Twisted Tango

— Это… уже случалось с тобой? — Санс замер с поднесенной к зубам чашкой в руке. Он глянул на Фриск с прищуром, и она сжалась, утыкая взгляд в тарелку.       Это был первый раз, когда они почти завтракали вместе. Хотя, скорее это Фриск проснулась раньше и пришла на кухню поесть, а Санс просто в какой-то момент объявился за столом с коробкой свежеприготовленных тако.       Раздалось негромкое сюрпанье. Фриск подняла на Санса глаза: он, чуть нахмурившись, смотрел куда-то вдаль, попивая кофе. Девушка закусила губу: от неуютной тишины хотелось поежиться. Она все еще очень боялась Санса, но теперь немного… иначе. К садисту и к бешеной собаке не испытывают одно и то же. — Ну. Было, да, — вдруг все же ответил Санс и тут же запихнул в рот тако. Фриск видела, как он не хотел об этом говорить, но и не спрашивать его тоже не могла. — Как часто? — откликнулась она. Девушка пыталась смотреть Сансу в глаза, хотя сама дрожала от прямого зрительного контакта с ним.       Санс недовольно заворчал, тихо чавкая. Фриск смотрела, как из его пасти выпадают кусочки мексиканской еды и сдерживалась, чтобы не поморщиться. С другой стороны, чего она ожидала — у него не было щек. — Бывало несколько раз. После нашего брака — впервые, — тем временем глухо ответил Санс и снова отхлебнул от чашки. Фриск впервые видела, что ему было неуютно. Обычно это она всегда тряслась, когда он был рядом, а сейчас сам Санс ерзает на стуле и упорно отводит от нее взгляд. Фриск вдруг почувствовала себя увереннее. — То есть, с тобой это было, пока ты был мертв? Или при жизни тоже? — Санс вдруг резко поставил кружку на стол, громко стукнув керамическим донышком — Фриск дернулась. Он хмуро уставился ей прямо в глаза, и девушка тут же растеряла всю свою уверенность. Желудок словно начали медленно сжимать ледяные пальцы. — С чего это вдруг такое внимание, малышка? Ты из клуба девиц, любящих жалеть и причитать, так что ли? — Фриск сжала губы в полоску.       Едва ли ей было жаль Санса. Скорее, она переживала за саму себя: мало ли, как себя может повести ее двинутый головой супруг в следующий раз. Вчера он ее не тронул, но кто знает… к тому же, если уж совсем честно, ей было чисто по-детски любопытно. И Фриск сомневалась, что хоть одна из ее причин могла заставить Санса ей что-то рассказать. Она не представляла, что он хотел услышать в ответ на свой вопрос, и поэтому просто помотала головой, разглядывая узор столешницы.       С чего она вообще взяла, что Санс будет с ней откровенничать? Это же был Санс. И то, что она видела его в минуты слабости, ему явно не пришлось по душе. Фриск вдруг испугалась, что своими вопросами разозлила его, и быстро сунула в рот кусочек курицы: нужно было доесть как можно скорее и убраться из-за стола. Куда-нибудь. Подальше.       Послышался тяжелый вздох, Фриск подняла глаза: Санс откинулся на спинку стула и прикрыл глазницы. — Началось после смерти. Далеко не сразу. Такая хуйня обычно творится с мертвецами, перед тем как они теряют свою личность и становятся Неприкаянными. Со мной случалось. Часто. Но почему меня Прòклятого это вчера ебнуло — не знаю, — Фриск так и замерла с неразжеванной курицей во рту, откровенно пялясь на Санса. Он пошарил рукой в карманах брюк, достал сигареты и закурил, все, также глядя куда-то в сторону с нечитаемым выражением лица. Фриск проглотила мясо, радуясь, что Санс не видит изумления на ее лице. «Рассказал. Вау. То есть. Вау», — девушка растерялась, не зная, что делать дальше. Придумывая план своих вопросов для Санса, Фриск не думала, что вообще доберется еще до предыдущего. Такой неожиданно развернутый ответ сбил ее с толку. — Ам-м… а Неприкаянные — это?.. — Двинутые в край, — Санс затянулся и стряхнул пепел прямо на пол. — Ничего не помнят, ничего не понимают. Опасны и для живых, и для мертвых.       