For your family

      На мостике Адлер и Скотти стояли друг напротив друга, щетинясь перьями. Скотти тараторил, Адлер чеканила слова. Коммандер держалась за спинку капитанского кресла, будто не в силах её отпустить.       – И я ещё раз повторяю…       – Мы падали на город, и даже тогда никто…       – должны выполнить приказ…       – …не думал о смерти! Капитан пожертвовал…       – мы несём угрозу…       – жизнью. Чтобы нас спасти!       – Федерации!       – Лейтенант Ухура, – перекрывая их голоса, позвал МакКой. – Доложите обстановку.       – Видеообращение от высланных к нам кораблей, сэр. Могу вывести на экран.       – У вас был другой приказ, – перебила её Адлер. Обошла кресло и села в него, распушив сизые крылья.       – Объяснит мне кто-нибудь, в чём здесь дело? – рявкнул МакКой, глядя на ощетинившегося крыльями Скотти. Стоящий за инженером Кинсер дёрнул его, открывшего рот, за перо.       – Коммандер решила, что наши смерти послужат благу Федерации, – ответил он, явно проглотив парочку забористых ругательств, и вернулся к своей консоли. Адлер устало потёрла лоб. На неё смотрел весь мостик.       – Я никогда не осуждала манеру руководства капитана Кирка, но сейчас вынуждена признать, что она излишне либеральна. Экипаж в критических ситуациях не подчиняется прямым приказам. Доктор, – она подняла взгляд на МакКоя, – нам пришёл приказ командования готовиться к уничтожению корабля, так как мы представляем угрозу для обитаемой зоны Федерации. Совет счёл нашу эвакуацию слишком рискованным мероприятием. Впрочем, вы можете увидеть… Лейтенант, – она махнула Ухуре. Та чуть дрожащими пальцами набрала что-то на своей панели.       На плече сжалась стальная Ханова хватка. МакКой подумал о его словах – про гостей – и дёрнул плечом. Вместе с ним дёрнулось и отозвалось болью крыло. До полусонного мозга дошло вдруг, что Хан просто рассчитал примерное время прибытия этих двух судов… с учётом отправленного сигнала о помощи и того, когда и как он дошёл до Земли… и знал, чего ждать.       Мигнуло и развернулась на весь экран входящее видеосообщение. В капитанском кресле звездолёта, интерьер которого до тошноты напоминал «Возмездие», сидел малознакомый адмирал; МакКой только пару раз видел его на судебных заседаниях, в том числе на том, которое состоялось над Ханом после падения «Возмездия» на Сан-Франциско. Он удивился – ожидал почему-то увидеть Осаву.       При чём тут проект реабилитации вообще       – «Энтерпрайз» и капитан Кирк, с вами говорит адмирал Йорган Райс, командующий звездолётами «Ирида» и «Корунд». С прискорбием вынужден сообщить, что мои корабли высланы вам навстречу с крайне неприятной миссией. Совет Флота, проанализировав полученные вами данные, пришёл к выводу, что попытка вашей эвакуации и возвращения в обитаемые зоны галактики слишком рискованна для осуществления. Научное оснащение вашего корабля по-прежнему остаётся лучшим во Флоте, как и ваш экипаж. Если вы оказались не в состоянии справиться с неизвестной болезнью, рисковать и допускать её в обитаемые секторы квадранта нельзя ни в коем случае. Болезнь может быть угрозой всему живому и послужить началом межсистемной пандемии, кочуя с планеты на планету. По этой причине планетоид, погибшая Саратога и ваш корабль подлежат уничтожению. На борту наших кораблей есть оружие новейшего типа, способное обеспечить максимально чистое уничтожение заражённых объектов. Мы не позволим заразе разойтись дальше этого участка космоса.       Адмирал сделал паузу.       – Мы, – горько и тихо сказал рядом Пашка. – Это мы виноваты в том, что не справились с болезнью. Ну конечно, это ж не они приказывали продолжать исследовать планетоид.       – Это сообщение опередит наш прилёт всего на полтора часа из-за ионного шторма, – продолжил записанный Райс на экране, – но бежать всё равно нет смысла. Напоминанием, что оснащение нашего корабля позволит выследить вас даже в гуще штормового фронта, но в этом случае вы умрёте не как герои, а как беглецы, попытавшиеся пренебречь своим долгом перед Федерацией. Вступать с нами в противостояние также не имеет смысла. Капитан Кирк, вы известны своим непослушанием приказам командования, однако в этом случае я обращаюсь к вашему долгу, к принесённой вами присяге старшего офицера, и прошу не предпринимать неординарных попыток спасти корабль. Это может поставить под угрозу жизни людей в двух квадрантах разом. Советую вам оставаться в дрейфе на том месте, где вы сейчас, рассказать обо всём экипажу и предоставить возможность, если они хотят, записать обращения для своих родных и близких. Все они будут сохранены в нашей базе данных и найдут своих адресатов, где бы те ни находились. Ваши имена посмертно будут внесены в списки героев Флота. Конечно, это послужит слабым утешением, но я сожалею о вашей участи, «Энтерпрайз».       Видеоэкран погас. Воцарилась тишина, нарушаемая только шуршанием перьев. Люди-то это второй раз слушали.       – Да они просто боятся Кирка, чёрт возьми! – сказал Скотти громко. – После того, что он сделал над Сан-Франциско!       – Капитан Кирк, возможно, мёртв, – резко возразила Адлер. – У нас нет причин ослушиваться приказа командования.       – Они боятся, что об этом станет известно! – выкрикнул Пашка звонко. – Даже наши обращения они примут на свой компьютер – ха, да как пить дать, чтобы отфильтровать данные по планетоиду и болезни, если кто-то что-то вякнет лишнее! Это всё шито белыми нитками!       Его, однако, никто не поддержал. Остальные сидели молча, кто-то вообще смотрел в пол. Только Ухура переводила взволнованный взгляд со Скотти на Адлер и стоящего за спинкой её кресла безопасника и выглядела так, будто вот-вот сорвётся с места. Даже крылья приподнялись.       – Вы слышали мой приказ, – повторила Адлер. – Связь по кораблю. Экипаж должен знать.       Ухура, не отводя от неё взгляда, медленно покачала головой.       – Ни за что.       МакКой попытался собраться с мыслями.       – Стойте…       – Лейтенант Ухура, я арестовываю вас за неподчинение приказу вышестоящего по званию. Морган.       Безопасник направился к Ухуре.       Следующее произошло примерно в три секунды. Ухура начала приподниматься со своего кресла. Распушились пашкины крылья, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло с крыльями Скотти. Он как будто стал в два раза больше, взъерошился, раскрыл свои грязно-серые крылья, заслоняя ими Ухуру. Рядом с ним оказался Сулу, направив фазер на Моргана. Тот вытащил свой. Сбоку подскочил Пашка с модифицированным «лабораторным» фазером. В него прицелился Дерек из гамма-смены.       – Только попробуйте её тронуть, – выпалил Чехов на одном дыхании.       – Я и сама могу справиться, – с достоинством сказала Ухура.       – Да вы бунт поднимаете, понимаете вы это?!       Маргарита резко поднялась со своего места.       Пашка перевел свой фазер на неё.       – Я… я оглушу вас! Вы пытаетесь нас убить! – его голос подрагивал, но был решительным. И рука твердо держала фазер. – Капитан Кирк никогда бы так не….       Дерек выстрелил, и Пашка рухнул, как подкошенный. Сулу выстрелил в него в ответ и сшиб оглушением в начавшемся прыжке. Морган замешкался, но выскочил вперёд, прикрывая Адлер. Теперь Сулу и безопасник держали друг друга на прицеле.       – Стреляй, – Сулу, недобро прищурившись, кивнул на его фазер. – Ляжешь рядом.       Безопасник дёрнул крылом, но не сдвинулся ни на миллиметр.       – Мне вмешаться, Леонард? – тихо спросил Хан позади.       У МакКоя чуть мозги не вскипели. Он был не в силах переварить весь этот объём информации, и просто замер на месте, пытаясь не вырубиться.       Эксперимент. Планетоид. Мёртвая Саратога. Бессмысленная гибель сверхлюдей. Пропавшие Джим и Спок.       Хану нельзя было вмешиваться в любые дела корабля, всё это могло повредить ему на будущем суде, но состоится ли сам суд, учитывая, что их должны уничтожить…       И почему в этом случае ему велено заморозить Хана?       Заморозить перед уничтожением. И они не спросили о Хане в прошлом сообщении.       