помогу.       Несколько секунд – натиск нечеловеческого взгляда, полного горя и свежей боли утраты, но он всё-таки ответил.       – Ты готов помочь или бежать со мной?       – Я не могу оставить своих. Но тебе не откажу ни в какой помощи.       Хан покачал головой – то ли сокрушаясь, то ли ещё с каким выражением.       – Удивительная стойкость. Но нет, Леонард, бежать не выйдет. С самого начала не вышло бы.       Хан до последнего не верил, что Федерация, или кто там ещё стоял за этим, пойдёт на подобное. Каким бы дутым ни был показной гуманизм, они пытались придерживаться хотя бы видимости его. Хану казалось, что его люди в безопасности, что он выиграл время… Что он обманул время.       Что же, обманул. Самого себя иллюзией контроля над ситуацией.       Никто не был в безопасности с того момента, как Хан очнулся от криосна.       Они вдвоём вошли на обзорную. Людей, отдыхающих там, отослал Леонард, он же создал посреди комнаты широкий экран-голографию и перевёл сигнал со своего падда.       Крылья тянуло мучительной и тугой болью.       Его люди мертвы. Братья и сестры, прошедшие с ним войну, правление и изгнание.       Голографический экран загорелся перед ними, высвечивая бледного Йоахима.       – Канал зашифрован? – уточнил Хан.       Тот кивнул.       – Да, господин. Лата зашифровала его.       – Хорошо. – Хан помолчал. – Новости, которые принесли вы… ужасны. Ещё хуже, что сейчас… мы даже не можем вспомнить павших братьев и сестер как полагается…       Было слишком тяжело говорить об этом. Как же хотелось сейчас схватить Леонарда, транспортироваться с ним на «Орфей» и улететь куда-нибудь подальше от этого места. Но Хан давил эти желания. Побег в их ситуации – это действительно непрочная и недолгая защита, что бы там сейчас ни думал попавшийся на его уловку коммандер Спок.       Йоахим молчал, ожидая его слов.       – Я должен знать, – снова заговорил Хан. – Расскажи мне по порядку, как всё произошло.       Йоахим начал рассказ – иногда со своего места его поправляла более внимательная к деталям Лата.       Они служили на одном корабле. Доктор Снейка, куратор, был человеком недалёким и очень послушным командованию, до назначения во флот служил на Земле. Поэтому как медик и психолог, он был неплох, но не смог полностью перекрыть им контакты со своими.       Лата и Йоахим получили знак к началу восстания от Вольга. В сообщении говорилось, что приказ отдан самим Ханом и подлежит к исполнению незамедлительно.       Йоахим рассказывал об этом, и глаза его были несчастными. Он не любил убивать, никогда не одобрял войн.       Они начали готовить захват, стараясь не привлекать к себе внимания. В системе корабля уже жил вирус, запущенный Латой, а Йоахим, как самый смирный, имел доступ к некоторым консолям, к тому же, ему доверяли. Оставалось дождаться альфа-смены, перехватить управление кораблем и пустить его по курсу к Энтерпрайз.       Они не успели. За час до смены в их каюту пришёл доктор с небольшой толпой безопасников. Все фазеры были настроены на испепеление, а доктор держал пальцы на нейропарализаторах – к этому времени Лата уже испробовала на себе его действие. Йоахим первым кинулся на доктора, чтобы отвлечь его и охранников. Пользуясь этим, Лата справилась с безопасниками, а дальше они сумели вырваться и пробиться на мостик.       – Потом мы захватили корабль, – продолжила Лата. – Некоторые согласились нам помогать, они в инженерном. Некоторых, кто будет полезен нам в качестве заложников, поместили в камеры. Когда мостик оказался в нашем распоряжении, я взломала доступ к системам. Нашла приказ об уничтожении сверхлюдей на кораблях. Он был общим для всех сорока семи кораблей, на которых были наши люди, поскольку в шапке приказа шёл список. Там не было одного корабля – сорок восьмого. «Энтерпрайз». Очевидно, для вас, господин, приказ был отдельным.       – Других приказов касательно проекта в базе не было? – спросил Хан.       – Только об уничтожении.       – Значит, вас было приказано убить. Меня – заморозить. Видимо, я им нужен сильнее, чем думал…       – Смеёшься? – резко бросил Леонард. – Ты со своей кровью – их чёртова курица с платиновыми яйцами.       – Верно. Правда ты таким образом получаешься моим петухом со стальными крыльями, – Хан криво улыбнулся. – Как с вами обращались, Йоахим?       Но ответила Лата.       – Если я могу применить сравнение – как в цирке. Кнут – парализация на пару часов, пряник – добавление некоторых привилегий.       – Не думаю, что все кураторы были такими, – снова заговорил Леонард. – Многих я знаю лично. Кирси, Оёен, Джеферсон, МакЛаен – я уверен, они сопротивлялись приказу об убийстве до последнего. Я уверен в этом, чёрт побери, я их знаю! Вам известно что-то об остальных экипажах? Кто-то из вас ещё полностью захватывал корабли?       Повисло молчание.       Хан открыл глаза.       – Лата, Йоахим, этого человека зовут Леонард МакКой. Он – старший офицер медицинской службы на этом корабле и моя пара. Вы будете обращаться к нему с почтением и слушаться его приказов.       – Отвечать на мои вопросы желательно, – резко сказал доктор, глядя в экран. – Это вам не праздное словотрёпство. И я повторяю – среди кураторов были те, кто не согласился бы с приказом. А это значит, есть вероятность, что кто-то ещё из ваших людей выжил. Итак, вам известно что-то о других экипажах?       – Мы пытались связаться с теми из нас, кто участвовал в бунте, по своим каналам, – ровно заговорила Лата, – из них никто нам не ответил. Поймите меня верно, доктор Леонард МакКой, мы очень мало знали друг о друге и о кораблях, на которых находятся наши братья и сестры. За время нашего пути я успела лишь перехватить те отчеты, что были направлены в адмиралтейство Звёздного флота и отфильтровать из них те, что были про уничтожение сверхлюдей. Среди них был один, подтверждённый куратором по фамилии Джефферсон. Я не знаю, ваш ли это друг. Всего отчетов, которые я смогла перехватить, тридцать два.       Доктор порывисто повернулся к Хану – его крылья слова приподнялись, ощетинившись перьями.       – Свяжемся с ними, как только это станет возможным. Я достучусь до каждого чёртова корабля, возможно, кого-то ещё можно спасти.       Хан хотел ему ответить, что это хорошая идея, но не успел. У доктора включился коммуникатор, поэтому Сингх закрыл рот и хмуро посмотрел на прибор. Либо это о новостях с Саратоги, либо…       Леонард резким движением открыл крышку коммуникатора.       – МакКой слушает.       – Доктор, – тихий и какой-то упавший голос Ухуры, – вернитесь на мостик. Это очень важно.       Хан поймал обеспокоенный взгляд Леонарда. Кивнул ему.       Началось.       – Я пойду с тобой.       – Сейчас буду, – ответил доктор и сбросил вызов.       Хан обратился к экрану, на котором по-прежнему был один Йоахим.       – Я свяжусь с вами, как только смогу. Будьте готовы к бою, сканируйте пространство. Сейчас спрячьте «Орфей» рядом с дрейфующей Саратогой за планетоидом. Буря собьёт показания сенсоров, с Саратогой вас примут за один пустой корабль.       – Мы ждём гостей, господин? – осведомилась невидимая Лата.       – Ждём. И никаких действий без моего прямого приказа.       Между крыльев тянуло прямо-таки электрическим холодом, кроющие мягкие перья вставали дыбом. Вспыхивающие за стеклом обзорки неяркие огоньки – результат соприкосновения ионизированных частиц с дефлекторным щитом вокруг корабля – вызывали противную тошноту, и МакКой старался туда не смотреть. По мере приближения бури вспышки эти становились всё ярче и беспорядочней.       – Каких ещё гостей вы имели в виду? – спросил Боунс, отключив экран.       Хан не смотрел на него. Он смотрел за стекло.        – Ты ведь и сам уже догадываешься, Леонард.