Фриск замолкла. Что же это получается, если Санс часто переживал подобные… что это было, приступы? Выходит, он был так близок к превращению в Неприкаянного? Фриск искоса глянула на него — Санс потушил бычок о край тарелки и снова взялся за свою кружку. Он все еще старательно смотрел куда угодно, но не на нее. — А ты… ты сказал, что не запомнил, что было вчера. Как ты понимал, что у тебя был… э… приступ? — Я не помню, что делаю во время этой поеботы, но помню что я во время нее думаю, — Санс сказал это так, словно огрызнулся — Фриск только не совсем поняла, на что. Девушка ощущала себя сапером, бродящим по минному полю. Напряжение росло, и ей казалось, что от любого ее следующего вопроса Санс просто взорвется и наорет на нее. Фриск все еще не могла понять, почему он вообще продолжает этот диалог. — И м-м… что ты помнишь?.. — Санс вдруг повернулся и посмотрел на нее так, что у Фриск сдавило горло. Она испуганно опустила глаза и сжалась на своем стуле. Господи, почему она спросила у него именно это?!       Тишина висела на кухне еще некоторое время — Санс не двигался, а Фриск боялась пошевелиться сама. В голове у нее словно тревожно звонил колокол. Тут снова послышалось чавканье — девушка, с трудом сглотнув, осторожно взглянула на Санса. Он хмуро жевал свой тако, но, кажется, не был действительно зол на нее. Фриск судорожно перевела дыхание. Могла же она попытаться еще что-то у него спросить? Ведь если бы он действительно хотел окончить ее расспросы, он бы прервал ее? Или ушел бы? Ведь так? Девушка снова сглотнула, пытаясь унять дрожь в коленях. — А… — Санс тут же перестал жевать, и Фриск всю внутренне перекосило от страха. С трудом разжав стиснутые до онемения пальцы, она продолжила: — А ты… было ли такое, что ты… нападал на кого-то… пока… ну. Не понимая этого.       Фриск скукожилась и сморщилась от своего вопроса. Господи, это звучало просто ужасно! Она бы на месте Санса влепила бы себе пощечину. Как же это было… тупо!..       Но Санс просто хмыкнул. — Как будто мне было, на кого нападать, — проворчал он и снова взялся за еду. Фриск моргнула, глядя на свою недоеденную курицу. У нее словно что-то глухо щелкнуло прямо под затылком: вот почему Санс вообще говорит с ней. За все время его смерти он, видимо, не обсуждал свои приступы ни с кем. Да и с кем бы он мог? Фриск поджала губы. В своем одиночестве Санс был виноват исключительно сам. Он вел себя, как мудак, да и вообще сам по себе был мудаком. Пусть и не совсем психически здоровым. Она снова взглянула на него: Санс с нечитаемой физиономией расковырял остатки сложенной лепешки, и, словно ребенок, таскал тесто по всей тарелке, пачкая в соусе пальцы. Она узнала много нового, но вся эта информация все равно не могла гарантировать ее безопасность в случае чего. Фриск вздохнула. Ей нужна была помощь. — Может, спросишь у Папируса? — Санс поднял на нее взгляд, и Фриск даже почти не вздрогнула: выражение его лица было… не таким пугающим. Даже почти уставшим. — В смысле. Кому еще, как не ему, знать о таких вещах… может, он… расскажет что-то. Чего ты, ну. Не знаешь.       