Они не спросили… два корабля… приказ о заморозке…       Они убили всех, кроме Хана. Бессмысленный приказ, учитывая, что флот расписался в провале дорогостоящего проекта реабилитации, о котором было растрезвонено во всех СМИ… то есть, буквально командование выставило себя на посмешище…       Потому что никакого настоящего проекта не существовало.       – Святой космос… – прошептал МакКой, ощущая, как внутри всё словно покрывается льдом.       – Доктор… МакКой. Я обращаюсь к тебе как к старшему офицеру. Ты знаешь, что такое эта болезнь, – заговорила Адлер из-за спины Моргана.       Кажется, она была в отчаянии, но МакКой её почти не слышал. Его тошнило от ужаса и безумного, невыносимого, раздирающего чувства собственной вины.       Их никто не эвакуирует. Четыреста человек будут уничтожены одним выстрелом.       Джим отправился на Саратогу и, возможно, уже мёртв.       У Хана погибла вся его семья.       На кораблях были жертвы – вряд ли все сверхлюди сдались без боя.       Хановы птенчики, защищаясь, точно наполовину перебили экипаж «Орфея»…       И во всех этих смертях так или иначе виноват он, Леонард Горацио Боунс МакКой.       Хан позади тихо назвал его по имени.       Крылья немедленно отозвались выворачивающей болью.       – Мы все видели, что болезнь сделала с живым человеком за пятнадцать секунд, – продолжала Адлер. – Допускать её до обитаемого сектора нельзя! Если мы должны пожертвовать нашими жизнями, как те корабли над колонией Аврора, чтобы эта зараза не достигла ближайших колоний, Земли, родных и друзей, в конечном счёте – мы должны выполнить приказ! Леонард…       МакКой опомнился. Сглотнул пересохшим горлом.       Адлер нельзя оставлять в кресле капитана, даже если Джим мёртв.       МакКой присел у оглушённого Пашки, распушил ноющие крылья, чтобы безопасник его не видел, и мягко вытащил фазер из пальцев Чехова. Так вцепился, что даже в бессознанке умудрился удержать рукоять. МакКой погладил его по золотому крылу, не чувствуя собственных пальцев, и поднялся, разворачиваясь. Секунду казалось, что говорить не сможет – язык казался онемевшим и холодным. Но нет, стоило раскрыть рот, голос вернулся.       – Скотти, – МакКой вытащил свой фазер и отдал инженеру. – Как старший по званию, приказываю тебе взять мостик под свой контроль и принять командование. Коммандер Адлер, вы отстраняетесь от службы по решению старшего офицера медицинской службы. Морган, – обратился к растерявшемуся безопаснику, направляя модифицированный фазер в его сторону, – не советую сопротивляться. Нас больше.       – Леонард… – потрясённо проговорила Адлер. – Ты не можешь… Без подтверждения…       – Я не считаю, что ты здорова, – он подошёл к ней, по-прежнему держа фазер. Морган неохотно отступил. – Видишь ли, я не расцениваю готовность угробить целый экипаж по одному невнятному приказу как адекватное поведение. А так как осмотр провести я сейчас не могу, ты отстраняешься от службы до выяснения всех обстоятельств.       Она рухнула в кресло, как подкошенная. Крылья бессильно дрожали.       – Ты… тебе это так с рук не… я… тебя… уничтожу.       – Морган, – МакКой опустил фазер. – Проводите мисс Адлер с мостика, пусть отдохнёт. Оружие и коммуникатор не давать. Скотти, кресло твоё. Нам надо собрать экстренное совещание. Так, тут, на мостике, есть кто-то, кто сдал экзамен по экстренной помощи выше чем на «удовлетворительно»?       Сулу кивнул, и МакКой отдал ему аптечку. Указал на Чехова.       – Приведи его в себя. Пускай всеми правдами и неправдами пытается доискаться до способа победить дорсалиевую заразу – он знает, о чём это. Приведи в себя и Дерека, пусть помогает ему. Хоть держит трикодер, мне плевать. Ухура, пытайтесь связаться с этим чёртовым адмиралом. Я хочу с ним поговорить лично. Если я по какой-то причине не смогу этого сделать – доверяю переговоры вам. Уверен, лейтенант, вам будет, что сказать.       Ухура, неотрывно и с тревогой глядя на него, кивнула.       Оставив их, кого-то ошарашенного, кого-то сразу принявшегося за работу (Сулу вот уже склонялся над Чеховым), МакКой подошёл к Хану. Тот улыбнулся. Спокойно и одобрительно.       МакКой встретил его взгляд, и по крыльям сквозь боль невольно прошла тёплая дрожь.       От этого стало ещё хуже.        – Когда ты понял, что они идут за нами? – спросил Бонус тихо-тихо, глядя в спокойные нечеловеческие глаза. – Сколько ты уже молчишь?       Хан не ответил.       – У тебя есть план? Скажи мне, во имя всего святого, ты знаешь, как нас вытащить?       На этот раз сверхчеловек едва заметно кивнул.       На консоли связи сработал сигнал входящего сообщения.       – Это… с Саратоги! – послышался посреди молчания дрогнувший от радости голос Ухуры. – Запрос связи, они живы!       Хан перевёл на неё взгляд.       – Давно пора.       – Чёртовы… помехи… – Кирк, ругаясь сквозь зубы, мучает панель связиста Саратоги. Пытается раз за разом вызвать своих.       Чи вкатила ему вторую дозу обезболивающего, только на крыльную боль оно почти не действовало. После того, как они спасли корабельного найдёныша, она все больше молчала.       Кексик сидел на полу, положив рядом с собой оглушённого Спока и направив на него фазер. На обратном пути Спок пришёл в себя и тут же кинулся на Джима. Кексик попытался закрыть Кирка собой и при этом не задеть его больное крыло, в итоге, пока Цай прицелился в темноте, Спок нехило приложил бедолагу к стенке затылком. Вулканец реально словно озверел, и Джим теперь боялся приближаться к нему, даже оглушённому.       Ко всему прочему, на них ещё пару раз нападали клубки. Совсем мелкие и какие-то вялые, но страшно всё равно было.       Цай и Чи работали с панелями, перекрывая доступы на мостик. Айвил пытался помогать со своего падда, но видно было, что не слишком-то пришёл в себя.       Кирк перенабрал вызов и чертыхнулся, проклиная все ионные штормы, вместе взятые.       Ни еды, ни медикаментов, ни путей отступления, ни одной идеи, как победить растительную заразу. Они были в полной заднице.       Ещё один перенабор вызова.       Чёртова боль. И страх: он ещё никогда не оставался в таких ситуациях без Спока. Коммандер был рядом, он всегда знал, что делать, ну или просто мог подать идею, начав приводить занудные пункты устава. И теперь, когда Спок двинулся по фазе, Джим ощущал себя преданным и каким-то... брошенным. Спок не мог сломаться, не в такой момент. Так по-идиотски свихнуться от страха. Джим уверен, что тут не обошлось без влияния Хана. Он видел, как эти двое разговаривали.       Если Хан вывел из строя Спока, значит Хан не на их стороне. И к тому же соблазнил МакКоя... И они сейчас на корабле. Без охраны.       Ещё один оборвавшийся вызов.       Боунс с его сывороткой. Что ему мешало рассказать обо всём? Что?! Они столько раз могли поговорить, да обмолвись он о сыворотке, Джим все дела отложил бы, даже годовое совещание! Но вместо этого чёртов доктор стоял и смотрел, как погибает вывалившийся из лифта Джонсон внутри силового поля – и молчал... Они оба со Споком молчали, зная, что у них контейнер. Почему?! Ладно, МакКой мог защищать Хана... Джим бы, узнав о сыворотке, приказал наделать больше ради спасения своих людей, а это опять же куча крови нужна, и быстро...       ...ещё один сорвавшийся вызов; место перелома взорвалось болью, пришлось ухватиться за край консоли и дышать, пока темень перед глазами не рассеялась.       ... приказал бы. Боунс мог это понимать, а уж коль скоро он влип в Хана по уши, он бы не позволил так его использовать, но Спок! Знавший о сыворотке Спок молчал, глядя, как умирает человек! А потом пытался вытащить Джима с корабля, как будто не давал присягу старшего офицера: защищать свой экипаж любой ценой. Семнадцатая директива, да просто вулканская мораль, о ценности любой жизни, и всё же Спок....       Предатели. Они. Оба.       Панель наконец мигнула жёлтым значком приёма.       – Ухура, – Кирк старался говорить ровно и не выдать своего состояния, хотя от боли его уже начало трясти, – у нас повредились коммы. Можете нас поднять?       – Нет… нет, сэр, – она заговорила, пытаясь скрыть волнение в голосе, – фронт шторма сместился и приближается к нам. Скотти ещё полчаса назад сказал, что транспортация будет слишком опасной.       – У нас большие проблемы, Джим, – связь донесла резкий и усталый голос МакКоя. – Прости, что вот так вываливаю, но Хан оказался прав. Нас собираются уничтожить два корабля Федерации – вместе с планетоидом и Саратогой.       На миг волны боли, накатывающие от крыла, стали обжигающе холодными и едва выносимыми, и пришлось прикусить язык, чтобы не взвыть в голос.       – Боунс… – выхрипел Кирк кое-как, цепляясь побелевшими пальцами за край панели, – кабинет. Мне надо… с тобой. Наедине.       МакКой залетел в джимов полутёмный кабинет – только аварийное освещение – грохнул падд на стол и вывел голографию видеоокна. Упёрся ладонями по обе стороны от падда. Его тут же затрясло.       Окно связи всё никак не активировалось – наверное, у Ухуры возникли проблемы с переводом сигнала. Боунс проклинал бурю, командование, космос, осознание собственной вины скручивало суставы крыльев, боль нарастала с каждой секундой, и когда сзади подошёл Хан, МакКой чуть не заехал ему локтем в живот.       – Мы можем перекинуть меня на Саратогу? Мне нужен ко...       Экран включился. Сплошные помехи.       – Боунс? Докладывай.       Кирк говорил кое-как.       Но спрашивать, что случилось, не было времени.       Две секунды тишины. МакКой сделал глубокий вдох.       – Джим, позови Спока.       – Он в отключке.       – Так приведи в себя!       – Не могу. Нельзя.       – Джим, мать твою, это не грёбаная шутка! – взревел МакКой, – вопрос о тысячах жизней в этой сраной галактике! Мне нужен Спок!       – Да он свихнулся! – голос Джима возвысился и сорвался, – нельзя, говорю тебе! Он тебя и слушать не станет, он схватит меня и свалит отсюда!       – Твою... – МакКой склонился над столом. Боль вышибла из головы почти все мысли. – Джим... надо что-то сделать. Я постараюсь объяснить всё... по порядку. Нас летят уничтожить под предлогом спасения галактики от растительной заразы. Я не сразу понял, что происходит, но дело в том, что весь проект реабилитации сверхлюдей – один большой спектакль. Час назад прилетел захваченный людьми Хана корабль. Их осталось двое. Двое выживших из семидесяти двух. Остальных убили по срочному приказу Флота. Якобы после того, как Хан раскрыл план захвата, их признали слишком опасными. Мне же отдали приказ не убить, а заморозить Хана. Это не имело смысла, если бы проект провалился. Почему заморозить? Даже выкачать не всю кровь, чтобы он остался жив. Я не понимал. Но... – дальше говорить было ещё тяжелей. – Потом связал дважды два. На Земле после твоего воскрешения меня пытали. Пытались развязать язык и вытянуть формулу сыворотки. Мы со Споком предусмотрели это, как и примерные последствия... если бы формула оказалась в чьи-то руках. Война на полгалактики, и это по самым скромным перспективам. И Спок заблокировал мне память о формуле своими ментальными примочками, так что... пытки ничего не дали. Им пришлось засекретить всё, связанное с твоим воскрешением, и отпустить меня в пятилетку. Я думал, на этом всё кончено... и это моя ошибка. Не твоя и не чья-то ещё. Я не знаю, кто конкретно стоит за этим, но они организовали проект реабилитации, чтобы иметь возможность подсунуть мне Хана. Корабль, пятилетка, свободный доступ к волшебной крови, постоянная опасность для дорогих мне людей – идеальные условия, чтобы я вспомнил чёртову формулу... в конечном итоге так и произошло. Да даже если бы нет – растительная зараза оказалась прекрасным предлогом... Они летят уничтожить наш корабль и забрать нас с Ханом. Вся эта возня, все жертвы, весь липовый проект был ради нас двоих. Чтобы стереть наши имена из баз данных Флота, объявить мёртвыми и издеваться до тех пор, пока я не начну говорить. Учитывая современные методы пыток, я не даю себе больше двух дней.       МакКой прикрыл глаза. Тишина давила на уши. Ощутил, как спины между крыльев касается горячая ладонь Хана. Боль как будто стала тише от этого простого жеста. По крайней мере, стало возможным продолжать.       – Я осознаю свою вину, Джим. Наш экипаж, люди Хана, вина за все эти потерянные жизни лежит на мне. Я полностью принимаю ответственность за случившееся. Если бы я понял ещё на Земле, чем это обернётся, я бы не оставил себя в живых. Но если... Если я убью себя сейчас... Хан... ему плевать на вас. На всех, кроме меня и своих людей. Если я сейчас умру, корабли Флота всё равно уничтожат Энтерпрайз, как лишних свидетелей, и попытаются забрать Хана. Он просто уйдёт и бросит вас умирать. Поэтому мне нужен Спок.       – Ну блять, ты... – из динамиков донёсся глухой удар. Джим ударил по консоли. – У нас нет Спока! А знаешь, почему?! Потому что твой расчудесный Хан наплёл ему неизвестно чего, и Спок рехнулся! Он напал на меня, на охранников, сломал мне крыло и попытался утащить к шаттлам! Сейчас он валяется под оглушением, и я не прикажу привести его в себя! И... да, сыворотка, конечно. Я уже знаю. Только узнал я это не от тебя, а я должен был узнать! От! Тебя! Что бы ты обо мне ни думал, я твой капитан, чёрт возьми! Если дружбы тебе недостаточно!       Голос Джима хрипит и срывается, но тише не становится.       – Джим, я пытался тебя защитить, – еле слышно сказал МакКой, боясь открыть глаза. На фоне своих воплей Кирк его вряд ли услышал.       – Да ври больше, – как-то обессиленно выплюнул Джим. – Ты боялся. Считал, что я не готов и не дорос. Боялся брать на себя ответственность... боялся признаться мне, что людей можно спасать кровью этого чёртова мутанта! Тебе жаль его, но не жаль наших людей?! Да ты даже сейчас не собираешься работать над ситуацией со мной, тебе нужен только Спок!       Хан вовремя среагировал, увидев, как Леонарда повело в сторону. Подхватил его, не давая упасть на пол, и осторожно уложил на диванчик у стены. Это должно было случиться давно, учитывая вымотанность доктора и количество стрессов, но тот всё же держался. Это вызывало у Хана уважение – Леонард держался в сознании исключительно потому, что знал, насколько нужен людям. В этом был весь он.       Осторожно уложив мягкие стальные крылья, чтобы не нарушился их кровоток, сверхчеловек вернулся на своё место напротив экрана.       Капитан сорванно дышал там, по ту сторону. Видимо, боль мешала выплеснуть накопившееся недовольство, как ему и хотелось.       – Ну и что? – зло поинтересовался Кирк, когда Хан, заложив руки за спину, встал у экрана. – Игнорировать меня будешь теперь?       – К сожалению, доктор потерял сознание, и я уложил его на ваш диван, – спокойно ответил Хан. – Теперь вы будете говорить со мной. И, думаю, мы найдём общий язык, потому что я согласен с вашими словами. Доктор щадил вас, а это давно стоило перестать делать.       Кажется, капитан растерялся. По крайней мере, молчал несколько долгих секунд.       – Не думай, будто я не понял, чего ты добиваешься. Сначала Спок, теперь МакКой. И нас со Споком... ждал, куда бы нас отправить с корабля?       – Вы правильно поняли, капитан, сейчас на корабле вы бы только мешали. То, о чём говорил доктор – да, я понял это намного раньше него. И мне нужно было, чтобы Спок задержал вашу группу на Саратоге и остался там сам, поэтому я припугнул его, надавив на естественное желание ограждать вас от опасности. Но, разумеется, не собирался сводить с ума, это целиком и полностью его... достижение.       Кирк попытался его перебить, и Хан чуть повысил голос.       – Что ж, капитан Кирк, вместо коммандера, на которого я рассчитывал, остались вы. И у вас есть выбор: продолжать бессмысленный разбор моих действий или наконец взять себя в руки и начать думать соответственно должности. Вашему кораблю грозит уничтожение. И вы остались один на один со своей ответственностью перед экипажем. Так что будете делать?       Хан замолкает, ожидая ответа. Сейчас ему даже интересно, как отреагирует на его слова Джеймс Кирк, наконец осознавший, как долго доктор и коммандер держали его под тёплым крылышком.       На этот раз он молчит дольше.       – Я тебя ненавижу, чёртов манипулятор.       – Неверная попытка, капитан. Попробуете ещё?       – Что ты задумал?       – Вы теряете драгоценное время, капитан, – Хан слегка улыбнулся. Ему нравилось клещами вытаскивать из Кирка остатки его затянувшегося детства.       – Хорошо, – хрипит Кирк в бессильной злости, – я готов тебя выслушать.       – Намного лучше. Итак, начнём с того, что сейчас мне нужны все ресурсы, которые есть. Ваш корабль, ваш экипаж и вы. Как ваше крыло?       – А ты как думаешь, ублюдок?!       Хан пропустил оскорбление мимо ушей. Ответ он получил.       – У вас осталась сыворотка?       – Ну и?       – Её нужно ввести в место перелома. Зафиксировать кость в нужном положении, прижать и ввести. Это будет очень больно, поэтому вам потребуется трое человек: один держит вас, второй держит крыло, третий вводит сыворотку. Думаю, ваша кость срастется минут за десять. Все это время она должна быть зафиксирована, а вы – сохранять неподвижность.       Капитан ответил ему не сразу. Несколько секунд он молчал и загнанно дышал и только потом заговорил:       – Мои люди. Они узнают о сыворотке. Не боишься?       – Это вы бойтесь за них, капитан. Вам нужно очень убедительно попросить их держать язык за зубами, потому что я ценю свою жизнь и свою кровь.       – Слушай, ты... не смей...       Попытка рычать скатилась в хрип, но Хану не было жаль его. Мальчишке давно пора вырасти.       – Я посмею, капитан, неужели вы уже не поняли? Я сделаю всё, чтобы защитить себя и своих людей. Итак, время идёт.       – Оставь сигнал в режиме ожидания. Разберусь с крылом... и свяжусь.       – Я буду ждать, капитан.       Хан поставил сигнал в режим ожидания. Ему предстояли десять минут бездействия – десять минут наедине с собой, которых он предпочёл бы избежать. Сейчас он провёл рукой по поверхности деревянного стола капитана, прошёл к диванчику и сел на пол у свисающей руки Леонарда. Коснулся его расслабленных прохладных пальцев. Леонард давно не ел и тратил много энергии, что отразилось на кровообращении. Слабый человек...       Осторожным движением, чтобы не потревожить вдруг, Хан взял его руки в свои.       МакКой пришёл в себя под ноющую симфонию крыльной боли. Слабо удивился, что ещё жив. В какой-то момент боль просто отключила его к чертям. Теперь крылья ныли, а мышцы в них были будто осколками набиты после судорог – и было похоже, что крылья жалуются остаточной болью на пережитое.       Ничем не могу помочь       Он открыл глаза и едва не соскочил с дивана. Над ним тёмной громадой нависал Хан. Тяжёлая рука надавила на грудь, лишая всякой возможности сопротивляться. Да и сил уже не было.       – Не пытайся встать, Леонард, – зазвучал его спокойный негромкий голос. – Я тебе не позволю. Лежи...       Ладонь, погладив его по груди, соскользнула к руке и переплела их пальцы. Хан продолжил говорить:       – Я поговорил с капитаном. Сейчас он срастит крыло, и мы начнём подготовку к встрече кораблей. Ты можешь отдыхать. Мы справимся.       – Поговорил, да... – захотелось уснуть. МакКой ощущал тягомотную усталость, какая бывала в детстве, если надо было где-то сидеть и чего-то ждать: бессмысленного, ненужного... окончания уроков, например, или когда деда вызывали к директору за его плохое поведение. Он сидел на жёстком стуле у закрытой двери приёмной и ждал, ждал...       Зная Джима, он теперь его видеть не захочет. Да и к чёрту. Старый никчёмный доктор достаточно попортил ему жизнь.       – Почему командование так поступило? – спросил, чтобы отвлечься от тягостных мыслей. – Ну оставили бы меня себе после воскрешения Джима, разморозили бы только тебя – две жертвы, всё тихо-мирно. Мало ли как можно было объяснить мою пропажу – допился до чёртиков и сдох от интоксикации, например... свалился в залив с моста, да мало ли. Твою пропажу и вовсе объяснять не надо, заморозили после суда и спрятали. Зачем это всё... куча жертв, провальный проект, изначально какой-то тупой до невозможности, поиски поводов уничтожить Энтерпрайз... бред. Мне всё ещё кажется, что я сплю.       – Такой прямолинейный... – Хан касается его щеки. – Всё куда изощрённей, Леонард. Во-первых, твоё исчезновение не прошло бы незамеченным для многих, один из которых – бедовый, сумасбродный и не признающий правил капитан Энтерпрайз. А во-вторых – проект реабилитации изначально был обречён на провал. Мы, сверхлюди, взбунтовались бы рано или поздно, и авторитет Флота с его показными идеалами "гуманизма" рухнул бы в одночасье. Звёздный Флот как организация обладает мощной внешнеполитической силой. Маркус уже нанёс по её репутации удар. Провалившийся проект был бы вторым ударом. Следовательно, люди начали бы ставить под сомнение адекватность и Федеративного совета. Именно это сейчас происходит или начинает происходить на Земле, журналисты наверняка штурмуют штаб Флота в Сан-Франциско, и это только первый этап. Понимаешь меня?       МакКой медленно перевёл на него взгляд. Попытался нахмуриться – и тут оказалось, что болят не только крылья, но и голова.       – Кому был выгоден ваш бунт, срыв проекта и подрыв репутации командования... Да кому угодно, у Федерации и Флота куча врагов. Но ведь этот кто-то убедил командование принять провальный проект, а это не... о... святой космос! – МакКой в ужасе уставился на Хана. – Перебежчик? Из высшего командования? Но к кому?       Взгляд Хана становится жёстче, хотя и не теряет своей прозрачности. На грудь МакКоя, приподнявшегося в попытке сесть, снова ложится тёплая и до одури тяжёлая рука.       – Этого я не знаю. И тебе нужно спать. Это не обсуждается.       – Ты придумал, как помешать им забрать нас с корабля?       – Это невозможно, – голос Хана становится мягче. – Они нас заберут.       МакКой хотел кивнуть, но вспомнил, что лежит на подушке. Вместо этого опять закрыл глаза. Эмоциональная вспышка вытянула последние силы, и теперь чертовски хотелось спать.       – Хорошо. Я тебе доверяю.       Его руку, сцепленную с хановой, погладили тёплые пальцы.       – Я сделаю всё возможное, чтобы невинные не пострадали, Леонард. А теперь спи. Тебе предстоит тяжёлое испытание.       МакКой пожал его руку и пробормотал, проваливаясь в дрёму:       – Возблагодарю же великий милосердный космос, что ты каким-то лядом втрескался в меня и теперь готов спасать весь этот корабль.       Леонард заснул, и Хан предполагал, что крепко. Он вымотал себя новыми переживаниями.       Когда видеосвязь снимается с режима ожидания, Хан видит, что помех на экране стало ещё больше. Ионный шторм приближается. Теперь стало ещё сложнее угадать контуры собеседника.       – Капитан, – вежливо поприветствовал его Хан, становясь перед экраном. – Говорите негромко, Леонард приходил в себя и теперь спит.       – А он... К чёрту, – сумрачно ругнулся капитан. Говорить ему явно было тяжело, как бывает человеку после пережитой сильной боли. – Сколько у нас времени?       – Около часа. И теперь вам нужно передать мне Энтерпрайз. Мне нужно, чтобы ваши люди меня слушались. Я буду руководить подготовкой здесь, а ваша группа – на Саратоге.       Из динамика падда донёсся глухой удар и сопение. Скорей всего, капитан ударил ладонью по панели.       – Я тебя со свету сживу, большекрылый ублюдок. Это мой корабль! Если у тебя хотя бы мысль... – глубокий вдох. – Ладно. Кто остался за старшего на мостике, Адлер?       – Ваша заместитель мисс Адлер собиралась привести приказ командования в исполнение и позволить им уничтожить корабль. Леонард отстранил её от обязанностей. Сейчас главный на мостике инженер Скотт, и именно его послушание интересует меня больше всего.       Такой капитан нравится Хану больше – более собранный, осознающий свою ответственность и готовый слушать.       – Скажи Ухуре перевести связь с падда обратно на экран, я не стану перенабирать вызов. Сигнал может пропасть.       – Сначала я хочу рассказать вам свой план.       – Нет, расскажешь при всех. Или ты хочешь, чтобы мой экипаж вслепую выполнял твои приказы?       – Я привык к этому, – спокойно отвечает Хан.       – Ну так придётся отвыкнуть, – зло сказал Кирк. – На этом корабле твои принципы не работают.