Санс вдруг громко хохотнул, и Фриск едва не подпрыгнула. — Детка, я старше его на сорок с лишним лет, — он оперся подбородком на согнутую в локте руку. Санс улыбался, и улыбался весьма самодовольно. Фриск не успела удивиться его резкой смене настроения. Она на самом деле думала что это Папайрус старше Санса. И где-то лет на сто. Девушка немного замялась от растерянности. — Ну. Он же. Работает в Канцелярии, и… — Я тоже работал в Канцелярии, — Фриск откровенно вылупилась на Санса. Тот лишь гаденько захихикал, очевидно, наслаждаясь произведенным эффектом. — М. М-э. Серьезно? — зачем-то тупо переспросила она, и Санс захихикал еще сильнее. Фриск вдруг подумала, что он просто над ней издевается и врет сейчас про все это, но Санс только с улыбкой кивнул, отодвигая от себя тарелку и засовывая испачканные в соусе пальцы себе в рот. — Ну… все же, может, тебе стоит рассказать ему об этом, — неуверенно пробормотала Фриск, наблюдая за потрясающими манерами своего супруга. — Да смысл? Типа, серьезно, крошка, что он может мне такого архипиздрического поведать? Да и вообще, он что мне, бля, психолог? — Санс пожал плечами и цапнул слюнявыми пальцами несколько жуков из стоящей на столе пиалы. — Он же работает с тобой. Над тобой. То есть… — Санс загыгыкал, а Фриск досадливо цокнула: зрелище поедания жуков сбивало с мысли. — Папирус сам заинтересован в том, чтобы ты, ну. Вел себя… нормально. Насколько это возможно… — Санс откровенно заржал и Фриск вздохнула, закатывая глаза. — Я к тому, что… Взгляд со стороны иногда помогает…       Девушка замолкла, не зная, что ему еще сказать. Это было важно, и важно в первую очередь для нее самой. Если приступы были у Санса до этого так часто, то где гарантия, что они не будут мучать его теперь? Что если он в следующий раз не сам будет биться головой о стену, а начнет бить Фриск? Да мало ли, что он вообще может с ней сделать? Что тогда?       Санс сунул себе в рот очередного жука и начал медленно его жевать. — Забей, малышка. Справлюсь как-нибудь.       Фриск помрачнела. «Справится он, ага, как же. Головой об стену опять справишься. Причем еще вопрос: своей или моей», — она вздохнула, беря свою кружку с молоком. — «Ладно, если он сам не хочет поговорить про это с Папирусом — это сделаю я. В конце концов, Санс не сможет оспорить мое право на консультацию с куратором».       Фриск вертела в руках чашку и хмуро смотрела на допивающего кофе Санса, не понимая, как он может с таким упрямством игнорировать то, что ему нужна помощь.       Он взял нового жука и откусил от него половину, — Фриск передернуло от омерзения, и она, не сдержавшись, сморщилась. Доедать курицу расхотелось. Послышалось хмыканье. Девушка взглянула Сансу в глазницы: он смотрел на нее, как-то хитро прищурившись. Фриск смутилась того, что он видел ее реакцию, и запоздало сделала лицо попроще. Вдруг тарелка с жуками придвинулась прямо к ней — девушка только моргнула, глядя на блестящие темные спинки. — Попробуй, — просто сказал Санс, и Фриск уставилась на него почти с суеверным ужасом. Это такая расплата за ее выражение лица? Господи, какая мерзость!..       Девушка замотала головой. Улыбка Санса стала еще шире и, Фриск почувствовала царапающий изнутри страх вперемешку с отвращением. Воображение живо нарисовало, как Санс с силой прижимает ее к столу и заставляет давиться жуками. Девушку затошнило. — Да не бойся, просто попробуй, — елейно протянул Санс, придвигая тарелку еще ближе к Фриск. Она замотала головой еще быстрее, вскочила со стула и почти отпрыгнула от стола на два шага. Надо бежать отсюда. Бежать!       Санс цокнул языком, его лицо стало серьезнее. — Да подожди ты, господи, беспокойное хозяйство. Иди, покажу, — он взял пальцами одного жука и легко порвал его на две половинки — Фриск содрогнулась, глядя, как жук продолжает шевелить лапками, несмотря на свои растягивающиеся в воздухе внутренности. Весьма, кстати, странно растягивающиеся. Разве у насекомых все там так устроено?.. — Ну подойди, детка, чего ты, — хмыкнул Санс. Фриск нахмурилась, делая к столу осторожный маленький шаг.       Разломанный панцирь жука по краям словно раскрошился небольшими кусочками — это было очень странно. Насекомое все еще продолжало двигать лапками, словно заводное. Девушка озадаченно взглянула на Санса — тот снова ухмылялся, прикрыв глазницы. — Из шоколада они, бож, малышка, — он хмыкнул, закидывая одну половинку жука в рот. — Они же шевелятся! — раздраженно фыркнула Фриск. Да за кого он ее держит?! — Ага, да. Чего только в Междумирье не найдешь, а? — он подмигнул ей, продолжая протягивать вторую половинку жука. — Зачем мертвецам делать такие конфеты, им не нужна пища, — упрямо пробурчала Фриск. Он ведь дурит ее? Дурит ведь.       Санс округлил глазницы в притворном изумлении: — А с чего ты взяла, что тут только мертвые тусят, крошка? Знаешь сколько в Междумирье сущностей живет? Взять хоть тот же квартал домовых. Страшное место, сплошной хаос, — под конец фразы Санс сделал очень мрачное, почти испуганное лицо. Потом улыбнулся: — Меня там любят.       Фриск замерла, недоверчиво вглядываясь ему в глазницы. — Но ты же раньше настоящих насекомых ел…       В ответ Санс громко фыркнул. — Девочка, раньше я был мертв, они тупо во мне жили. У меня не было желудка, чтобы их переваривать, врубаешься? Это я так, чтоб постращать. А сейчас жрать жуков, особенно когда еще и чувствуешь их вкус — удовольствие то еще. Но и амплуа терять неохота. Я Битлджус или кто? Приходится импровизировать, понимаешь, о чем я?       Фриск подняла одну бровь, все еще скептически глядя Сансу в лицо. — А знаешь, где я еще хорошо импровизирую? — Санс заговорчески прищурился и продолжил уже шепотом: — В посте-ели.       Он похихикал, но, видя неисчезающую настороженность Фриск, наигранно тяжко вздохнул. — Черт, детка, ну ты и зануда иногда. На, возьми, попробуй. Этот с ликером, — Санс качнул рукой в воздухе.       Фриск поджала губы и сделала к нему еще один шажок, осторожно беря половинку жука из костлявых пальцев: в них панцирь со все еще шевелящимися лапками успел чуть расправиться, как плавился шоколад от тепла. Девушка недоверчиво понюхала: пахло действительно шоколадом и чуть терпким кофейным алкоголем. Санс вздохнул, с громким причмокиванием обсосал свои испачканные пальцы и поднялся из-за стола, лениво помахав другой рукой в воздухе — грязная посуда поднялась со стола и уплыла в раковину. Фриск как-то запоздало заметила, что Санс начал хоть немного убирать за собой. Он потянулся. — Ну, я по делам. Столько пива не опробовано, столько женщин не целовано. Ух, бодрит. Главное — не потерять голову от блестящих перспектив, — Санс круто развернулся к Фриск спиной — раздался хруст, — и от этого резкого движения его череп тут же слетел с позвоночника — остальное тело едва успело повернуться обратно и поймать голову руками. Пока Санс усаживал свой череп обратно, лицо его выражало вселенскую важность. Он поправил запонки и чуть кашлянул. — Ничего не было, — с деланным спокойствием сказал он, и тут же исчез в яркой вспышке.       Фриск только моргнула, недоуменно глядя на место, где он только что стоял. Девушка вздохнула и снова посмотрела на жука в своей руке — его панцирь почти совсем расплавился в ее пальцах. Она все еще с опаской сунула его в рот — и да, на вкус он действительно был конфета конфетой. — Странный день, — пробормотала она себе под нос и пошла к раковине — хоть кто-то в этом склепе должен был следить за чистотой.       Санса не было весь день, Фриск даже как-то незаметно для себя самой расслабилась. Было непривычно чувствовать тебя спокойно в месте, где она боялась ступить лишний шаг. Она включила граммофон, со спокойной душой снова вымыла везде полы, выгнала с полок на кухне тараканов. Девушка несколько раз ловила себя на мысли, что было бы неплохо сменить постельное белье — в конце концов, за все время, пока она тут жила, оно не менялось ни разу. Стащив с кровати одеяло, Фриск увидела едва различимые на темном хлопке кровавые капли. Ей вдруг стало так мерзко, что она тут же сорвала с матраца простыню и с таким же остервенением начала освобождать покрывало от пододеяльника. К черту! Если у Санса нет другого постельного белья — пусть принесет. В конце концов это просто… негигиенично!       Фриск замочила все это в ванне — она до сих пор не понимала, почему микроволновка и холодильник в склепе были, а стиралка — нет. Глядя на плавающее в ванне чернильного цвета постельное белье, девушка думала о том, что так же отстирать себя от того, что произошло, она никогда не сможет. Даже если очень захочет. Фриск присела на край ванной и вдруг почувствовала себя разбитой. Санс мог быть больным хоть восемь раз, и хоть сотню раз мог пытаться сделать вид, что ничего не было — это не отменяло того, что он изнасиловал ее. Фриск скрестила ноги, в какой-то прострации касаясь низа живота. Она понимала, что жалеть себя — бессмысленно, но все же… кто бы еще мог пожалеть ее сейчас? Прогнанные с кухни тараканы? Девушка мрачно хмыкнула своим мыслям и посмотрела на свое отражение в зеркале. Отражение выглядело жалко.       Тут в гостиной послышался хлопок. Фриск посмотрела на дверь в ванную — видимо, Санс вернулся. Она была без понятия, в каком он был настроении: он элементарно мог снова напиться, а это значило, что он опять начнет к ней лезть. Этого Фриск никак не хотела. «Лучше отсижусь здесь», — подумала было она, когда из гостиной вдруг раздался грохот. Фриск подскочила с края ванной. — «Что за»…       Девушка не успела даже додумать, как грохот повторился, став еще громче. Фриск не знала, что ею двигало. Она сама не поняла, почему выскочила из ванной и как угорелая понеслась в гостиную.       Она осознала свою ошибку, только когда увидела Санса посреди обломков разломанного к чертям дивана. Страх выбил весь воздух из легких. Что она делала?! Зачем пришла?! Бежать! Обратно! Быстро!       Санс дергано обернулся к ней, и все внутри у Фриск упало: в его глазницах сверкали голубые радужки. — Скажи-ка мне, милая, — прошипел Санс почти по-змеиному и вдруг заорал: — Я ПОХОЖ НА НЕПРИКАЯННОГО?!       Фриск содрогнулась от его крика, колени подломились, и она ухватилась за угол стены. Санс резко отвернулся от нее и со всей силы пнул кусок разорванной диванной подушки — он отлетел к стене и ударился о нее так, что кусочки паралона оказались аж на кухонном столе. — Какого хрена?! Тварь! Тупой! Гребаный! Огрызок! — Санс метался по комнате, а Фриск смотрела на него и в ступоре от ужаса боялась двинуться с места. — Чтоб я еще хоть раз!.. ЧЕРТОВ МУДА-АК! — Санс ухватил руками стул и швырнул его в стену — тот с треском развалился на части; по стене пошла трещина. Фриск дернулась, закрывая руками рот. — Мерзкая канцелярская крыса! — Санс поднял к лицу ладони, а его череп словно вытянулся вверх. Он быстро-быстро заговорил высоким, передразнивающим голосом: — «Мы знали, что к этому приведет, Санс, ты становишься опасен для общества, Санс»!       Он вдруг сам отвесил себе пощечину — его голова вернулась к привычным пропорциям. — КАКОГО ХРЕНА?! Я ВСЕГДА БЫЛ ОПАСЕН ДЛЯ ОБЩЕСТВА, МЕЛКИЙ ТЫ ПИЗДЮК! — заорал он и снова заметался, расшвыривая остатки мебели.       Фриск сглотнула, от дрожи было трудно дышать. «Он поговорил с Папирусом», — как-то обреченно подумала она. Фриск даже не успела удивиться тому, что Санс послушал ее, потому что в голову тяжело ударило осознание: он скоро перестанет злиться на Папируса и начнет злиться на нее. Это ведь был ее совет!.. Девушка попыталась заставить себя сдвинуться с места — и не смогла; она почти подпрыгнула на месте, когда Санс с разъяренным шипением разломал еще один стул об пол. — И сказал, ладно, твое блядское всратое мнение, да плевал я! Но так врать в лицо?! «Это останется между нами»! А на выходе уже ждут бугаи и червяк с бумажкой на арест! АХ ТЫ ГНИДА! — Санс утробно зарычал и перевернул стол. Фриск, едва живая от испуга, прислонилась к стене и начала медленно отходить спиной в коридор. От ужаса ломило ступни. Тут Санс вдруг посмотрел ей прямо в глаза, и Фриск замерла, скованная его безумным взглядом. — Они тащили меня в комнату к Неприкаянным, — проговорил он почти задушено и снова не своим голосом заорал: — ОНИ ТАЩИЛИ МЕНЯ В КОМНАТУ К НЕПРИКАЯННЫМ!       Санс резко метнулся к Фриск, схватил ее за предплечья — девушка судорожно всхлипнула, вздрагивая всем телом от до боли сжавших ее пальцев. Его перекошенное, разъяренное лицо было так близко, что у Фриск в глазах все потемнело. Ужас. Чистый ужас. Санс был ликом чистого ужаса. — Скажи мне, девочка, я похож на Неприкаянного?! Я ПОХОЖ?! — Санс встряхнул ее и девушка вдруг наконец смогла втянуть в легкие воздух — с громким, тяжелым рыданием. Фриск сморгнула выступившие слезы, сжав дрожащие губы. Злоба на лице Санса застыла, словно маска. Они смотрели друг на друга кажется, всего мгновение, но это мгновение было каким-то бесконечно долгим. Фриск подавилась новым всхлипом, пытаясь сдержать вырывающийся из груди плач. Санс моргнул, часто задышал и медленно разжал пальцы на ее плечах. Фриск поняла, что все это время он почти держал ее на весу — колени тяжело подогнулись, стоило Сансу ее отпустить.       Он уставился куда-то в пол с пустым выражением лица и с пустыми глазницами. Девушка закрыла рукой рот, чтобы не разрыдаться при нем — господи, ей было страшно сейчас даже вздохнуть слишком громко!..       Санс сжал челюсти и тяжело сглотнул. — Я не… — начал он и осекся. Закрыл глазницы. Открыл уже с белыми зрачками внутри. — Я… смотаюсь. За новой мебелью. Никогда не нравился этот диван.       Он рвано втянул в себя воздух, отступил от Фриск на шаг и с хлопком исчез.       Девушка замерла, глядя на место, где он только что был, тяжело задрожала всем телом, сползая по стенке вниз, и наконец разрыдалась от пережитого страха. Фриск рыдала громко, безутешно. Похож ли? Похож ли?! Да он уже им был! Двинутым! Опасным! Господи, какой же кошмар!..       Фриск судорожно вздохнула и закрыла лицо руками, трясясь в истерике. Почему она решила, что злодей-Санс более опасен, чем безумец-Санс?! Ужасное, ужасное заблуждение! Она боялась его раньше — а сейчас, кажется, боялась еще только больше. Давясь своими слезами, Фриск понимала, почему Санс был так зол. Понимала, что он и сам был напуган. Но Папирус был прав. Папирус был прав!..       Девушка начала медленно дышать, пытаясь успокоиться. Она не знала, зачем куратор соврал Сансу и как Сансу удалось уйти оттуда, да это и не было столь важным. Папирус был достаточно умен и дальновиден — почему же он не предусмотрел, что Санс может сбежать, если сам решил покончить с ним?       Фриск подобрала себя с пола и, едва видя хоть что-то вокруг, побрела в ванную. Постельное белье, плавающее в воде, вызвало лишь новое желание разрыдаться. Санс был сильным. Опасным. Он делал ей больно. Он трахнул ее. И неизвестно, что может сделать с ней еще. Он был болен!.. серьезно, очень серьезно болен! Фриск все же заплакала снова. Она не представляла, кто теперь может ей помочь: после сегодняшнего Санс ни за что не отведет ее к Папирусу. Ей было страшно, так страшно, что желудок скручивался и сжимался, словно кусок бумаги.       Фриск была в отчаянии. Она не могла придумать, что ей делать дальше. А как только она закрывала глаза, на обратных сторонах своих век она видела разъяренное, перекошенное, страшное лицо. Лицо, которое теперь будет преследовать ее в кошмарах. Лицо ее безумного супруга.       Лицо Санса.